Сокровища усадьбы Уткино

СОКРОВИЩА УСАДЬБЫ УТКИНО
Из книги "Тайны книжных переплетов"

Одна из примечательных особенностей наших дней – повышенное внимание как профессиональных исследователей, так и краеведов-любителей к старым дворянским гнездам. В недавнем прошлом было немало сделано для того, что вытравить память о былом дворянском усадебном быте. Замалчивалась благотворительность, которой славилось не только российское купечество, но и дворянство. Редко проникали в литературу сведения об участии поместного дворянства в развитии образования и культуры, народных промыслов, в улучшении крестьянского быта. С остальным расправилось неумолимое время.

Не пощадило оно и барский дом в сельце Уткино,  что в 18 км от древнего Белева. Его сохранившиеся до наших дней фрагменты я увидел на фотографиях в увлекательной книге-каталоге исследователя-энтузиаста старинных русских усадеб Андрея Борисовича Чижкова «Тульские усадьбы». Вышла она в Смоленске в 2011 году.

Когда-то в усадьбе Уткино царила приподнятая духовная атмосфера, кипела интеллектуальная жизнь, звучали стихии и музыка, звонкие детские голоса. Своим обустройством этот отдаленный от культурных центров, но тесно связанный с ними живыми нитями уголок Тульской земли, был обязан, прежде всего, владелице здешних мест артиллерии штаб-капитанше Авдотье Петровне Елагиной, в девичестве Юшковой (1789-1877). Культурная Россия знала эту женщину как писательницу и переводчицу, как мать видных деятелей русской культуры братьев Киреевских и братьев Елагиных, как хозяйку блистательного московского литературно-общественного салона 30-40-х годов XIX века.  Дом Елагиных у Красных ворот на протяжении многих лет был одним из притягательных центров умственной жизни послегрибоедовской Москвы. Один  из завсегдатаев салона Константин Дмитриевич Кавелин, вспоминал: «… Дом и салон Авдотьи Петровны были одним из наиболее любимых и посещаемых средоточий русских литературных и научных деятелей. Все, что было в Москве интеллигентного, просвещенного и талантливого, съезжалось сюда по воскресеньям. Приезжавшие в Москву знаменитости, русские и иностранцы, являлись в салон Елагиных. В нём преобладало славянофильское направление, но это не мешало постоянно посещать вечера Елагиных людям самых различных воззрений…».
 
А еще Авдотью Петровну связывали многолетние узы дружбы с Василием Андреевичем Жуковским. Для поэта она была просто Дуней, Дуняшей, а иногда и Дунькой, участницей детских игр и театральных постановок. Ее мать Варвара Афанасьевна Бунина, в замужестве Юшкова (1769—1797), приходилась сестрой по отцу и крёстной поэта. Сам же Василий Андреевич, хотя и был не на много старше Авдотьи Петровны, считался ее первым учителем, и через всю жизнь пронес к ней самые теплые и искренние чувства.

В 16 лет Авдотья Петровна вышла замуж. Ее первым мужем был отпрыск старинного дворянского рода Василий Иванович Киреевский. В молодости он служил ротмистром в Острогожском легкоконном полку. В 1795 году вышел в отставку и служил выборным уездным судьей. Это был образованный человек, но не без странностей. Религиозный, по-христиански благочестивый и бескорыстный. Владел пятью иностранными языками. Собирал библиотеку, но на дух не переносил Вольтера. Время от времени скупал и истреблял его сочинения. Жили Киреевские селе Долбино близ Белева. В счастливом браке у них родились четверо детей. Двое из них – братья Иван и Петр Киреевские вошли в историю русской культуры как известные литераторы-славянофилы.

В 1812 году В. И. Киреевский на свои средства, «без всякого полномочия или приглашения от властей», расширил орловскую больницу, где содержались раненые участники войны с Наполеоном. Здесь же он и скончался 1 октября 1812 года, не пережив эпидемии тифа.

