Француз

Подмосковная деревня.  Когда-то была милой сердцу с её небольшими деревянными домиками, окошками с наличниками, палисадниками, где росли анютины глазки, бархотки, золотые шары.  Было подворье со всякой живностью: куры, утки, индюки. А уж огород,  это обязательно, в каждом дворе,  и землю для посадки картошки совхоз выделял отдельно. Деревенские не бедствовали, всегда были свежие продукты на столе, да и копеечка имелась.  За околицей, на берегу пруда, где стояла заброшенная церковь, собиралась молодёжь и люди среднего возраста,  иногда старики ненароком приходили  поглазеть, а потом позубоскалить у бабки Антонины.  Пели задорные частушки, плясали русскую и цыганочку под баян, местного музыканта Лёхи  и уже за полночь расходились  по домам. 
Была совхозная ферма на 150 голов рогатого скота, МТС, с ремонтными мастерскими, фельдшерский пункт, с тремя койками, да деревенский магазин – место сборища селян всей округи.  В 90-х совхоз разорился, МТС какое-то время ещё существовала, а потом закрылась, трактора распродали за гроши, закрылся и фельдшерский пункт, не кому было финансировать.  Молодёжь уехала в город, в поисках работы, пенсионеры выживали на мизерную пенсию, да на то, что вырастет за лето в огороде, остальные, у кого были деньги, выкупили коров, завели коз и возили молоко на местный молочный комбинат. Появились первые коттеджи, администрация лихо распродавала земли по коммерческим ценам, а деньги шли на собственные нужды. Деревня нищала на глазах, а коттеджи росли как грибы, с высокими заборами, газонами, с редкими дорогими цветами и деревьями, дорожками, выложенными плиткой. Деревенские диву давались, откуда у людей такие «деньжищи»? В 2000-е от прежней деревни  осталось  одно название. Старики умирали, каждый день несли гробы на местное кладбище, словно смерть протянула свою косу над каждым домом.  Их дети и родственники срочно продавали наспех приватизированные дома, не стесняясь просить большие деньги за свою « малую Родину», где они  родились и  выросли, за память своих отцов и дедов, уезжали в Москву,  купив  самое дешёвое жильё далеко от центра. В  Москве тогда  была работа, зачастую далеко от дома, деньги, красивая жизнь, которую они видели по телевизору, не было времени и средств, чтобы окунуться в неё и была тоска по родному уголку Земли, куда они никогда не вернуться. Сейчас уже нет Петровича, крепкого мужика, который купил кусок земли, выйдя на пенсию, построил два дома для своих детей, завёл кур и уток, установил две теплицы и выращивал помидоры и огурцы разных сортов, каких не было ни у кого в деревне. Нет экс- генерала  Смирнова, который во время путча в 1991 году, отказался выполнить приказ Главнокомандующего, ввести войска в Москву и его  отправили на пенсию. Благо, что у него  был небольшой дом в деревне, где он и проживал последние годы. Нет  и Француза, этого необычного мужичка, балагура и выдумщика, над которым потешалась вся деревня.  О нём и пойдёт рассказ.
- Люба, лови записку, тебе передали. Люба, пышногрудая брюнетка, с синими глазами,  нравилась  многим  мальчишкам 9-го класса, но записки, со словами о своих чувствах, посылал только один – Юрка  Лорань. Юрка ей не нравился: маленький, с мелкими чертами лица, курносый, с вечно всклоченными волосами, круглыми детскими глазами, нежной, девичьей кожей. Люба взяла записку, прочитала, покосилась на Юрку, слегка улыбнувшись, и положила в карман фартука.  - Не выбросила и не порвала, - подумал Юрка, значит, есть какая-то надежда. Он был влюблён в неё с 8-го класса. После экзаменов Юрка не стал поступать в лётное училище, о котором мечтал с детства, подолгу всматриваясь в небо, остался в школе из-за  своей зазнобы, надеясь, что когда-нибудь она ответит  на его безграничную любовь. Но Юрка так  и не дождался ответного чувства Любови. Окончив школу, не поступив в институт, Люба вернулась в родную деревню, пошла на совхозную ферму дояркой и вскоре вышла замуж за тракториста Григория, высокого, видного парня, отслужившего армию.  Юрка тоже не поступил в институт, но в деревню не поехал, остался в Москве, пошёл на мебельную фабрику  учеником резчика лущёного и  строганного шпона. Ему дали койку в общежитии. В комнате вместе с ним проживало ещё двое ребят, такого же возраста, которые, как и Юрка, обучались столярному  мастерству. Через пол - года все сдали на  разряд  и  работали  самостоятельно. Появились деньги, он  помогал матери, когда приезжал навестить её. Узнав от неё, что Люба вышла замуж, Юрка напился до чёртиков и до призыва в армию, больше в деревне не появлялся. Служил он в войсках связи, в соседнем районе, матери удалось договориться с военкомом, чтобы его не отправляли далеко, привезла кучу справок о своей несуществующей болезни, умоляла военкома,  что он один у неё и помочь в случае чего будет некому. Отца своего Юрка не знал, родился он  после войны  в 46-ом и всегда думал, что отец погиб на фронте, как у других ребят, хотя бабки в деревне поговаривали, что Фрося – мать Юрки, нагуляла его, где-то в Столице, куду ездила к подруге на неделю. Таких, как Юрка в то время было много, женщины рожали от любых мужиков, которых после войны осталось мало.  Мать приезжала часто, привозила папиросы Беломор, печенье, дешёвую карамель, сало, деревенский хлеб. Перед уходом в Армию, Юрка познакомился с  Полиной, худенькой, сероглазой девчонкой, которая работала в почтовом отделении, недалеко от общежития и собиралась поступать в медицинское училище. Полина писала ему письма в Армию, он отвечал, в письмах рассказывал о своей армейской службе, но никогда не рассказывал о том, как издевались над  ними первогодками дембеля и старшина взвода, как ему слабому, без физической подготовки, было тяжело переносить насмешки сослуживцев и командиров. На второй год службы Юрка окреп, возмужал, на побывку приехал совсем другим, серьёзным, решительным и всем своим видом показывал, как ОНА была не права, предпочтя его Гришке.  