Вижу перспективу

Возвращаясь поздно с репетиции, я остановился на мосту и опустил гитару на асфальт. Было раннее лето, что выдалось крайне мерзким, однако ночью по всем правилам времен года - было тепло. Мне трудно пройти мимо каких-то красивых видов, а пройти мимо заката, да ещё и с лучами солнца падающими на воду было преступлением. В моем личном штате наказанием за такой проступок был расстрел. Сделав несколько кадров на телефон, я ещё с минуту постоял, пялясь вдаль. В поздний час одинокая фигура, стоящая на другом конце моста, привлекла к себе внимание. Человек сидел на ограде и, судя по огоньку, курил. Это бы был отличный кадр. Телефон зачем-то включил вспышку и человек обратил на меня внимание. Он выкинул сигарету в воду и направился ко мне. Я уже представлял неудобный разговор вроде: «Давай удаляй сейчас же», «натягивай глаз на жопу», «кто по жизни? Что бывает после смерти?» и в том духе.
Ко мне подошел молодой человек двадцати лет с легкой улыбкой, означавшей, что ничего плохого не случится. Улыбка отдавала спокойствием циферблата «С4».
- Покажи, что получилось, - сказал он.
- Вот, - сказал я и показал снимок на экране телефона.
- Хорошо. Скинь мне в вк. Пиши в поиске: Денис Ларионов. По году рождения ищи. Тысяча девятьсот девяносто четвертый. Нет, я не в первых списках, по городу тоже смысла тогда искать нет. Листай ниже. Ниже. Да ё. Давай тебя тогда я найду.
- Алексей Лисицын. Возраст от семнадцати до восемнадцати.
- Так, семнадцать?
- Ещё не знаю, мне завтра день рождения.
- Поздравляю.
- С чем? А. С днем рождения. Спасибо большое.
- Ты, наверное, музыкант.
- Да, вот, с репетиции иду.
- А. Что играете?
- Что-то вроде мат-кора
- А. Это типа «протест зе хиро» и так далее?
- Ага, - сказал я. Хотя они вроде бы даже и не маткор.
- В общем, рок.
Я был настолько увлечен в этот классический диалог, отдававший неимоверной духотой с примесями легких «последствий», что после каждой своей фразы поднимал гитару, намереваясь уйти, но также ставил её на место, когда собеседник продолжал. По всей видимости он уже был сильно пьян и ароматы дешевой сангрии слышались в каждом слове. Его легкие заикания приводили меня к выводу, что да. Придется вести долгий и неоправданно затянутый диалог. Правда, диалогом это назвать трудно. Но и до монолога не дотягивает. Нельзя же назвать расплывчатое нытье, которое я услышал в ответ на вопрос: «Что вы тут делаете» монологом. А диалогом и подавно.
Незнакомец начал издалека. Как и все катастрофические истории, эта начиналась с фразы:
- Вообще-то я военный.
Нет, ни в какой армии я не служил. Просто всё вокруг похоже на бесконечную холодную войну. Сегодня я встретился со своими школьными друзьями. Дианой и Пашей. С чего бы начать рассказ о наших взаимоотношениях. Начнем с Паши. Нет, с Дианы. В Диану я был влюблен всю жизнь, даже в минуты перерыва на других… Нет, все-таки с Паши. Мы с ним никогда не были особо друзьями. Просто жили в соседних подъездах, и наши родители постоянно общались. Постоянно, для людей в возрасте, это раз в два года. Они любили рассказывать по сто раз про случай как мы познакомились. Да и они за компанию. Когда мы гуляли на детской площадке, ещё не зная друг друга, Паша нашел котенка. И я нашел его. Но почему-то во всех двух версиях истории звучит, что кота нашёл Паша. Котенок был слаб. Видимо его кто-то выкинул на улицу. Мы принесли его показать своим родителям и… В общем, так они и познакомились. Кота назвали Пинки. Пинки правда никто в дом и не взял, но кормили его потом всем двором. Так мы с Пашей и познакомились. Точнее, наши родители. Повторюсь. А ещё несколько лет мы учились в параллельных классах. Меня всегда сравнивали с Пашей. И именно не Пашу со мной, а меня с Пашей. Ёмаё. Если бы ты знал, какой Паша молодец. Такой знаешь, типичный молодец. Молодец, который в старших классах едет по обмену в США, по программе. Как она называется… Флекс! А после окончания школы знает точно куда хочет поступить. А после университета кем хочет работать. Или не работать. Знаешь, этот тип людей, которые на вопрос кем ты работаешь, отвечают: «Я ещё в поиске». Скоро их уже самих будет трудно отыскать даже с металлоискателем, а они все ищут себя. Нет, я ничего не имею против. Я сам до сих пор ищу себя, просто…
Он меня раздражает. Он постоянно довольный. То он не ест макароны из твердых сортов пшеницы, а то выставляет на обозрение свои результаты вроде: пробежал шестьсот километров за день. Съел три сосиски. Три часа в зале. Посрал. Увлекся фотографией. Купил дорогущую зеркалку и вытягивает каждый отвратительный ракурс с заваленным горизонтом. Никакого знания перспективы: сплошные эффекты и дешевые трюки. Но девочкам нравилось.
