Травная. И Остров. Читать после главы Черная речка

Черная речка впадает в Травную, а Травная уже является частью Пруда и имеет три залива. Их так и называют Первый Залив,  Второй Залив и Третий Залив.

Если на Черной речке всегда царит готический полумрак, то Травная всегда открыта только ясности и свету, но именно это делает ее уязвимой. На ее берегах сидят рыбаки и просто бухие компании с изобилием мусора, которое они предпочитают выкидывать тут же. Таков уж, блин, наш русский менталитет. Травная доступна машинам и лодкам, и просто большим группам людей, но все равно – она прекрасна, особенно, когда на ней почти никого нет. Вода в ней всегда холоднее. чем в самом Пруду, потому что  очень много холодных подземных источников питает ее. Вода в них волшебная и излечивает болезни, но не так-то просто набрать ее, это можно сделать только в моменты общего спада вод, в жаркое не дождливое лето или когда спускают воду на плотине, да и тогда – много не возьмешь. Источники очень слабые Но зато, если идти сюда на ночь, то можно не брать с собой воды.

Красивое название – Травная, действительно, вся она поросла травой, особенно сейчас, когда Пруд уже не чистят. В советское  время Пруд чистили  от водорослей, он был глубже, но теперь зато он немного чище,  ведь оба завода, которые стоят на его берегах фактически превратились в развалины, а верховьях давно уже поселились цапли, а цапли селятся только в очень чистых водоемах, но сам Пруд  основательно зарос рогозом – особенно верховье и Травная.

 Когда в последние разы я ездил туда на лодке, то приходилось пробиваться через камыши.

Когда-то, теперь, почитай, уже очень давно, у меня, Светы и друзей было общее костровище, очень хорошее место в самом начале Травной, в с воды к нему нельзя было подобраться из-за изобилия рогоза, а за ним шла болотина, поэтому и с берега никто сюда не заходил, а валежника было много, а значит и дров….Место было культовым, достойным того, чтобы о нем написать. 

Я открыл его как-то зимой, тогда у меня был прикол уходить на свое день рождения в лес одному, принимать там небольшое ритуальное количество псилоцибиновых грибов, штук десять-пятнадцать, не больше , выкуривать косячок или пить малагу, если таковая имелась и играть на своих музыкальных инструментах, треугольнике и погремушках, оставшихся от барабанов нашей группы  Крахмал Принтс . Я жил в Очере на условном сроке по статье 228,  Света жила в Перми с Сашей у бабушки Веры, я иногда, когда были деньги ездил их навестить, но в основном вел почти одинокий образ жизни. Именно поэтому я ходил в лес один..
Тогда я пошел числа восьмого января довольно рано утром, прошел пролив, потом пробился через камыш к берегу, зашел в глубь и увидел хорошую полянку с массой валежника, разжег костер, сварил грибочки, И просидел там почти целый день, играя на треугольнике.

Ближе к вечеру я решил пойти домой, но не напрямик по Пруду, а прогуляться еще по Острову, погодка была хорошая, без снега и не холодно. Я зашел в Пролив,  а из Пролива свернул на Остров. Народу никого не было, хотя обычно кто-нибудь да гуляет по дорожкам Острова. Но пройдя немного в глубь я встретил Дима Нецветаева, отца Хомса, умершего лет пять тому назад, но выглядел он абсолютно живым и был даже с собакой.
Причем, я совсем не был удивлен этой встречей, хотя встречи с мертвыми это не совсем то, что бывает при псилоцибиловых галлюцинация, да и какие там галюны с десятки сухих грибусов.

Мы пожали друг другу руки. Первым делом он стрельнул у меня сигаретку и сказал, что на том свете нет сигарет и все время хочется курить.

 - Еще бы…- ответил я и протянул ему сигарету, он закурил,  Я закурил вместе с ним.

Мы стояли на Острове, в заснеженном зимнем лесу , а Остров, как известно, находится  в центре Мира. Мы стояли и курили. А дым уходил в Небо над Очором

 Дима сказал, что он отпросился с Того Света ради встречи со мной, поскольку только я могу общаться с мертвыми, а меня он попросил помочь Сереге, его сыну. Помочь Хомсу.

- Как? – спросил я.

- Просто зайди к нему сейчас. – сказал он.

- А мне пора, - сказал он – С тамошней поселухи надолго не отпускают, а хорошо здесь у вас. – сказал он,

Мы пожали друг другу руки, Он зашел в лес, а собака с ним,

Я его больше не видел.

