Воттоваара

Держа в руках изрядно потрепанную книгу с изображением оленя на серой обложке, Марина,  натянуто улыбаясь, в который раз произносила на камеру почти выученный текст:

"Всем привет! Меня зовут Марина Калева. Хочу поделиться своей радостью…" Дальше девушка рассказывала о пользе буккроссинга, хвалила торгово-развлекательный центр, который приютил заветные полки, и особую благодарность выражала щедрой турфирме "Лаппония", дарившей тем, кто прочитал книгу "Мифы и верования народов Севера", бесплатные туры с посещением горы Воттоваара. Наконец-то, заключительный кадр и фото на память – с книгой и приглашением в руках.

 – Все, снято, – молодой оператор, сверкнув стильными очками, взъерошил пятерней свою густую гриву, – в четверг смотрите в новостях по телевизору.

А через два дня девушку и двух парней с массивными одинаковыми рюкзаками встречал у здания автовокзала высокий мужчина с табличкой "Лаппония" в руках.

– Да-да, это я с вами по  телефону общался. Семёнов, Глеб Арнольдович. Менеджер фирмы, – он обменялся с парнями рукопожатиями.

 Марине  встречавший не понравился: высокий, статный мужчина Глеб Арнольдович оказался неприятно суетливым. Попытался выхватить у девушки рюкзак. На что она ответила: "Да вы не волнуйтесь. Он не тяжелый." Затем стал расспрашивать, взяли ли туристы все по списку, указанному в приглашении:  фотоаппараты, телефоны, хотя связь там не всегда работает, запасную одежду, еду.  Родные в курсе, что молодые люди будут отсутствовать два дня? Постоянно оборачиваясь по дороге, наигранно улыбался идущей вслед за ним девушке.

Ребята удивились, а Марина даже цокнула языком, увидев, что вместо ожидаемого автобуса на парковке стоял новенький УАЗ "Патриот".

– Ого! Зачетно, – отреагировал один парень, темноволосый, которого Игнатом звали, – мне нравится. И хорошо, что нас так мало, – подмигнув Марине, он ловко закинул рюкзак в багажник.Девушка села на заднее сидение между молодыми людьми: "Извините, мальчики, потесню вас немного своими габаритами." Помахали зданию автовокзала, поехали.

Импозантный мужчина за рулем представился Петром Павловичем. Узнав, что все туристы студенты, рассказал байку о своем имени-отчестве. Якобы в студенчестве все преподаватели мединститута, в котором он учился, мечтали беспокойного будущего эскулапа заключить в Петропавловскую крепость, о чем и признавались неоднократно на лекциях.

– Предчувствовали, наверное, что по профессии я недолго проработаю, – хохотнул мужчина.

– И диплом какого врача у вас?  – с любопытством спросил Валера, оторвавшись от игры в телефоне.

– Патологоанатома.

 Повисла нехорошая пауза. Марина, только усевшись в машину, сразу оценила колоритного водителя, который будет еще и гидом на месте: седые распущенные волосы схвачены по лбу плетеной тесьмой, несколькодневная, приятная такая щетина, белозубая улыбка, льняная рубаха с каким-то вышитым рисунком по вороту, на безымянном пальце – перстень с черной змейкой. Услышав о профессии, смутилась, как будто её застали за разглядыванием чего-то непристойного, но поддержала разговор:

 – Интересно, наверно?

Водитель лукаво посмотрел на девушку в зеркало заднего вида:

 – Нет, ничего интересного. Поэтому и ушел в девяностые из медицины, занялся туризмом. С живыми людьми работать приятнее, особенно с молодыми, как вы. Молодежь любопытная такая, жуть!

 – Ого, а можно посмотреть ножичек? – словно подтверждая сказанное, не сдержался Валера, увидев торчащие из кармана водительского сидения кожаные ножны.

– Нашим туристам всё можно, – впервые включился в разговор Глеб Арнольдович.

– Ничего себе кинжал!  – восхищался Валера, показывая ребятам вытащенный нож.

– Это леуку, – отозвался водитель, – саамский нож. Мне из Финляндии друзья прислали. Режет и рубит, как топор, незаменимая вещь на охоте.

– А вы еще и охотник? – заигрывающим тоном спросила Марина, глядя в зеркало заднего вида.

– Да, Мариночка, еще какой! Я бы с удовольствием показал вам свои трофеи при случае.

Включили магнитолу, в салоне негромко зазвучала песня:

У шамана три руки

И крыло из-за плеча.

От дыхание его

Разгорается свеча.

 – О, "Пикник"! Сделайте погромче, я их очень люблю! – попросила девушка.

Между передними сидениями появилось счастливое лицо Арнольдовича:

 – А я тоже люблю: и "Пикник", и пикники!

Все посмеялись над каламбуром, а Марина начала подпевать. Следующая песня оказалась её любимой. "Вплети меня в своё кружево…" девушка пела во весь голос, поднимая настроение компании. Ехать долго, надо с пользой провести время, которое позже, казалось, растянулось, как большая мировая жвачка…

Проснулась Марина от того, что машину начало трясти. Парни дремали, нацепив наушники. Наступал вечер, вдоль лесной дороги кланялись от ветра одинокие редкие сосенки, как будто приглашая в гости. Дорогу словно специально посыпали крупными камнями.

– Такое чувство, что наш УАЗ между жерновами. Вот-вот сотрет в муку, вместе с нами, – пошутила девушка.

– Через полчаса будем на месте. Когда сейды впервые видишь, правда, иногда возникает чувство, что тебя сейчас раздавит, – ответил Петр Павлович. Несмотря на продолжительную поездку, он выглядел бодрым и свежим.

