Злюка

Она топала маленькими ножками по полу и кричала:
- Злюка, злюка…
А мама, пряча улыбку, спрашивала:
- Это ты?
- Нет! – малышка сжимала кулачки, смотрела на красные туфельки, в которых она хотела лечь спать, а ей не давали, потом на родителей, отвлекающих её от основной задачи: добиться результата.
- А кто тогда у нас здесь злится и топает? – вновь мама задала вопрос. – Топтыгин Михаил Потапович? Это ему не разрешили надеть красные туфельки и лечь в них в берлогу на зимнюю спячку?
- Это мои туфли! - выкрикнула она и перестала топать. – Здесь нет Мишки.
- Значит, это не Мишка Косолапый? А кто это здесь злится?
Трёхлетняя девочка обняла маму маленькими ручками, всхлипнула и почти пропела:
- Я-а-а-а-а.
- В новых туфельках мы завтра с тобой пойдём гулять. Я соберу твои пушистые белокурые волосы в хвостик, завяжу огромный красный бант…
- Достанем белое платье…
- Конечно. В пижаме ты только спишь.
- И носочки беленькие…
- Хорошо, солнышко.
- Я не солнышко, я Таня.
- Которая громко плачет? – спросил папа.
- Нет!
- А-а-а, это та девочка, которая так громко топает?
- Да. Вот так, - она вновь топнула и рассмеялась. - И книжку возьмём…
- Давай я лучше тебе сейчас сказку почитаю, а на улицу возьмём мячик…
- Давай, - согласилась Таня и легла в свою кроватку.
Минут через пятнадцать она уже мирно посапывала носом.
- И что это было? – спросил муж. – Капризы? Злость? Неужели мы разбаловали её?
- Коленька, и часто ты видел подобные сцены? – спросила жена.
- Первый раз. Но мне этого хватило, - улыбнулся Николай.
- Ты же сам хотел устроить дочери праздник. Детский мир, аттракционы, новые туфельки вместо игрушки. Она всю дорогу коробку сама тащила. Пыхтела, кряхтела, но несла. И вдруг ей заявляют, что в туфельках она будет бегать завтра. Потом разрешили по комнате пройтись в обновке. Но она ожидала совсем не этого. Ты же не спрашивал её, что она хочет. Ты сделал то, что посчитал нужным, правильным, интересным. Ваши представления не совпали. И этим взрывом она показала тебе своё несогласие. И всё же ей пришёлся по сердцу сам процесс выбора туфелек, их примерки перед зеркалом в большом магазине. Видел радость в глазах дочери?
- Но требовать спать в них – это перебор! – вздохнул он.
- С игрушками ей можно спать? Для неё – это как игрушка. Подарок. Надо было без неё покупать. Сами сделали из этой покупки – Явление, а потом не знали, как достойно завершить праздник.
- Но откуда такая настойчивость и злость?
- Зеркало принести? – улыбнулась жена.
- Мари-и-и-на, - протянул он и вдруг рассмеялся. – Ну, да. Мать рассказывала, как я в три года вцепился в её палец однажды и пытался укусить, когда у меня забрали лопатку в магазине, которой я хотел стучать по стене, а мне запретили это делать. Самое смешное, что я не знаю, зачем мне это было надо, мне не нужна была сама лопатка, я хотел стучать. Надо отдать должное отцу, он купил мне барабан, пока мать примеряла мне курточку. И я был счастлив. Правда, как родители терпели мою «музыку», не знаю.
- Всё-таки дети такие забавные, - улыбнулась Марина, глядя на дочь.
Ей и в голову не приходило, что их малютка делает вид, что уснула.
- Жаль, что когда вырастет, даже и не вспомнит об этом эпизоде. Топотушка в красных туфельках. А вообще, как устроена человеческая память? Почему мы одно запоминаем, а другое вылетает напрочь.
- Не знаю. Я не врач, - проговорил отец и обнял жену.
А девочка подумала, что никогда не забудет сегодняшний день. И, как ни странно, этот эпизод сохранился в её памяти, словно отпечатался. И через годы был всё таким же ярким, живым и забавным. А в восемнадцать лет в день своего рождения, Татьяна со смехом рассказала об этом эпизоде из её детства.
- Если бы я уснула раньше, то не услышала очень важную «тайну»: познать феномен памяти в состоянии только врач.
- Я не предполагал, что ты захочешь стать хирургом. Логичнее было бы выбрать профессию психолога или психиатра, коль проблема памяти заинтересовала тебя. Неужели это я повлиял на твой выбор и даже не знал об этом? – спросил отец. – Ты могла бы стать биологом, как твой дед.
- Могла бы, - засмеялась дочь, - но ты сказал тогда, что ты не врач.
- Я не соврал. А кого ты называла Злюкой?
- Никого. Я просто злилась.
Андрей, бывший одноклассник Татьяны, решивший стать философом, оказался свидетелем этого разговора, потому что пришёл на её день рождения раньше остальных гостей.
- Я помню, как первого сентября после линейки какой-то парень из третьего класса радостно закричал, как только увидел тебя: «Злюка»! А ты топнула на него ногой, чем рассмешила его, - сообщил он.
- Это Петька. Он старше нас на три года.
- Знаю-знаю. Но откуда он мог знать про эту историю из твоего детства?