Даже не знаю, чем особенно он меня бесит. Он знает, что хочет в жизни. Он здесь нужен. Он счастлив, занимаясь своим делом. Он с возбуждением говорит о разных вещах, вроде: «Сходил и посмотрел отличный документальный фильм. Там с театральным голосом показывают какое-нибудь голожопое племя, которое ловит медоедов. Или показывают, как тает ледник. В реальном времени». Постоянно старается делать «как бы хорошие» поступки. Что-то там, не знаю… Вот помните историю про кота? Как-то таким же боком в подвале нашего дома нашли шестерых щенят. Взрослые, естественно, собрались их утопить. Они на объясняли, представьте по двору будет бегать целая стая бродячих собак – опасно, страшно, неприятно. Не знаю, почему ни у кого не возникло мысли отдать в приют и все такое, может тогда в городе не было приюта. Не знаю. Паша сразу начал роптать за сохранение жизни щенятам. Ему их стало жалко, он говорит, что кто-нибудь обязательно разберет их по домам. Чуть ли не устраивал митинг и не защищал их собственной грудью. Когда я смотрел на этих щенят, я третьим глазом видел, что ничем хорошим это не закончится. Я смотрел на них и во мне не было никаких чувств. Нет, было что-то неприятное от этой мысли, но не больше, чем, когда приходится выкидывать на помойку любимую детскую игрушку. Я просто знал, что перспективы у его идеи оставить щенят в живых. Хреновые. Пусть их утопят, когда у них закрыты глаза и они ещё не понимают, что живут. Нет. Паше было их жалко. Хорошие мальчики, как Паша имеют вес в обществе. Какой-то свой собственный атомный номер. Щенят решили оставить.
А через полгода, когда они выросли, стая голодных собак разорвала на глазах у всей детской площадки кота. Это был наш Пинки. После этого приехали какие-то службы. Служба вроде «Анти-Егерь» и отловила всех псов в нашем дворе. И в соседнем. Потом их, очевидно усыпили. Даже в этой истории Паша смог остаться молодцом. А вы говорите.
Я не такой. Последнее время я много думал и рассуждал на эту тему. Я лузер. И я лузер не потому что тупой или потому что не талантлив. Просто… Просто. Я не могу с довольным видом смотреть на очень много вещей. Я плохо считаю в уме. Я даже плохо считаю с калькулятором. И никогда не знаю, чего хочу. У меня есть какие-то интересы, когда-то я также увлекался музыкой. Читал книги. Очень много читал. Паша в это время учился. Самое что меня бесило, что ему это нравилось. Учиться. Ему нравилось делать то, что говорят другие. Это просто какой-то ходячий человек-пример. Образец с которого срисовывают всех нужных людей.
И я ему завидую. Я серьезно хотел бы перенестись в класс седьмой-восьмой, в котором просыпаются первые лучи самосознания и начать… не знаю. Может бы стал хорошим айтишником. Правда я плохо считаю. Но это-то ладно. Но именно в том, что Паше нравится делать то, что говорят и советуют другие - нас и роднит. Потому что, когда вы не знаете, чего хотите - за вас решают другие. Другие, в принципе, и сформировали наш быт.
Наверное, другие и не позволили мне построить большую и вечную любовь с Дианой. Это второй человек, с кем я сегодня виделся. Роковая женщина. Женщина ля-минор. Девушка хет-трик. Девочка кикфлип. Баба С4. Не знаю, как ещё её описать. «Она, она ваще другой уровень». Мы с ней были классными друзьями. В принципе, в школе она мне никогда не нравилась. Она встречалась со старшеклассниками и с ней можно было адекватно поговорить, в отличие от большинства других одноклассниц, но в ней отпугивала некая взрослая открытость. У неё был такой взрослый, скучный взгляд на мир. Взгляд сварщика на сварку. Столяра на стол. Это выглядит глупо, но почему-то такие и становятся «пробивными». Потом в девятом классе нас расформировали, и она два года проучилась в классе с Пашей. Мы иногда пересекаемся. Случайно и давно. Последний раз про Диану я слушал, что она переехала в Москву, употребляет очень и очень много наркотиков, а ещё занимается нездоровыми вещами. Слышал историю, что у неё долгое время был молодой человек кавказской наружности и Диана с ним занималась не очень здоровыми вещами. Она знакомилась с кем-то на улице, через интернет, после приглашала к себе. Вся история, в принципе, и заключается в том, что одну жертву своей недалекой схемы они оставили инвалидом на всю жизнь.
