Колокольчик

Ньюту было пять, когда умерла его бабушка, и старый колокольчик впервые попал к нему в руки. Он даже не помнил, откуда он взялся — маленький, меньше его ладони, похожий на те, что вешают на ошейники кошкам, чтобы те не терялись. Бабушка рассказывала Ньюту, что  звон этого колокольчика способен решить самую большую проблему, но лишь одну. Для самого же Ньюта это была забавная блестящая безделица, по-истине магическим образом оказавшаяся в его кармане на второй день после похорон. С тех пор Ньют таскал его с собой всюду: пряча в карман дождевика, направляясь на прогулку или прицепив к рюкзаку, вышагивая в колонне с мало что соображающими первоклашками и их сияющими от гордости родителями.

Он заболел прямо перед началом учебного года и, проведя порядочно времени в больнице, пошёл в школу на год позже своих сверстников. Ему было восемь, и в тот год на Рождество он получил робота из последней коллекции, выпущенной к недавней премьере мультфильма. Ньют недолго был в восторге, как, впрочем, и любой ребёнок, получивший желаемое. Через несколько дней игрушка потерялась, и Ньют был безутешен. Он поставил дом вверх дном, истерил, а потом и вовсе заболел. Тогда-то и вспомнился старый колокольчик. Отцепив его от рюкзака, Ньют зажмурился и тихо-тихо прошептал своё желание: «Пусть мой робот найдётся», а потом позвонил в колокольчик. Не громкий, но звучный звон наполнил комнату, на мгновение разрушая тишину. В этих словах были вся душа и всё отчаянное желание маленького ребёнка. И на следующий день Ньют обнаружил запечатанную коробку с роботом внутри. Мальчик получил желаемое — больше ему было и не нужно, а потому старый колокольчик оказался забыт на долгий срок.

Он едва не потерялся, когда в комнате Ньюта делали ремонт, или когда он играл с мальчишками в футбол, или когда отправился купаться в первый день каникул. И всё же колокольчик был с ним, как оберег и на девятый день рождения, и на тринадцатый, и на семнадцатый. Последний Ньют провёл в своей комнате, будучи убеждённым, что на него ополчился весь мир. Он кидал в стену теннисный мяч, с каждым его ударом слыша какие-нибудь слова в своей голове. Вот его мать говорит: «Какие у тебя могут быть проблемы? Ты ещё жизни не видел!» — стук. Вот темноглазая Элия говорит: «Прости, Ньют, я уже пообещала Джорджу, что пойду на выпускной с ним» — стук. Вот злобный Джерри из соседнего дома говорит: «Катись отсюда, жирный и не появляйся больше!» — стук. Вот тётушка Агата говорит: «Ну, что, ты решил куда поступишь?» — стук.

Ну разве это справедливо? Ньют думал, что нет и ему становилось ещё хуже от того, что он никак не мог на это повлиять. Мячик ударился о стену в очередной раз, но улетел куда-то мимо руки, под кровать. Послышалось приглушённое «звяк», а Ньют полез под кровать, куда и укатился мяч. Когда вылез, в руке у него был колокольчик. Он поглядел на вещицу, лежавшую у него на ладони и ему показалось, что колокольчик был меньше. Впрочем, он сам был меньше. Мало ли, что он там думал, будучи ребёнком. Немного помолчав, Ньют покачал колокольчиком и произнёс: «Пусть позвонит Элия и скажет, что передумала». Звон утих и снова наступила тишина. Телефон молчал. Ньют безрадостно усмехнулся. Конечно, это было глупо. Он знал, что того робота купили родители, не способные смотреть, как их ребёнок грустит. А бабушка болела слабоумием, а потому придумывала всякие небылицы. И всё же, сам не понимая на кого или на что, Ньют рассердился. Он зло отшвырнул безделицу, и она со звоном укатилась прочь.