- А он и не знал.  Просто как-то через год после этой истории я играла на детской площадке, разозлилась на девочку лет семи, потому что она взяла мою игрушку без спроса, а своё недовольство, сама не знаю почему, выразила возгласом: «Злюка»! Девочка повернулась ко мне и громко сообщила, что ей очень приятно со мной познакомиться, что её зовут Надя. Дети постарше оценили её шутку. Среди них был и Петька, потому что жил в соседнем доме и играл с друзьями на той же самой детской площадке. Прозвище не выражало моей сути, поэтому и не приклеилось ко мне, зато позволяло мне говорить всё, что я думаю в глаза. Злюке прощалось многое…
- Это уж точно. Кстати, ты не в курсе, где сейчас наш школьный художник, гроза прогульщиков и нарушителей всех мастей? Его карикатуры мне никогда не нравились, но надо отдать должное его таланту.
Татьяна пожала плечами и отвернулась. Ей нравился задиристый парень из их двора. Он, правда, всегда подсмеивался над ней. Мог через весь двор крикнуть при встрече: «Злюка, привет»! Татьяна смущалась, краснела и тихо отвечала: «Здравствуй». Так продолжалось вплоть до окончания им школы. А потом они всё реже пересекались с ним. Раньше она хоть в школе видела его, а потом он погрузился во взрослую жизнь. А однажды и вовсе исчез.
- Петя уехал в том году из нашего города, поступил в архитектурный институт, - произнесла мама Татьяны и смутилась. – Я недавно встретила его бабушку…
- Да-да, - вмешался Андрей. – Его же родители погибли, когда он учился в выпускном классе. Какая-то странная история. Его мать была художником, а отец то ли инженер, то ли строитель. Автобус, в котором они ехали…
- Андрей, - перебил его отец Татьяны, - ты не слышал на сегодня прогноз погоды? Дождя не обещали, а то мы в театр собрались?
- Нет. Я не в курсе, - он непроизвольно повернулся к окну, за которым сияло солнце, а Татьяна с благодарностью посмотрела на отца.
Андрей наморщил лоб и вдруг улыбнулся.
- Мне кажется, что ты запомнила эпизод с туфельками потому, что это воспоминание «вопреки».
Он заметил недоумение на лице Татьяны и с пафосом процитировал Рёкана:
- «Хотя я думаю
Больше не думать об этом,
Я всё больше думаю об этом,
И мои рукава мокнут от слёз,
Когда я думаю об этом».
Желание произвести впечатление уводило его всё дальше в дебри, в которых он мог с лёгкостью заблудиться. Татьяна хотела возразить, что это изречение несколько об ином, но в дверь позвонили. Пришёл Гришка, ещё один её бывший одноклассник, а за ним следом пожаловали сокурсники: Леночка, Тимофей и Тося.
- И о чём речь? Чем тебя озадачил этот отрок? – спросил Гришка, вручил Татьяне огромный букет роз, поцеловал в щёку, после чего подошёл вплотную к Андрею. – Опять философский аспект узрел в простой проблеме? А знаете, - он вдруг рассмеялся, - я где-то прочитал определение философа. Это «глухой, который подслушивает». Круто! Не правда ли?
-  Очень смешно, - произнёс Андрей. – Чисто математический подход. Всё можно изложить в виде уравнения? Ты хоть понял, что ты сказал?
- И что я сказал? – повысил голос Гришка. – Правду. И ничего, кроме правды.  Философ, ты  хотел обозвать меня или похвалить? Я ведь могу и не бросать перчатку, а сразу фингал нарисовать. Не бойся. Шучу. Я человек мирный, - он постучал его по плечу. - Итак?
- Философы не любят конкретики, - улыбнулась Татьяна.
- Не знаю, как все философы, а я не люблю хамства, - сказал Андрей и демонстративно отвернулся.
- Оттого и хамишь другим? – не удержался Гришка. - Тебе ещё топать и топать до истинного звания философа, ты лишь только у тропы застыл и даже шагу ни одного не сделал, а амбиции уже скачут впереди тебя.
Андрей хотел ответить колкостью, но увидел улыбку на лице отца Татьяны, взмахнул рукой и примирительно как-то произнёс:
- Сегодня не наш день.
- Верно, - Гришка пожал Андрею руку. – Трудно не согласиться. Нас знакомить будут? Философа я знаю со школьной скамьи, а вот с остальными столкнулся возле двери и не успел спросить, кто ломится к тебе. Итак, - Гришка чуть склонил голову.
- Это Леночка, Тося и Тимофей. Мои однокурсники, а эти спорщики - мои бывшие одноклассники Андрей и Григорий, - улыбнулась Татьяна.
- Извечный спор лириков и физиков? – спросил Тимофей.
- Вроде того. Они как два полушария. Им бы ещё понять, что гармония наступает там, где одно не отрицает другого, - произнесла Татьяна. – И профессия здесь ни при чём.
- Зело заумно, - произнёс Гришка. - Но что-то в этом есть. Логика…
- Мне подсказывает, что раз гости собрались, пора к столу приглашать, - произнесла Татьяна и распахнула дверь в большую комнату, где уже был накрыт праздничный стол.
Родители Татьяны извинились, что вынуждены покинуть столь приятную компанию, потому что идут на концерт по случаю дня рождения дочери.
- Меня всегда удивляли неординарные люди, - улыбнулся Андрей, когда за родителями Татьяны закрылась дверь.
