Действующие лица и исполнители:
В главной роли – Ишак I (Император Шикотании Александр Козлище Первый), он же командир Шикотановского Освободительного Корпуса (ШОКа)
В ролях:
Витьки, 2 единицы – бойцы ШОКа, обожающие шаровое сало, украинские земляки.
Жириновский – боец московского ополчения, десантник штрафбата.
Гаврилович – пара: лубенские вероятные родственники по дедушке.
Юра, сосед – «злобствующий пигмей»: один, но такого и одного предостаточно, такой твари по паре – уже перебор.
Глушак Виктор Яковлевич – чугуевский долбёжник (по дереву), непримиримый оппозиционер. Сторонник крайностей.
В эпизодах:
Старшая собака Нинусик – автоимператрица
Остальные собаки: чёрные лабрадорки, Барака и Обама, а также рыжий ретривер Трамп.
Галина Петровна – вдохновительница похода на Киев, любимая женщина долбёжника Глушака.
Массовка:
Юрий Кириленко – кладбищенский сторож; лубенская прохиндейская троица: Священко, Оврах и Мищенко.
Виктор Горыныч – «Страшный человек»
Шмондер Вася – кот «смотрящий»
Часть первая
«Тридцать лет спустя»
Чертовщина на Троицу.
История эта началась в июле 1986 года, а закончилась… но не будем забегать вперёд.
Чтут, таки, религиозные праздники в селах Украины. Вот и сегодня на День Святой Троицы позвонили родственники по отцовской линии из села Терны, что близ города Лубны, где я проводил отпуск, на Полтавщине, и пригласили меня в гости на праздничный обед, мягко переходящий в праздничный ужин. Славно отобедоужинали у тётушки Марии в чисто прибранной хате с иконами на почётном месте. Пошуршали травой, густо настеленной на пол и издающей особо изумительный аромат, знакомый ещё с далёкого детства. Незаметно пробежало время в общении с искренними и доброжелательными родичами, и начинало уже вечереть.
Досыта откушал самопальной водочки и добротно закусил травмоопасными варениками (не дай Бог этакий вареничек, слепленный на Полтавщине, сорвётся и на ногу обрушится с вилки! В лучшем случае месячишко с забинтованной ногой пощеголяешь, а в худшем – лучше умолчать: не то НАТО на вооружение себе возьмет полтавские варенички. Как оружие точечного поражения).
Заполировав вишнёвой наливочкой щедрую вечерю и памятуя, что хороший гость - это тот гость, который вовремя уходит, я засобирался домой в Лубны. Родня у меня замечательная, дружно начали меня уговаривать остаться на ночёвку, но я, сославшись на то, что моя мама будет волноваться и сокрушаясь тем фактом, что сотовые телефоны ещё не были изобретены, настоял на своём отъезде и, чтобы не спровоцировать долгими проводами лишних слёз моей родни, заторопился на выход, впопыхах забыв на выходе перекрестить лоб. В дверях уже оглянулся, помахав на прощание всем ручкой. Святая Троица неодобрительно посмотрела мне вослед со стены, но я уже был на улице. Конкретней – на центральной и почти единственной улице села Терны имени космонавта Гагарина. Изрядно стемнело, вплоть до средних сумерек.
Вдоль дороги фонари не горели ярко, даже вообще не горели, поскольку их и не было вовсе. Фонари были только в проекте. Да и сама дорога по улице Гагарина была в том же проекте и поэтому в сухое время была очень рельефна и похожа на гигантскую стиральную доску. А про распутицу и говорить страшно. Триллер, а не дорога. Очень как-то слабо ассоциировалось качество центральной улицы с её, когда-то продвинутым, названием.
Танюша, моя двоюродная сестричка, вслед за мной выскочила за ворота, чтобы проводить меня, и почти сразу же остановила «штормующую» по улице «копейку». Остановила решительным взмахом ручонки и безапелляционно заявила высунувшейся из окна грустной физиономии.
- Гаврилыч, если ты в Лубны, то подвези нашего гостя из Владивостока.
- Да мне самому бы как-то доехать, бензин на исходе. Ну не с руки мне с пассажиром возиться. К тому же подпитым , как я вижу, – ещё более помрачнел водила.
- Гаврилыч, ну уважь, – настаивала сестрица. - Ради праздника светлого! Ведь не на троих же насоображался гостенёк наш долгожданный, а на Святую Троицу причастился.
