10-30. Развязка

 После почти месячного перерыва, Маше  пришла СМС-ка: «Твои друзья угрожают мне». Мы ничего не поняли. Чуть позже позвонил сам Шурик  и с тем же сообщением. Оказалось, что "друзья" -  это директор школы, где он ныне работает, с которой  Маша виделась трижды - в качестве жены Шурика, и она почему-то не одобряет поведение Шурика на работе. И при чем тут Маша??

Несколько дней спустя  зять неожиданно появился на  нашей детской площадке, где гуляли Маша и Миша. Подходить не стал – молча наблюдал за ними с расстояния 20 шагов. Маша тоже никак не прореагировала - ей хватило его последнего звонка с необоснованными нападками. Мишутка - а что ждать от полутора годовалого ребенка? – папу не узнал, на шею ему не бросился. Простояв несколько минут, Шурик резко повернулся и ушел. Через час на моей трубке появилась СМС-ка: «Можешь радоваться! Миша меня забыл» Спрашивается, а кто запрещал ему не приходить к сыну целый месяц?

На трубку Маши пришло сразу два маловразумительных сообщения: «Секретарь по просьбе директора угрожает, что ее родственники, работающие в милиции, убьют меня или сделают еще худшее». И вторая: «Объедок! Прекрати меня шантажировать через своих друзей!». Мы с Машей на эти послания никак не отреагировали. Похоже, наш "друг" разругался со своим школьным начальством, и теперь подозревает всех подряд в каких-то его преследованиях. Что означает слово «объедок», мы и вовсе  не поняли.

Потом были еще звонки, его нежданные визиты в дом, претензии к ... Мише, что "он его забыл", выяснения, почему Маша не реагирует на него, когда он приходит, препирательства и грубости... Пытаться объяснить, что сыну отец нужен и  что приходить к мальчику Шурику никто не запрещал и не запрещает, тем более то,  что Маше материально трудно: ее  оклад стал меньше,  чем был до декрета, было  бесполезно. Шурик слышал только себя, любую речь он сводил к тому, что его не устраивает видеться с сыном раз в неделю, что его не любят, и что  он уже уволился из школы и навсегда уезжает в Сальск, а деньги пришлет, если устроится там на работу.. Все это звучало абсолютно по-детски, бессвязно и нелогично.  Лейтмотивом всего был только он сам и его чувства, а все поступки и намерения только подтверждали его глубокий эгоизм, безответственность и  инфантилизм. 

Впрочем, я не была уверена, что Шурик  действительно собирается уехать в Сальск навсегда, ведь он так беспокоился, что Лариса его выпишет, если он не будет у нее полгода появляться, а в нашей квартире нам хватило ума его не прописывать.  Я ему с самого начала этого не обещала, и честно предупредила об этом еще до брака. Итак, снова звучали  громкие заявления, злоба, эгоизм и самомнение. Все, как бывает у подростков. У меня в гневе  такое тоже такое бывает, к сожалению, но я хотя бы остерегаюсь  совершать необратимые поступки - не могу себе их позволить!
 
Шурик наконец ушел восвояси  от Маши, которая  с ним очень терпеливо и очень мудро разговаривала , ничем не унижая его достоинство, никак не оскорбляя. Молодец - я так не умею, сразу же закипаю и теряю голову!

Маша решила, что тянуть больше нельзя, надо хотя бы алименты оформить. Но Валерка посоветовал заодно и развод - потом его не доищешься! У меня болела душа все это затевать - я не ожидала такого быстрого поворота событий, да и Мишу было жалко, надеялась, что хоть у него будет отец. Но потом, пораскинув мозгами, поняла,  что Шурик вряд ли  изменится. Он даже отец плохой оказался, а не только муж. И он очень больной человек. Дальше всё может быть только  хуже. К тому же в нашей ситуации разведенной Маше можно хоть какую-то финансовую помощь от государства иметь, а так - никаких нет, одна нервотрепка!  И мы решили, что Маша пойдет в суд в понедельник.

По странному стечению обстоятельств этот день совпал со второй годовщиной их семейной жизни – 15 октября. Так уж получилось. В этот день все документы были поданы и приняты. Не представляю, как и где судебные исполнители найдут ответчика, захочет ли он расписаться на повестке, куда передадут приказ о взыскании с него алиментов и  какая у Шурика  будет реакция. Ничего хорошего я не ждала. Но - как будет, так и будет.