С Дианой и Пашей мы иногда пересекаемся. Раз в пару лет, да и то не по моей воле и не по их. Сегодня мы опять случайно встретились. Мы иногда возвращаемся в этот маленький городок на праздники или просто. Летом. С Пашей мы пересеклись у дома, где жили в детстве. А с Дианой они собирались просто встретиться. Договорились до этого видимо. Не удивительно. Такой-то молодец.
Я долго игнорировал их потуги «собраться и вспомнить». Нечего вспоминать. У нас с Дианой ничего не было. Сколько я не пытался к ней подкатить, нас постоянно что-то разлучало: или моя тупость или расстояния «плак-плак», либо наличие у неё молодого человека. Пашу я никогда не считал другом. Нельзя называть друзьями людей, с кем ты вынужден был когда-то общаться. Так.
Встретился с ними я исключительно от безделья. Такого безделья, которое не дает заняться хоть чем-то дельным. Ты видишь бессмысленность и обреченность любого начинания. Чтобы было понятно, да. Сейчас у меня нет хобби. Нет желания что-то читать. Я ничем не занимаюсь. Я работаю и деградирую. И хожу вот на такие сомнительные встречи.
Паша был как обычно великолепен. Диана ещё великолепнее. Они обнялись, поздоровались со мной, что ещё. И как это меня покоробило. Я почувствовал себя вечным и неизгладимым лузером, когда смотрел на девушку, которую всегда хотел иметь и парня, кем всегда хотел быть. Ещё сильнее я начал бесится, когда они открыли рот. Они оба уезжают из страны. Сначала об этом рассказал Паша. Его пригласили в какую-то фирму в Дании. Говорит, что в Дании хорошо. Чуть ли не пятичасовой рабочий день, спокойная и осмысленная жизнь. Месячная зарплата размером с мою русскую тоску. Тоску оттого, что мне никогда не вырваться отсюда. Мне остается смотреть только на то, как вот такие Паши и Дианы планируют свою долгую и счастливую жизнь вдали.
Диана тоже собиралась уезжать, но куда не говорила. Это был её большой и светлый секрет. Точнее темный. Не знаю, это такие люди, что у них даже секреты светлые. И в какой-то момент, я решил, что нет. Хоть раз в жизни я его вздерну. Сделаю. Обскачу.
Я ясно видел цель, с которой он пришел сюда. Эта душа компании хочет завалить в кровать Дианку. Это легко. Как пить дать. Особенно, если дать ей выпить. В моих глазах зажегся огонь. Он нёс какую-то чушь про то, как государство в Дании помогает начинающим бизнес проектам, я говорил, как всё здесь сложно и тяжело. Он затирал про перспективы, я ныл и саркастически шутил. Она даже смеялась. Что же ещё было?
Был забавный момент, когда я часто оставлял их наедине, чтобы выйти покурить, а потом она сама вышла со мной, хотя до этого плела, что ни разу и не курит. Тогда у нас и состоялся важнейший диалог в моей жизни. Скорее это был не диалог, а так. Перекидывание парочкой фраз, в основном с её стороны. Мир, до этого предстоящий передо мной в смутных мрачных очертаниях утвердился в таком облике окончательно. Словно художник, рисующий неясную фигуру провел линию, и зрители увидели то, о чем только догадывались.
Конец вечера мне было комфортно. Я смотрел на Пашу, как он старательно подбивает клинья к Диане и как она отвечает взаимным смехом. Мне было уютно. Уютно, как может быть уютно пещерному человеку в холодной пещере. Комфортно наедине с мыслью, что все плохо. Но тебя это устраивает. Устраивает, т.к. об этом знаешь только ты. Обреченность любой перспективы укутало меня холодны одеялом.
Мне было нормально.
***
- Так что она вам сказала, - спросил я. Мне было уже интересно.
- Знаешь, в чем единственное отличие меня от Паши? Вообще, если подумать, то мы с ним крайне похожи. Крайне. Единственным отличием является особый взгляд на перспективу. Различие в том, что я могу увидеть её обреченность, а Паша нет. Различие в том, что я знал о Диане. Знал, что она продолжает заниматься этой грязной херней. И я знал, что, стянув деньги с этого молодого денежного мешка, знал, что, оставив его без пары зубов и целостности костей, она завтра уедет. У неё будут для этого и бабки и возможности и нахальство. Только ей это не особенно поможет.
- Почему? – спросил я удаляющегося незнакомца, смотрящего на часы. Очевидно, он прикидывал, когда закрываются магазины с алкоголем.
- Потому что и её перспективы в конце концов обречены. Кстати, с днем рождения!