Он не вспоминал о колокольчике, не таскал его с собой, как в детстве и обнаружил его только спустя несколько лет. Ньюту было двадцать пять, он только-только купил машину и решил повесить колокольчик (случайно обнаруженный в старых вещах) на ключи. Отчего-то он казался тяжелее и больше. За авто ему предстояло рассчитываться ещё долгие годы, а его невеста Евгения не единожды напоминала ему, каков должен был быть размах их свадьбы. Она была единственным ребёнком в далеко не бедной семье и ждала, что Ньют будет баловать её так же, как и отец. А ему правда хотелось, но машину хотелось ещё больше. А потому, сидя на кухне дождливым, пропахшим сыростью вечером, Ньют думал, как убить двоих зайцев сразу. В одной руке он крутил ключи от машины, а в другой держал бокал с вином. Колокольчик глухо позвякивал при каждом движении. А Ньют, слушая этот единственный звук во всей безмолвной квартире, думал над тем, как здорово и просто решались проблемы в детстве. Словно в насмешку над самим собой, он взял колокольчик в руку и проговорил: «Пусть я стану богат, как чёртов Билл Гейтс». Раздался приглушённый звон, но не взмывший вверх, а словно упавший камнем к ногам Ньюта. Когда он утих, Ньют прикончил вино и бросил тихое: «Так я и думал» скорее самому себе, чем кому-либо в пустой квартире. Ему казалось, он достаточно взрослый и мудрый, чтобы уметь улыбнуться очевидному отсутствию чудодейственного решения проблем. Вот только молодость и мудрость — вещи полярные.

Это Ньют усвоил когда возраст его перевалил за четвёртый десяток и стал приближаться к пятому. Его старший сын уже пару лет жил отдельно, а дочь училась в колледже и дома появлялась крайне редко, слишком увлечённая ураганом юности. Он давно ездил на собственной машине, теперь уже оплаченной и куда более респектабельной. Жил в спальном районе с, казалось бы, идеальной инфраструктурой, раз в неделю посещал спортивный зал — скорее от скуки, чем за надобностью. Общался с соседями, стриг газон и раз в год ездил отдыхать. У него было всё, к чему человек идёт долгие году: семья, работа, дом. И, может быть, потому Ньют стал чувствовать себя так, будто сидел в затхлом пруду. У детей была своя жизнь, и они с женой всё чаще оставались одни. В один из подобных дней, в свою сорок восьмую Пасху, Ньют обнаружил на чердаке старую выпускную ленту сына, в которую был завёрнут колокольчик, размером с ладонь Ньюта. Жена объяснила, что их сын подавал последний звонок, но из-за каких-то неурядиц в школе потеряли колокольчик, так что она дала ему этот.

Ньют поглядел на вещицу, которая, в отличии от него самого, не слишком постарела. Он уже смутно помнил, откуда этот колокольчик, как и не помнил, кто сказал ему: «Он решит главную твою проблему». Жена ушла вниз, помогать соседским детям искать пасхальные яйца, а Ньют, сам не зная зачем, позвонил в колокольчик. Ньют стоял прислушиваясь к этому тихому звуку, что словно оседал вокруг вместе с пылинками, которые было видно в солнечном свете.  Звон был почти неслышен, как и голос, произнёсший: «Вот бы я снова стал молодым. Я бы столько сделал иначе!». Это были лишь бесплодные сожаления, оставшиеся незамеченными, как для людей, так и для целой вселенной.

Ничего не изменилось. Ничего не произошло. Но Ньют не особо надеялся. Он увидел этот колокольчик снова через много лет, открыв глаза и обнаружив его на тумбочке у кровати, вместе с плюшевым зайцем. Должно быть, кто-то из внуков притащил его сюда. Ньют протянул старческие руки и взял вещь с тумбы. Её блестящие бока потёрлись, а сам колокольчик занимал всю его ладонь восьмидесятилетнего старика. В комнате было тихо: внуки играли на улице. И звон, казалось бы, должен был быть слышен во всех комнатах, но язык колокольчика ударялся о стенки почти бесшумно. Ньют закрыл глаза. «Он решит самую главную твою проблему. Одну единственную проблему», — повторялось в голове.

Ноги Ньюта не ходили уже несколько лет, рассудок мутнел, а руки дрожали. Он потерял почти все волосы и зубы, кожа покрылась пятнами и стала дряблой. Он как никогда близко ощущал присутствие смерти. Ньют не сказал ни слова, лишь позвонил ещё раз. Он лежал, оперевшись спиной о подушки, прикрыв подслеповатые глаза и сквозь слипавшиеся веки видел сияние. Ему казалось, тёплый, летний свет наполнил комнату, и ощущение лёгкости объяло всё его тело, как будто он снова был мальчишкой, взлетающим на качелях. Он скинул ноги с кровати и быстрыми шагами направился к золотому свечению, ласкающему взгляд.

Ньюту было восемьдесят пять, когда он умер. Внуки нашли его, сомкнувшего веки, откинувшего голову и блаженно улыбающегося, сжимающего в руке маленький старый колокольчик.