А с деньгами в нашей семье было совсем худо - Маше надо было думать о смене работы. Подвернулось объявление о вакансии на продавца-консультанта в книжном магазине нашего дома.  Оклад небольшой, но есть возможности роста, стабильность и  платят «белыми». И график – два дня по 12 часов, два выходных. Не по специальности, конечно, но  не хуже, чем мучиться за меньший оклад в школе с нынешними детьми, которым вообще ничего не нужно, не только рисование! И лучше, чем общение со старухами учительницами в качестве "подруг" на работе. Так и молодость её пройдет. А менять работу можно пока еще нет 30-и...

 Грустно и больно. А ведь, как и я, дочка закончила с красным дипломом дневной ВУЗ... Директору магазина Маша понравилась: произвели впечатление и ее манеры, и обязательность, и дипломы. Лишний раз убедилась, что не зря три года назад я уговорила дочку поучиться на платных компьютерных курсах и получить полезные удостоверения: благодаря им, Маше дадут вполне приличный начальный оклад. Работа трудная – за прилавком, но если сравнивать ее со школой, она, может быть, менее отсасывает энергию. Правда, не будет больше у нее двух месяцев летнего отпуска.

Завтра, на день дочкиного  рождения к ней придет вся ее «Машкина компашка».  Я рада, что коллектив ее друзей сохранился, что многие ей по-прежнему звонят, поздравляют, что самые разные люди из разных коллективов ее помнят и хорошо к ней относятся. Она очень контактный человек, умеет слушать и  не судить других. А Шурик даже не позвонил. Маша сказала – он не помнит такие даты. Странная у него все-таки любовь, о которой он сам не устает повторять! Увы, на этом все не закончилось. Муж все-таки объявился, пусть не в день рождения, но в ближайшее воскресение 21 октября, незадолго до прихода Машиных гостей, когда Маша готовила комнату  к встрече гостей.  Прибыл муж не с поздравлением - о дне рождения  он и вправду не помнил, -  просто возжелал «посмотреть на сына»! Маша отказала: «нет, мне сегодня некогда и, пожалуйста, в следующий раз звони заранее!» Грозный  муж потребовал его впустить на 5 минут: «Я уезжаю!» Безвольная Маша дверь открыла. Пришел с очередной китайской машинкой, что-то посюсюкал с Мишкой в коридоре и  опять начал выяснять отношения с Машей (сын – только повод для разговора). У Маши дел перед гостями было невпроворот, ей вообще не хотелось трепать нервы в этот день! Шурик заявил, что он уволился из школы и едет в Сальск, к родным. Маша спросила, не получил ли он повестку. О чем идет речь, Шурик не понял, а  когда уразумел,  что заявление на развод уже подано, озверел. Кричал, что «теперь будете меня по всей стране разыскивать, я никуда не приду и ничего от меня не дождетесь!». Был не в себе. Глаза дикие, в словах никакой логики; счастье, что все же он ушел, не начал  дверь ломать. Потом еще два дня забрасывал Машу и меня дикими СМС-ками.  Орфография в них жуткая – я и не подозревала, что он настолько безграмотен, а списывала его ошибки на нервное состояние и спешку, но теперь вижу, что он просто всегда "пишет, как слышит"...

Позже, Маша выяснила, что Шурик  уволился 23 октября, и Исполнительный лист к нему придти к этому времени не успел. Теперь пока его не найдут, у нас даже алиментов не будет.

 Итак, наш многострадальный папа уехал в Сальск. Там у него ни прописки нет,  ни работы. В бывшей квартире его мамы сейчас то ли живут его племянники, то ли сестра сдает жильцам эту квартиру. В рабочие Шурик не пойдет (в Питере не захотел!), да и квалификации у него рабочей нет, для  работы учителя -  будут трудности с пропиской и вообще – середина учебного года. На что он будет там жить – не понятно. Не думаю, что сестра будет рада его решению. Лариса, его бывшая жена, тоже, видимо, не показала своей заинтересованности в нем. Именно она его уговаривала сходить навестить сына, даже в подарок Мише мягкую игрушку (собачку) купила именно она. Сам Шурик во всех его выкриках в тот день говорил  в основном о себе любимом – о своих страданиях, об обидах, о его желании отомстить нам, но ни разу – о Мише, о том, что его поведение больше всего ударяет по сыну, а не по нам. Шурик даже не понимал этого. Все это - детское мышление, неуправляемые поступки злого подростка или  типично бабская истерия.

Вот и закончилась моя Другая жизнь. Нас в семье опять осталось трое – Маша, Миша и я. Почему-то мне кажется, что бабушка Тася этому рада. Против судьбы не попрешь, не так, так эдак.  Неужели я этого действительно хотела? Очень трудно ответить на этот вопрос.