Люба родила сына и была беременна вторым ребёнком. Они столкнулись нос к носу в магазине,  он увидел, что она стала ещё красивее, чем раньше: чёрные волосы, стянутые в тугой узел, синие глаза, на белом лице, статная фигура, красивая осанка и всё в ней было ладно, всё к лицу.  – Здравствуй Юра! Ты приехал на побывку?: - спросила она. – Да, приехал  матери помочь, крышу надо починить, да забор поправить. - А ты как живёшь?  Он надеялся, что она скажет плохо, что муж её не любит и свекровь плохо относится, хотя прекрасно видел, что расцвела Любаша не от плохой жизни. По дороге домой, зашёл к соседу, взял бутылку самогона и напился. Утром мать принесла ему кружку рассола и сказала: - Жениться тебе Юра надо, хватит  о Любаше думать, не твоя она. На следующий день он поехал в Москву, а через два дня привёз Полину. Расписали их в сельсовете сразу, без всяких ожиданий на размышления, подойдут или не подойдут друг другу. На свадьбе гуляла вся деревня, столы установили прямо на улице, каждая хозяйка принесла  свои припасы из дома, напекли пирогов,  мужики забили поросёнка, наловили  рыбы в пруду. Пили водку, самогон, вино домашнее.  Тоненькая, хрупкая  Полина приглянулась Юриной матери: скромная, спокойная, работящая, не отказывалась ни от какой работы по дому и по огороду, таскала полные вёдра воды и поливала грядки. Выросла она в деревне, в Поволжье, в Москве жила у тётки, отцовской сестры, училась в медицинском училище, мечтая со временем стать врачом. Отгуляли свадьбу, невеста понравилась сельчанам, в белом платье, фате, туфлях на невысоком каблуке, покорила своим изяществом и чистотой. Пришли  поздравить молодых и Любаша с мужем, она смотрела на невесту  с какой-то завистью к её тонкой, девичьей фигурке, заметила восторженные взгляды деревенских мужиков, да и Гришка  частенько посматривал на Полину. Юрке понравилось, что жена произвела на всех хорошее впечатление, заметил ревностный взгляд Любы и в душе ликовал.  Но любил ли он Полину? Он сам не мог разобраться в своих чувствах. Отбыв положенный отпуск,  он  уехал в свою часть, дослуживать. Полина оставалась у свекрови до конца лета, помогать по хозяйству, а затем вернулась в Москву, продолжать учёбу. Теперь вместо матери к Юрке приезжала Полина, он её ждал, ему было хорошо с ней, спокойно, не было страсти, которая  съедала его, когда он смотрел на Любу и мучился, не мог уснуть ночами, была постоянная тоска по несбыточным мечтам. Отслужив положенных три года, Юрка вернулся к жене в Москву, она к этому времени, окончила училище, и работала мед -  сестрой в больнице. Вернулся и на мебельную фабрику. Сначала жили у тётки в «хрущёвке», в проходной комнате, но им было неловко, особенно по ночам, опасаясь, что тётка выйдет из своей комнаты, в самый неподходящий момент. Они сняли однокомнатную квартиру в этом районе, в надежде, что получат свою, но там, где они работали, дождаться жилья было невозможно. Денег не хватало, Полина получала мало, жили в основном на Юркину зарплату, он к тому времени хорошо овладел  мастерством мебельного производства, стал передовиком, и  его фотография висела на доске почёта. Но это всё их проблем не решало, что будет дальше, они не знали, вопрос с жильём оставался открытым. А потом серьёзно заболела Юркина мать, нужна была операция, дорогие лекарств и самое главное – уход. Они вернулись в деревню. К тому времени Полина была на 4-ом месяце беременности, проходила беременность тяжело, и ей пришлось не только бороться с постоянной тошнотой, но ещё ухаживать за больной свекровью, вести хозяйство. Через пол – года, она родила дочь, роды были тяжёлые, слава Богу,  встала на ноги свекровь и взяла заботы по дому на себя. Юрка был рад рождению дочери, хотя в душе мечтал о сыне, может быть  он, осуществил бы его мечту, став лётчиком.
 Шли годы. Юрка работал плотником в совхозе, в выходные помогал сельчанам, кому забор починит, кому крыльцо новое сделает. Научился он печки складывать. Нашёл  в журнале статью « Печное дело», разобрался, и пошла работа. В первую очередь переложил себе старую печь, и заработала она, как положено, мать не могла нарадоваться, угодил сынок. Огорчало её только одно, стал Юрка часто к бутылке прикладываться, не брал он с сельчан денег за починку заборов и крылец, а вот от рюмки не отказывался. А как выпьет, становился разговорчивым, рассказывая разные смешные истории из армейской жизни, которые сам и придумывал. Сельчане смеялись, подливая в рюмку, Юрка выпивал и продолжал свои небылицы дальше. Приходила Полина, забирала изрядно подвыпившего мужа домой. Дома ругалась, говорила, что он стал посмешищем всей деревни, Юрка кивал головой, обещал, что больше в рот не возьмёт спиртного, некоторое время держался.  Но самое главное, что не нужно было Юрке спиртное, а нужны были люди, которые слушали его байки, смеялись и восторгались его выдумкам, правда, тем для выдумок уже не было, не знал он, чем удивить «публику», но на всё, как говорится воля Божья. Потерял Юрка паспорт, долго искал, не мог вспомнить, куда его положил, поехал в район восстанавливать. Через месяц  получил новый, приехал к паспортистке, расписался, даже не прочитав свои инициалы, и уехал в деревню. Дома была дочь Светлана, она училась в Москве в институте, жила в общежитии, раз в месяц приезжала к родителям, за продуктами и деньгами. Юрка показал ей новый паспорт, – Вот дочь, теперь я с новым паспортом - Человек. Света взяла паспорт, открыла и удивлённо посмотрела на Юрку. – Пап, что это?  