10-28. Анамнез

28-го августа вернулись с дачи в город – Маша, Мишутка и я. Довез нас с вещами Валера. Как оказалось, это было в день полного лунного затмения. Шурик даже не позвонил:  он съехал с дачи  еще за неделю до нашего переезда в город. Описывать детали причин этого поступка нет сил.  Мне становится плохо каждый раз, когда я пытаюсь как-либо касаться  его биополя. Я боюсь этого человека на почти животном, бессознательном уровне. Сегодня я впервые  поверила, что развод произойдет, и я противоречиво отношусь к этому факту своими разными Я, подсознательным и логическим.

В сентябре Маша вышла на работу. Шурик живет по месту прописки и приходит только на вечернюю прогулку с Мишей. На вступительный экзамен на богословские курсы Александро-Невской Лавры я решила не ходить, хотя мечтала и  уже получила рекомендацию от священника нашей церкви. Теперь же хочу все силы отдать Мише, на совмещение учебы и домашних дел времени мне не хватит, очень устаю. Прав был отец Алексей, не давший мне благословения, – как в воду глядел! Самое смешное, что мне и не хочется туда  идти – душа просит свободы, а не погружения в строгую необходимость изучения материала и сдачи экзаменов…

                *    *    *
Пришла пора написать все о Шурике, как бы мне это ни было тяжело. Тяжело по разным причинам. Во-первых, предполагается, что мои записки когда-нибудь прочтет Миша – мой главный духовный наследник и кровиночка, а Шурик ему – отец. Именно поэтому мне хочется оставаться предельно объективной в своих оценках, избегать личных эмоций и хотя бы намека на клевету. Во-вторых, описать все это безумно трудно. Слишком необычен мой литературный герой, с огромными странностями и противоречиями, в которых нелегко разобраться. Есть огромное несоответствие между тем, что выстраивается простым перечислением его, казалось бы, хороших поступков, и тем, о чем подозревает, - кричит! – мое подсознание, остерегающее меня от беды, от черноты и, может быть, даже от бесовщины, которые исходят от этого, в общем-то, очень несчастного и незлого человека. 

Одно из внешне хороших его качеств  – щедрость. Если Шурик идет за продуктами, то покупает их раза в три больше, чем просили. (Что, впрочем, при нашем финансовом положении неудобно!). Еще он исполнителен: аккуратно и дотошно делает то, что ему поручено – вымыть окно, погулять с сыном, искупать его, протереть пол, переодеть мокрого ребенка и даже отстирать от детской одежды какашки. Но! Делает он все это, как машина, не проявляя ни капли творческой инициативы. Как завели, так и везёт! Если протирает пол, то только середину, не догадавшись взять в руки тряпку и смахнуть пыль с полки или (как мы с Машей), походя, переставить какие-то игрушки, вещи, разбросанные Мишей, сделать какие-то мелкие, но очевидные бытовые дела. Слишком много я хочу от мужика? Возможно. Но есть в нем какая-то странность – абсолютное неумение перестраиваться на ходу, делать что-то впервые, по-новому, с личной инициативой.

У Шурика патологическая боязнь принятия решения и  выполнения новой работы. Уговорить его сделать что-то, чего он никогда не делал, крайне трудно – нужны подходы, уговоры, чаще всего вовлечение типа:  "Маша начала работу и  попросила что-то подать или отвинтить", и тогда он незаметно подключился, но обязательно со скандалом, с репликами в адрес жены «твои куриные мозги», «не делом занимаешься», и другими,  возможно, и более грубыми высказываниями. Я не все знаю, но догадываюсь, Маша мне говорит об этом только теперь, раньше берегла, не делилась.

Я со свойственной мне настырностью обычно высказываю Маше, как должен вести себя нормальный мужик в доме, в семье. Она, излишне привязанная ко мне и послушная, начинает давить на него, и каждый раз выслушивая от него массу грубостей по совершеннейшему пустяку, хотя потом он все же делает то, что она просит.