Никогда я Маше развода не советовала, даже убеждала ее не думать и не говорить об этом. Думала, что она его любит, что ей с ним хорошо. Но своей нелюбви к зятю перед дочкой не скрывала. Как сейчас открывается, дочке никогда особо хорошо с ним не было. Разве только до брака, когда еще была сильная страсть. Первая ее реализовавшаяся страсть. Это очень понятно. Это нужно каждой женщине. Но страсть и любовь не одно и то же. Не за что было ей уважать Шурика, гордиться им, нечему было  учиться у него. А без этого нет и любви. Даже наличие недостатков в партнере не так страшно, как отсутствие реальных достоинств. Даже ее ребята сказали о Шурике – никакой. Пустота внутри. Их отношения оказались «шоком» (не люблю это самое популярное нынче слово!) для большинства  ее друзей.

При всех внешних трудностях, с моей души будто камень спал. Да, мне стало много труднее, работы прибавилось, здоровья нет, Мишутка тяжелый, я срываюсь, устаю, не знаю покоя, но все равно я нахожусь в СВОЕМ доме, своей - отдельной, а не коммунальной квартире, где мне хорошо, как бы ни было трудно. И Мишутку я очень люблю, потому и труд мне не только в муку, но в радость, потому что труд этот -  для себя, для своих самых близких. Мне стыдно перед своими друзьями – врать я не умею, а рассказывать не хочется – опять в нашей семье нет отца и нет мужа. Это как наше проклятье. Но зато есть мужчина – наш мужчина, Миша! Как хорошо, что у нас родился мальчик! Мудр Господь и справедлив. Иногда мне кажется, что Он намеренно еще раз провел меня по давно знакомому испытанию. Но только почему я до сих пор не могу понять – в наказание мне оно или в подарок? Впрочем, о чем я говорю,  от Господа все во благо. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!

                *       *      *

"Господь просвещение мое и спаситель мой, кого убоюсь? Господь крепость жизни моей, кого устрашусь?"  / Пс. 26/. Хорошая вещь – покаяние, но совсем не безразлично, к кому оно обращено. Каяться можно перед человеком, что большинство из нас и делает. Вернее меньшинство, так как большинство не произносит слов покаяния ни перед кем и никогда.

 Покаяние перед человеком, как правило, не бескорыстно. Сознательно или бессознательно, кающийся что-то недоговаривает, чего-то хочет взамен своего унижения, а еще он опирается в своей исповеди на то, что не может служить ему опорой. «Не надейтесь на князи человеческие». По сути человек приносит покаяние  перед зеркалом - самому себе. Этим зеркалом может быть как другой человек, так и он сам: происходит внутренний диалог со своим Я, со своей совестью, то есть происходит «самонаблюдение». В результате такого покаяния у нас открываются на себя глаза, начинает болеть душа и страдает плоть, но человек все равно остается тем же – со всеми своими проблемами. Он не свободен от возможности  повторения ошибок.

Мои «Зеркала» меня не излечили. Этого следовало ожидать: я выбрала ошибочную точку опоры. Грехи – не преступления, а болезнь, болезнь неизлечимая, врожденная, первородная. Исцеляет от этой болезни единственное покаяние – покаяние перед Богом. Только Он – мой Защитник, мое Спасение, Свет моей жизни. Только Он может простить и дать силы изменить себя и воскреснуть. Только Он прощает милосердно, судит не по закону, а по любви. Господь – мое единственное Прибежище.

                *     *     *

15 ноября в 11-30 в доме 5 на улице Глеба Успенского был оформлен Машин развод. Никто из нас не ожидал, что Александр все-таки придет на заседание суда, ибо предыдущие три недели он находился в Сальске и оттуда изредка высылал противоречивые СМС-ки. О  здоровье Миши, о том, что выслал деньги, которых мы, почему-то, до сих пор от него не получили, о том, что он находится  «у мамы» (на могиле), где «неизвестно когда еще опять будет». Из последнего сообщения я заключила, что жить в Сальске постоянно Александр не планирует. Впрочем, его решения меняются столь часто, и они так противоречивы, что можно только догадываться о будущем. Чтоб не затягивать судебные тяжбы, ответчика надо было уведомить официально, а адреса его сальской сестры Галины мы не знали.

  Маша позвонила Ларисе, чтобы узнать адрес, та "разболтала" Машу на откровенный разговор, а адреса так и не дала – якобы не знает! Это чушь: она в свое время в Сальск ездила! С Машей Лариса была ласкова, уверяла, что хочет их помирить, что переживает за Сашу. Что-то в этом было не так, я думаю, что гораздо больше она боится, что Саша поселится у нее навсегда или, что еще хуже для нее, что ей придется делить квартиру. А может она хочет вернуться к их прежней жизни? Не знаю. После разговора с Машей, Лариса вдруг вскоре перезвонила – ей, якобы, только что позвонил Саша. Сказала, что он сам с Машей сейчас свяжется и скажет адрес. Саша позвонил лишь вечером, адреса не дал, сказал, что приедет на суд сам, а повестку просил высылать на адрес Ларисы. На том и порешили.

