Попутчики гл. 6 Новые пассажиры

НОВЫЕ ПАССАЖИРЫ
  Родное купе оживилось. На правой нижней полке кряхтел плотный мужчина средних лет, от которого исходил лёгкий аромат солярки. Он с усидчивостью хорошего хозяина, заталкивал под сидение автомобильный аккумулятор, а в большой спортивной сумке позвякивал, судя по всему, инструмент.
Второй новоприбывший был полной противоположностью первого. Это был, толи батюшка-священник, толи монах: в подряснике и скуфье, чёрное длинное пальто покоилось на вешалке; котомка похожая на вещмешок, была уложена на верхнюю полку. На груди у священника висел  приличных размеров православный крест возможно серебряный, возможно  латунный, в руках с узловатыми пальцами он сжимал требник и что-то бубнил себе под нос, пытаясь одной ногой о другую, стянуть юфтевый сапог.
Бухгалтер сидел у окна, вжавшись в стенку, и молча наблюдал за новыми соседями. Моё появление их не сильно обеспокоило, но в купе стало намного теснее, тем паче,  кроме бухгалтера все мы были довольно крупными фигурами.
Батюшка, наконец, стянул сапог и к лёгкому волнующему аромату ладана, слегка разбавленного привкусом солярки, добавилось стойкое благовоние портянок. Бухгалтер закашлялся, и предложил мне выйти в тамбур покурить, пока вновь прибывшие будут располагаться.
Мы удалились дышать дымом свободы и отечества, который кто-там сказал: « нам сладок и приятен…». Закурив, Николай сказал:
- Да уж, не повезло, так не повезло. Это он ещё один сапог стащил, а второй снимет? Что делать будем?
-Пред богом и проводницей все равны. Кроме как обрызгать его дезодорантом у меня в голову ничего не приходит.
- Может попроситься в другое купе? – с надеждой взглянул на меня Николай.
- Вот, вот… и побежим мы, как черти от ладана. Причём в прямом смысле. Где уж тут до переносного? У меня, кстати, выход в отличие от Вас есть. Второй вроде простой пролетарий, я с ним  пузырь раздавлю, и водка мне все ароматы нейтрализует и ощущения притупит. А Вам? я даже не знаю, что и посоветовать? Конечно, можно с кем-нибудь поменяться, но, я думаю, самоубийц в вагоне не найдёшь. Если только кому-то срочно захочется исповедоваться.
Мы оба тяжело вздохнули и нервно затянулись.
Простояли  мы в тамбуре, прогулялись по коридору - туда сюда, прикидывая  расчётное время, позволяющее нормальному человеку разоблачиться и свить гнездо на вагонной полке, успев при этом переодеться в тапочки и треники (пижамы это уже в кино; в не нашем - чуждом, нашему пониманию кино, в супер-пупер каких не наших пролетарских вагонах) – а у нас – трико, обязательно с вытянутыми коленками, и чтобы заправлены были в носки, и майка-алкоголичка, заправленная в трико, а иначе как сейчас говорят : «не соответствие дресс-коду патриотично настроенного россиянина».
В купе тем временем всё наладилось. Батюшка лежал на верхней полке в нательной рубахе, кальсонах, бороде и усах, с крестом на пузе и требником в руках. Пассажир с аккумулятором сидел за столом и резал перочинным ножом на  газете сало и чёрный хлеб, рядом лежала очищенная луковица и пакет китайской лапши, стоял термос.
- Не против, если я тут, перекушу по-быстрому? А  то  весь день, как жучка на сносях… маковой росинки во рту не было? - посетовал новоявленный сосед.
Я интуитивно почувствовал родственную душу, скорбящую по интеллигентному обществу.
     - А что вы скажите насчёт рюмочки под сало? Так сказать:  «За знакомство и за удачное путешествие?» – ответил я вопросом на вопрос, доставая из пакета бутылку «Столичной».
      - А у меня в термосе тоже не чай. – поддержал меня вновь прибывший, и добавил. – Меня Серёгой зовут, за машиной, в командировку еду.
Только наш человек,  видя, как льется в стакан  живительная влага, сразу же находит в собутыльнике родственную душу и готов выложить первому встречному, «под балычок и коньячок» не только всю подноготную о себе, но и все известные ему секреты, так горячо любимой им Родины.