Пока Гаврилыч с суровым видом взвешивал степень моей греховности, Танюшка открыла заднюю дверцу и втиснула меня на сиденье. Обречённо крякнув, водила тронул с места, и, плавно раскачиваясь на ухабах, «копейка» двинулась, покашливая, вперёд.
Я оглянулся: Танюшка, перекрестив нас вослед, прощально помахала рукою и долго смотрела на «аверс» «копейки». Пока она, неспешно раскачиваясь на ухабах, не скрылась за первым поворотом.
Водила, не поворачиваясь (глаза б его никогда меня не видели) проявил интерес к моей, навязанной ему в пассажиры, персоне.
- Ну и какого лешего (некорректное словечко на Святой Праздник) занесло тебя, хлопче, в этот Владивосток. Может, и в море побывал? Или только с бережка его видел?
Издевательски-ернический тон этого мрачного типа с порванной на спине рубашкой передался как-то и мне. И я ответил в дырку на его рубашке, как в микрофон.
- И в морях пришлось побывать. И в океанах. Во всех четырёх, и чаще я наоборот смотрю - с моря на бережок, а не так, как Вы, Гаврилыч, изволили предположить. Годков уже двадцать, как в море хожу.
На этих словах сердитый владелец «копейки» (может, потому и сердитый) обернулся ко мне и впервые удостоил вниманием.
- Так ты моряк?! В море плаваешь ?!
- Я же сказал, что хожу. Приходится ходить, потому как я рыбак, который дважды моряк. И водоёмы для моих рыбалок разбросаны по всему земному шару, – незлобно съязвил я.
Водила промолчал, но лоб наморщил так, что морщины даже на лысом затылке появились.
Тем временем качка кончилась, «копейка» в сгущающихся сумерках зажгла свои фары и облегчённо зашуршала по асфальту.
Подъехали к лесному техникуму. Здесь дорога как бы растраивалась. И праздник Святой Троицы здесь ни при чём.
Гаврилыч чертыхнулся (а не надо было), резко тормознул и переключил своё внимание с обдумывания сказанного мной на вдруг появившийся откуда ни возьмись, новый дорожный знак. В свете наших фар на котором отчётливо читалось:
Налево поедешь – жену потеряешь,
Направо поедешь – права потеряешь,
Прямо поедешь – и жена без надобности окажется, и права не помогут.
Я как-то сразу сообразил, что это студенческие приколы, а вот Гаврилыч так мысленно напрягся, что морщины с затылка до самого копчика дошли: через дырку на спине это хорошо было видно. Вылезая из-за руля, послал ко всем чертям (мог бы и воздержаться), и конструкторов «копейки», и сотрудников ДАИ – впридачу (ДАИ – державна автоiнспекцiя), обошёл столб с новоявленным знаком и, весь такой наморщенный-наморщенный, делится со мной своими соображениями. Первый пункт ему понятен: слева угнездилось женское студенческое общежитие, и сельских хлопцев, как на мёд, туда тянуло; участились случаи растаскивания коллективного женского гнездовья на частные гнёздышки. Второй пункт для Гаврилыча тоже не оказался откровением: справа от дороги замаскировался пост ДАИ. Так и написано на нарукавных повязках сотрудников: ДАИ. Внятно и доходчиво. А если до кого-либо не дойдёт смысл нарукавного знака, и он откажется вникать в смысл требований инспекции, да, таки, не даст – быстро об этом пожалеет. Себе дороже окажется. И на целый порядок. Это уже отработано, и для Гаврилыча не вопрос. А вот с третьим пунктом – прямого направления - у Гаврилыча вышли непонятки. Как ни морщил он усердно лоб, затылок и спину – никакие догадки ему в голову не приходили. Как, впрочем, и мне.
На всякий случай придав своему сердитому лицу угрожающий вид, Гаврилыч в третий раз рецидивно помянул чёрта, устроился за рулём и, включив любимую кассету, тронул с места. В салоне, заглушая почихивание мотора, зазвучала задушевная военная песня: «Эх, дорожка фронтовая, не страшна нам бомбёжка любая…»
Убаюканный и песней, и пережитой «качкой» на улице Гагарина, и вишнёвой наливочкой я задремал на заднем сиденье. Во сне привиделось, что вокруг меня колесят-куролесят велосипедисты и поют: «Дай, дай, дай, дай!»