Ты смотрел его, когда подписывал? Юрка схватил паспорт и обомлел. Паспортистка забыла дописать мягкий знак и вместо его фамилии  ЛОрань, стояла Лоран. Придётся опять ехать в район, ругаться, писать заявление и ждать. – Пап, а ты знаешь, это смешно, Лоран –  французский модельер.- А где он живёт, спросил Юрка. – Не знаю, наверно в Париже. В паспортный стол Юрка не поехал, утром пришёл в управление к заведующему хозяйственной частью, у которого находился в подчинении и подал заявление на отпуск. – Чего это тебе сейчас отпуск понадобился? – спросил Лукич. – Пять лет в отпуске не был, имею право, - ответил Юрка.  Заведующий внимательно посмотрел на него и подписал заявление. – Ну, давай, гуляй, или ехать куда надумал?  - Может и поеду, если приглашение придёт, - сказал Юрка и многозначительно посмотрел на Лукича. У Лукича глаза сравнялись с квадратными стёклами очков. Он не раз слышал Юркины байки, но это  его заявление повергло в шок. – Какое – такое приглашение? Что ты темнишь дружок, надо же какая персона, приглашение ему.  На работу не забудь вовремя выйти!  Юрка получил отпускные и поехал в райцентр в библиотеку. Записался в читальный зал и попросил подобрать ему материал о Париже и о французских модельерах. Взглянув на Юркин внешний вид: потрёпанный пиджак, засаленные брюки, нечищеные туфли библиотекарь опешила, и  удивлённо поглядывая на него, стала подбирать материал странному читателю. Юрка просидел в библиотеке до обеда, вытащил из кармана пиджака блокнот и ручку, стал записывать всё, что посчитал нужным для себя. На следующий день он поехал в Москву на Тишинку, где находился  блошиный рынок. Купил клетчатый пиджак, светлые брюки, берет и шёлковый шарфик, по дороге домой заскочил в комиссионный магазин, увидел ярко рыжие ботинки и попросил продавщицу примерить. – Ой, мужчина, хоть бы подошли, я уже 2 раза цену скидывала,  никто не берёт, - воскликнула она и подала Юрке ботинки и ложку для обуви. Ботинки Юрке были в самый раз, он расплатился и спросил, нет ли у неё пакета с иностранными надписями, которые он видел в Москве у прохожих. – У нас таких не бывает, только в Берёзке. А Вы возьмите небольшой, кожаный портфель, он не дорогой, хоть и слегка потрёпанный. Юрка подумал и взял портфель. Дома, он всем сказал, что ушёл в отпуск, и будет заниматься домашними делами. Мать обрадовалась: - Правильно сынок, дел накопилось много, дом нужно ремонтировать,  ведь совсем обветшал. Юрка предупредил мать, чтобы ничего не говорила соседям и особенно в магазине селянам, что он в отпуске, иначе вызовут на работу. Юрка затаился. Затеял ремонт в доме, поклеил обои, отремонтировал и покрасил окна и подоконники, заделал щели в полу и окрасил пол на 2 раза, не пил, стал отпускать усы и бороду, научился аккуратно их подравнивать и что-то бурчал  про себя. Полина заметила странную перемену в муже, молчала, была рада, что хоть к рюмке не тянется, а то, что изменился, так это может и к лучшему. Полина работала в больнице райцентра мед -  сестрой, рано уезжала на работу,  возвращалась не позднее шести часов , готовила ужин, помогала матери в огороде. Света уехала со студентами в стройотряд на два месяца, она бы конечно догадалась переменам отца, поэтому Юрка особо не волновался, продолжая менять свой внешний и внутренний мир. Прошло три недели.  В выходной день, Юрка встал рано, подправил усы и бороду, вытащил из сарая вещи, которые припрятал от родных, взял портфель и старую дедовскую трубку для табака и уехал в район. Автобус был пустой, селяне спали после трудовых будней, кондуктор тоже дремала на своём законном месте, и он не боялся, что его кто-то узнает. В сквере он быстро переоделся, сел на лавочку, продумывая речь, которую сочинил и стал ждать. 11 часов – пора! В это время открывается магазин и на площади возле магазина собирается народ. Он сел в подошедший к остановке автобус, через 20 минут вышел на своей остановке возле магазина. Там действительно собралась толпа, кто за водкой, кто за хлебом, кто за пряниками, а кто просто посудачить о жизни. Юрка прошёл сквозь толпу, люди расступились, давая дорогу интересному «Господину» с трубкой во рту, в ярких ботинках, с портфелем, зашёл в магазин, где было полно народу, подошёл к прилавку и спросил продавщицу:  - Пардон мадам, у Вас есть коньяк? Продавщица выронила кулёк из серой бумаги, в котором что-то завешивала, осмотрела с ног до головы «Господина», заикаясь, ответила: - Не бывает у нас коньяка, торгуем водкой. Мерси мадам, - сказал Юрка и вышел из магазина. Забыв о покупках, народ  бросился следом за ним.  Юрка вытащил трубку изо рта,  и улыбнулся… - Мать честная, Юрка! – крикнул кто-то из толпы. Селяне хохотали, хохот стоял по всей округе, крестилась бабка Антонина, поглядывая на разрушенную церковь. – Откуда ты, такой красявый?  - Из Парижа, - ответил Юрка и засмеялся. Он хотел  рассказать о том, что он француз и побывал в гостях у своего родственника Лорана в гостях, что в райцентре разобрались и теперь это его законная фамилия, что его прабабка  спасла француза,  остался тот  в России и пошло от них потомство.  Хотел рассказать, как приняли его родственники, да не знал Юрка, что Ив Сен Лоран скончался четыре года назад.  Много чего хотел рассказать,  язык не повернулся. Увидел он добрые глаза людей, их насмешливые взгляды и подумал: - А ведь их не обманешь, всё чувствуют, любую фальшь и комедию. Простили они Юркину выходку, но прозвище  за ним так и осталось – ФРАНЦУЗ. Обернулся Юрка, словно почувствовал чей-то взгляд, невдалеке стояла мать, смотрела на него, комкая в руках тряпичную сумку, с которой ходила за хлебом. Он подошёл к ней, по щекам её текли слёзы, обнял и сказал: - Прости меня мама за всё, пойдём домой. На следующий день Юрка поехал в район менять паспорт. Шёл 1988 год, а в 1991 страна рухнула в пропасть.
