Техникум 18. И всё же это тайга!

При слове «тайга» представляются картины глухого девственного леса, заваленного упавшими старыми деревьями, в котором привольно живут мощные лесные звери. Да, такая тайга есть в Сибири и на Дальнем Востоке, но мы работали в зоне Европейской тайги. Звучит непривычно, эти псковские хвойные леса большей частью выглядели в те годы ухоженными, старых валяющихся деревьев в больших количествах не попадалось, а местами лес и вовсе напоминал парк. Но всё же это была тайга. Реальная, со всеми своими опасностями, о которых зачастую мы в наши молодые годы не задумывались, не имея местного житейского опыта.

Ранее я описывал, как осваивал валку деревьев, рискуя расстаться с жизнью. Это была первая в моей жизни делянка, на которой провёл не один день, сваливая деревья с корня и подготавливая товарищам модельные отрезки для замеров. Они в это время работали за небольшим перевалом на соседней делянке.

Был обычный тёплый летний день. Я обрубал сучья, передвигаясь от одного поваленного дерева к другому, очки с большими минусовыми диоптриями запотевали, потому приходилось периодически останавливаться и протирать стёкла. В один из таких моментов, когда я распрямился, перестав тюкать топором и переводя дух, вдруг услышал неподалёку от себя в молодом хвойном подросте какой-то шум. Зная, что сразу за этими сосёнками пролегает лесная дорога, подумал, что это мои парни шумят. Окликнул:

– Эй, мужики, чего вы там?

В ответ слышу только какую-то возню, потрескивание веток, и ни одного голоса, только пофыркивание. Решив, что ребята захотели меня разыграть, демонстративно перестал обращать на шум внимание и продолжил работу. Тюкаю топором, а в голове крутится: «Чего это они надумали, до обеда же ещё больше часа?»

Когда наступило время идти на обед, стали собираться вместе, тогда всё и прояснилось. Оказалось, что рядом со мной, метрах в двадцати шумели не мои парни, а медведица с медвежатами! Их босые пятки и когти хорошо отпечатались на песчаной дороге, по которой мы направились на обед. Не сказать, что это было приятное событие!

Вообще зверя в лесу всегда много. Но я потому и выбрал себе работу в лесном хозяйстве, что деревья с моим упавшим зрением рассмотреть ещё как-то мог, а вот зверей практически не замечал. Они же наблюдали за мной и моими товарищами довольно часто. И звери, и птицы, и ещё, наверное, какая-нибудь лесная живность.

Одно из новых мест нашей дислокации оказалось на берегу лесного озера. Жить тогда пришлось в палатке, вокруг ни души, только за озером в хорошую погоду просматривались вдали несколько крыш какой-то деревеньки. Нас от тех обжитых мест отделяло озеро и верховое болото, питавшее озеро водой. Прожили в этом месте довольно долго. Когда поселялись, рядом с нами была длинная узкая поляна площадью около гектара, вся покрытая красиво цветущим люпином самых разнообразных расцветок. В дни, когда снимались с этого места, та же поляна была сплошь покрыта цветущим кипреем.

С нашей стороны озера до ближайшей деревни было километров пятнадцать, которые мы иногда преодолевали, отправляясь пешком за продуктами и свежим хлебом.

Однажды с бригадиром возвращались к палатке по лесной тропинке. Шли налегке, за поясом сзади у меня топор, никакого другого оружия не было. Идём, разговариваем, прошли уже большую часть пути, оставалось километров пять.

Хорошо запомнилось, что широкая тропа, по которой бодро шли, почти дорога, в одном месте сужалась и отклонялась резко в сторону примерно метра на полтора, огибая густую растительность. Высоко поднявшееся солнышко сверкало на листьях выступа, заставляя жмуриться при постепенном приближении. Я шёл слева, и чтобы обогнуть этот выступ, потребовалось потеснить напарника, сделав пару шагов в ту сторону, по которой он шёл.