 Идеал его нормальной жизни – это жизнь для себя и покой: накупить много вкусных полуфабрикатов и фруктов, ничего специально не готовить, ничего не ремонтировать, не улучшать быт, а когда чего-то  не хватает, просто покупать новое и готовое. Все остальное время лежать в обнимку с любимой на диване, или гулять, или заниматься с Мишей, но все это обязательно вдвоем с Машей, чтоб он только наблюдал или выполнял ее указания по самой простой и конкретной работе. Самостоятельно, один он почти ничего делать не может и очень боится пробовать. Очень любит ласкаться, говорить нежности слащавым и высоким голосом, как с маленькой; требует, чтоб и ему постоянно показывали свою симпатию - очень женское или даже детское проявление чувств! Поступки и поведение подростка, не привыкшего к самостоятельности, забитого, эмоционально неуравновешенного, не думающего о последствиях своих высказываний, невзирая на лица и место, по принципу «Не нравлюсь, хлопну дверью и уйду». Как показывает жизнь, слова его тоже не имеют силы – ни одно из его громких «навсегда», «никогда», «ни за что» не осуществляются. Слову своему не хозяин.

 Когда Шурик грубит и злится – его лицо становится страшным, он похож на зверя, может ударить, разбить, сломать мебель, голос делается омерзительно хамским, плебейским, – полная противоположность тому, что было час назад или будет через сутки, когда он вдруг опять начнет говорить и вести себя так, как будто ничего не было. И его голос опять становится наигранно ласковым, на лице появляется улыбка-маска, а смех звучит фальшиво. Я почему-то ему в этом состоянии не верю, хотя самое первое впечатление он почти на всех обычно оказывает очень  благоприятное. Зато после второго или  третьего контакта, симпатия сменяется на труднообъяснимую неприязнь и тревогу, на опасение непонятно чего, но страшного,  и эта вторая реакция на Шурика тоже - почти  у всех!

За два года совместной с ним жизни в одной квартире мы с Шуриком почти не разговаривали. Он меня боится, а я его. Все наши разговоры происходят в форме монолога – я что-то говорю, он молчит. Если выскажешь идею, что и как хорошо было бы сделать, то от него никогда не услышишь попытки объяснить или  доказать его точку зрения, его аргументацию, предложения других вариантов или доказательства, почему это не нужно делать. Только долгое молчание и бездействие, но, если добавить хоть чуть-чуть критики в его адрес, то легко взорвется и мгновенно превращается в агрессивного хама. В результате, после двух или трех моих монологов, зять отбил у меня охоту с ним общаться по любому вопросу.

Возмущенная его растительным образом жизни, я иногда обращалась к Маше, и она влияла, как могла, на супруга – лаской, хитростью, сюсюканьем, терпением и обхаживанием, через собственный пример. Сколько же ей это стоило, бедненькой! Ради мира в семье, она многого мне не говорила: ей было проще самой за него что-то сделать, чем тратить силы наего воспитание! Когда Шурик видел Машу, что-то мастерящую, чинящую или занятую чем-то творческим и недоступным для него, он всегда становился злым: надувался  и молчал, потом говорил ей гадости и затем резко уходил, обязательно вылив на Машу самые нелепые и  неуместные оскорбления. Она их проглатывала и продолжала делать свое дело. В итоге он (иногда) подключался к ней и доделывал работу (при его физической силе и дотошности у него это получалось легче).