Увидев, что я придремнул, Гаврилыч выключил магнитофон, и только почихивание мотора нарушало тишину. А может, ты, Гаврилыч, не такой уж и плохой человек, а просто недостаток бензина любому человеку может настроение испортить. Это факт, непреложный, как и то, что моего деда по отцовской линии звали Гаврилой. В свой детородный возраст Гаврила Матвеевич смастерил четырёх Гавриловичей и двух Гавриловн. Оставив след свой нерукотворный на земле вообще и в селе Терны – в частности. Наплодил в своё время столько Гаврошей, что и до сего времени они ещё встречаются. Правда, в последнее время Гаврилок сильно Гарики потеснили. Но Гавриловичи ещё держатся.
Дорога на Лубны предстояла недальняя и заасфальтированная, но меня всё же сморило окончательно. Перед тем, как отключиться, привиделся Гаврила Матвеевич в моей чёрной майке с чубатым казаком и надписью: «Козацькому роду нема переводу». Подмигнув мне, дедушка дал наказ: «Делай как я, внучок! Алиментов не бойся: они окупятся благодарностью потомков».
При упоминании об алиментах (а я в то время их уже платил) я содрогнулся, как от тычка в бок, и включился в реальность. А она была ужасна. Похлеще ночного кошмара. Я сидел на заднем сиденье пустой машины, за рулём которой никого не было... Двигатель не работал, но машина медленно двигалась вперёд. Онемев от ужаса, я выглянул в окно. Справа медленно проплывала кованная железная ограда. Такая ограда в моём городе только одна-единственная, и ограждает она покойников от людей (может, наоборот – не до формальностей) на старом городском кладбище.
Так и есть: вон впереди открытые кладбищенские ворота призывно растопырили ржавые створки: «Добро пожаловать!». И они всё ближе и ближе. Что делать?! Кричать «Помогите». Так безлюдье вокруг. Да и голос потерял я от ужаса, а кто мой сип услышит из закрытой кабины? «Господи, пронеси! Да не превратно пойми! Надо мной, а не меня!» Трясущейся рукой еле-еле поймал дверную ручку. Оттянул на себя и вывалился на асфальт, пару раз кувыркнулся, и вот я уже в кювете - благо, он рядом оказался. Лежу на животе, обхватив голову руками, принюхиваюсь: пахнет дурно, но за жизнь ещё стоит побороться – с кладбищем успеется… Любопытство, таки, превозмогло страх смерти: выглядываю из-под локтя. «Копейка», отсвечивая красными огоньками, медленно, но упорно движется вперёд. Остановилась у кладбищенских ворот, выматерилась (наверное, с досады, что я улизнул) и тихонько покатилась дальше. И тишина…
Достаточно насытившись запахом того, что лежало подо мной, я как-то сумел мысленно сформулировать свое главное желание: «Хочу к людям!»
Выполз на коленях из придорожной канавы, преследуемый тем же отвратительным запахом и крикнул «Ау!» Обрадовался факту, что голос восстановился, но продолжать не стал. Вовремя вспомнил любимый анекдот Зюганова, в котором к взывающему о помощи заблудившемуся в лесу горемыке подошел медведь. Ничего дурного о сюжете сказать не могу, поскольку он уже, мягко говоря, в почтенном возрасте. Анекдот, а не медведь. Да и место всовокупе с поздним временем (детей уже укладывают спать) не располагает к ореву человека, претендующего на адекватность поведения. Ищите выход из положения и обрящете. Да вот же совсем рядом кафешка располагается. Откуда только и взялась? Раньше, как я помню, здесь был пустырь…
Тем не менее огни в заведении горят, не зловещие тени в окнах мельтешат, минишалман гудит приглушенно и чинно. Над дверями вывеска «Приют отшельника». Это то, что мне надо: тут люди, тут меня и приютят, и поймут, и стопочкой утешат. И всё бы хорошо, да вот только этот навязчивый противный запах никак не улетучивается.
Вошёл. Трое посетителей общаются в средне-тональном режиме, размахивая руками для придания убедительности своим доводам, а заодно и мух отгоняют от бутылки «Билого мицного» вина, в просторечии называвшегося Биомицином. Вина оставалось мало, делиться остатками с мухами – непростительная расточительность, к тому же и проблема, где достать денег на «ещё», видимо, не решалась.
- Слава Украине! – странно поприветствовала меня далеко не святая троица. –Привет из Владивостока! – радушием на радушие отозвался я.
