Артистка - большими буквами

 Русская богиня парижской «Олимпии», или Parisмадонна

 Автор текста: Paula Nicols  2014


28 июня 1982 года. Волшебный зал парижской Олимпии медленно заполняется унылыми французами, между которыми весело умудряются проскакивать советские граждане, счастливые и возбуждённые. Французы смотрят на них немного с недоумением, но с другой стороны – с надеждой. Если их коммунистические друзья с таким восторгом ждут свою певицу, значит, концерт обещает быть хотя бы сносным.

За кулисами тоже сплошная суматоха. Виновница мероприятия, достопочтенная Алла Борисовна (хотя на тот момент всего-то некая Alla Pugacheva), бегает по гримёрной. Во Франции о ней мало кто знал, а уж концерт так и вовсе, кажется, был секретным: о нём напечатала лишь одна, причём не очень известная, парижская газета, да и в среде советских эмигрантов ходили слухи. Нет, дело вовсе не в секретности, а скорее в простом пренебрежении местных журналистов. Посудите сами, что им до какой-то Pugachev’ой, которая мало того, что абсолютно здесь неизвестна, так ещё и поёт на русском? Хотя, надо сказать, с языковым барьером Примадонна начала бороться заранее: задолго до концерта все песни сет-листа были переведены на французский язык, и хоть пела она по-русски, под сценой стоял переводчик и помогал франкоговорящим слушателям проникаться не только трогательным исполнением, но и текстами песен.

«Это была моя мечта», - говорит Алла и выходит на сцену. Вероятно, у неё потные ладошки и сильно-сильно бьётся сердце.

Представляете ли вы что такое Олимпия? Это самый знаменитый и до некоторых пор самый престижный концертный зал Парижа, и выражение «собрать Олимпию» для любого музыканта значит очень многое. А теперь вернёмся в Париж 1982 года. Алла Пугачёва – молодая советская певица, которая привыкла много работать и кое-что с этого получать. Вроде как, на мечты времени не остаётся. Но у неё есть одна – выступить в «Олимпии». И вот она выходит на сцену этого великолепного зала, в котором сидят безразличные лица. Знаете, как тяжело разогреть публику, которая тебя даже не понимает? Но проблема была не только в чужеродной публике, но и в чужеродном сопровождении: группу Пугачёвой не выпустили из Союза, поэтому ей пришлось искать себе музыкантов на месте.

И вот она выходит на сцену, поёт свои любимые «Арлекино», «Всё могут короли», «Женщина, которая поёт». Поначалу выступление проходило туговато, французские журналисты никак не могли понять, что такого в этой All’e? Ну и голоса у них такие есть, и диско уже давно не новость, группа – так французы же, свои. Но спустя 5-6 песен зал начал наполняться особой атмосферой, которую могла создать только Пугачёва: это и театр, и слёзы, и страдания, и вид уставшей несчастной женщины, и дикий смех, и яркий, живой, настоящий взгляд.
А «Олимпия» смогла. Вся без остатка. Зал был в восторге, люди плакали и вскакивали со своих мест. Гордые и занудные французы танцевали и пытались подпевать французским песням Примадонны.

Представьте себе, так и было. Зал к концу выступления просто взорвался: люди хохотали и плакали вместе с Аллой, диски, в малом количестве привезённые наивными советскими менеджерами, разошлись ещё до конца концерта, а уж тогдашний директор Олимпии   Жан-Мишель Борис в восторге от увиденного танцевал «цыганочку» в гримёрной у Пугачёвой и требовал нести русской диве шампанского.

Теперь Пугачёва – не символ времени, а скорее какой-то бренд. Непонятный и немного расплывшийся, который дрейфует между «раньше было во как» и «ах, как баба устроилась на наши деньги».

Давайте же не будем забывать, что она всё-таки не «шоу-вумен», а великолепная певица, (забытое слово) АРТИСТКА – именно большими буквами- которая смогла в своё время сделать для русской музыки всё, что было в её силах. А то, что наш менталитет настроен на осуждение и низкое обсуждение собственных достоинств – это уже другой вопрос.