 Шурик искренне убежден, что он идеальный муж – столько полезного сделал для нашей семьи, потому что в свои предыдущие двадцать лет брака с Ларисой он вообще ничего не делал, разве что покупал продукты, готовил еду из полуфабрикатов, гулял с женой по паркам и лежал на диване. Вероятно, он еще служил красивой игрушкой для бездетной, на 12 лет старшей его женщины, которую это вполне устраивало. Она стала ему и любовницей,  и матерью одновременно. А в нашей семье ему все время предлагали роль отца - мужчины. Из всего мужского Шурик лучше всего освоил использование командирского голоса по отношению к юной (на 17 лет моложе его!) жене и свои грубые оскорбления в ее адрес. А еще  сюсюканье с ней, хотя Маша, несмотря на то, что годилась ему по возрасту чуть ли не в дочери, должна была выполнять роль его матери -  то есть, принимать решения по всем вопросам.

Опять я опустилась до эмоций. Постараюсь не заводиться. Просто перечислю факты, важность которых станет ясной ниже, а именно: «странности» моего зятя. Их много. Сначала они меня только удивляли и  служили поводом для добродушной иронии. Позже стали причиной глубокого переосмысления причин этих странностей.

1. Первый приезд Шурика к нам на дачу для колки дров. Покупка топора, консервов, сахара – как для турпохода, при полном отсутствии какого-либо диалога со мной. Так повел бы себя запуганный подросток, но не мужчина 45 лет, дважды побывавший в браке.

2. Второй приезд Шурика на нашу дачу и  его внезапное желание покрасить наш дом, для чего он даже привез краску …на четверть дома. При этом со мной все еще не было разговора «о намерениях» не только покраски дома, но и относительно его отношений с Машей, - вообще не было ни одного разговора о чем-либо!
 
3. Там же на даче вечером он сделал Маше предложение «взять его в наш дом» (фраза буквальная).  Маша дала отказ, отчего на следующее утро он, не попрощавшись, на заре уехал в город, а потом и «навсегда» в Мурманск (где живет его сестра с мужем), и даже уволился с работы.  Позднее он уговорил свое начальство оформить этот прогул отпуском за свой счет и через неделю, как ни в чем не бывало, опять появился в Петербурге и в Машиной  жизни. Его бывшей жене уже неоднократно приходилось возвращать его из мест проживания его сестер - то из Мурманска, то из Сальска, куда он в порыве эмоций не раз сбегал от ситуаций, которые его по каким-то причинам не устраивали. Не борясь, не объясняя своих позиций, не доказывая: либо сразу хамил и хлопал дверью, либо спустя несколько часов сбегал «по-английски», не прощаясь, следуя каким-то своим умонастроениям. 

4. Через месяц после свадьбы с Машей,  Шурик вдруг беспричинно заявил ей, (беременной!), что его отравили. Без видимых объяснений он не пришел ночевать, оставшись в доме бывшей жены. На другой день - и снова, как ни в чем не бывало, позвонил Маше, а вечером после работы пришел и извинялся, каялся. Но вел себя как ребенок, убежденный, что его возвращение – уже достаточное доказательство его любви. Так ведет себя избалованный малыш, привыкший не отвечать за свои плохие поступки. Мне тогда показался очень странным повод для ухода – «Маша подсыпает что-то ему в пищу»?  Зачем?!!! Прямо детектив какой-то… Да и беспричинную ночевку в доме бывшей жены я бы своему мужу тоже не простила, особенно, будучи беременной… 

5. Маша в декретном отпуске, Мишке - два месяца, я только что ушла с работы. И в это же самое время Шурик вдруг снова увольняется с работы - в никуда. Его объяснение – он боится, что его там, на его работе,  хотят убить: в «Фонд-Металле», якобы,  идет борьба между конкурирующими подразделениями. Мне трудно себе представить, как должность рядового менеджера по PR-рекламе может стать помехой для чьих-то разборок. Я удивилась, но поверила: Шурик говорил Маше, что у него есть особый и редкий дар предчувствовать опасность и своевременно уходить от нее. Мы поверили. В результате увольнения он три месяца оставался безработным, и только осенью опять вернулся в школу – другой специальности у него не было, несмотря на громкие заявления Маше о его удивительной способности всегда, когда ему это действительно нужно, находить хороший заработок.