- Прихлопните, будь ласка, входную дверь, а то несёт какой-то гадостью, протирая фартуком засиженный мухами стакан, широко улыбнулся мне навстречу буфетчик,
-Ласкаво просимо в «Приют отшельника».
Ласково, но тщательно притворив за собою дверь, я прошёл к стойке и заказал 150 граммов в одну посуду. – Закуска за счёт заведения, – любезно пояснил буфетчик. «Фу ты – ну ты!» - с каких это пор установились такие сервисные высоты в наших забегаловках?
- сильно удивился я, а сам, пока салунщик готовил и укладывал на тарелочку два крошечных бутербродика с салом, боковым зрением и таким же слухом контролировал реакцию несвятой троицы на моё появление. А она, исходя из подслушанного приглушённого разговора собутыльников с прокуренными жёлтыми зубами и проспиртованными блакитными носами, ничего хорошего в мой адрес не гарантировала.
- Москаляку – на гилляку? – позёвывая, предложил один из жовтоблакитных. По факту, что собутыльники не торопились с опровержением инициативы зеваки и при этом косо на меня посмотрели, я догадался, что дело вплотную касается моей шеи.
Что за нравы?! Да что же это с людьми случилось такое?! Утром всё ещё было в порядке. Да и днём тоже. А с вечера не заладилось как-то. Вначале соснул маленько в «копеечном комфорте», затем кладбищенский стресс пережил. Но не для того же я его пережил, чтобы на исходе праздника Святой Троицы быть повешенным алкашеским недоопохмелённым трибуналом?!
Надо что-то предпринимать. Решительное. И я уверенным голосом обратился к буфетчику: – И всё-таки я вас попрошу половину закуси с моей тарелки убрать. Иначе я не забалдею! - Опротестовал я установленный регламент. Буфетчик посмотрел на меня уважительно: серьёзный клиент… Сморщил нос и включил вентилятор.
Троица тоже посмотрела на меня подобревшими глазами, и я своим, обострившимся в экстремальной ситуации слухом уловил шепоток: – Та, напэвно ж, нэ кожного москаляку трэба тягнуты на гилляку? Таки, и сэрэд них е порядни люды…
Для начала разрядки эскалации неплохо, пойдем дальше. Чтобы окончательно разубедить живописную троицу тащить меня на «гилляку», я заказал ей ещё одну бутылку «биомицына» за свой счёт: всё равно ведь обшмонают мои карманы перед экзекуцией. Если ситуация сложится не в мою пользу. Но судьба повернулась ко мне лицом, вернее тремя осчастливленно-умиротворёнными лицами, после того, как последние приняли по пол-стакашка на грудь. Щёки заалели, носы приобрели нормальный синий цвет, а глаза просветлели вплоть до белизны. Ну наши ребята! На всю мазуту наши!!!
Да здравствует жизнь!!! Познакомились. - Я – Священко, – ткнул в себя главарь троицы – я – Оврах - представился второй, а я – Мищенко - хочешь верь, а хочешь не верь.
–Ну, так и привет вам от Сердюка, – ответствовал я и подсел за их столик пообщаться. Поинтересовался темой проводимого ими диспута, сопровождавшегося размахиванием передних конечностей. Моему изумлению не было предела. Оказывается, местными властями принято решение экономично, с минимальными материальными затратами преобразовать памятник Василию Ивановичу Чапаеву(!) в памятник безымянному украинскому казаку. Я себя ущипнул (не важно за что, но не проснулся). Ну совсем мир рехнулся! Опрокинул сто пятьдесят, но вкуса не почувствовал. И надо же: десятилетиями стоял Чапаев на одноимённой площади недалече от моего дома, и никого не трогал. А тут на тебе: власти (не мешало бы их на бешенство проверить) внесли геройского комдива в список «москалей проклятых» и решили его посмертную судьбу.
И сейчас за столом «достойными потомками своих отцов» решался сугубо технический аспект глумления над историей своей страны. Непростой и острый стоял вопрос перед непосредственными исполнителями воли свихнувшейся власти: каким образом легендарному комдиву поменять галифе на казачьи шаровары? Через ноги или через голову. Причём папаху, сапоги и шашку предписано оставить на месте; во избежание излишних расходов, постамент – свято место, тоже ни в коем случае не разрушать. И сейчас все культурные Лубны ломают голову над этим вопросом. Есть, конечно, и третье мнение, не столь радикальное : задним числом поменять Чапаю национальность на украинскую и оставить в покое его гардеробчик. Пусть уж донашивает своё «трофейное» галифе. Но это мнение местными властями признано беспринципным и в расчёт не принимается. Носители же этого мнения объявляются агентами Москвы, автоматически лишаются почётного звания Великих Укров и вносятся в списки «москалей проклятых».
