1. 9 Приключения микрофона. Работа в России

Кто-то занимается любовью на море, как Маша описывает в своем дневнике, а кто-то на работе. Это особо извращенная форма.
– Мой микрофон поимели! Так глубоко я его пихала интервьюеру в рот, чтобы звук хорошо записался, ибо было очень шумно, – Барбариска  ругалась как сапожник. И этот человек утверждает, что читал Шекспира в оригинале.
– Барбарисыч, перестань нести чушь! – Я слегка повысила голос. – Ты пихала свой микрофон в рот людям и жалуешься, что его поимели, нахалка! Это ты всех поимела своим очень большим микрофоном.
Барбариска успокоилась и согласилась, но через пять минут мы услышали крик ужаса. Оказывается, звук не записался. Да уж, редакционная «аппарадура» ни к черту!  За техническое состояние диктофонов и микрофонов много лет отвечает у нас Горемыков.
Я пошла вместе с Барбариской к нему. Со скорбным видом принесли диктофон в футляре – как в гробике. Барбариска молчала. Я сказала, что устройство не работает. Горемыков вертел минут 20 диктофон Барбариски, подключал его к компьютеру, надевал и снимал очки, громоко сопел, изображая тяжелую умственную работу, чесал седой затылок. Потом выдал заключение: «Я не знаю, что с ним не так, все инструкции на английском. Оставьте мне его, я потом еще посмотрю».
Барбариска не выдержала:
–  Вы мне сорвали сюжет! Мне сейчас идти к  директору или потом,  когда снова что-то не запишется? И говорить, что я провалила классный сюжет, потому что вы не знаете английского, и не можете настроить технику? А?
На что он вдруг встал и нагло заявил:
– Вдруг вы сами не туда нажали и все сломали! Я заберу его на экспертизу, и у вас его стоимость из зарплаты вычтут! Знаете  сколько он стоит?! 25 тысяч рублей. Вы, наверное, столько и не зарабатываете еще.

 От неожиданности брови Барбариски взлетели вверх, а рот широко открылся как у оперной певицы. Она и так была не очень-то рада работать бесплатно – на правах практиканта-стажера. Затем она зло хлопнула дверью, словно крышкой рояля  и ушла прочь. Люди из соседних кабинетов  даже стали выглядывать, как  мыши из норок.
Через час Горемыков, убедившись в том,  что к директору никто не ходил, пошел к нему сам.  А потом рассказал о грубой практикантке всем, начиная от техничек. Барбариску осуждали: подумать только, кто она такая, чтобы хамить пожилому человеку, который уже давно работает. Она плакала: «Я думала, что в этой организации журналистов на руках носят, а технический персонал обеспечивает работу, а не срывает.  И если старый, некомпетентный сотрудник никогда не справляется с работой,  то это не должно сказываться на карьере молодого перспективного журналиста!»
Как бы не так!  Директор вызвал Светлову и отчитал по первое число и сказал, что практикантка должна извиниться. Светлова потом рассказывала с фальшью в голосе, что заступалась за Барбариску, потому что Гормемыков на самом деле работает из рук вон плохо.  Когда начальница врет, то чешет свою бородавку за ухом, которую обычно не видно, благодаря прическе.  Вот и сейчас. Кстати, я вам ее еще не описывала? Начальницу, а не бородавку! Лана уже не молодая, но и еще не старая. У нее низкий голос, пронзающий взгляд, элегантная дорогая одежда.  Лана носит очки в строгой оправе и короткую стрижку.  Ее шаги всегда звучат одинаково бесшумно, потому что она не любит обувь на каблуках. А вот дверью хлопать обожает, и всегда по-разному – в зависимости от настроения.  Иной раз так сильно, что все внутри содрогается – значит, будет на кого-то отчитывать.  Кстати, по перепадам настроения у нее черный пояс. Она постоянно тренируется на нас. В конце рабочего дня  накричала на Барбариску, потому что ей не понравилось какое-то слово в материале. Барбариска заявила, что больше не будут у нас работать и пошла прочь. Я поспешила за ней. На выходе  столкнулась  лицом к лицу с актером и режиссером  Султановым. Он самый красивый мужчина в этой забытой Богом провинции: высокий, спортивный, смуглый.  У него правильные черты лица,густые красивые брови, выразительные зеленые глаза, голливудская улыбка, вкусный парфюм.  Мы с Барбариской с ним поздоровались и вышли из здания. На парковке стоял незнакомый Порше Кабриолет. Мы переглянулись.
– Как думаешь, это его? – спросила Барбариска.
– Может быть, –  ответила я. – А если так, то он позер! Уже осень, дожди. А скоро вообще зима. И для наших дорог можно было бы что-то мощнее купить.
– Танк что ли? – Барабриска смеялась так беззаботно, будто Светлова и Горемыков не портили ей весь день настроение. – Тебе он сильно нравится?
– Нисколько! – немного подумав, сказала я
– Врешь! Он давал тебе интервью?
– Да, конечно. Отстань! – Ответила я противным голосом и почувствовала, что краснею.
–  И как он? Тебе удалось понять какой он не на публике, а по жизни?
– Настоящий принц!  – в унисон вздохнули мы и засмеялись обе.
Обычно он играет принцев и романтических героев. Наверное,  кто-то из наших коллег пригласил его на развернутое интервью в студию или на рюмку чаю… И почему этот кто-то не я?