- А меня сама жизнь удивляет, - произнёс Гришка. – У каждого из нас столько событий происходит, мимолётных встреч, пересечений, важных и не очень, - всё это создаёт некую определённую математическую фигуру, которая соприкасается с другими фигурами, выстраивая пространственное полотно. А ведь Некто простроил эти взаимодействия, исходя из определённого замысла. Мне иногда кажется, что я нащупываю смысл этих построений, удивляюсь, а потом соображаю, что ребус гораздо сложней, чем я мог бы себе представить. Но знаю точно, что смысл есть во всём, что с нами происходит, только есть объёмы, которые мы не в состоянии увидеть. Путано говорю. Признаю.
- Ты хочешь сказать, что всё как-то простроено, увязано в нашей жизни? – спросила Леночка.
- Да, - сказал Гришка. – Это живое пространство…
- Тогда почему оно не отвечает на мои вопросы? – спросила Тося.
- Может, ты просто не слышишь его ответы? – вмешался Андрей.
Девушка пожала плечами и посмотрела на Татьяну.
- Прошу всех к столу, - объявила она.
Тимофей разлил шампанское и торжественно произнёс:
- Предлагаю выпить за здоровье Татьяны.
- Опередил, - сказал Андрей. – Следующий тост мой.
- И что ты собираешься провозгласить? – спросил Гришка.
Лена вопросительно посмотрела на Татьяну.
- И давно это у них? – шёпотом поинтересовалась она у виновницы торжества.
- Со школы, - так же шёпотом ответила Татьяна. – Про причину лучше не спрашивай. Это отдельная история. Расскажу, но не сейчас.
- Неужели ты думаешь, что я доложу тебе раньше времени, нетерпеливый ты наш? Мы пьём за здоровье, - Андрей выпил шампанское стоя, оглядел присутствующих и сел, слегка прикрыв глаза, будто открыл нечто сокровенное, о чём не желал сообщать присутствующим.
Но уже через минуту он взял на себя обязанности хозяина дома и стал ухаживать за гостями. А когда Тимофей, похвалил Татьяну за умение вкусно готовить, Андрей хмыкнул, потому что был уверен, что готовила её мать. Гришка же расплылся в улыбке, будто это была его личная заслуга. 
- Итак. Прошу всем налить. Говорить буду, - Андрей встал, поднял бокал и сказал: - У одного путника при посадке на корабль украли кошель с золотом. Окружающие возмущались, а пострадавший улыбнулся и сказал: «Кто знает»? И вот случилась буря. Корабль погиб во время бури в море. Лишь один путник был выброшен на берег. Островитяне посчитали его спасение настоящим чудом, а спасённый лишь улыбнулся и сказал: «Просто я заплатил дороже всех за проезд».
- Ты хочешь сказать, что за всё надо платить? – спросил Тимофей.
- Нет. Просто мы не знаем, где потеряем, а где обретём. Может, стоит чаще смотреть в небо? – спросил Андрей.
- Заумный тост, - буркнул Гришка. – Если всё время смотреть в небо, прозеваешь то, что у тебя под носом происходит, или того хуже…
- И за что мы пьём? – поинтересовалась Леночка.
- За Провидение, которое собрало нас за этим столом… - торжественно произнёс Андрей.
- А я, глупец, - Гришка стукнул себя по лбу, - возомнил, что это нас Татьяна на свой день рождения позвала. Или я ошибаюсь, и она здесь ни при чём? – спросил он.
- Друзья, почему бы нам не выпить за Провидение, за Божественную силу, что ведёт нас по судьбе? Кого-то сталкивает лбами, кого-то разводит в разные стороны, подбрасывает испытания, чтоб мы, преодолевая их, не сломались, а закалились, чтоб падали и поднимались. Разве это не чудо?   – спросила Татьяна.
- Не знаю. Испытания разные бывают, и такие, от которых люди ломаются и, падая, уже встать не могут. А вообще, что такое чудо? – спросила Леночка.
- Это проявление невозможного, нарушение естественных законов, - произнёс Тимофей. – Ну, например, хождение Христа по воде или схождение благодатного огня на Пасху…
- Или то, что один человек смог заставил всю компанию стоять и ждать позволения выпить, - хмыкнул Гришка. – Спровоцировал дискуссию с поднятыми бокалами так, что уже никто не помнит, с чего всё началось…
- Извините, - произнёс Андрей. – Итак, пьём за Провидение.
- Разрешаешь? – всё же не удержался Гришка.
Андрей молча кивнул. Татьяна вдруг вспомнила, что продумывала сценарий праздника, но почему-то никак не могла внедрить собственные «задумки» в жизнь. Она выпила шампанское и сообщила всем, что хочет танцевать. Гришка тут же вскочил, поколдовал над старым музыкальным центром, из колонок полилась музыка. Он пригласил Татьяну на танец. Тимофей закружил Тосю в танце, а Андрей протянул руку Лене, что-то прошептал ей на ухо, отчего щёки девушки вспыхнули.
«Не может без цирка», - подумал Гришка. 
- «Музыка всех сдружила», - хихикнул Андрей и, посмотрев в глаза Лене, уже серьёзно добавил:  - Да вы, милочка, прекрасно танцуете.
- Это всё оттого, что Лена пропускает музыку сквозь себя и излучает Свет, - произнёс Тимофей. - Я слышал однажды, как она играет на фортепиано. У неё - Дар Божий.
- Возможно, что ты принял иллюзию, навеянную временем и местом, за некий дар, ниспосланный мне свыше, - улыбнулась девушка.