Вспомнила факты его биографии, когда в 1996г он резко уволился из турфирмы «Лара» («там был криминал»), а еще  подобные ситуации почти во всех школах, где он работал, - везде скандал и резкое сбегание по собственной  инициативе от начальства, которое почему-то «хочет его извести».

6. Шурик категорически запрещал Маше контактировать и брать игрушки от наших соседей по лестничной площадке. Якобы соседка Юля его ненавидит «он стал невольным свидетелем ее разговора с кем-то»: оказывается, их богатство нажито чуть ли ни уголовщиной – отъемом квартир и убийствами!!! Лично мне наши соседи нравятся – открытые, добрые, простые, несмотря на достаток. Когда у нас украли детскую коляску, переданную нам этими соседями по наследству от их дочки абсолютно бесплатно, Шурик вполне серьезно считал, что соседи сами увели ее у нас из чувства ненависти к нему. Но было у него и другое объяснение – коляску специально похитили те, кто за ним следит: ждали, что он заявит в милицию, но он не стал этого делать и этим спутал их планы (!!!). Еще сказал о краже коляски, что он ожидал такого исхода - «странно, что это случилось не сразу».

Все это говорилось Маше тет-а-тет: ей  запрещалось распространяться об этом с кем-либо. Доверчивая Маша удивлялась, не знала, что и думать, но доверяла его опыту, словам и ...возрасту. Со мной она поделилась не сразу, прося не выдавать ее. С моей точки зрения, все это было либо богатой фантазией Шурика, либо его шуткой и  желанием привлечь к себе ее интерес. Многое в поступках зятя у меня вообще не увязывалось с логикой.

7. Шурик ни у нас дома, ни на работе не пьет (от силы – в праздник рюмка шампанского или вина, а потом стоит насмерть!) и избегает участвовать в каких-либо застольях на работе. Маша говорит, это - его особые убеждения. А может быть  осторожность: боится расслабиться, чтоб не оказаться уязвимым перед теми, кому не доверяет. Опять все та же тема - «враги»?

8. Частые высказывания  Шурика о себе: у него, мол,  «очень хороший слух», он «очень зорко видит», он  «видит в темноте», он «умеет бесшумно ходить», у него «особая интуиция на опасности», он «все замечает». На практике это не подтверждается, но то, что он всегда всех в чем-то подозревает и опасается, я замечала. Умеет тихо подходить сзади, слушает все разговоры, вылавливая из них в основном негативную информацию. Например, он «слышал», что сосед по даче Сима хочет расширить свой участок за счет поля, примыкающего к нам на юге, или, что "им мешает наша елка, которую они будут просить нас спилить". Пока от соседей подобных просьб не поступало.

 (Самое забавное, что спустя почти 7 лет оказалось, что услышанное Шуриком материализовалось: и участок свой наши соседи в сторону поля увеличили, и елку нашу потребовали спилить, но это было уже в совсем другой нашей жизни...)

 Обостренно вслушиваясь в разговоры других, Шурик часто не слышит, когда к нему обращаются: он полностью уходит в себя, а иногда, в одиночестве, начинает говорить сам с собой вслух. Маша, с которой он, в отличие от меня, расслаблен, часто становилась этому свидетелем. Я тоже однажды  наблюдала подобный факт.

Шурик никогда не знает, где лежат его личные вещи и  документы, он постоянно чего-то теряет в доме и каждый раз считает, что у него специально выкрали невидимые враги, особенно, если вдруг «пропадает» один из его оберегов. Он носит на своем теле ладанки, крестики, иконки, пользуется «святой водой», кропит ею Мишу и комнату. Прямо, как бабка какая-то! Редко такое в мужчинах увидишь. Правда, на людях это не афишируется.