После смерти мужа Авдотья Петровна уехала на время с детьми к тётке, Екатерине Афанасьевне Протасовой — вдове тульского губернского предводителя дворянства Андрея Ивановича Протасова, страстного картежника и кутилы. Большую часть года  Протасова с дочерями  Марией и Александрой жила недалеко от Орла в имении Муратово, где для них Жуковский, влюбленный в Марию, построил просторный теплый дом.

В 1817 году Авдотья Петровна вышла замуж вторично. Спутником ее жизни стал писатель и переводчик Алексей Андреевич Елагин (1790—1846). Он приходился ей троюродным братом. По материнской линии происходил из рода Буниных. По отцу Елагин принадлежал к богатому аристократическому роду. Участвовал в Отечественной войне 1812 года и зарубежных походах. Отличался покладистым характером, хлебосольством и пристрастием к немецкой философии. Политических же пристрастий не имел, но водил крепкую дружбу с активным участником движения декабристов Гавриилом Степановичем Батеньковым (1793-1863), выдвигавшимся на роль руководителя мятежного правительства и осужденным по высшему разряду. Как мог, помогал ему в период многолетнего заточения в Петропавловской крепости и завещал эту дружбу своим домашним. Батеньков пережил Елагина на 17 лет. После амнистии 1856 года  декабрист жил в имении Елагиных Петрищево и здесь же, в ограде церкви Успения Пресвятой Богородицы был похоронен рядом с Алексеем Андреевичем.

Получилось так, что Авдотья Петровна кроме всего прочего была хранительницей семейных тайн бунинского рода. А тайн этих было предостаточно. Чего, например, стоила тайная история отношений ее родной тетки Натальи Афанасьевны Буниной и екатерининского вельможи Михаила Никитича Кречетникова, в то время тульского, калужского и рязанского генерал-губернатора. Эта история началась во время одного из посещений Кречетниковым уездного Белева, где Афанасий Иванович Бунин исполнял должность воеводы. Неудачник в супружестве (его жена страдала умственным расстройство и безвыездно жила в подмосковной усадьбе), Кречетников был на 27 лет старше Натальи. Но это не смутило его избранницу, выделявшуюся среди сестер Буниных особой красотой и привлекательностью. Она не только одарила генерала своей благосклонностью, но и, пренебрегши всеми светскими и церковными правилами, родила ему в гражданском сожительстве двух очаровательных дочерей. Одна из них впоследствии, благодаря хлопотам Жуковского, стала фрейлиной при императорском дворе и успешно вышла замуж. Поскольку женатый Кречетников не имел возможного повести Наталью Бунину под венец, его грехи взял на себя скромный и ничем не примечательный губернский чиновник Вельяминов, сделавший на этом неплохую карьеру. Трагической развязкой всей этой истории стала ранняя смерть Натальи Афанасьевны от скоротечной  чахотки.
 
Душевно преданная Жуковскому Елагина бережно хранила и его личные тайны. Тайну его  байстрюкского происхождения, тайну его любви. Она собирала рукописи и письма поэта, его рисунки, книги. Особой семейной ценностью была переписка Жуковского с Марией Протасовой, драматической любовью всей его жизни. Впервые Жуковский просил руки Марии в январе 1812 года, но Екатерина Афанасьевна решительно отказала, заявив, что «по родству эта женитьба невозможна». Симпатии родных и близких были на стороне влюбленных. Авдотья Петровна особенно активно умоляла Протасову благословить дочь на брак с Жуковским. Она даже обещала тетке в случае, если в этом браке есть что-то греховное, уйти в монастырь и отмаливать грех. Но Протасова держалась как неприступная крепость. И не корысти ради (некоторые считали, что мать ищет для дочери богатого и знатного жениха), а ради принципа, известного и понятного только ей.