- Это верно, - подумал я, -  Хорошо у нас здесь на Острове, в самом центре Мира.

Я не удивился просьбе Димы. Хомс в то время находился в весьма паршивом состоянии.
Он переехал с улицы Степана Разина, где мы жили все вместе в коммуналку около вокзала, где была очень маленькая комната и очень маленькая кухня. Он зверски болел гастритом, переходящим в язву, валялся все время на кровати, смотрел сериалы и пил Альмагель между приемами алкоголя. В соседней комнате жила бабушка, которая постоянно стучала ментам, в другой комнате жил дедушка-саксофонист, у него был или цирроз или рак, ему было на все наплевать, и он бухал сколько мог, частенько вместе с Хомсом. Еды там не было, а часто даже чаю и сигарет. В этой хате был единственный плюс (а может и минус), там шло центральное отопления, было тепло и не надо было топить печку, а топить печку, иногда, это лучшее лекарство. В общем, Хомс там медленно разлагался в ипохондрии, безделье, голоде.  Конечно, и у меня были не очень хорошие деньки, но я не бухал хотя бы….впрочем. вряд ли это имеет отношение к Травной…

Но раз уж я зашел на Остров, то надо погулять и по Острову.

В первом варианте сгоревшего романа –Небо над Очором- его главные герои Шаман и Джин все время смотрят на Остров из окна своей палаты, где они проходят лечение от Спида, они постоянно разговаривают об острове и считают, что именно на острове растет Иггдрассиль –Всемирное Древо-. Этот Остров не так уж далеко, как кажется, но, когда они воруют лодку, чтобы сгонять туда и вмазаться сворованным морфином, то никак не могут до него доплыть. Он всегда рядом, и он всегда далеко. –блин, иногда я кажусь себе этаким Морелли, таинственным писателем из Игры в Классики Кортасара – Но настояющий Остров посреди настоящего очерского Пруда тоже вполне настоящий и на нем тоже растет Иггдрассиль, а где именно – пусть это будет тайной.

Остров – место популярных зимних прогулок очерского люда, да и летом там полно отдыхающих и бухающих. У кого нет лодки  - может взять ее на прокат, заплатив энную сумму кооперативу Прудник. Это сейчас.  А в 70ые туда ездил паром, да и шлюпку тоже можно было взять на прокат. Посреди острова тогда находился стадион, где постоянно проводились футбольные матчи да и другие спортивные игрища. Болельщики болели, а между делом  выпивали,  замаскировавших среди сосен. Правда, мусора тогда особенно не было, ведь бутылки принимали и их никто не выкидывал, во вторых мусор прибирался после матчей.

Потом уже в 80ые  построили новый стадион. Уже в городе, паром сломался еще до этого, счастливые советские семидесятые перешли в угрюмые восьмидесятые, но Остров и пруд вздохнули спокойно. Остров перестали посещать толпы народа, хотя он оставался популярным местом для посещений,  а на Пруду запретили моторные лодки

Возможно, что я уже писал об этом, но моим самым ярким воспоминанием об Острове было это. Да и это одно из самого лучшего и волшебного, что  случилось со мной.

Мне даже немножко жаль тех, с кем никогда не произошло такое.

То был год, когда я нашел пси-грибы в Очере. С середины октября до середины ноября стояла великолепная погода. Настоящее бабье лето, целый месяц. Я был так счастлив тогда, почти все время на лодке, вдали от людей. Волшебные поляны, костры, музыка  которую я играл для рыб и птиц……но любое время, время подлинного счастья когда-нибудь подходит к концу.

Глубокой ночью я сварил малагу в лесу, на полянке в Березовском заливе,  варил быстро, и в траве должно было много остаться кайфа, и, возвращаясь в город, я вышел из лодки  на Острове и спрятал кулек с травяными  вторяками  в корнях  Иггдрассиля, который растет на Острове, думая, что завтра я снова поплыву на лодке к  Полянам, заберу их по пути, и снова сварю, тем более, что это была последняя малажная трава.

Но увы! Утро следующего дня выдалось морозным, и пруд покрылся не прочной корочкой льда, но лодкой его было уже не пробить. Мы с Саней Балахоновым, который тоже хотел поесть грибов и попить малаги подошли к берегу и поняли, что на лодке передвигаться уже нельзя. Но нам надо было добраться до Иггдрассиля, чтобы забрать вторяки, поскольку больше травы у нас не было….печалька…как говорит иногда Марина, моя младшая дочь.