9. В июне-июле 2007 года мы с Машей и Мишей жили на даче, а зять работал в городе - в школе. Удивило его нестандартное поведение - нежелание жить в городе одному (ночевал у Ларисы) и его ежедневные траты денег на дорогу в Пери и обратно ради часового свидания с сыном. Здесь же его неадекватные (детские) обиды и подозрения в измене Маши,  беспричинные ее оскорбления, переменяющиеся с извинениями, ласками и привозом из города огромного количества овощей и фруктов (в то время, когда на дачном участке  есть свои ягоды!).

10. Случай на даче накануне затмения 27 июля, когда он услышал мои слова об окровавленной рыбе, только что пойманной им и разделываемой,  и начал мне грубить. То его невзрослое и издевательское поведение каким-то образом довело меня тогда до безумия – у меня начали тряслись руки, я чувствовала беспомощность и страх – это был явный энергетический удар. Может быть, он  черный маг? Это и Маша не раз замечала, она его боится так же, как и я... Мучает странное ощущение, что все, кто с ним близко соприкасаются, болеют. Рыбки в его аквариуме сдохли. Комнатные растения его не любят. Кошек он сам не любит, хотя внешне может показаться, что это не так. Но Ириска, хотя и старенький, но все же еще активный, вдруг резко  заболел и умер через месяц после его появления в нашей квартире - в комнате мамы, которую Ириска очень любил…

Ни об одном человеке Шурик при мне хорошо не отозвался, хотя умеет посторонним  улыбаться, даже ласковые вещи говорить, но я чувствую в его голосе какую-то фальшь - игру. И после общения с ним мы с Машей вечно болеем. Особенно Маша. Слов у меня нет для более толкового описания: просто  нутром чувствую, что-то с ним не так, я боюсь его, нервничаю, когда вижу рядом, а на расстоянии, наоборот, нахожу в нем массу плюсов и даже жалею - у него была тяжелая судьба с детства. Впрочем, мы знаем ее только по рассказам Шурика Маше.

Прерву на время перечень странностей Шурика и опишу события последних двух месяцев, которые рука все не поднималась изложить подробно. Многое уже забываться начало. После нашего с Шуриком скандала 27 июля, не сразу, а спустя два или  три дня, почти все свои вещи он перенес в дом Ларисы, а в очередной свой скандал на даче с Машей отдал ей и ключ от городской нашей квартиры: думал таким образом впечатление на нее произвести. При этом продолжал ежедневно под вечер приезжать на дачу. Приезжал якобы, к Мишутке, а по сути - к Маше. Приедет в хорошем настроении,  как ни в чем не бывало, и начнет ныть «ты меня не любишь, ты меня выгнала». Маша спокойно объяснит, что его никто не гнал и что именно ей не нравится в его поведении. Все очень ласково, как с ребенком. А он в ответ снова обидится, начнет хамить, вещи бросать, оскорблять ее всякими словами, совершенно не соответствующими смыслу, опять  засунет  свои вещи в сумку и уедет в город. Через день - опять все то же самое - по новой! Мы уже привыкать стали... Уже не бесило, как раньше. К тому же, нам было некогда: затеяли окна в дачном доме покрасить.

Маша скоблит  рамы, а я вожусь с ребенком. Волей-неволей, пришлось и Шурику присоединиться. И опять вроде бы совместная жизнь наша наладилась. Худо-бедно, но за неделю Шурик нам все окна покрасил, причем, неплохо, а  Маша все это время его "пасла": убирала инструменты и кисти, подносила, кормила и  разговорами ублажала. Как не отца ребенка и хозяина дома, а как работника по найму, готового в любой момент смыться. Или как второго ребенка своего!

 Муж  все лето в электричке катается да по лесу гуляет, а жена  с ребенком возится, в стирке, на нервах - у нее совсем выходных нет, причем, второй год, как в декрет вышла! Бедная моя девочка! А зятю это невдомек, он только свои чувства выясняет и никакого конструктивного разговора не терпит, все сводя к  «ты меня не любишь - я пошел!». А мы и не уговариваем. Иди -  сам решил. Надоело.