Стоял конец августа 1991 года.   Деревня наполнилась шумом людей, которые находились в отпуске и приехали погостить к своим деревенским родственникам, гвалтом и беготнёй  ребятни, снующей по дворам и по пыльной деревенской дороге, посиделками под звёздным августовским небом, с анекдотами, шутками, песнями  Последние августовские дни выдались на редкость тёплыми, без моросящих дождей и ветров. Яблони гнулись от созревших яблок, поспели груша и слива, красовалась красным цветом на кустах малина. Сельчане занимались заготовками на зиму. Варили варенье, джемы, компоты, закатывали банки с огурцами, помидорами, делали лечо, кабачковую икру, сушили петрушку и укроп. С продуктами было плохо, даже с переплатой, ничего не достать, поэтому рассчитывали только на себя, заготавливали впрок, чтобы прожить долгую, холодную зиму.
Юрка собирался на работу. – Сынок  посмотри, что- то с телевизором случилось, по всем каналам показывают балет. Юрка подошел, пощёлкал ручкой по трём каналам, действительно показывали «Лебединое озеро». Он удивился, телевизор работал исправно.
-  Какая – то поломка на телевидении, - думал он, глядя, как танцор высоко поднимает балерину и несёт её по сцене.
– Лучше бы уж  Штирлица крутили, эстеты…….

– Не буду мать пугать, - решил он.
За последние годы Фрося сильно сдала, передвигалась медленно, всё больше сидела возле телевизора.
– Жалко мать, стареет и слабеет на глазах, хоть бы ещё немного пожила, не уходила.
 - Мама, что-то с телевизором, приду домой всё налажу, - сказал он.
– Хорошо сынок, пойду, прилягу, голова кружится.
– Может врача вызвать? – спросил Юрка, прекрасно зная, что врач приедет в лучшем случае к вечеру, а может, совсем не приедет.
 – Приду на работу, позвоню от Лукича Полине, попрошу,  что бы пораньше вернулась, - решил он.
У Лукича было полно народу, все что-то бурно обсуждали.
– Что случилось?- спросил Юрка.
– Француз, ты  с луны свалился? В стране переворот, Горбачёва в Крыму блокировали, какое-то ГКЧП его от власти отстраняет, доигрался  Мишка, своим плюрализмом. Тьфу, и не выговоришь, -  тараторил  ремонтник Витька.
–  А нам – то,   что делать? – спросил Юрка, оглядывая людей, которые громко спорили, не понимая, что же происходит на самом деле.
- Да ничего, идите, работайте, -  насупив брови, ответил Лукич.
- Там и без нас разберутся, наше дело телячье.
Не знали они тогда, что всё покатится, как снежный ком, быстро набирая скорость, где была уже видна точка не возврата в прошлое, думали, что всё это будет продолжаться не  долго, со временем утрясётся. Не утряслось, через год они жили уже в другой стране.
Юрка пришёл с работы, уставший и злой, зарплату не платили, но  работы не убавлялось, Лукич требовал выходить и работать.
 – Заплатят, куда они денутся, - говорил он.
  Женщины о чём-то громко спорили, Света возмущалась больше всех. Она к этому времени окончила институт, работу  нашла на заводе «Серп и молот» экономистом, по специальности, жила у материной  тётки, всё в той же «хрущёвке», в которой жили когда-то Полина с мужем. Был у неё  жених, ещё с институтских времён, родные о нём слышали, но никогда не видели.
 – Красивая девчонка, - думал Юрка. 
– Вся в  Полину и характером и умом, такая же тоненькая, хрупкая. Большие  серые
глаза,  чистая, белая кожа, нежный румянец на щеках, не зря всё своё детство пила козье молоко, которое он не любил, хоть и знал о его пользе. Чего ему надо, этому мистеру «Икс»? – думал он, любуясь дочерью.
Он любил их обеих, переживал, что не может обеспечить семью, как было раньше, чтобы не чувствовали себя ущемлёнными, знали, что у них есть  опора. Он долго привыкал к Полине, пока не понял, что это единственная женщина, которая своей нежностью и терпением, прощая ему пьянство, глупости, безразличное отношение, смогла войти в его сердце навсегда.
– Что у вас случилось? Расшумелись, на улице слышно. Кормить меня будете? – спросил он.
– Сейчас Юра, стол накрою, всё давно готово, - сказала Полина, подошла и пригладила рукой его поседевшие волосы.
– Поль, что случилось? Почему Света возмущается? – спросил он.
– Ваучеры привезли в Управление, завтра получать пойдём, неужели не слышал?
Юрка, с молодым парнем Володей, работал сегодня на дальних коровниках, ремонтировал прохудившиеся крыши и не знал ни о каких ваучерах, вернее он слышал по телевизору о том, что мы теперь будем состоятельными гражданами своей страны, с новым президентом, но слабо верил во все преобразования.  Он сам когда – то был сказочник, но это всё осталось в прошлом, сейчас не до сказок, их и так хватает, в сегодняшней жизни.
– Юра, Света просит, чтобы мы все взяли ваучеры «Гермеса», хочет купить квартиру в Москве и парень ей советует.
– Парень? Какой парень, ты его хоть раз видела?
= Она говорит, что он стесняется приехать и познакомиться, не местный, ну то есть не москвич, откуда - то, из Орловской области.
– Ну да, а хочет в Москве остаться, за счёт Светки.
– Юра, но она любит его.
– Любит, так пусть поженятся и живут вместе, с нуля строят жизнь, ваучер свой  отдам,  и мать кочевряжиться  не станет.
На следующий день получили под расписку ваучеры «Гермеса», отдали Свете. Несколько раз  Полина с дочерью ездили в главный офис « Гермеса», выстаивали огромные очереди, платили какие-то деньги, получали квитанции о взносах, на этом всё и закончилось. А тут, как на грех, возник на экране Лёня Голубков с сапогами для жены.