Гришка вопросительно посмотрел на Татьяну, и почти сразу же, словно фокусник, достал из кармана пульт и выключил музыкальный центр. Гости застыли в наступившей тишине.
- Что ж, просим, - Андрей слегка подтолкнул Лену к инструменту. – Хоть и не рояль в кустах, а пианино у стены, но всё ж не балалайка…
- Вот же балагур. Чем тебе балалайка не угодила? Мой дед виртуозно играл на ней, - сообщил Гришка.
Лена смутилась под пристальными взглядами присутствующих, а потом  подошла к фортепиано, и, посмотрев на Тимофея, тихо проговорила:
- Мой папа утверждает, что попытка вновь пережить слишком хорошие мгновения, может обернуться провалом, ибо от восхищения до разочарования – один шаг. Я ему верю, поэтому не решусь повторить то, что играла тебе.
Гости замерли в ожидании, кто-то сел на диван, кто-то расположился в кресле, кто-то остался стоять. Андрей принёс стул и жестом пригласил девушку сесть. Лена поблагодарила его кивком, молча села за инструмент, вздохнула и слегка прикрыла глаза. Пространство завибрировало.
Андрей опустился на пол за её спиной и замер. Ему показалось, что он услышал дыхание каждого из присутствующих, а потом неизвестно откуда взявшийся ветерок прошелестел рядом. От неожиданности он обернулся и увидел прозрачную дымку под самым потолком, напоминавшую застывшего лебедя. Он зажмурился, а когда открыл вновь глаза, видение исчезло.
И в это мгновение Лена едва коснулась клавиш, будто решила проверить звучание инструмента. Казалось, изумительная музыка от этого касания сама вырвалась наружу и полилась, как чистый родник среди леса. Это были по большей части импровизации, в которых слышались бурные излияния страдающей души, небесные аккорды, похожие на нежную ласку, завораживающие, погружающие в ирреальный мир, открывающие двери в Неведомое. И вдруг, словно испугавшись этого Неведомого, мелодия резко оборвалась.
Лена увидела растерянность в глазах присутствующих и улыбнулась:
- Как-то так… Продолжение пока не созрело…
Андрей подошёл к девушке и поцеловал ей руку.
- Почему ты поступила в медицинский? – спросил он.
- Потому что мой папа – музыкант, - ответила Лена.
- Не улавливаю логики, - признался Андрей.
Тимофей подошёл к Лене, обнял её за плечи и ответил за неё:
- Он безнадёжно болен.
- Извини, - смутился Андрей.
- Я знаю, что не смогу его вылечить, но, по крайней мере, я буду знать, как ухаживать за ним. Давайте не будем о грустном, - попросила Лена. – Вы все такие интересные люди, такие умные…
- Ты им льстишь, - сказала Татьяна. – Они обыкновенные зануды, умеющие пустить пыль в глаза. «В искусстве, как и в любви, прежде всего, нужно быть откровенным», утверждал Верди. Осознаёшь ли ты или нет, но твоя игра – настоящее чудо. Ты посмотри на этих парней, с них слетела петушиная спесь.
- Да, - признался Гришка. – Но ты же знаешь, что люди не меняются так быстро. 
- Соглашусь, - заявил Андрей. – Знаете, Токуан как-то сказал, что «жизнь подобна свече, мерцающей на ветру». А я подумал, почему тогда эти «мерцающие свечи» умудряются раздражаться, завидовать, терзать, терзаться и тушить друг друга, если всё равно сгорят?
- Потому что многие из них не думают ни о том, что творят, ни о том, что их ожидает, - произнёс Тимофей.
- Есть чудо, а есть иллюзия чуда, - как-то спокойно и очень доверительно сообщил Гришка. – Хочу рассказать одну историю. Возможно, это игра Лены настроила меня на воспоминания. Я больше года ходил на подготовительные курсы по одной и той же дороге. Ворона встречала меня демонстрацией полёта над деревьями. Это было её пространство. А я шёл по земле и иногда завидовал ей, её возможности летать, видеть мир с высоты. Наши миры не соприкасались. Она летала. Я брёл по земле. И так продолжалось достаточно долго. Мы не были представлены друг другу, - пошутил Гришка, - но хорошо знакомы. Это стало своеобразным ритуалом. Я приближаюсь, она взлетает и кружится в небе. Я воспринимал это как приветствие. Но однажды случился туман. Я шёл, ничего не видя в шаге от себя, и вдруг вздрогнул, потому что прямо передо мной «нарисовались» огромные чёрные крылья, и в тот же миг услышал крик ужаса. Я не сразу осознал, что это «моя» ворона орёт. Честно говоря, я долго не мог успокоиться. Даже попытался разглядеть себя в зеркале. Неужели я столь ужасен, что испугал бедную птицу до смерти? Но из зеркала на меня смотрело вполне нормальное, даже симпатичное лицо. Короче, ничего ужасного в своей внешности я не обнаружил. И только позже до меня дошло. Вернее, я сообразил, что во всём виноват туман. Для птицы это не она опустилась почти до самой земли в тумане, а я взлетел к макушкам деревьев и напугал её. Для птицы это было чудо: я – летающий в её мире… Но важней, что произошло потом. Птица, в отличие от меня, решила, что причина нашего «столкновения» не в тумане, а во мне, этаком захватчике небесных сфер. На следующий день, достаточно ясный и тёплый, ворона отменила привычный распорядок, она не летала над деревьями, а поджидала меня, сидя на ветке. И едва я оказался под ней, как она напала на меня, стала клевать в голову, кричать. Она решила проучить меня. Ворона мне мстила за испытанный страх, за нарушение границ или ещё за что-то мне неведомое. Благо, в руках у меня был зонт. Я стал отбиваться и в какой-то момент прокричал: «Не смей нападать на меня! Убью!» Ворона словно услышала меня, взлетела на безопасную высоту, уселась на ветку и стала смотреть на меня. А я погрозил ей зонтом и сказал: «Это моё пространство. Не смей нарушать его». Она каркнула в ответ и улетела. Больше я её не видел. Может, это не меньшее чудо, но уже для меня.