Потрясенный услышанным и чтобы как-то отвлечься мыслями от кощунства немыслимого, я подошёл к стойке буфета испросить «прицеп» и вкратце поведал шинкарю о своих свежих (опять этот гнусный запах) злоключениях. Корчмарь, наморщив лоб в раздумье, кого-то мне напомнил:
– «Копейка», говоришь? Цвета белой мочи? – переспросил меня, передвинувшись поближе к вентилятору.
– Да, какого-то гонорейного цвета, – уточнил я и поинтересовался в свою очередь:
– А откуда произошёл отшельник Вашего «Приюта»?
– Всё оттуда же, – в задумчивости кивнув головой в сторону кладбища, удовлетворил мой нездоровый интерес общительный шинкарь. – Название такое кафе дал прежний его хозяин, Юра Кириленко – невыездной за грехи тяжкие,- экс-майор. Ох, не хотел он свое заведение продавать, да пришлось: до разору дело довёл, – часто выпивая, пояснил шинкарь и сочувствующе подмигнул мне.
– Я не часто. Просто день у меня сегодня был экстраординарный, – оправдываясь и беря с подноса стакан, промямлил я и заинтересовался дальнейшей судьбой бывшего хозяина «Приюта отшельника».
– Теперь вот сторожем кладбищенским работает. Ещё чаще пить стал, проблемы с памятью появились, ворота забывает вовремя закрывать. Иногда ко мне заходит. На стопочку. Без закуси. Когда по нечаянности наедет на кого-либо задними колёсами. Есть у него такое хобби – невинное, как он считает. Для того и устроился работать на кладбище, чтобы решать проблемы со своими жертвами, не нервничая. Задавил – привёз, закопал – помянул у меня. Не отходя от кассы. Не чокаясь… А «по-рачьи» он ездит не только по причине развитой совестливости: западло ему смотреть на мучения жертв своих, а и потому, что глаза у него на попе оказались после выхода в отставку в результате развала идеологического фронта в 1991 году. С тех самых пор бывший политрук и перестал видеть разницу между Степаном Бандерой и Остапом Бендером. Потерял мужик правильную ориентацию, в том числе и пространственную.
Опечаленный рассказом об экс-майоре, а еще более озадаченный озвученной датой, я подумал, что шинкарь оговорился.
И в этот момент распахивается входная дверь, на фоне уже звёздного неба нарисовывается фигура и кричит с порога:
– Слава Украине, Гарольд Гаврилович!
– Героям слава, Габриэль Гаврилович! – Орёт от стойки бармен с искренним восторгом, – Во народ попер! Рад тебя видеть, братан. Какими судьбами в Лубенграде оказался?
– Да вот приехал свою машину подзаправить на АЗС, да по дороге неприятность приключилась – потерял на трассе под Лубнами случайного пассажира.
Мужик издалека прибыл, но ведь он наш, лубенский. Родня у него в Тернах. Земляк, одним словом. А другим словом – моряк: ну прямо как в воду канул. В дороге его маленько разморило, вот и уснул он на заднем сиденье.
А у меня, как на грех, до заправки бензина-то и не хватило. Вот и толкал я свою «копейку». С километр, поди, галоши свои по асфальту протирая. Уже на траверсе твоей харчевни заглянул в салон, а морячка то и нет. Растворился как «Летучий голландец» в тумане автономного плавания. Да всё бы ничего, если б не этот пассажир: я ведь его родственникам пообещал, что домой доставлю гостя водоплавающего. В целости и сохранности. А получилось, что и целостность его под вопросом, и сохранность вызывает сомнение. Как это я его проворонил? И как это теперь его родственникам преподнести? Ума не приложу… А ну налей-ка мне грамм сто для снятия стресса. Ну и что с того, что за рулём? Ситуация-то сложилась экстранеординарная. Вот, черт побери, экстры мне и плесни. Авось, образуется…
Подумалось, услышав разговор братьев: «Ну до чего же славные люди эти Гаврилычи с мудрёными именами! Как о моей судьбе беспокоятся! И папу ихнего Гаврилой звали. А может, и дедушку? Не исключено даже, что и нашего общего дедулю. Вполне даже может быть… Какая была бы династия?! Так нет, последний Гаврила не устоял под тлетворным натиском Запада и назвал своих сыновей почти собачьими кличками.