«Между первой и второй - перерывчик не большой!» - пробасил Серёга.

«Не вовремя налитая вторая – загубленная первая!» - вторил собутыльнику я.
В ход пошла колбаса. По мере усвояемости креплёного  продукта росла и симпатия между собутыльниками. В углу у окна молча страдал бухгалтер. На полке, это я чувствовал нутром, читал нам «Анафему» святой отец. А у меня пела душа и уходила тоска.
Обнаружив в Серёге родственную, мятущуюся душу российского дальнобойщика, я открыл ящик Пандоры, начав рассуждать о прелестях отечественных дорог, честности автоинспекции, беспримерной надёжности и ремонтопригодности КАМАЗов и МАЗов, в сравнении с заграничными гробами на колёсах. В общем, мы пели как соловьи,  и не известно, чья трель была лучше.
- А не боишься, завтра с похмелья за руль? – язвил я.
- А мне не завтра. Пока я все запчасти на новую машину поставлю, дня три пройдёт. У меня ещё ни разу не было, чтобы на заводской машине, всё на месте стояло. Что-нибудь да стащат. У меня один раз в машине кроме двигателя и кузова вообще ничего не было, всё навесное оборудование спёрли.
-А двигатель чего не унесли?- удивился я.
-А, у нас,  дураков нет. Номерные агрегаты не воруют.
-Ну и как же ты выкрутился?- продолжал я сыпать вопросами.
-А мы с соседних машин, чего не хватало, поснимали, а на мою -поставили. Главное слесарю на заводской стоянке в лапу дать. Это азбука отечественного автопрома. Ты думаешь, откуда истина:  «не подмажешь – не поедешь»? - тоном знатока утверждал дальнобойщик.
-Да?! Я думал это про телегу и ось, которую надо дёгтем мазать.
- А в чём разница?- удивился Серёга.
- Да в принципе не в чем.- философски заметил я. – И в том и в другом случае если не подмазать – будешь стоять без движухи на месте. Наливай!... и в тамбур, в тамбур… дышать свежим воздухом.
В тамбуре ни кого не было, лишь плавал лёгкий сизый дым после недавних посетителей. Быстро проскочили через вагон двое военных, направляясь в сторону вагона-ресторана. На другом конце раздался строгий окрик проводницы насчёт хлопанья дверью. Мы закурили.
- Ну и почём нынче хлебушек у водителей? – надавил я на больную мозоль любого дальнобойщика.
- А когда он сладок был? Носишься как пёс безродный по просторам «Великой России». Не выспаться толком, не пообедать по человечески. Ты посмотри на западное чудо техники: и кровать полуторка, и навигация, и телевизор, и холодильник и у некоторых душ  с туалетом есть. А у нас закусил удила, спички в глаза вставил и с одним термосом и песнями помчался в светлые дали. Ты только вслушайся в название «ДАЛЬНОБОЙЩИК». Да мы каждый раз как на войну уезжаем. Вернёшься или нет, один бог ведает.
- А дети? Дети, жена есть? – продолжал я невольный допрос.
- Дети есть. Дочь. С женой развёлся два года назад. Из командировки на два дня раньше срока вернулся, да ещё без предупреждения. В общем возвращайся вовремя надо, да ещё и предупреждать заранее и будешь жить с женой долго и счастливо и умрёшь в один день от оргазма. – подвёл итог Серёга. – А ты чем на хлеб зарабатываешь?
- А я не рыба не мясо. Живу сам по себе. Всё что государство не отняло – то моё. Помогаю не загнуться нашей промышленности, где «МЫШЬ» корень слова. Продаю не кому, якобы не нужные неликвиды, превращая их в ликвиды, за мзду малую, но мне хватает. Мне же яхта, длиннее, чем у Султана Бахрейна не нужна. Мне детям на пряники.
- Ну-ну. Не хочешь говорить - не говори. Я, честно говоря, не понял, чем ты занимаешься. У меня всё проще, сел за руль и вперёд, не заморачивайся. А ты , типа - торгаш!
- Ну типа да. Пошли в купе, закрепим дружбу министерства торговли и министерства путей сообщения. «Что скажет нам на это начальник транспортного цеха?» - закончил я известной цитатой известного писателя.
- А, возражений –то и нет! – продолжил мне в пику оппонент.