Татьяна увидела тень, пронесшуюся перед самым окном. Она вздрогнула от неожиданности. К тому же ей показалось, что она сквозь стекло услышала странный свист крыльев, разрезающих воздух. Солнце, ещё минуту назад прячущееся за облаками, выползло из-за них и выплеснуло всю мощь света, от которого она готова была зажмуриться. Татьяна облегчённо вздохнула. У неё была своя история, связанная с птицей, но рассказывать её она не собиралась.
- Говорят, что всему своё время, - произнесла она еле слышно. - То, что привычно для нас, показалось бы чудом из чудес людям в недалёком прошлом. Например, разговор по телефону. А ведь были времена, когда люди были уверены, что и полёты на аппаратах тяжелее воздуха – не возможны. Люди летали на воздушных шарах с 1783 года, кажется, если я не ошибаюсь, и это уже  не удивляло их. Эра полётов на дирижаблях с двигателем была открыта в 1852 году. А лет через сорок с небольшим после этого один маленький мальчик был высмеян одноклассниками, когда сказал, что его отцу профессор Ленгли прислал фотографию макета летательного аппарата, и что его отец заявил, что настанет время, когда люди будут летать на подобных аппаратах. А учитель мальчика спросил: «Неужели ваш отец полный идиот?» Так вот. Этого предполагаемого «идиота» звали Герберт Уэллс. Эра аэропланов настала, подтвердив слова фантаста. А нас сейчас не удивляют ни полёты на сверхскоростных самолётах, ни полёты в космос на ракетах…
- Ну да, сейчас экспериментальное изучение кривизны пространства и обратимости времени никого не удивляет, - заметил Гришка.
- А можно ли считать чудом некое предвидение писателей? – спросила Тося и покраснела, увидев на лицах присутствующих одобрительные улыбки. – Вы, наверное, в курсе, что Свифт в «Путешествии на Лапуту» указал размеры и периоды обращений двух спутников Марса. Но прикол состоял в том, что в те времена о них ничего не было известно. А когда астроном Холл открыл эти спутники в 1877 году, то заметил, что их измерения соответствуют указаниям Свифта. Это так поразило и одновременно напугало учёного, что он назвал их Фобос («страх») и Деймос («ужас»).
Лена встала, прижала руки к груди и как-то по-детски прищурилась, а потом вздохнула, словно собираясь нырнуть, и тихо проговорила:
- Мне иногда кажется, что наша жизнь – всего лишь кем-то написанный чудесный роман. У кого-то этот роман написан, как детектив, у кого-то тянет на трагедию или на трагикомедию, а у кого-то - на любовную драму. Жанры разные, сюжеты разные, а суть одна: начав читать книгу, мы уже не в состоянии её закрыть, пока повествование длится. Таков замысел Автора. И мы всё глубже погружаемся в описание, не замечая, что оказываемся внутри повествования. Но мы ещё лелеем надежду, что можем поступать вопреки написанному тексту, можем помочь кому-то избежать ошибок, что стоит только дать совет, и всё у них изменится. А это всё равно, что влезть в чужое повествование и начать исправлять на свой лад текст, позабыв, что у романа уже есть Автор, что наши поучения могут достичь цели, как говорил Силуан, только тогда, «когда мы сами свободны в добродетелях и тем самым крепки духовно». «И неуклонным остаётся принцип: не навреди ни другим, ни себе».
- Ну, да. Читал, знаю, - произнёс Андрей. – Он говорил, что «от желания учить может произойти больше вреда, чем пользы, как учащему, так и следующему его советам». Возникает «опасность гордости, когда человек решает, что достиг определённой степени духовного преуспеяния, и решает обратиться к спасению других… И как разрешить явное противоречие между призывом святых содействовать спасению других и их же предупреждением против своевольного увлечения этим? – спрашивал Силуан и сам же отвечал: - Молиться за себя и за других. Читать молитву «Отче наш». А что делать тем, кто не верит в Бога?
- Это ты про себя, философ? Человек с рациональным умом, не верящий в Бога, цитирует Силуана наизусть. Это у тебя хобби такое? – спросил Гришка.
Андрей пожал плечами и промолчал.
- А я не верю в Бога, я знаю, что Он есть, - вмешался Тимофей. – Бог есть Любовь. Я где-то прочитал, что духовная любовь – это радость разума и сердца. Ангельская чистота не позволяет ей опускаться ниже сердца. Это духовная любовь рождает любовь к телу, а не телесная любовь ведёт к любви духовной. Страсть – не любовь.
- И что? – спросил Андрей. - Я могу привести массу высказываний о Любви. «Любовь никогда не требует, она всегда даёт. Любовь всегда страдает, никогда не выражает протеста, не мстит за себя», - это утверждал М. К. Ганди. Умные слова, но они останутся для меня только словами, если я не живу тем, о чём говорю. Разве не так?