 На часах было девять вечера, когда они остановились у подножия горы. Никому из ребят не хотелось готовить ужин и ставить палатки: молодежь горела желанием подняться на гору, осмотреть хотя бы что-то. Но, увидев бутерброды, Игнат понял, что очень проголодался и остался помогать Глебу Арнольдовичу. Троица, отмахиваясь от жадных вечерних комаров, начала подниматься по тропке вверх.

 Камни, камни, камни. Огромные, стоящие на "ножках"– маленьких камушках, висящие, готовые вот-вот сорваться, разрезанные пополам, словно мечом неведомого великана, и, наоборот, сложенные как будто пазл, в ровную, гладкую площадку.

– Завтра увидите тринадцать каменных ступеней, вырубленных в скале. Они вели к трону, но в семнадцатом веке отряд новгородцев и Симон Воломский, ставший впоследствии основателем Крестовоздвиженского монастыря, снесли трон из цельного камня, преследуя язычников. А трон был замечательный! Тот, кто садился на него, такие силы из космоса получал! – сжав кулаки, проводник посмотрел в темнеющее небо.

– А я читала, что у древних саамов Полярная звезда служила опорой, которая держала небо. По преданиям, с землей она соединялась столбом или деревом,– карабкаясь на огромный валун, выкрикивала Марина.

– Да-да, знаю, возможно, это был саамский вариант мирового древа. Глядишь на эти хилые подобья деревьев, и не верится в миф.

Низкорослые, нелепо скрюченные, словно какой-то природный великан издевался над ними, деревья стояли, как будто заживо похороненные. Вот, например, похожее на вставшего на дыбы кентавра с двумя человеческими телами, которые борются между собой, цепляясь друг за друга скрюченными руками-ветками. Туристы фотографировались, удивляясь чудесам Воттоваары, а гид продолжал свой рассказ:

– Мертвое место: ни птиц, ни животных, ни рыб в озерках. Мертвое, но сильное. Сюда едут даже экстрасенсы за магической тайной силой. Это наш Стоунхендж. Сегодня, правда, никого не видно, не сезон пока. Но это и хорошо. Пойдемте назад, завтра с утра все рассмотрите. Вон там – озеро. Когда исследовали пробы с его дна, выяснилось, что в них полно фосфора. От костей животных, ведь здесь на каждом шагу совершались жертвоприношения. Некоторые сейды в виде животных, которым поклонялись. Есть медведь, олень (там, наверху), много других. А в той стороне - прямоугольный каменный бассейн. Завтра увидите.

– Смотрите, какой закат!

 Закат пламенел.Словно ярко-желтое, трепещущее, подмигивающее око какого-то неведомого алого зверя, распластанного по горизонту, постепенно укрывалось напирающей сверху клочковатой пепельной тучей. Марине захотелось почувствовать себя великаном, схватить стоящую рядом каменную глыбу и запустить в это ухмыляющееся, словно заигрывающее своим подмигиванием, чудовище.

– Жутко и страшно, но красиво! – завороженно прошептала она, щелкнув фотоаппаратом.

После позднего ужина парни ушли в свою палатку, а Марина в спальном мешке улеглась во второй. Глебу Арнольдовичу спать не хотелось, он следил за костром, сказал, если захочет спать, то ляжет в машине. Петр Павлович попозже придет ночевать к парням – он там себе место приготовил…

 Валера проснулся от странных звуков: кто-то громко пел и бил в бубен. Посветив фонариком, он увидел, что в палатке только Игнат, который лежал с открытыми глазами. "Ты слышишь?" "Да, это, наверное, наши проводники балуются." "Пойдем, посмотрим!" "Пошли". Выбравшись из палатки, они заметили, что на горе разведен костер и происходит что-то непонятное. Освещенного сидящего человека с огромным бубном было видно, но что же там за действо? Решили подобраться поближе, прячась в темноте за большие камни.

Вслушиваясь в непонятную песню, они замерли почти у костра, скрывшись за громадным валуном.

– Что за тарабарщину он поет?

– Он призывает Луот-хозик, хозяйку оленей, принять дары и благословить на новую охоту.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю некоторые саамские слова.

– Марина! Там Марина, ты видишь? Что они с ней творят?

Шаман встал и начал ходить вокруг тела голой девушки, которая неподвижно лежала у костра. Присев перед ней на колени, второй мужчина снял с шеи жертвы узкий ремешок. Левой рукой придерживая голову, правой, вооруженной леуку, отточенным движением рубанул по горлу, подставил походную эмалированную кружку, из которой вчера пил чай.

 – Они её убили! Принесли в жертву! И мы подохнем, надо сваливать, – трясясь от увиденного, зашептал Валера, – давай к машине, может, удастся сбежать.

Спотыкаясь в темноте о камни, застревая в расщелинах, чавкая кроссовками по мягкому водянистому мху, Валера бежал вниз, не разбирая дороги, лишь бы подальше от проводников, устроивших свой пикник. "Проводники на тот свет! Гори она пропадом эта Воттоваара, этот халявный тур! Так вот значит…" Неожиданно раздался щелчок, вслед за ним сухой хруст, парень упал и взвыл по-звериному от дикой боли: медвежьим капканом ему сломало ногу. Теряя сознание, он увидел перед собой две страшные морды, рты которых были перепачканы свежей кровью. А откуда-то снизу на весь лес раздалось:

От Кореи до Карелии

Сам не ведаю, что делаю,

Ой, не ведаю, что делаю,

Меня темного прости.