 – Юра, а ведь у меня тоже на зиму нет сапог, может быть, купим акции МММ. Возьмём деньги у матери на время, у неё есть, а потом вернём, - сказала Полина.
 – Не сметь, трогать материны деньги – заорал Юрка.
– Ты посмотри на его хитрую рожу, жулик типичный. Никогда не отнесу, ни копейки.
– Но ведь люди несут, - испуганно возразила ему Полина.
 - Пусть несут, если у них лишние деньги, а у нас их нет.
Полина давно не видела мужа таким раздражённым, притихла и молча, смотрела передачу.
На следующий день Юрка пришёл и написал заявление на отпуск без содержания. Работы не было, совхоз доживал последние месяцы, и  Петрович сразу же подписал заявление. На том  и разошлись. С утра Юрка собрал плотницкие инструменты и поехал по деревням, предлагая работу плотника и печника. Денег у селян не было, давали  натуральные продукты, Юрка не брал, нужны были деньги. В одной из деревень, подрядился сложить печь  мужику, который продал квартиру в Москве, вложил деньги в какую-то очередную авантюру и прогорел. Остался, можно сказать на улице, если бы не тёщин старенький домик, да земли 10 соток. Мужик привёз кирпичи, отыскали в овраге белую глину и работа пошла, работал он с удовольствием, старался, да и мужик выдал неплохой аванс.
 – Хорошая у тебя профессия по нынешним временам, сейчас печника днём с огнём не отыщешь, одни спились, другие померли от той же самой палёной водки. А ты, я вижу, не употребляешь?
– Нет, -  ответил Юрка. – Матери поклялся, что больше в рот не возьму и рассказал ему историю про француза. Мужик долго смеялся, а потом сказал:
- А ты ведь Юра талантливый человек, не пропадёшь. На следующий день пришёл его сосед, посмотрел  печку и заказал себе такую же. Юрка обрадовался, что может сам зарабатывать деньги, руки есть и голова, выживем. И пошла вереница заказов  от селян,  от дачников, которые по ранней весне и поздней осени обогревались буржуйками, да электроприборами, а электричества не было неделями. Самое главное появились деньги, чтобы купить самое необходимое. Дом обветшал, нужно было ремонтировать и красить, краски сейчас в магазинах завались, какой хочешь, не то, что раньше, не достать.
– Чудно, - думал Юрка. – Раньше денег у людей было навалом, да купить нечего, а сейчас их нет, а всего навалом. Где она, золотая середина? Кто подскажет нам простым людям, как жить?
  Юрка шёл на автобусную остановку и размышлял о том, что произошло с ним, с жителями его деревни, в масштабы страны он не лез, вроде и рядом Москва, всего-то 40 километров,  а кажется так далеко, и не дотянуться обычному человеку. На остановке скопилось много народу.
- Опять наверно  сломался автобус или водители бастуют: - подумал Юрка и пошёл пешком по обочине дороги.
– Ждать и догонять, только время терять, пройду пару остановок, а там может из Кисловки подойдёт.
 Стоял конец октября, снега ещё не было, неделю шёл мелкий дождь, дул порывистый, холодный ветер, было зябко, даже рюкзак за плечами, да быстрая ходьба не согревали. Рядом прогромыхал КАМАЗ, водитель сбавил скорость.
– Мужик! Тебе куда?
 – Да мне бы до развилки, а там я пешком, оттуда недалеко до деревни.
– Садись, доброшу, холодно  сегодня. 
 Юрка забрался в тёплую кабину рядом с шофёром.
-  Повезло, подумал он, минут 20  отогреюсь.
 Шофёр был молодой парень, весёлый, говорливый, за 5 минут выложил Юрке свою жизнь с шутками и прибаутками, ругался матом на разбитую дорогу, и Юрке стало хорошо от его молодости, душевной теплоты,  чего-то ещё, чего не хватало ему, 50-летнему мужику. На обочине дороги стояла девушка в короткой юбке, в тонкой блестящей курточке, без шапки,  длинные, светлые волосы развевались на ветру.
– Тормозни, сказал он шофёру.
 -  Давай  возьмём, место есть, окоченела совсем.
– А платить ей ты будешь? - заржал шофёр.
– Зачем? – удивился Юрка.
– Ты что, недавно родился, она на работе. Мы ей не нужны, сейчас остановит  фуру, проведёт часок с водителем и с бабками вернётся домой.
– Докатилась Россия, - горестно сказал Юрка.
 – Ты её не осуждай, может быть у неё дети малые, а работы нет, и стоит бедняга на дороге. Доехали до развилки. Юрка полез в карман за деньгами.
– Не надо, отец, разве я слепой, не вижу, как тебе они достаются.
– Ну, спасибо, коли так.
– Бывай, - улыбаясь, сказал шофёр, крутанув баранку, поехал дальше.
 – Хороший парень, - думал Юрка, шагая к дому с радостным чувством.
– Ругаем молодёжь, а она лучше нас, старого поколения, не брюзжит, работает, самогонку не глушит, жалуясь на жизнь. Вот, к примеру, моя дочь, не платили на прежней работе, не стала ждать у моря погоды, окончила курсы бухгалтеров, нашла работу в неплохой фирме, через год зарплату прибавили, тут главное руки не опускать и не лениться. Подходя к дому, он увидел у ворот « Скорую», сердце заныло – МАТЬ. Она последнее время плохо чувствовала себя, почти не вставала с постели.   Ухаживала за ней тётка Полины, которую та забрала в деревню, по причине немощности и разных болезней. Полина подлечила её, и тётка помогала по хозяйству, насколько хватало сил.  Мать лежала с закрытыми глазами, врач «Скорой» о чём-то тихо говорил с Полиной, она слушала, кивала головой, взглянула на мужа глазами, полными слёз. – Значит плохо дело, - подумал Юрка. «Скорая» уехала. Ничего не спрашивая у жены, Юрка подошёл и присел рядом с матерью, взял её руку, в которой ещё теплилась жизнь, её жизнь, которую она посвятила сыну. Фрося умерла на рассвете, так и не открыв глаза, словно унесла с собой какую-то тайну, которую не успела сказать при жизни. Похоронили Фросю на деревенском кладбище, народу было немного, родные, соседи, да две старушки, её возраста.