- Зачем ты спрашиваешь? Это, скорее, риторический вопрос для тебя, - произнёс Тимофей. – Я, наверное, вернусь к первоначальной теме нашей беседы. Итак, к вопросу о чудесности и чуде. Один знакомый моего отца как-то рассказал невероятную историю, приключившуюся с ним на одном заброшенном озере. Он с друзьями отправился в поход. Экзотики захотелось. В забытой Богом и людьми деревне осталось всего домов пять. Там жила бабка одного из участников похода. От неё он услышал, что на озере чудеса творятся, что в лес уже давно они не ходят, боятся того, кто временем играет. Что это значит, её внук не понял, да и решил, как говорится, не париться на этот счёт. Они зашли к бабке перед тем, как отправиться к озеру, оставили кучу пакетов с деликатесами. Она же предприняла ещё одну попытку остановить неразумных, а потом встала перед иконой на колени и стала молиться. Итак, внук бабки оставил машину во дворе, а сам с двумя друзьями отправился искать приключение на одно место, о котором его предупреждала бабка. Озеро поразило их необыкновенной красотой. Деревья вокруг словно сговорились: кто ниже в поклоне согнётся перед ним. Возникло ощущение, что всё возможно, что само непостижимое постижимо. Откуда-то прилетела чайка и устроила для них целое представление. Друг моего отца разулся и подошёл к воде. Ветер пригнал волну, которая лизнула его ноги. Он ощутил почти детский восторг. Вода была ласковой и очень тёплой, будто некто подогрел её для гостей. Грех было не искупаться. Они плескались, как дети, смеялись, что-то выкрикивали. А когда вышли на берег, услышали собственные голоса со стороны леса. Будто кто-то прокручивал запись произошедшего, чтобы повеселить их. «Пересмешник», правда, быстро наигрался. Друзья решили, что это какая-то разновидность эха. Найдя объяснение, они тут же успокоились, поставили палатку, разожгли костёр, шашлыки, вино, всё культурненько так. Песни под гитару у костра. А потом одна странность стала сменять другую. Они не могли вспомнить перехода от вечера к ночи. Было светло, солнце светило и в следующее мгновение уже звёзды на небе. Словно некто взмахнул волшебной палочкой, и тут же произошла смена декораций. Ясная летняя ночь. Уханье филина, лесные шорохи… Короче, проснулись они от холода. Огляделись и с удивлением обнаружили, что костёр давно прогорел, а они вповалку возле  палатки лежат. Рассветные лучи играют на поверхности воды. Друг моего отца попытался собрать воедино рассыпающуюся мозаику воспоминаний о вчерашнем дне. Высвечивались странные куски: девушка, с которой он расстался на заре юности, пачка писем в её руках. Она пришла и тихо села возле костра, а потом стала читать письма влюблённого в неё человека. Звучали слова, раздирающие душу, возвышенно-прекрасные. Она была любима тем, кто писал ей письма. Сколько нежности, чистоты и света было в них. Он смотрел на неё и вдруг ощутил ревность, страдание оттого, что кто-то ей признаётся в любви, хотя вот уже лет двадцать, как не вспоминал о ней. Да и вообще не знал, что с ней, как она живёт. Но вопрос времени почему-то не волновал его в тот момент, она была всё так же хороша, молода. Длинные волосы, блестящие от пылающего костра глаза. Танцующие языки пламени делали их встречу чарующей. Двое его друзей, возможно, из деликатности отошли подальше от костра, чтобы они могли пообщаться. Во всяком случае, он их не видел. В какой-то момент он не выдержал и спросил:  «Что ты читаешь»? Она улыбнулась: «Неужели ты не узнаёшь собственные письма? Те самые письма, что когда-то ты написал мне»? Когда и, главное, куда она ушла после того, как сон сморил его, он не знал. И все попытки вспомнить вызывали лишь головную боль. Его друзья оказались в похожих ситуациях. Для каждого из них случилась встреча с прошлым, с любимыми, которых они предали по разным причинам. Выяснив, что возле озера, действительно, происходят странные события, они решили не искушать больше судьбу, собрали вещи и вернулись в деревню. Бабка встретила их на пороге избы с иконой в руках. «Выдержали, - произнесла она. – Ну, а теперь остаётся отзвук ждать». О каком отзвуке она говорила, друг моего отца понял только через неделю. Он решил узнать, как живёт его первая любовь. Оказалось, что никак. Она через год после их расставания ушла из жизни. Трагическая случайность, попала под машину. Он всё спрашивал у моего отца, как такое могло случиться. Ведь он не просто разговаривал с ней, он ощущал её присутствие, видел реального человека, даже за руку держал. А отец только пожимал плечами. Вот так вот. И это реальная история. «С любимыми не расставайтесь», - прошептал Тимофей.
- Соглашусь. Всё это очень интересно. Но, как говорят, соловья баснями не кормят, - проговорил Гришка. – Мы словно на каком-то семинаре необычных явлений собрались, а не на дне рождении. Мне дадут поесть в этом доме?
- Конечно. И не тебе одному, - улыбнулась Татьяна, пригласила всех за стол, принесла огромное блюдо с горячим, разложила по тарелкам и облегчённо вздохнула.