Печально, но факт: одновременно с переиначиванием истории народа происходит и переименование людей. Гаврилы уходят в Лету, им на смену приходят Габриэли и Гарольды… Как-то не очень состыковываются все эти Гарики со славной Украиной!»
– Слушай сюда, Габриэль,– задумчиво произнёс Гарольд, наливая «экстру» в стакан,
– А не похож ли тот парень, в углу, на твоего испарившегося пассажира?
Замахнув содержимое стакана, Габриэль вперился в меня взглядом, занюхивая рукавом, и вдруг дико заорал: -Ура! Образовалось!!! Он это, чтоб мне подавиться твоим бутербродом, он. Целый и невредимый!!! И бросился меня тискать в своих объятьях, как родного. Мистицизм произошедшего рассеялся и растворился в ночи, как и обе троицы. И Святая, и та, которая не очень…
А кукушка, выглянув из настенных часов с гирьками, так и заявила: – Ку-ку, Гаврилыч, отработал. Полночь уже. А куковать двадцать четыре раза категорически отказываюсь. Завода не хватит.
Чур меня!
Оставшись в кафе «Приют отшельника» втроём с Гаврилычами, мы, переваривая эпизоды случившегося, хохотали до упаду. Встретившись лбами под столом после упаду, решили на прощание помянуть Василия Ивановича Чапаева и податься по домам. Своим домам. От предложения Габриэля подвезти меня к площади – пока ещё Чапаева- я наотрез отказался, рассчитывая, что свежий ночной воздух благотворно проветрит мои легкие и обласкает обоняние от измучившей меня тошнотворной вони.
И, уже глубоко за полночь, облобызавшись на прощанье с Гавриловичами, я покинул таверну «Приют отшельника». Но не успел отойти и на полсотни шагов от двери, как за спиной послышался угрожающий скрежет. Мурашки, величиной со средний огурец, пробежали по моей взмокшей спине, и коленки предательски замандражировали. Организм напрягся, выходное отверстие выброса шлаков сжалось до предела. Ещё немного – и случился бы запердельный беспредел на всю округу. «Эх, напрасно я отказался от предложения Габриэля подвезти меня домой». Как бы боком мне не обошёлся этот ночной променад. Ужастик-то сегодняшний, оказывается, с продолжением!!! Неимоверным усилием воли заставил свою шею повернуть голову: ночной сторож закрывает створки кладбищенских ворот… Уф-ф-ф! Отер рукавом предутреннюю росу, рясно выпавшую на лбу и поддал ходу: «Чур меня!»
Трусцой, трусцой – домой. Вразвалочку в другом месте и в другое время. Не до флотского форса…
А вот и центральный городской парк отдыха трудящихся имени В.И. Ленина. Когда-то он назывался таким же парком имени И.В. Сталина, которому и поставили памятник у входа в полный рост. В начале пятидесятых – без всякого ущерба для трудящихся - власти поменяли инициалы: И.В. на В.И. Вместе с памятником у входа.
Но сейчас В.И. как-то странно выглядит на фоне чудной украинской ночи. Если тебя, читатель, более интересуют подробности чудной ночи, то поезжай в Киев и там тебя популярно посвятят в таинства украинской ночи и заодно объяснят, кто такой Паниковский. Меня ж в тот момент взволновало совершенно другое: Ленина, указующего рукой на восток, на пьедестале не было… А ведь я не с бухты-барахты выбрал ещё в юности Владивосток для жизни и работы. А теперь на месте Ленина громоздилось какое-то трёхглавое чудовище! «Сгинь, нечистая сила! Свят! Свят! Свят!» Да неужто же Змей Горыныч?! Час от часу не легче. Кошмар продолжается.
С опаской подхожу поближе. Вглядываюсь. На постаменте зиждется, имеющая форму трезуба символика Украины: заглавные литеры имен киевских князей: Владимир, Ольга, Ярослав…
И все бы ничего, да больно уж эта символика напоминает эмблемы украинских националистов, воевавших на стороне Гитлера…
Вот и украинский «нахтигаль-разбойник» залился трелью в парке имени Трезуба , призывая рассвет. Небо на востоке просветлело, потянуло свежим ветром, но душок гнили не улетучивался, назойливо тянулся как-то снизу от земли…
Неужели это Чернобыль, таки, набедокурил? Полтора месяца назад на ЧАЭС случилось ЧС, как обтекаемо сообщили СМИ народу страны. Но всё-таки Лубны расположены в двухстах километрах восточнее Припяти. Неужели и до нас добралась радиоактивная зараза? И тогда это уже не локальная чрезвычайная ситуация, а самая настоящая катастрофа. Не пора ли мне «рвать когти» в Приморье!?