В тот момент, когда я стал поворачивать, не думая ни о чём кроме того, чтобы при таком резком повороте не столкнуться с Бородиным, удерживая одновременно в голове нить интересного разговора и только краем сознания отмечая, как сильно слепит уже совсем рядом листва….

В этот самый момент прямо мне в лицо, на высоте чуть выше головы раздался мощный рык! Потом было ощущение, что даже почувствовал чьё-то смрадное дыхание!

Мгновенно тихое мирное летнее утро перестало быть таковым! В следующий момент осознал себя метрах в трёх от этого места с топором в руке, краем глаза фиксируя улепётывающего моего начальника метрах в десяти от себя, который бежал почему-то по дуге, не разбирая дороги.

Когда пришли в себя и немного успокоились, предложил Андрею осмотреть место, где сидело животное, которое, как я услышал, пока стоял в ожидании нападения, с лёгким шелестом удалилось, передвигаясь по деревьям, так как звук шёл сверху, постепенно удаляясь. Андрей категорически запретил это делать, и мы ушли с места происшествия.

Кто это был, оставалось только гадать. Предположили, что сидела в засидке рысь. Вспомнился рассказ моего деда, что в Коми они носили топор за шиворотом, надев для этого специальный кожушок из бычьей кожи. Рысь всегда старается при внезапном нападении перекусить шею, натыкается на железо топора и это даёт человеку время на то, чтобы выхватить нож и выйти из схватки победителем. Если бы я шёл тогда один, некому было бы писать эти строки.

Не знаю почему, может быть по большой моей глупости, но дикого зверя в лесу никогда не боялся. Опасался людей, особенно с собаками, а зверя – никогда. Люди, редко в лесу бывающие, больше почему-то опасаются зверей, хотя и людей боятся тоже. Меня побаивались, было дело.

Вскоре после выше описанного случая бригадир дал мне задание сходить в расположение основной экспедиции за продуктами. Надел рюкзак и рано утром отправился в путь. Ни карты ни компаса не было, по тропинке только раз прошёл до этого, так что не мудрено, что с пути я в тот раз сбился. Явно один из холмиков не с той стороны обошёл.

Вообще заметил, что большая земля, которая возвышается над тобой, очень с направления сбивает. Холм ли это или в глубоком овраге ползаешь, но когда выберешься из такого места, ощущается сбой внутреннего чувства правильного направления. Не раз потом это за собой в лесу замечал.

Короче, сбился в тот раз и обнаружил это, когда упёрся в озерцо, за которым виднелась деревня. Причём, прошёл по моим прикидкам километров шесть, а до первой деревни, за которой в километрах двух находилась наша база, нужно было топать тринадцать километров. И никаких озёр на пути быть не должно.

Вариант обойти озеро и спросить дорогу в деревне от себя отогнал, потому что можно было натолкнуться на болото или другую естественную преграду. Потому, прикинув по часам направление строго на север, благо был солнечный летний день, направился в путь. По моим расчётам я должен был рано или поздно выйти на дорогу между двумя районными центрами, которая лежала на линии восток-запад. Расчёт мой оправдался и на эту дорогу вышел. Но в каком месте, понять было невозможно. Требовалось спросить у кого-нибудь, только машины по этой дороге проезжали очень редко, и я побрёл на запад, просто чтобы куда-нибудь выйти или кого-нибудь встретить.

Теперь представьте мой внешний облик того дня. В кирзовых сапогах, в зелёном противоэнцефалитном брезентовом костюме, сзади за поясом топор, на спине рюкзак, на голове и на лице растительность одинаковой двухмесячной длинны, очки не интеллигентного вида, очень уменьшающие глаза. Да, ещё передний зуб был наполовину обломан, а лечить зубы в московской области, где я в техникуме учился, не было никакой возможности. Вот иду я весь такой колоритный по дороге и встречаются мне люди, человек семь, собирающие на склоне вблизи дороги землянику.