 За неделю до конца летнего отпуска, когда уже была назначена дата прибытия Валеры, пообещавшего вывезти нас с дачи (и снова только  наша забота - найти машину и  вывезти ребенка!), мы начали собирать вещи и готовиться к закрытию дома на зиму: убирать всё с улицы, заделывать щели от мышей. Шурику эта наша возня не нравилась. Поскольку он сам ответственной работой заниматься не любит, ему предложили заниматься Мишей, я – садом, а Маша начала забивать щели. Уж не знаю, что там зять вообразил, но в очередной раз он надулся и ни с того ни с сего пошел переодеваться и собирать свою сумку – в город.

 Глупо. Либо ты гость, - тогда занимайся своим сыном и не ворчи, либо глава семьи, тогда позаботься о том, чтоб организовать отъезд в город и помоги закрыть дачный сезон. Он предпочел роль обиженного ребенка – просто уехал в город. Так мы и прожили последнюю неделю на даче одни. В самом конце позвонил – не надо ли помочь? Сказали – «надо было, и тебя просили, но ты в ответ нагрубил и уехал, а теперь все уже сделано». Спросил, надо ли встретить? Сказали, нет, приедем поздно, Миша сразу ляжет спать. В следующий раз он позвонил только спустя сутки после приезда. Маша, как всегда, отвечала на все его вопросы очень вежливо, но вернуться в нашу квартиру не приглашала. Она не выгоняла его, сам уйти надумал, а зачем ушел – нам не ведомо.

Первую неделю жизни в городе зять приходил к нам каждый вечер – гулять с Мишей. Начинал со здравия, а кончал за упокой. Поняв, что домой вернуться его опять не позовут, начинал злиться и во всех грехах обвинять Машу, обзывать ее. Каждая встреча заканчивалась ссорой и припевом «ты меня не любишь, ты меня выгнала». Денег не давал.  Маша вышла на работу. Один раз принес продуктов по списку, который сам просил написать, но в тот же день, озлившись, ее же за это и обвинил: «вы до сих пор едите мое мясо, вам от меня нужны только деньги!». Больше мы ничего его не просили. В моменты озлобления начал угрожать разводом, а Маша не возражала – подавай, я все подпишу, что надо. Забрал свидетельство о браке и не отдает до сих пор. И сам не подает, и свидетельство не возвращает  – боится, вдруг  Маша  сама подаст?

Поинтересовался, что сказал педиатр после осмотра Мишки, и дал денег на массаж, - сказал, что оплатит все, что, потребуется сыну. Каждый день он приносил ему игрушечные машинки – как заклинило Шурика на них! А однажды Шурику дали рецепт на покупку препарата кальция для Миши от рахита – на другой день он учинил по этому поводу скандал: «это взрослый рецепт, вы меня обманываете, наживаетесь за мой счет!». Кричал по домофону и на всю лестницу, обзывая Машу сукой… Маша вернула ему его тысячу рублей, выданную на продукты, и ушла. (Это случилось 11 сентября. Позже я узнала, что это был день солнечного затмения: почти все крупные скандалы этого лета пришлись на дни затмения, что  навело меня на мысль, что все это – не случайно, и, возможно, необратимо).  Ни рецепта нам не вернул, ни денег, ни лекарства не купил. Купила я. До первой Машиной получки мы жили на тающие заначки со времен моего сокращения с работы. Я совсем перестала его уважать. С тех пор больше от него  никакой материальной помощи  мы не видели. Гулять с ребенком приходил всего два раза: то погода плохая, то он «обижен». Гуляли мы.  А все лето говорил жалобным голосом, насколько он не может не видеть Мишу даже один день!   