В не шибко бодром расположении духа я продолжил свой путь. Попутно отметил, что исчезли бюсты Кирова и Шлихтера, но особо уже и не удивился. Светало на глазах, но чуть было в них не потемнело, когда уразумел, что улица Карла Маркса, по которой вчера я уезжал из города, сегодня превратилась в Монастырскую. И когда только успели поменять таблички на домах. И какая такая метаморфоза с властью приключилась?!
Отдал честь Чапаю, стоящему на постаменте в кальсонах, как генерал Чарнота в «Беге», но с шашкой на боку и папахой на затылке: Но Чапаев уже как бы и не Чапай, коль без галифе. Но еще и не казак реестровый, колича без шаровар... Утешился немного тем, что хоть с пресловутой «незавершёнкой» всё осталось по-прежнему…
Пришёл к себе домой по улице Гвардейской – ещё вчера она называлась Красноармейской, сел на диван и задумался: Да кому же всё это надо? Я, хоть и Сердюк – казак из гвардии гетмана, но самый несердитый из всех Сердюков – за переименовку своей улицы не ратовал. И по всему выходило, что это было необходимо только властям, которых за прошедшие сутки как бы подменили. Вырывая и зачеркивая страницы прошлого своего народа, власть оседлавшие хотят превратить его в быдло, не помнящее ни своего родства, ни истории. И которое оказалось бы неспособно сориентироваться в событиях дня сегодняшнего, с тем, чтобы в дальнейшем навязать народу будущее в своей националистической интерпретации. И где только эти извращенцы истории поднабрались столь изощрённого ума-маразма?!
Тошнотворный запах проник (через открытую форточку?) и в мамину квартиру. Решил провести тщательное расследование, а то догадки догадками, а требуются неопровержимые факты.
Заглядываю в штаны… И, о как же я провёл тебя на мякине, мой доверчивый читатель! Все твои надежды в прах развеял! Даже никаких образцов мякины в моих портках не обнаружилось. Одна только надёжно закрепленная упругость, матово отсвечивая, воинственно свешивалась вниз…
Это моя нунчака, с которой, будучи в гостях на Украине, я никогда не расставался. На случай, если вдруг мой привет из Владивостока кому-то придется не по нутру…
Первый же луч солнца, проникший в окно, осветил настенный календарь, на котором чёрным по белому обозначилось: июнь 2016 г…
Удивляться уже не было сил. Подошёл к зеркалу, равнодушно взглянул: на голове плешь, остатки волосяного покрова седые, а вот зубы-то почти все уцелели, а некоторые верхние вполне даже удачно с нижними стыкуются. Значит, ещё пожуём на этом свете. И я удовлетворённо улыбнулся. Есть чем жевать, а посему и жить ещё можно.
«А где же мама?» Мог бы и догадаться… Возможно, это она и приглашала меня проведать её на кладбище. А я не догадался. «Ты прости меня, мама, прости! Обязательно навещу, вот только отдышусь маленько…»
Так откуда же этот вонизм проистекает? Может, этот смрад от всей Неньки Украины исторгается, пораженной бациллами дохлого национализма? Повтор истории в виде фарса? Похоже на то.
Ну а мне, механику судовому, пора во Владивосток поршнями двигать: пенсию оформлять. И с алиментами, наверняка, дело уже закрыто. За сроком давности. Живи и радуйся! А сюда я больше не ездец… Всё кончено, пи…пардон, конец.
Проспал ли я Украину в «копеечном» комфорте или просто проспал через букву Р, в кювете, не суть важно, важно то, что вонючий факт свершился, и я потерял свою малую родину…
Но история продолжается!
Часть вторая
ШОК -17
«Возвышающий себя сам унижен будет!
Унижающий себя возвысится…»
Иисус Христос
Ишак I
Здравствуйте, досточтимая и предельнозначимая на всю Чугуевку, Галина Петровна!