В 1816 году Мария Андреевну, лишенную всяких надежд на брак с Жуковским,  выдали замуж за хорошего и доброго человека, талантливого хирурга из университетского города Дерпта Ивана Филипповича Мойера (1786-1858). Мойер имел голландские корни, был молчалив и молообщителен. Жил исключительно профессорским жалованьем Его отец служил пастором в Ревеле. В браке у Мойеров родилась дочь Екатерина. Однако их супружеская жизнь оказалась недолгой. 18 марта 1823 года Мария Андреевна, родив мертвого мальчика, скончалась. Незадолго до этого Жуковский гостил в Дерпте и встречался с Марией Андреевной. На похороны любимой и любившей его до последнего смертного часа женщины поэт не успел. На смерть Протасовой-Мойер он написал стихотворение «9 марта 1823». Это был последний день, когда он видел ее:

                Ты предо мною
                Стояла тихо.
                Твой взор унылый
                Был полон чувства.
                Он мне напомнил
                О милом прошлом…
                Он был последний
                На здешнем свете.
                Ты удалилась,
                Как тихий ангел;
                Твоя могила,
                Как рай, спокойна!
                Там все земные
                Воспоминанья,
                Там все святые
                О небе мысли.
                Звезды небес,
                Тихая ночь!..

…Сельцо Уткино преобразилось и зажило своей жизнью в середине XIX века. Вскоре после смерти  второго супруга Авдотья Петровна пожелала обосноваться именно здесь, на новом месте, но в непосредственной близости от родного Петрищево. Старый барский дом в Петрищево был к тому же тесноват. Обустройство Уткино Авдотья Петровна поручила своему сыну Николаю.

За несколько лет до этого Иван Филиппович Мойер, выполняя предсмертную волю Марии Андреевны, взявшего с него слово, что их дочь будет жить в России и подружится со своими русскими родными, покинул кафедру и клинику в Дерпте и переселился вместе с 16-летней Екатериной поближе к бунинским семейным очагам. В 1837 году он приобрел у  сестер Вельяминовых имение в селе Бунино Орловской губернии. Мойер выстроил там каменный дом со служебными постройками. На территории имения посадил несколько десятин леса, разбил два фруктовых сада и устроил чудесную березовую аллею, специально для того, чтобы его дочь могла ездить по ней верхом. Бывший светило медицины, учитель знаменитого Н.И. Пирогова и не менее известного В.И. Даля Мойер сделался образцовым хозяином и добрым помещиком, не раз помогавший своим крестьянам в трудные для них времена. Он бесплатно лечил окрестных жителей, не взирая на их сословную принадлежность.

Авдотья Петровна, хотя и жила в 80 верстах от Бунино, часто наведывались к Мойерам в гости, посмотреть, как живет племянница, не скучает ли она в орловской глуши. Сопровождавшие ее в поездках сыновья, братья Елагины, поголовно влюбились в живую, резвую и остроумную Екатерину Ивановну. Кстати, был влюблен в нее и Николай Иванович Пирогов. Хирург писал девице Мойер нежные письма, приезжал в Бунино свататься, но получил вежливый отказ Мойера. Причина отказа была проста: сердце юной красавицы уже принадлежало старшему из братьев Елагиных – Василию. В январе 1845 года в Бунино молодые сыграли свадьбу. Все были довольны и счастливы, кроме, пожалуй, отвергнутого Пирогова.

Вскоре супруги Елагины переехали в Петрищево, а в середине 1850-х годов в Уткино. В чудной местности, которая звалась в  народе Уткинской пасечкой, близ реки Бобрик стараниями Николая Елагина, в тайне продолжавшего обожавший жену брата и, видимо, по этой причине до конца жизни остававшийся холостяком, был построен большой каменный дом. Вблизи  дома устроили дивный цветник и соорудили оранжерею. В ней вызревали виноград и персики, росли сливы и разные тепличные растения.

Для всех членов большой семьи были приготовлены уютные комнаты: спальни, кабинеты, детские. Для Авдотьи Петровны приготовили теплую спальню и кабинет, где она по несколько часов в день занималась литературными переводами. Собственные кабинеты имели и братья Елагины. Муж Екатерины Ивановны Василий Алексеевич разместил в нем свою личную библиотеку с книгами и рукописями. Здесь он работал над  историческими сочинениями,  писал статьи и редактировал материалы для славянофильского еженедельника «День».