Потом процесс окончательно вышел из-под контроля: кто-то танцевал, кто-то дискутировал, кто-то вспоминал школьные годы под тихое звучание музыки. Вновь мелькнула грустная мысль, что этот вечер мечтала не просто провести в кругу друзей, что тщательно продумывала его программу почти неделю, но в какой-то момент некий невидимый Стрелочник перевёл стрелки, отчего праздничный поезд помчался к иному пункту назначения. Но если бы её спросили, в какой именно момент случился поворот, и на какой развилке, она бы не ответила.
Татьяна пересела на диван и погрузилась в собственные мысли. Друзья пели, танцевали, смеялись, позабыв о ней на какое-то время, отчего она не только не расстроилась, скорее, восприняла это, как подарок свыше. Потом пришли её родители, накрыли стол для чаепития, принесли огромный торт под ликование гостей. Татьяна задула свечи, позабыв загадать желание. Её мама разлила чай, разрезала торт, разложила по тарелкам, и вдруг все ощутили спокойствие и тихую радость, будто после длительного путешествия все вернулись домой. Гости словно забыли, что пора расходиться.
Татьяна не поднимала головы от чашки, будто не было ничего важнее поглощения чая. Она «слышала» мысли присутствующих, этот дар спонтанно «вылезал» у неё иногда в самые неожиданные моменты. Она чуть не поперхнулась, когда обнаружила, как много «мусора» в их головах, но самое интересное, что сейчас они были ей ближе, потому что были самими собой. А потом навалилась усталость и от общения, и от мыслей гостей, и от самого присутствия людей в её доме. Татьяне захотелось тишины и уединения. Не одиночества, а именно уединения. И когда Лена засобиралась домой, а Андрей предложил проводить её, все вдруг словно проснулись и обнаружили, что уже ночь на дворе. Гришка шутил в коридоре, со всеми по очереди обнялся и вдруг рассмеялся.
- Ты чего? – спросила Татьяна.
- Да вот, вжился в роль хлебосольного хозяина и совсем позабыл, что это я в гостях, а не у меня гости. Ты это… не кисни тут без нас.
- Экзамены скоро, не до хандры, - произнесла Татьяна.
- Прекрасно, - машинально произнёс Андрей, открыл дверь и взял Лену за руку, словно испугался, что она исчезнет.
А Татьяна подошла к окну, и вновь ей показалось, что промелькнула тень птицы. А утром солнечный свет развеял напряжение, испытанное ночью. Она не могла утверждать, было ли это видение или реальная птица пролетела мимо окна, напугав её. Сомнение застряло, словно заноза или ядовитая колючка кактуса, которую вытащить ей удалось, но фантомный след ещё не исчез совсем.
А потом вылезло странное воспоминание из детства, о котором она старалась забыть. Они тогда отдыхали с родителями в деревне. Огромный сокол влетел во двор, где жила её бабушка и, схватив цыплёнка, которому она только что бросала крошки хлеба, снова взмыл в небо. Никто не мог сказать, откуда он взялся и куда улетел. Но она видела, что он полетел к солнцу, которое медленно размыло его силуэт. Может, он и вылетел из него? Эта мысль посетила её тогда, но она так и не озвучила её. К тому же она тогда никому не призналась, что больше испугалась не за цыплёнка, а за себя, потому что представила, что и её он мог вот так же схватить и унести в неизвестность.
Бабушка утверждала, что в их краях такой птицы никогда не было, ибо она была раза в два больше обычного сокола. Татьяна тогда случайно услышала, как соседка сказала, что этот сокол прилетает как Вестник, и дань он берёт у того, кому весть приносит.
- Чушь. Я не ощущаю трагедии, - заявила бабушка, - а ты меня знаешь.
- А кто тебе сказал, что весть обязательно плохой должна быть? – спросила соседка.
- То, что ко мне придёт, я не жду. Жила без него, проживу и дальше, - вдруг резко произнесла бабушка. – Раздор вместе с ним придёт. Откажусь.
Соседка пожала плечами, ничего не поняв из слов бабушки. Заморосил дождь, Татьяне пришлось выйти из укрытия.
- Подслушивать не хорошо, - сказала бабушка.
- А я знаю, что этот Вестник из солнца вылетел, - прошептала она еле слышно.
- Птица это, деточка, птица. Напугала она тебя. До сих пор сердечко трепещет.  Дар в тебе открылся. Рановато. Но моя бабушка жила с этим, я живу, и ты справишься. А страх уйдёт, - она провела по голове внучки рукой и улыбнулась. – Так-то.
Татьяна тогда тоже ничего не поняла, зато ощутила невероятную лёгкость. И птица из страшной превратилась в чудесную.  А через какое-то время бабушке пришло заказное письмо, в котором сообщалось, что младший брат её матери оставил наследство своей племяннице за границей. Что за наследство, получила ли его бабушка или отказалась от него, Татьяна никогда не спрашивала, а родственники сочли за благо никогда не касаться этой темы.
«Это человек окрашивает события и делает их либо мрачно-зловещими, тревожными, либо нейтральными», - подумала она, но от ощущения, что что-то изменилось в ней самой после вчерашнего видения, она долго не могла избавиться. При этом она не могла даже сформулировать, что именно изменилось, но сама мысль словно повисла в воздухе. 
  После сдачи последнего экзамена Татьяна не пошла вместе со всеми отмечать Событие, а отправилась в парк. Она долго бродила по аллеям, пока не вышла к скульптуре. Ей показалось, что что-то было не так в облике девушки. И вдруг она улыбнулась. Лицо было не женским. На неё смотрел довольно симпатичный юноша с телом девушки.