Мы решили идти пешком через Лужковский мост сначала на полуостров, а потом как-нибудь, по поваленному дереву переползти через пролив и дойти до Иггдрассиля, взять вторяки и сварить малагу, предварительно скушав немножко грибов.

Мы решили устроить праздник – Конец Грибного Сезона.

Грибы мы сварили еще на полуострове, чтобы было не скучно идти, и даже как-то ловко перебрались на Остров по упавшему дереву. Самое трудное – это было найти тот самый Иггдрассиль, ведь то, что видишь в ночи в грибах иногда не увидишь в другое время.

Но мы нашли его, нашли и вторяки.

 Я пишу слово Игграссиль с двумя СС, чтобы не было полного отожествления Мифического Древа с тем нашим, которое растет на Острове, хотя это одно и то же Дерево, но не совсем. Так что не стреляйте в пианиста…..

Пока мы с Саней шли до Иггдрассиля мороз потихоньку крепчал, когда зажгли костер стало уже совсем холодно и темно, ведь уже наступила середина Ноября.

Самое удивительное, что не шел снег. Небо было полно звезд и ярко светила Луна.

Мы сварили и выпили малаги и просто тихо сидели у костра.

Я играл на своих, разукрашенных рунами, погремушках и на треугольнике, а Саня просто смотрел на огонь и подкидывал дрова.

Мороз крепчал с каждым часом, все Небо над Очером было усыпано звездами. Яркими, какими-то совсем не привычными, словно мы сидели под совсем другим небом.

Прямо как у  Иоанна

И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали

         Но без апокалиптики, наоборот – Вселенная была спокойна и радостна.

Где-то около четырех ночи – хотя времени тоже не было – мы затушили костер и решили, что пора идти, просто прогуляться по Острову, а потом уже домой.

Верно в сказках говорено – Под лежачий камень вода не течет – и всякое волшебство начинается, когда ты начинаешь двигаться дальше.

Небо просто переполненное звездами и полная луна делали мир  вокруг нас очень светлым, хоть и была поздняя ночь.

Мы с Саней наткнулись на поваленную сосну с огромным корнем, мы увидели очень много потрясающих картин в этом корне, но, когда мы дошли до берега, это был Первый залив Травной, мы увидели чудо…..!

Застывшая от наступившего мороза гладь Пруда стала зеркалом для миллиардов звезд, рассыпанных по Небу над Очером.Я пошел но новорожденному льду и лед даже не трещал подо мной, я лег на живот и посмотрел вниз – маленькие рыбки спали в водорослях. Лед был очень тонкий, но и очень крепкий.

Я лежал среди отраженных звезд и разглядывал рыб в глубине Очерского Пруда.

- Иди сюда! – сказал я Сане, который еще боялся вступить на лед,….он пошел ко мне, но лед под ним стал трещать. – Не бойся!- сказал я ему, - Разве в таком состоянии можно провалиться. Отбрось свой страх!

- Ты знаешь, как Христос ходил по воде, он просто превращал ее в лед, превращал же он воду в вино, превращал он ее и в лед!просто в жаркой Иудее все знали, что такое вино, но никто не знал, что такое лед!

Миллиарды звезд светили на нас с Неба, их отражения в Пруду светили на нас с низу. А между  ними были только мы. Я услышал тогда Музыку Вселенной, я захотел сыграть вместе с ней, дошел до берега , взял толстую палку. Потом вышел на середину Первого Залива и стал колотить палкой по льду. Так , как шаманы бьют в бубен. Это было невероятно, Пруд завибрировал и запел, и заиграл!

Кто хоть однажды был на больших замерзших водоемах холодной ночью, тот знает, как далеко разносятся звуки. И космический ревер! Моя музыка уносилась в космос, возможно почти никто из людей не слышал ее, но какие-нибудь  архангелы или инопланетяне, и рыбы, и птицы, и всякие животные! Я надеюсь им понравилась эта музыка и мои танцы на тонком льду Очерского  Пруда

Если бы я жил в каком-нибудь северном племени, то, возможно, кто-нибудь потом сложил обо мне сказку, как о Шамане, который сделал. свой бубен из огромной замершей водной глади и играл для всего мира. Но, как сказал Максим Горький

Ни сказок о вас не расскажут,
Ни песен про вас не споют!

                Иногда и теперь все еще  сняться те звезды в небе над Очором.


Любая сказка все равно когда-нибудь оканчивается. Увы!