На Сатане

Путешествие из Кыштыма в Санкт-Петербург.

В марте у  меня затлели дела в Питере и так как они не слишком срочные, то я решил сэкономить на доставке своего тела в пункт конечного назначения. Во-первых, я поехал не из Челябинска, так как до него ещё необходимо добираться на рейсовом автобусе, это дополнительные расходы, а из соседнего  Кыштыма. Во-вторых, я поехал на казахстанском поезде «Астана-Санкт-Петербург», он дешевле, чем поезда Российских Железных Дорог.
Вагоны были старые, ГДЭРовские, добротные, но грязные. Внутренне убранство носило следы регулярной починки и многочисленных замен никелированных деталюшек, туалеты с видом на рельсы, в тамбурах до синевы накурено и наплевано. Зато публика ехала весёлая, пила водочку, кормила детишек конфетками, играла в карты на желания.
Ехали мы весело. На каждой станции народ выбирался на перрон, курил, покупал пиво и водку. Вокзальные бабки толкали горячую картошечку с малосольными огурцами, подсовывали мутную самогонку и сигареты. Кризис в стране уже разгорелся, курс деревянного скакал как теннисный мячик, тенге пока не колбасило и казахские проводники бросались на станциях в соседние магазины за постельным бельем и шмотками.
Кругом царила страшная разруха. Казалось, что вместо поездов здесь постоянно ездят бронепоезда, которые расстреливают всё, что в поле зрения попадется. Пристанционные постройки пугали пробоинами, крыши многих домов вогнулись внутрь построек, поселки, где ранее кипела жизнь, пустовали.  Вдоль железной дороги сидели зайцы, в белом зимнем камуфляже. Они были злы, как ротвейлеры, угрюмы как медведи – их положение было не завидно, и смахивало случайное посещение культурных людей нудисткого пляжа.
Алкогольные пары сгущались. Уровень спирта в воздушном пространстве вагона достиг критической массы, и у меня случилось помутнение мозга. Но я этого сразу не понял.
Проводники-мужчины, люди восточные не убирались, они ждали женщин-проводников, выдавали пассажирам только кофе и водку, регулировали чайный агрегат. В их обязанность входило топить печку, напоминающую электронный микроскоп, в тамбуре углем.  Длинные искры из нее и других  пролетали около окна и пугали. Но тогда я этого не знал и пошёл искать проводника. Мне показалось, что горит вагон  впереди.  Толстый заспанный казах удивленно посмотрел на меня, в окно, пожал плечами.
Поезд летел в ночи, раскачиваясь, дергаясь, стучал на стыках и переездах. Он нёс меня в неизвестное. Одевшись теплее, я отправился в начало поезда. Следующий вагон оказался купейным, не горел, в туалете дикая чистота,  пахло валерьянкой.  Я постучался в купе проводников и вздрогнул, когда в двери показался проводник из нашего вагона, но только одетый национальный халат и тюрбан. В матерчатый пояс  был заткнут кривой кинжал. Я спросил про пожар, казах пожал плечами.
- Откуда искры?
-Оттудэ, - проводник ткнул пальцем в крышу вагона.
Я понял, что ничего вразумительного не услышу, проник в следующий вагон. Запах спиртного ударил в нос резко и указал на плацкартность помещения. Народ спал вповалку, храпы трясли воздух, местами слышались звуки выходящих из организма газов, пахло чесноком и уксусом.
В купе проводника на столе лежала голая казашка, ноги раздвинуты, страшная такая, как атомная война. В лохматой промежности стояла тонкая зажженная свечка, как в церкви, а мужик, парчовом халате пытался прикурить от нее, наклонившись. Вагон крепко мотало, за окном прибавилось искр.
- Послушайте.. – начал, было, я.
Он повернулся ко мне с выдохом облака табачного дыма и когда оно развеялось, я увидал опять нашего проводника.
- Черт побери, опять вы, там вагон горит, - я показал в начало поезда.
Этот развел руками, улыбнулся и повернулся к свечке. Конечно, там интереснее.
Когда я зашел в следующий вагон, то дверь за мной закрылась. Это был ресторан. Но почему-то столиков в нем не было, в другом конце стояло десятка два человек. Мужчины были в национальных халатах, в индийских тюрбанах, а бабы голые совсем. Попы огромные, титьки висят до пояса, складок по бокам не счесть.
Вся эта группа передо мной расступилась, и я увидел стул гинеколога и большую печь, напоминающую камин. Огонь красно-желтый в ней бесится, дурит, а дров и не видно. Я хотел бежать обратно, да дверь-то закрылась и два добрых молодца в кольчугах и саблями подскочили ко мне и за руки схватили. Тащат меня к огню. Морды у них - блины копченые, глазки узенькие, плечи широченные, витязи. Для порядка пару подзатыльников мне всадили. Больно…!
Притащили меня, и раздели догола. Стою я трясусь, а у меня член встал вдруг. Почему не пойму. От страха то он обычно не поднимается. А сейчас стоит как столб телеграфный.
И тут они все оборачиваются, гляжу я, а они мать честная, все мужики-то на одно лицо – проводник из нашего купе. Улыбаются и плечами пожимают. Ближний казах, ко мне приближается, в руке правой кинжалище кривой блестит, он на мой член смотрит, и левую руку к нему тянет.
И я как закричу, - Не тронь мой писюн!
А он говорит, - Не буду, но тебе придется выполнить то, что мы повелим.
- Что, блин, вам от меня надо? – визжу я.
- Ты должен осеменить бабу, которая выйдет из печи, вот на том кресле, - и показывает на это дамское кресло, где с ногами раздвинутыми у врача сидят.
Понимаю, что человек то ерунду несет, крыша у него едет, и что конец мне настал. Сейчас мне сначала орган отрежут, а после сожгут как Серёгу Лазо в печке. Но делать нечего, придётся соглашаться, поживу хотя бы ещё минут пять.
- Давай, - говорю, - бабу вашу.
И тут выскакивает из печки такая девка! Голая казашка, красивая - глаз не отвести. Титьки большие, соски торчат, черный треугольник между ног пушистый, глазки как обсидиан черные, волосы длинные по самую попу.
- Давай сюда, я её сейчас трахну! – ору я.
Тут у меня член на полшестого падает, всё окружающее начинает  исчезать, сворачиваясь в кривое зеркало, проводники и голое бабье в нём растворяются, огонь в печке тухнет, темень, всплески света, искры…
Я вдруг очнулся, вокруг много народа суетится, меня сняли с верхней полки, трясут как грушу, обрызгивают водой, кричат в ухо. Короче, сдали меня на следующей станции санитарам. В психушке мне сказали, что у меня случилась белочка. Но я думаю, что они всё выдумали, потому, что я человек непьющий и не курящий. Всё это произошло по-настоящему, и проводники в халатах были, и бабы страшные, и эта красивая голая казашка тоже. Всё они врут. Не зря российские проводники называют этот поезд за глаза с оглядкой – «Сатана-Санкт-Петербург».