Итак, обобщим воспоминания. Я с самого начала не смогла полюбить этого человека, общение с ним никак не получалось, а его поведение всегда казалось странным.  Я не верила его улыбке и ласковому голосу, мне было неинтересно с ним беседовать. Когда он оказывался рядом, мне инстинктивно хотелось убежать и спрятаться, пересидеть, пока он не поест, не ляжет спать, не уйдет куда-нибудь. Мне было неприятно, когда он заходил в мою комнату, даже если туда его заводил Миша. Так мы и жили в одной квартире: то он с Машей, то я с нею, но никогда втроем. Я еще не знала, что Маше с Шуриком так же трудно, что и мне с ним, что с ней он так же груб, непредсказуем и  странен, только все это ей доставалось вдвойне – я ведь отсиживалась за стенкой и только выплескивала на дочку мои негодования. Она и сама все его прелести  наблюдала, но что она могла сделать? Чувствовала себя виноватой, что привела его в дом, что мне с ним плохо, она страдала, а я, думая, что порчу ей жизнь, а ей с ним хорошо, раз она не жалуется,  тоже страдала.

 Сейчас я уже не уверена, что, если бы они жили без меня, Маше было бы легче. Может быть, он совсем бы ее прибил, а может, превратил бы в послушную и забитую куклу, поддакивающую ему и обслуживающую его в ответ на его сюсюканье, ласки и заботу. Как всем мужикам, ему ничего больше от нее не нужно, а Маша – это личность, личность творческая, активная, изобретательная, имеющая разные желания, цели, которые способна и сама осуществить, лишь бы ей не мешали. Она не привыкла сидеть, как камень, и жить только настоящим днем. Но  Шурик ей мешал делать то, что сам не хочет и не может делать. Он злился, что она что-то  может и умеет в жизни, и именно в ответ на это постоянно называл ее «дурой с куриными мозгами» и  беспочвенно обвинял в измене, предательстве, лжи, жестокости – в том, чего в моей дочери напрочь нет и не было!

 Глядя со стороны, Шурик не любит ни свою работу, ни страну, ни карьеру, ни деньги, ни людей – ему бы только спокойно пребывать в семейном гнездышке, всех подозревать, смотреть по телевизору приключенческие фильмы или экономические сводки, которые он, несмотря на дополнительное экономическое образование, никак не использует, читать легкие, развлекательные книги. Читал он много, только что он там понимал? Не знаю... Впрочем, он, как и все мы – разный и непростой -  все, что я ни напишу, может в определенных ситуациях оказаться неправдой. Так ли хорошо я его поняла? В нем тоже наверняка есть разные персоны.

Я ужасно мучаюсь, что вмешалась в их жизнь. Я не только не мирила их, а иногда подогревала Машу, раскрывая ей глаза на то, что она и сама бы увидела немного позже. Теперь мне кажется, что это именно я разрушила их семью и лишила Мишу отца, а иногда думаю, что все вышло к лучшему. Возможно, я стала  только катализатором того, что все равно проявилось бы, только, случись оно много позже, это связало бы Машу на всю жизнь и искалечило ее. И так она здоровье потеряла.

После знакомства с Шуриком, я видела, как она стала таять физически, ни разу не заметила у нее счастливых глаз. Даже я со своими мужьями хоть иногда была счастлива.

Шурик ничего не может ей дать для ее ума, для знания жизни. Друг из него – так себе, защитник – никакой, помощник – очень сомнительный. Отец... Прежде мне казалось, что он отличный отец, к Мишутке он сильно привязан, но события показали, что даже Валере он в подметки в этом отношении ему не годится, и не дай Бог, если Мишутка вырастет похожим на него!

 Шурик всех подозревает, ни о ком не говорит хорошо, а к Мише и Маше относится как к Продолжению Самого Себя любимого и как к Средству выкармливания и обслуживания Его Продолжения. Не будь Мишка его родным сыном, оба потеряли бы для него всякий интерес. В правоте этой, случайно пришедшей в голову мысли, мне вскоре пришлось убедиться. Но об этом позже.