Уникальным человеком был и устроитель уткинского дома Николай Алексеевич Елагин. Им была составлена и издана Белевская Вифлиотика – Собрание древних памятников об истории Белева и Белевского уезда. Он блестяще проявил себя в должности  мирового посредника,  а позднее – в должности уездного предводителя дворянства. Личным примером не раз показывал местным землевладельцам как надо помогать крестьянам. Рассказывают, что однажды, уже после отмены крепостного права, у петрищевских крестьян пожар уничтожил все запасы корма для скота. Елигин взял весь крестьянский скот к себе на скотный двор и кормил его бесплатно всю зиму. Уткинским и петрищевским крестьянам он помог построить кирпичные избы.

На нижнем этаже особняка находилась общая фамильная библиотека. В ней были собраны уникальные издания по искусству, репродукции художественных шедевров  из всех ведущих музеев мира, масса исторических книг, картины и гравюры известных мастеров, устраивались фортепьянные концерты.

Однако главным сокровищем уткинского дома был, конечно же, семейный архив. Он содержал большое количество писем, среди которых были письма декабриста Г.С. Батенькова, братьев Киреевских, ряда московских деятелей славянофильского направления  - Ф.В. Чижова, А.И. Кошелева, кн. В.А. Черкасского, А.Н. Попова, Э.А. Мамонова и других. Среди прочих документов с особым почтением хранились письма Жуковского к родным и близким разных лет, а также письма  Марии Андреевны Протасовой-Мойер и ее матери. Авдотья Петровна Елагина умерла в 1877 году в возрасте 88 лет. Незадолго до своей кончины она передала семейный архив невестке. Екатерина Ивановна Елагина стала его хранительницей.
 
В конце XIX века уткинский архив перешел в руки ее дочери Марии Васильевны, состоявшей с 1886 года в браке с инженером-путейцем Сергеем Алексеевичем Беэром (1853-1917). Семейство Беэров было известно своей порядочность, высокими духовными интересами и к тому же родством с Львом Николаевичем Толстым. Отец Сергея Алексеевича -  Алексей Андреевич Беэр (1813—1867), приходился писателю троюродным братом. Беэров связывали дружеские отношения  со многими известными деятелями русской культуры. Мария Васильевна и Сергей Алексеевич почти подолгу жили в Уткино и успешно вели здесь образцовое хозяйство.

В 1902 году в России отмечали 50-летие со дня смерти Василия Андреевича Жуковского. Одним из главных событий года стал выход в свет  Полного собрания сочинений поэта-романтика в 12-ти томах. Конечно же, собрание это полным не было, особенно  в плане эпистолярного наследия поэта. Возможно, что именно это обстоятельство подтолкнуло Марию Васильевну Беэр решиться на публикацию писем из семейного архива.
Так или иначе, в 1904 году в Москве, в печатне  А.И. Снегиревой, размещавшейся в Савеловском переулке на Остоженке, появился на свет весьма примечательный и важный для истории русской культура первой половины XIX века «Уткинский сборник». Его редактором выступил историк литературы Алексей Евгеньевич Грузинский(1858-1930).

В сборник вошел целый ряд неизданных до этого или изданных фрагментами писем поэта Жуковского. В их числе:
•Письмо к прусскому королю Фридриху Вильгельму IV (октябрь-ноябрь 1840 г.), восстановленное по копии, сделанной А.П. Елагиной.
•Письмо к декабристу  Н.И. Тургеневу, датированное 1847 годом, когда во Франции вышло в свет его знаменитое сочинение «La Russie et les Russes» («Россия и русские»). Оно было восстановлено по черновику.
•64 письма к  А.П. Киреевской-Елагиной (1815-1852 гг.)
•30 писем к А.П. Юшковой-Зонтаг, племяннице поэта, родной сестре А.П. Киреевской-Елагиной. (1816-1851 гг.).
Кроме писем Жуковского «Уткинский сборник» включал в себя:
•88 писем М.А. Протасовой-Мойер дерптского периода ее жизни (1815-1822 гг.) к родным и близким, в том числе к В.А. Жуковскому;
•7 писем ее матери Е.А. Протасовой 1814-1816 годов, в том числе 3 письма, адресованных Жуковскому.

