Город

ГОРОД


*  *  *
Улиц знакомы имена,
Людей память,
Большая, большая страна,
Но узок круг названий.
Вот этот историей был увлечен.
А этот ее делал,
В плеске знамен, в списке имен —
Лицом белым.
Не туда завернули, стремясь
Мир осчастливить словом,
Только и осталась связь —
Таблички с домом. 
Разных имен изустна блажь,
Знакомо, знакомо,
А ну, этого вмажь
У дома.
Куда ни кинь — они тут
Памяти всей старанья,
Последний редут, последний приют —
Улиц названья.

 
*   *   *
Щипок дыбится — пространство узко,
Машин — впритирку, людей — вразнос,
Сигналов случай — просто музыка,
Любовь к проезду — просто взасос.
Дома молчаливо взирают суе,
Что тут поделать? Народ крут,
Вперед, вперед, в минуту любую,
За нами другие уже прут.
Стремянный, вытянув вереницу,
Отмеривает скупо, поворот лев,
И только простор знаком птицам,
А мы плутаем среди древ.
И что будет дале? Еще круче?
Кипит работа — скорей, скорей,
Этот дом будет еще лучше,
Еще, еще собирет людей.
Соты окон молчат монотонно,
Портик в испуге отступил, пятясь,
А Щипок самовлюбленно:
— А, вот вам, натесь!

 
*   *   *
Мне улыбаются криво
Подворотни арок вялых,
Дворов пространство тоскливо,
Лестничных пролетов бывалость.
Улицы жалки изгибы,
Домов причастье, льда окон,
Потоков людских сливы
Левым, правым боком.
Вздох площадей затравленных
Сборищем, пространство взявшим,
О чем это крики ленных?
Вновь, вновь о вчерашнем.
И шлюхи разврат уже мил,
И сходность желаний,
Есть приложение потенций и сил,
Кто тут крайний?

 
*   *   *
Улицы одиночество, ветром сдуваемое,
Домов незнакомых вид,
В окнах зрящих в другое, незнаемое,
Огонь горит, горит.
Вечера бархат синий,
Звезд мерцающих далеко тепло,
И только занавесок иней
Все о стекло.
Ночь крадется дворами, подъездами,
Темнота упряма, вглубь стремясь,
Этими тесными
Пространствами всласть.
Уже фонарь изошелся ожиданиями,
Кто-нибудь встреть — проводи,
Собраниями, собраниями
Людей — в пути.
Город за углом шумит,
Шин шуршание.
Домов размыт вид,
Молчание.

 
*   *   *
Лики улиц столицы
Все домов суета,
Переулки, что птицы,
Маята, теснота.
То проклюнутся где-то,
То поднимутся ввысь,
На подъемах — секреты,
А на спусках — держись!
Ах, Неглинка, Неглинка
И Кузнецкого стать,
Переулком картинка,
Переулком бежать.
Опуститься к Петровке,
Там, где Линий фасад,
И в Столешников ловко,
И с Тверской — прямо в сад.
Гнезденовский под аркой
И дома все стеной,
Двор зеленый — подарком,
За стеною — другой.
Проходным, неприкаян,
Обнажил требуху,
Сколько помнит признаний
На бывалом веку.
Площадей начинанье,
Улиц чуткая речь,
Откровенность признанья —
Все сберечь, все сберечь!

 
*   *   *
Монастырских земель остаток
Город властно прижал, напер,
За века не счесть взяток,
Но еще широка паперть.
Стены прочны. Башен круженье,
Купола висят невесомо,
И снова, и снова движенье —
Прочь, прочь засовы.
Любо под сенью столетий
Чувствовать око божье,
Мы ему все дети,
Иного — не гоже.
Донской — веков посланник,
Стенами дышит долго,
Зубцов рисунок — странен
Нынешнему долгу.
Старины посланье наше,
Веры устой, терпенья,
Да не минет, не минет чаша
Божьего благословенья.
Звон залетает дале,
Колокол будит, будит,
Долго же мы спали,
Кто нас теперь рассудит?

 
*   *   *
Утренняя свежесть прячется нежно
В предрассветной темноте щемящей,
Ожидая первые лучи, небрежно,
Улицы еще спящей.
Тихий поцелуй ветерка ласково
Шерстит шевелюру, есть где спрятаться,
Окна живой яркой маскою
Уже веселятся.
Ты еще в Морфея объятьях
Не ведаешь, сном вся занята,
Как легко твое занятие,
Как эфимерна его правота.
Ожиданьем томим, брожу,
Утра одинокий пленник,
Разрушить, разрушить мечту
Твоих видений.

 
*   *   *
Колонны коней натужно несут,
Век за веком считая,
Муз вдохновенный и верный приют —
Сущность иная.
Зал помпезностью изошел,
Бархатом пространство окрасив,
Среди портьер — звук гол,
Гол и прекрасен.
Сколько впитал этот зал
Признаний и настроений,
И всякий раз восторгов шквал
И суета мнений...
Большой на площади царит,
Фонтана журчанье мило,
Время летит, время летит,
Его не забыло.
И снова прыжок и снова полет,
И голоса пир всевластный,
Душа жива, душа поет —
Как прекрасно!

 
*   *   *
Над спящим городом, уснувшим глубоко,
В предутренней тоске, росы еще не знавшей,
Взгляд посылая жадно, далеко,
Ночные бабочки все ждут с тоской вчерашней.
Что за история? И почему сейчас?
Как призрачна коротких юбок вольность,
Еще фонарь последний не погас
И чутка улиц и бульваров стройность.
Порхать в ночи, окрашенной в неон,
Ждать миг удачи или наслажденья,
Забыв названья улиц и имен,
Накинув плащ немого привиденья.
Все тишина пленила. Воздух сух,
Шуршат астральтом где-то колесницы,
Ночные бабочки с похотливостью сук
Украдкой трут уставшие ресницы.

 
*   *   *
Куда ни кинь свой взгляд — дома,
Сплошные дебри крыш и окон,
Провалов черных кутерьма,
Как будто пораженных током.
Простой промышленный пейзаж,
Все вперемежку — жить, работать,
Дом для жилья, забор, гараж
И баня, и завод, и копоть.
Щипок уперся и торчит,
Дубининскую обнимая,
Вокруг совсем невзрачный вид
И скрежет робкого трамвая.
А там, а там, пониже, где
Кольцом Садовым закружилось,
В той толчее, в той молотьбе
Под землю людство устремилось.
Простор вокзальный — шире нет,
Машин круженье, пешеходов,
Лишь успевай — зеленый свет,
Столпотворение народов.
И так вот целый день-деньской
Шумит, кипением объята,
Москва, столица, дом родной —
Все от рассвета до заката.
Куда ни кинь свой взгляд — дома!
И сумрак опустился плотный,
Ночь необычна и темна,
И светофор мигает желтый.