-  К концу лета поставлю памятник, цветник сделаю, пусть земля осядет, -  чужим голосом произнёс Юрка. Он все эти дни молчал, курил на крылечке, вспоминал своё детство,  мать, её добрые глаза, ласковые руки,  мягкий голос, неторопливую походку, и её безмерную любовь, которой она окружила его, а затем, всю его семью. Полина не трогала его, понимала, как ему сейчас больно, не лезла в душу, тихо разговаривала с тёткой и со Светой, которая смогла приехать, только в день похорон.
- Юра, Фрося хотела поставить крест на могилку, перед смертью меня просила тебе передать: - сказала тётка и посмотрела испуганно на Юрку.
- Странно, она ведь неверующей была: - ответил он. – А почему же она мне ничего не говорила?  Ладно, крест так крест, сам сделаю, раз так мать хотела.
Новый 1998 год отмечали втроём, Света приехала на следующий день с молодым человеком, чтобы познакомить  его с родителями.
– Это кто же такой, орловский твой? -  лукаво спросил Юрка, отведя её в сторонку.
 – Нет, папа, он москвич, мы работаем вместе, вчера  познакомил меня со своими родителями. – Похоже, дело к свадьбе движется, - подумал он, но ничего не стал спрашивать
 Пока они беседовали, Полина накрыла стол, с утра уже приготовила салаты, селёдку под шубой, запекла в духовке курицу с овощами, отварила картофель, поставила на стол свои соления, холодец, который сварила накануне. Вечерами тётка с Полиной лепили пельмени и пели  задушевные русские песни: « В низенькой светёлке огонёк горит…», « То не ветер ветку клонит….». К Новому году  они налепили несколько сотен пельменей, чтобы хватило на все праздники, благо, что мороз на улице, а не слякоть.
– Когда она всё успевает, - думал Юрка, любуясь девичьей фигуркой жены. – Поль, а ты наверно знала, что Света приедет с женихом? – спросил он.
– Пойдём к столу Юра, сейчас всё сам узнаешь, - улыбнувшись, сказала она. С приездом молодых, сразу стало в доме, особенно, тепло и уютно. Открыли шампанское. – Ну что, всех с Новым годом! – высоко поднимая свой бокал, сказал Юрка.
– А теперь подарки, - радостно воскликнула Света. Она достала из сумки коробочку и протянула Юрке. – Держи папа, это мобильный телефон, я тебя научу, как им пользоваться. Мама - это французские духи, – подала ещё одну коробочку. – Тётя Наташа, а это тебе, - сказала она, доставая из сумки пакет с тёплой, вязаной кофтой.
– А теперь самое главное, Дима ( так звали парня) мой жених, мы решили пожениться, уже и заявление в ЗАГС подали, через три месяца свадьба. Дима встал и поклонился. – Серьёзный и скромный, - подумал Юрка. – Молодец дочь, не торопилась, дождалась своего. - Так это ты приехала за благословением или поставить нас в известность? – спросил он. – Вроде того, - засмеялась Света.
Телефон Юрка освоил быстро, почитал инструкцию, кое-что подсказала Света.  Она привезла ему, распечатанные объявления, с  указанием телефона и клей. – Расклей объявления на остановках, сейчас все так делают, будут тебе звонить те, кому нужна твоя работа, - сказала она. На следующий день Юрка расклеил объявления, работа у него была, но теперь не надо было её самому искать, кому нужно позвонят, - радовался он. Через два дня позвонили. Молодой мужской голос спросил: - Ты что ли печник? – Я, - сказал Юрка.  - А ты кто? - А я твоя крыша,- сказал парень. – Какая крыша? – удивился Юрка. – У тебя лицензия есть на работу?- спросил парень. – Какая крыша, какая лицензия, я ничего не понимаю. – Сейчас поймёшь, жену и дочь любишь? Знаю, что любишь, вот и будешь теперь нам половину отстёгивать, а мы тебя от милиции прикроем. Встретимся на остановке, возле магазина, послезавтра, не придёшь, закопаем тебя и твою семью.
Юрка испугался, не за себя, за жену и дочь, он не знал, что ему делать,  сейчас главное не напугать их, вести себя спокойно. Утром пошёл к Петровичу. Петрович мужик степенный, рассудительный, Юрка не раз обращался к нему за советом. Петрович всегда выслушает внимательно, подскажет, что нужно,  много лет на руководящей должности был, умеет с людьми беседовать. Дом у Петровича был капитальный, кирпичный, небольшой, с большим подвалом, где хранились в кладовках овощи на зиму, всякие соления и варения. Стоял там и биллиардный стол, приходили мужики  катать шары и никому Петрович не отказывал.
- Петрович! - крикнул Юрка. Залаял Джек, подбежал к калитке, заскулил, завилял хвостом, признал гостя. Подошёл Петрович.
– Француз, ты чего, в такую рань? – спросил он.
- Беда у меня Петрович, - сказал Юрка.
Петрович внимательно посмотрел на него, увидел испуганное лицо, понял, что Француз не шутит.
- Ну, заходи, чаю попьём, да потолкуем.
 Юрка, слово в слово, выложил телефонный разговор с неизвестным абонентом. Петрович задумался, а потом сказал:
- Это кто-то из местных, может быть из соседней деревни, тот, кто вас хорошо знает. Ладно, есть у меня друг, раньше в органах служил, позвоню ему, поможет, на милицию сейчас мало надежды. Залаял Джек.
– Кто-то знакомый, - сказал Петрович. – Я по его лаю различаю, свой или чужой.