Следует  заметить, что публикация писем Жуковского началась еще при его жизни. Согласно существовавшей традиции, письма публичных персон, к коим относились и литераторы,  часто предназначались не только конкретному адресату, а  целому кругу лиц и изначально задумывались  как предназначенные для публикации художественные или публицистические произведения. К  числу подобных сочинений относились и «открытые письма» Жуковского. Так, например, в седьмом томе пятого издания «Сочинений В.А. Жуковского» (1849 г.)  были опубликованы такие письма поэта, как «О критике. (Письмо к издателям «Вестника Европы»), «Рафаэлева Мадонна», «Путешествие по Саксонской Швейцарии», «Последние минуты Пушкина. (Письмо к С.Л. Пушкину)»  и другие.

Семейная переписка Жуковского и его «письма-дневники» публиковались фрагментарно, по мере того, как в руки литературоведов или издателей попадались те или иные эпистолярии, и уже после кончины поэта. Так, в год столетия со дня рождения Жуковского (1883) археографом И.А. Бычковым в «Русской старине» была напечатана эпистолярная подборка поэта, в которую вошел ряд его писем к М. А. Протасовой и ее письма к нему. В 1887 году вышли в свет «Бумаги В. А. Жуковского, поступившие в Императорскую публичную библиотеку в 1884 г.». В 1896 году в приложении к «Русскому архиву» Бычков опубликовал «Письма В. А. Жуковского к А. И. Тургеневу» с объяснительными примечаниями. Ряд новых публикаций появился в 1902 году.

Благодаря публикации «Уткинского сборника» в биографию и творчество Жуковского были внесены новые дополнения и уточнения. Сборник вызвал живую волну интереса исследователей к жизни и творчеству прославленного поэта, его непосредственному окружению, к сердечной драме одного из зачинателей русского романтизма.

Жемчужиной сборника стали, конечно же, письма М.А. Протасовой-Мойер 1815-1822 годов. Изучая эти письма, а также не включенные в сборник юношеские послания Марии Андреевны (они так же хранились в уткинском архиве и предназначались для последующих  выпусков сборника, которых, к сожалению, не последовало по причине войны с Японией и революции 1905-1907 гг.) редактор Грузинский пришел в восторг и от их стиля, и от «богатой душевными силами» личности возлюбленной поэта. Впоследствии он опубликовал выдержки из этих писем и очень сожалел, что  «Уткинский сборник» не имел продолжения.

Среди прочих исследователей на личность М.А. Протасовой-Мойер обратил особое внимание Павел Никитич Сакулин, впоследствии академик АН СССР и директор Пушкинского дома. В своей работе «М.А. Протасова-Мойер по ее письмам», опубликованной в 1907 году в «Известиях отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук», Сакулин проследил процесс становления и развития женщины, сыгравшей исключительно важную роль в жизни и поэзии Жуковского. Он отмечал, что чтение писем Марии Андреевны наводит на мысль о сходстве их автора и пушкинской Татьяны Лариной. Мария, по его словам, была «живой pendant» героини «Евгения Онегина» «и вообще женским типам начала XIX в.». Вместе с тем Мария Протасова была более глубокой и мыслящей, чем пушкинская героиня, более основательно образованной. И все это благодаря стараниям ее учителя и любимого человека Василия Андреевича Жуковского.

«Уткинский сборник» я отыскал у букинистов и поставил на свою книжную полку в начале 1980-х годов, в канун 200-летия со дня рождения Жуковского. Тогда же родилась и была осуществлена идея рассказать об учителе Пушкина юным читателям популярного журнала «Пионер». Так родилась моя «маленькая повесть о большом русском поэте» «Жизнь красой души красна».

Перелистывая страницы «Уткинского сборника», я всякий раз задумываюсь над тем, какая это сложная и противоречивая штука – человеческая жизнь, сколько в ней всего мешано-перемешано, как уникальны и неповторимы человеческие судьбы и характеры, и как прекрасен человек, верящий в любовь и умеющий любить до конца, до последнего вздоха.