- Нравится? – она не сразу поняла, кто это произнёс, и вздрогнула от неожиданности. – Застывшая Вечность.
То ли так увлеклась созерцанием каменного лица, то ли обладатель бархатного голоса у неё за спиной обладал способностью ходить, не касаясь земли так, что она не услышала его приближения. Татьяна, резко обернувшись, увидела молодого человека, оценивающе разглядывающего её.
«Напугать меня хотел, а потом огорошить заумными фразами? Местный Дон-Жуан»,  – подумала она и решила проучить его.
- Из бренного материала не создашь вечное, это будет всего лишь застывшим в камне временем, - произнесла она. – Или ты не согласен со мной, Юрочка?
Татьяна увидела, как вздрогнул молодой человек. Она назвала его по имени и испытала восторг от его замешательства, ибо он хотел избежать знакомства, чтобы осталась некая недоговорённость, интрига. Для него была важна прелюдия. Он, Она и Неизвестность. Игра. Правда, уже через минуту Татьяна жалела об этом, потому что старалась не шокировать людей и не демонстрировать им свои способности. Но по какой-то причине не стала удивляться вместе с ним, что случайно угадала его имя. В добавление ко всему она посмотрела в его глаза и вдруг спросила:
- Кошмары всё ещё мучают по ночам?
Молодой человек растерялся ещё больше, а потом молча развернулся и почти побежал по пустынной аллее, изредка оборачиваясь, чтоб удостовериться, не преследует ли его странная девушка. Татьяна невольно улыбнулась, глядя на его бегство.
«Ну что? Поразвлекалась? - спросила она себя мысленно. – Бабушка же говорила, чтоб не забывала главную заповедь: «Не навреди». А я и не навредила. Ему это на пользу. Вседозволенность – его главный бич. Может, хоть на время остепенится, - подумала она. – Но меня это не оправдывает».
Умение сканировать пространство и людей, читать их мысли «вылезало» у неё то в моменты наивысшего напряжения или испуга, то, наоборот, в период расслабленности. Она даже не всегда различала вначале, где её мысли, а где чужие. И зачем порой к ней приходило знание о неком событии или конкретных людях, она не знала. У бабушки же был дар предвидения. И она утверждала, что с любым даром надо обращаться бережно, использовать только во благо, и развивать способности, чтоб процесс стал управляемым.
- И как это сделать? – спросила она.
- «Всё сложное – просто, когда знаешь как» – это пословица. А вот «как» ты должна сама открыть. У кого-то на это уходят годы, у кого-то целая жизнь, а на кого-то сваливается откровение в одночасье.
- Ты хочешь сказать, что прозреть в мгновение можно, но путь к нему индивидуален, что его ещё заслужить надо. Что посеешь, то и пожнёшь? И дело не в хотении, а в наших поступках, стремлениях.
Она вдруг осознала, что до сих пор стоит возле странной скульптуры, погрузившись в собственные размышления, воспоминания. Увидела цепочку. Как из одного вытягивается другое, цепляет третье и несётся в гору, как предписано её книгой жизни.
«А как же счастье? Счастье, как сказал кто-то, это всего лишь точка в пространстве, которая никогда не становится линией. Как там в песне: «Был бы милый рядом»… А где мой милый»? – подумала она и побрела к озеру, возле которого любила сидеть и смотреть на воду, и вдруг услышала у себя за спиной торопливые шаги, а потом, как гром среди ясного неба, возглас:
- Злюка! Сколько можно бежать за тобой?
Татьяна не верила своим ушам, и по инерции продолжала идти по аллее.
- Злюка! Неужто оглохла за год, что я тебя не видел? Вот и оставляй после этого тебя одну без присмотра. Эй! 
Татьяна остановилась, медленно повернулась и чуть не столкнулась с Петькой.
- Ты?
- Ну вот, ты ещё и ослепла? Хорошо ещё говорить не разучилась за это время. А я тебя там всё это время рисовал…
- А написать короткое послание: «Мол, жив-здоров, помню», слабо было за это время? А позвонить ума не хватило? А на зимние каникулы приехать никак нельзя было?
- Злюка, я же не нефтяной магнат, и не племянник Ротшильда. Бабушка на пенсию живёт. Я два года вкалывал, прежде чем отважился здесь бабулю одну оставить. На госбюджетное поступил, но стипендия такая, что нормальному человеку на неё не выжить, работать приходилось, на билет тоже деньги нужны. Я все каникулы вкалывал. Хотя это не оправдание, каюсь. Я думал о тебе, о нас. Я тебе сны посылал раз в неделю, на большее сил не хватило.
Она улыбнулась, вспомнив, что, действительно, весь год видела его во сне с настойчивой периодичностью.
- Ты когда-нибудь серьёзным станешь?
- А как же? Уже.
Он прижимал к груди незабудки, похожие на маленькие звёздочки. 
- Вот, - прошептал Петька. – Нарвал по случаю звёзды с неба для любимой, - и протянул ей букетик, а она вдруг ощутила, как от этого простого и незамысловатого действия происходит что-то невероятное.
От его сердца что-то нежное, очень светлое и большое стало перетекать в её сердце, а потом вернулось к истоку, чтобы новая волна обрушилась на неё. 
- Злюка, я не могу без тебя, понимаешь? Ты – моя Вселенная, и даже больше.
- Что может быть больше? Вечность? – улыбнулась она.
- Любовь, Злюка. Любовь, - произнёс он и едва коснулся её щеки губами. 


Март 2017 года