Они вышли на крыльцо и увидели, что мимо проходила высокая женщина в зелёной куртке с блокнотом в руках, по прозвищу Зинка – чекистка. Прозвище своё она получила из-за того, что записывала чужие номера машин, проезжающих по деревне, описывала внешность неизвестных ей людей. Воровство в те годы было жуткое, забирались в дома, когда отсутствовали хозяева и выносили наиболее ценные вещи и продукты. Вызывали милицию, приезжали следователи, осматривали, записывали, опрашивали свидетелей, которых зачастую не могли найти, приходила Зинка, давала свой блокнот, где были аккуратно записаны все её наблюдения. Следователи аккуратно переписывали всё с Зинкиного блокнота и с чувством выполненного долга уезжали. За все эти годы так никого и не нашли, а кражи продолжались. 
Зин! – окликнул её Петрович. – Заходи, чайку попьём. – Некогда Петрович, у меня ёще собака не  накормлена. Ты представляешь, вчера прохожу около памятника Неизвестному солдату, а навстречу трое молодых ребят. Я их спрашиваю, кто они такие и к кому идут, а один мне говорит: - Не волнуйтесь тётя Мотя, всё хорошо, - и пошли дальше. Мужики покатились со смеху, они-  то знали, что Зинку молодые ребята называют Мотя Харина, переименовав на русский манер имя известной немецкой шпионки, которую звали Мата Хари.
- Зина, это к художнику молодые реставраторы приезжают, скоро начнут церковь восстанавливать.
Прав был Петрович, « крышей» оказались  наркоманы  из соседней деревни, сотрудники милиции взяли их возле магазина, а Юрке сказали, чтобы снял все объявления, ненароком ещё такие же «гости» позвонят.
А если бы  не Петрович? Что бы я делал тогда?  - подумал Юрка. – Да, время не лёгкое, нужно свою голову на плечах иметь и не искать простых путей.
В конце 98 – го, после дефолта, повергшего страну в очередной шок,  начали восстанавливать церковь. В деревне появились молодые московские реставраторы и два разнорабочих  таджика. Прежде всего, рабочие отремонтировали флигелёк, в котором поселился батюшка с семьёй. Селянам было странно, что по деревне, ходил человек в рясе, здоровался с людьми, разговаривал, слушал их житейские проблемы, помогал советом.
Юрка рыскал в поисках работы, работы была, но не было у людей денег.
– Вот опять двадцать пять, - думал он. – Только на ноги начали вставать, а тут на тебе,  всё та же яма, как теперь из неё выбираться.
Шёл он от автобусной остановки домой и размышлял о своей жизни, о стране, о людях, которых ни за что ни про что подвергли таким испытаниям. Мало им было войны, на которой потеряли миллионы. Окликнул его молодой парень, подошёл, вежливо поздоровался.
– Вы Юрий? - спросил он. Юрка кивнул.
– Меня зовут Вадим, я реставратор, церковь вашу восстанавливаем. Нам,  сейчас плотник нужен, леса строить, батюшка просил Вас найти и передать, чтобы Вы пришли помочь, за работу он заплатит.
–  Хорошо,  завтра утром, - ответил Юрка.
 Ему понравился парень, вежливый и глаза спокойные, не бегают в разные стороны, смотрит на тебя прямо и с достоинством.
 - Надо же,  работа, будто с неба свалилась, - думал он, шагая уже совсем с другим настроением.  Дома были тётка и Полина, вкусно пахло жареной картошкой и солёными огурцами, в дальнем углу комнаты стояла коробка с московскими продуктами.
- Света приезжала? – спросил Юрка.
 В марте они выдали её замуж, свадьбу играли в кафе на Пречистенке, неподалёку от дома, где жили родители Дмитрия. Муж Светланы был из интеллигентной московской семьи, родители работали в научно - исследовательском институте, научными сотрудниками, где зарплату, похоже, вообще не платили. Отец, доктор наук с середины дня занимался частным извозом, мать подрабатывала консьержкой в соседнем доме. Жили молодые в тёткиной квартире, которую та приватизировала и подарила Свете. Им приходилось помогать и тем, и другим родителям. Полина пригласила сватов на лето в деревню, те с радостью согласились, денег на заграничные курорты не было. Пообещали, что приедут на следующий год, а это лето проведут у друзей на даче, ухаживая за многочисленными питомцами: собакой, кошкой, белыми крысами, черепашками, попугаем, по уходу за  ними, им обещали хорошо заплатить, сами хозяева приобрели недвижимость в Испании и летом улетали на Средиземное море.
На следующее утро, выпив кружку молока, Юрка отправился к батюшке ( отцу Михаилу). Церковь находилась на пригорке, возле пруда, в войну её не разбомбили, а в Советские времена, сделали из неё склад всякого хлама: знамён и транспарантов, портретов вождей, банок с засохшей краской и белилами, ржавых гвоздей, кусков красной выцветшей материи и всего другого не нужного, но хранившегося десятилетиями. Сейчас весь этот хлам рабочие вынесли на улицу и постепенно сжигали в большом железном баке. Банки, гвозди, и другой металлический мусор батюшка вывозил на свалку. У него была старая пятёрка с прицепом, на ней он возил материалы необходимые для ремонта. Батюшка показал Юрке церковь: грязные ободранные стены с подтёками воды, где проглядывали библейские росписи, выполненные мастерами ещё в начале 20- го столетия.
– Посчитай Юрий, сколько нужно тебе досок, бруса да гвоздей и скоб, что бы построить леса, да под самый потолок. Материалы поедем вместе закупать на строительный рынок. Он дал Юрке рулетку, блокнот и карандаш,  сказал: - Если нужна будет помощь  при замерах, позови рабочего, а моё время мирскими делами заниматься истекло, -  перекрестился, и ушёл к себе во флигелёк.
Юрка удивился осведомлённости батюшки: - Не зря их, там в академиях учат уму разуму. Где мне не верующему понять истину того, что завещано нам было предками, о которых я ничего не знаю. Размеры досок Юрка знал, рассчитал  быстро. Сам замерял все размеры церкви, рабочий только мешал ему, плохо понимая  его, улыбался как-то странно, вроде улыбка на лице, а чёрные глаза пустые. Жили рабочие в деревянном сарае, который стоял на краю деревни, питались хлебом, яйцами, дешёвыми овощами, которые покупали у селян за копейки. – От такого житья волком завоешь, думал Юрка. – Чего их сюда несёт, на чужбину, как бы плохо не было, не зря говорят, где родился, там и сгодился, хотя бы похоронят тебя на своей земле.