 Потом была еще неделя тишины, и мне казалось, что приезжать он с самого начала не собирался и на суд не приедет, потому что развода не хочет. Не столько ему Маша нужна, сколько ревность его душит, что Маша станет свободной. Думали, придется положенные по закону три суда назначать. Но он все же приехал.

Когда 15-го числа Маша пришла в суд с отцом (она попросила Валеру ее сопровождать для защиты и моральной поддержки), Саша уже сидел в коридоре судебного участка, причем, в костюме и галстуке, в которых три года назад он был на их свадьбе. Мужики пожали друг другу руки, долго молчали, потом Валера вежливо выразил сожаление, что брак распался. В ответ – взрыв эмоций: "Это не грустно, а радостно, потому что Маша ему изменяет... Он постоянно шлет ей деньги, а Маша на них гуляет, ходит в рестораны и тратит на машины…" Все это было высказано на повышенных тонах, с матом… . Словом поведение - неадекватное, но что он хотел, то и сделал: Маша вошла в зал суда уже на нервах.

 Вместо отведенных на их пару 15-и минут, заседали почти час. На суде Саша вел себя крайне неуравновешенно, и с самого начала заявил, что возражает против состава суда, потому что в его повестке на алименты было почему-то вписано два ребенка – Миша и еще мальчик с другой фамилией 2001 года рождения. Показал повестку почему-то Валере, а не судье. Судья удивилась, выяснили, что ответчику случайно прислали бумагу с компьютерной опечаткой. (Нарочно не придумаешь!) Выяснили, кое-как успокоились. Потом Александр  заявил, что на развод не согласен, вернее, что он хочет, чтоб ребенка оставили ему. Ему объяснили, что этот вопрос он может решить, обратившись в Федеральный Суд, здесь рассматривается вопрос только о разводе. Александр выдал в адрес Маши еще пару гадостей, потом зачем-то заявил, что ребенок не от него, а потом, тут же, что ему не дают видеться с ним. Судья особо не реагировала, видимо,  привыкла к подобному!  В итоге Шурик на развод согласился («Что мне остается делать, если женщина не хочет жить со мной!»), но заявил, что обратится в Федеральный Суд обязательно.

Судья спросила, все ли ответчику  ясно по вопросу уплаты алиментов. Здесь, кстати поднялся вопрос о деньгах октября - Маша упомянула, что ничего в октябре не получала и на почте сказали, что на данные ее паспорта перевода нет. Саша показал судье квитанцию, удостоверяющую, что 3000 рублей он действительно высылал 31.10.07. Судья бумагу прочитала и согласилась с увиденным. Жаль, Маше ее не дали посмотреть, может, он адрес перепутал? Мне понравилась фраза судьи, что «надо разобраться с переводом, но доказывать, что он действительно был, нужно ответчику, а не истцу». Саша подписал протоколы и  его отпустили, потом Маша начала заполнять всякие бумаги. Больше она Александра  не видела, у нас он  так и не появлялся. На сына поглядеть не пожелал.

А Мишутка как раз в этот день заболел – температура, насморк. Лечу домашними средствами, второй день не гуляем. С ребенком мне и радостно, и трудно. Он умненький, ласковый, забавный, но озорной и упрямый, а когда я устаю, то начинаю сильно заводиться, чего абсолютно нельзя делать. Мне  потом ужасно стыдно бывает перед ним – нельзя быть такой несдержанной! А у меня еще все суставы болят и  позвоночник – физически все дается трудно. В молодости эта работа была  проще. Маши по двое суток в доме вообще нет – работает  в книжном магазине. Оформилась туда с 7 ноября 2007 года. Устает, но пока не жалуется. Я выдаю ей обед в судках на весь день, а вечером встречаю ужином. Но к ночи я  уже сама без сил. Даже на занятия почти не хожу – то не хочется, то Маша в этот день работает. Ну и ладно. Мишутка  для меня сейчас важнее.

Сможем ли мы с Машей вдвоем поднять мальчика? Хватит ли нам сил, денег? От Саши помощи ждать не приходится, он совсем больной, не знаю, куда он сможет устроиться на работу. И вообще, страшно давать им встречаться с Мишуткой, что он еще может выкинуть и когда, предсказать невозможно.