Как только меня увидели, сразу собрались в кучку к своим машинам, один из мужчин вышел навстречу. На вопрос, в какой стороне нужная деревня, махнули в ту сторону, откуда я пришёл, а как только отошёл от них, попрыгали в машины и уехали. Иду, про себя думаю: «Не обманули ли с перепугу»?

Довольно быстро показалась нужная деревня, а от неё до нашей базы, находящейся в соседней деревне уже рукой подать! Вскоре был на месте.

На базе в те дни жили и вроде как работали студенты пединститута, большую часть времени валяющихся на траве «пупом вверх», загорая. Вид у них был измочаленный, как будто они не на травке валялись до моего прихода, а целый день вокруг деревни бегали. Меня они встретили почти враждебно, хотя повода конфликтовать не было.

Борис Моисеевич при виде меня обрадовался, выделил макароны, крупы и тушёнку, выдал деньги на покупку хлеба в магазине.

– Валера, мы уже пообедали, там в кастрюле ещё осталось. Ты поешь, как раз обеденный перерыв в магазине закончится. Идти мимо будешь, хлеб купишь.

Поесть так поесть, кто бы после нескольких часов блуждания по лесу отказывался? Я подошёл к газовой плите, на которой стояла двухведёрная кастрюля с тёплым борщом. На дне оставалось литров пять. Возиться с тарелками не стал, взял черпак и доел всё содержимое. Чего же добру пропадать, раз все уже поели!

Мне потом рассказывали, как возмущались эти горе-практиканты, когда узнали, что я один съел весь остаток борща. Обнаружилось это, когда после меня, ближе к вечеру, приехали «два еврея», им предложили тоже откушать борща, но его в кастрюле не оказалось ни капли.

– Ну ничего себе он жрать горазд! – неслось в мою сторону.
– Зато сразу видно, что ребята работают, а вы всё на аппетит жалуетесь, – резко успокоил их Борис Моисеевич.

Мне потом никто никаких нареканий не высказал. А практиканты эти уехали, украв тетрадь с записями, которые вёл в читальном зале во время учёбы, переписывая советы для жизни в лесу. Ох, повезло этим «пидагогам», что тогда мне больше не встретились!

Пообедав и затарившись, в хорошем настроении направился в обратный путь. Подходя к магазину, а время было половина третьего, увидел ту картину, которую когда-то описали местные женщины в ответ на вопрос: «А мужики у вас есть?» «Конечно есть, после двух у магазина увидишь!» Имелось ввиду, что после двух продавался в те времена алкоголь.

Подходя к магазину, я увидел, как вышедший только что из его дверей мужик делает несколько неуверенных шагов и валится на траву рядом с тропинкой. Подойдя поближе обнаружил, что довольно красиво, в правильный такой рядок улеглось уже больше десятка местных аборигенов. Хмыкнул весело от вида такой картины и зашёл в магазин.

За прилавком стояла средних лет продавщица, которая, пока я глядел ей в глаза размышляя, что мне ещё купить кроме хлеба, потянулась рукой к бутылке водки за своей спиной, не сводя с меня глаз.

– Мне, пожалуйста, семь буханок хлеба и … - я замолчал, не видя никакой реакции на мои слова.

Несколько долгих секунд продавщица оставалась в ступоре с зависшей рукой, почти взявшей бутылку водки. Не дождавшись никакой реакции, я произнёс:

– И килограмм сахара.

С большим трудом, стряхивая с себя оцепенение, продавщица наконец-то пришла в движение и медленно повторила вслед за мной, как бы не веря в реальность произошедшего:

– Хлеба, … сахара?

Тут она сразу засуетилась за прилавком, находя нужное и всё ещё недоверчиво поглядывая в мою сторону. Направляясь к двери, я спиной ощущал её изумлённый взгляд.

Это была не единственная в той местности женщина, впавшая в прострацию при виде непьющего человека мужского пола.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/06/28/1832

Начало воспоминаний о техникуме:
http://www.proza.ru/2016/04/20/1622