Кладбище, где была похоронена мать, находилось недалеко от церкви и Юрка каждый день, заходил к ней на могилку, почистить от сухой травы цветник, цветы полить, какие каждую весну сажала Полина: астры, анютины глазки, бархотки. Садился на лавочку, возле могилки и разговаривал с матерью, рассказывая о том, как они живут, что у них нового произошло за это время. Он знал, что она слышит его, в этой кладбищенской тишине, где только птицы порхают с ветки на ветку, да лес шумит  листвой.
Батюшка платил Юрке не много, но каждый день, оценивая его работу и затраченное время. – Интересно, откуда у него деньги, - думал Юрка. – Живёт скромно с Матушкой и 4-мя детьми, машина рухлядь ржавая, вон сейчас какие «крутые», а ему она  нужна для перевозки материалов. Однажды, Юрка увидел, как к церковной ограде подъехал дорогой внедорожник, из него вышли трое в красных пиджаках, коротко подстриженные волосы, злотые цепи, с палец толщиной на груди и крест с ладонь. Прошли в калитку, подошли к флигелю, постучали не громко. Вышел Батюшка, поздоровался, взял у них пакет, о чём- то поговорил, перекрестился и ушёл к себе. – «Братки», - подумал Юрка и решил, что привезли они деньги, не иначе.   - Ай да Батюшка! Берёт и не стесняется у тех, у которых руки по локоть в крови. Юрке стало тошно, от того, что он увидел и теперь мучился, что же ему делать дальше, как он будет смотреть ему в глаза, продолжать работать, вроде ничего и не случилось. Юрка был не верующим, но в душе он понимал, что есть такая сила, которая сдерживает тебя и не даёт упасть так низко, что и не выбраться потом, когда тебя осудят дочь и внуки, каких ему Светка обязательно родит. Он думал об этом всю ночь, вставал, выходил на крыльцо покурить, вздыхал и решил отказаться от работы.
На следующий день, выслушав его заявления, Батюшка помолчал, а потом сказал:
 - Ты прав, что эти деньги заработаны не честным трудом, но видишь ли, деньги, только средство для того, чтобы воплотить в жизнь,  что ты замыслил. Ведь ты держишь деньги в своих руках, не зная, в чьих руках они до этого побывали, может быть в руках грабителей, маньяков, убийц, взяточников и подобных чуждых обществу людей. А те, кто их принёс, не пропил их в ресторане, не проиграл в казино, слава Богу, не потратил на наркотики, а принёс сюда на благое дело. Вот восстановим храм, и может быть, спасём не одну заблудшую душу.
– Но эти люди далеки от Бога, а будут ходить, исповедоваться, чтобы Вы им отпускали грехи, - сказал Юрка.
– Никто не знает, кто ближе, а кто дальше от Бога,- сказал Батюшка. -  Тот, кто ходит в храм, молится, исповедуется, потом идёт и грешит, а может быть тот, кто варит суп для своей семьи, ухаживает за больным стариком, читает сказку своим детям, играет с ними в футбол, служит своему Отечеству верой и правдой.
Церковь  восстанавливали 1.5 года. Юрка видел, как сантиметр за сантиметром реставраторы снимают слои застарелой краски, стараясь воссоздать, первозданные картины библейских росписей. Он видел, как люди несли иконы, сохранившиеся у них, и передавали Батюшке безвозмездно. Он смотрел, как собирают иконостас, где в центре, над вратами, находилась икона Христа.
Дома  рассказывал Полине и тётке, о том для него неизведанном и  непонятном, чего ему ещё предстояло узнать. – Покреститься надо бы, - сказала тётка. – Живём  без Бога в душе, без молитвы.
= Церковь восстановим, Батюшка окрестит, главное, чтобы мы были к этому готовы, - сказал Юрка.
Заканчивалась реставрация внутренних помещений, Юрка возводил леса по внешней стороне церкви. Однажды рано утром, он зашёл в церковь посмотреть, как продвигаются работы, отца Михаила ( так Юрка теперь его называл), ещё не было, Юрка был один в церкви, он подошёл к   алтарю, стал внимательно вглядываться в Божий лик.
- Скажи мне Господь, - заговорил Юрка тихим голосом, будто ждал его ответа.
– Где искать правду, как нам жить дальше? Была деревня, что от неё осталось, был совхоз с поголовьем скота, была у людей работа, радость в душах жила, а сейчас что? Никто нас не спрашивал, хотим мы или не хотим так жить, зачем надо было всё разрушать, бросить людей в нищету, страдания и нет этому конца и края. Молчишь. Не знаешь, что сказать, а я не знаю, что мне дальше делать.
Оглянулся Юрка, увидел, в дверях притвора, стоит отец Михаил, а в руках книгу держит. Протянул он ему книгу и сказал:
- Возьми « Евангелие» и читай, здесь всё сказано, на все твои вопросы есть ответ.
К Рождеству церковь восстановили. Восстановили и звонницу возле церкви. Зазвонили колокола по всей округе, и пошёл народ на Рождественскую службу. Приехали люди из ближних и дальних деревень. Пришёл Юрка с Полиной и тёткой Натальей, удивился тому, что народу в церкви полно, не только стариков, но и молодых с детьми, все стоят, Чуда ждут, что – то говорят о втором пришествии Христа. Огляделся Юрка, вон и Петрович стоит, рукой ему помахал, рядом бабка Антонина, поодаль Зинка – чекистка, Лукич, Лёха гармонист, много знакомых из соседних деревень. Все стоят, ждут, когда служба начнётся, все вместе, как в былые времена. - Богатые, бедные, нищие, калеки, бездомные, все они люди и все равны перед Богом, - подумал Юрка.
 – Наверно это и есть Чудо.