На днях приходил Леша, компьютер налаживал и Машиными делами интересовался, порассказал о Саше – он тоже находит в нем массу странностей, замечал несуразности его заявлений, которые Александр  произносил в твердой уверенности в своей вменяемости. 

А накануне суда к нам неожиданно пришел еще и Добрусин-старщий – он на два месяца уезжает в Германию. Посидели. Книжку Улицкой «Даниэль Штайн-переводчик» Александр Михайлович мне оставил – я его попросила. Мои книги Добрусин так и не прочел еще, они остались у него. Да ради Бога! Для меня Добрусин выступает зримым  прототипом Даниэля, героя книги. Пусть он не мой человек, но тоже "праведник". Как и Даниэль, он всем хорош, хотя  у него  и не мой стиль жизни. Мне Ефим (герой книги Л. Улицкой «Даниэль Штайн - переводчик») ближе и понятнее.

                *      *      *

Закончился ноябрь, что вот уже который раз приносит мне множество событий, не самых приятных, но очень значимых в моей жизни. Самый темный в году месяц, я имею в виду длительность светового дня и отсутствие снега. В этот ноябрь произошло следующее: 7 ноября – переход Маши на новую работу, 15 ноября – бракоразводный процесс, 27 ноября – окончательное оформление развода в ЗАГСе. Маша сделала это первой, без участия Саши. Меня гложет совесть, что это событие было воспринято мною с меньшей тяжестью на душе, чем 15 октября 2005 года - день регистрации их брака, случившийся два года тому назад. Не должно быть так, это противоестественно, противно правилам, но из песни слов не выкинешь. Пишу, как чувствовала. И еще у меня странное ощущение, что мама больше не сердится на меня, что она рада тому, что случилось.

 Вообще-то данное событие не должно давать повода для радости,  я мечтала, что Маша станет первой в нашем роду, у кого будет нормальная семья, а у Миши будет любящий отец. У нас ни у кого даже такого не было. Разве что у Маши сейчас, да и то лишь спустя почти двадцать лет после ее рождения. Все у нас происходит по одному и тому же сценарию, который то ли написан нам на роду, то ли мы сами его пишем, совершая одни и те же ошибки. Правда, ни у кого из нас столь щекотливой  причины для развода еще не было. Александр  – самое тяжелое испытание из возможных, потому что почти ничего от нас уже не зависит, и еще потому, что мне его … безумно жалко. Разве человек виноват в своей болезни?

Правда, даже в болезни человек проявляет себя по-разному. Есть душевнобольные люди, которые хотя и не живут в реальном мире, но в их безумии они  испускают из себя наивность, открытость, непосредственность, незлобие, доброту, прозорливость. Таких на Руси называли юродивыми и часто почитали за святых. Такими, говорят, бывают дети- «дауны» - заторможенные, но удивительно  добрые.  Бывают и другие душевно больные – одержимые. Возможно, для существования поверий о бесах, способных вселяться в души людей, есть основание. Я совсем недавно видела одержимую женщину возле нашей Чесменской церкви. Она кричала на всю улицу, что наш священник проходимец, которого нельзя пускать в алтарь, всячески поносила храм, употребляя матерные слова. Я попыталась успокоить ее, уговорить не богохульствовать, не кричать в храме – в ответ получила поток брани, направленный уже  на меня, причем, меня почему-то назвали туркой, «которые во множестве понаехали в город и живут здесь без прописки, которым не место в церкви»… словом я много нелепого, странного и бранного услышала в свой адрес - абсолютно неадекватного, не соответствующего никакой логике. Я уже поняла, с кем имею дело, было неприятно и очень жалко эту женщину – она была больна и вряд ли повинна в том, что произносила вслух. Грустно было и другое – ее безумие извергало из нее во внешний мир только отрицательность: злобу, ненависть, клевету, подозрительность. Возможно, это было то, чего внутри ее было больше, чем доброго.

К чему я все это веду? В минуты не самого лучшего моего состояния, когда я выхожу из себя, кричу, топаю ногами и выкрикиваю дикие обещания, которые никогда не осуществлю (и даже во время своего  гнева не собираюсь их осуществлять на деле!), разве это не говорит постороннему наблюдателю о количестве грязи, накопившейся во мне за долгую жизнь? Я не контролирую свое поведение в том смысле,  что мне не хватает энергии остановить свои эмоции, дать им запрет, но я прекрасно осознаю свою неправоту и ничтожество в эти минуты. Осознают ли это те, кого я называю умалишенными? Чувствуют ли они влияние постороннего «беса» на их душу или полностью отождествляются с происходящим с ними?