Воздушный поцелуй Виктору Яковлевичу, исполненному решимости меня поколотить. Вынужден его огорчить: дуэль откладывается по причине более важного для меня дела. Получив от Вас письмо, в котором Вы справедливо обвиняете меня в бездействии по поводу украинского вопроса, я глубоко задумался, мне стало невыносимо стыдно за проявленную трусость, до такой степени, что моя совесть, допреж мирно дремавшая в паховой полости, воспалилась и провалилась в пятки, прожегши при этом мои валенки. И я решил добровольцем отправиться в Украину для наведения там конституционного порядка.
Чтобы было веселей расправляться с националистической нечистью, хотел и Вашего супруга долбёжника (по дереву) Виктора Яковлевича взять в свою компанию. Но, подумав на утреннюю трезвую голову (после бессонной пьяной ночи), решил этого не делать: пограничники могут не пропустить меня с глушаком. Комплект – из меня и глушака, – может быть расценен, как оружие массового поражения, его могут у меня изъять и, смазав солидолом (чтобы не проржавел), забросить его куда-нибудь на склад контрабандных товаров. До моего возвращения. А возвращусь ли я после исполнения своей Великой миссии – одному Богу известно, большому специалисту по миссионерам. Я думаю, что этот вариант – с нашим возвращением из похода – никому не нужен: ни Виктору Яковлевичу, ни Вам. Столько сил придётся потратить, отчищая Глушака от солидола!
А мне и подавно эти неприятности не нужны. Поэтому в близлежащем лесу я подобрал подходящий увесистый дрюк - аналог дрына (деревяха вроде дубины, только ещё и сучковатая). Это и будет моё личное оружие. Для ближнего боя. Отдам честь российскому таможеннику Петренко, если дрюк мой не отберёт. А разборки начну, пожалуй, с украинского таможенника Петрова, который при пересечении мною украинско-русской границы - в последний раз,- отобрал у меня добрый шмат украинского копчёного сала. Вот его первого и приложу по лоснящейся сыромятной физиономии.
А дальше, разминаясь дрюком, пройду через харьковщину, затем свою родную полтавщину любовно продрючу, а там и Киев не за горами. Там уж я повеселюсь на славу! Редкий националист у меня не долетит до середины Днепра!
Затем мы со своим другом – дрюком пройдемся рейдом (Драг нах вестен!) по Западной Украине, проведем генеральную зачистку националистической нечисти. И, уже опосля разборки с вуйками, мы с дрюком отправимся в родное Приморье. Под победные фанфары!
Дрюка-друга я там не оставлю. И не только потому, что хохлы своих не бросают (у русских это случается, о чем ниже), но и потому что здесь будет ждать, жаждая сатисфакции, любезный Виктор Яковлевич.
«Трамп, морда рыжая, не толкайся. Будет у тебя возможность прыть свою проявить, когда Виктор Яковлевич придет на поединок меня вызывать!»
Если не раздумает, зная, что дрюк мой в полной боевой готовности в углу под иконами стоит, и догадываясь, что его хозяин кое-какой ратной мудрости постиг в последнем победном походе.
Ну, а если так случится, все мы под Богом ходим, что не вернусь я из похода, так Вы ж, Галина Петровна, как и Собака моя, будете заламывать свои работящие и натруженные не только шариковой ручкой руки, рвать седые (вариант-крашеные) волосы на голове и извергать из себя потоки неподдельных слёз. И простите мои хулиганские выходки как детские шалости.
«Вот тогда все поймут кого потеряли!»
Не скрою: мне, конечно, жаль, что Вы отвергли моё предложение подписаться на газету ЛДПР и не посчитали нужным для себя кому-нибудь переадресовать моё предложение. По сводкам из этой газеты Вы могли бы прослеживать мой маршрут по Украине, где и насколько сильно я «дрючу» националистических ублюдков. Такого неожиданного равнодушия к моей судьбе я от Вас не ожидал. Даже предположив маловероятное, что Вы действительно не курите «козьи ножки», сворачивая их из газетной бумаги. И это с Вашим,- мягко сказано – мужским характером?! Фантастика!
Но ведь газетную бумагу возможно с большим эффектом и несомненной пользой применить и в других делах. Старательно искомкав её руками, можно ею… Догадались? Правильно догадались: использовать для помывки окон. Хороший Вы человек, Галина Петровна, но житейской мудрости Вам не хватает.
Вот и касаемо нашего президента Путина наши мнения рознятся. Вы его уважаете до сих пор, а я его уважал только до «Майдана». Разуважил за то, что не оказал он своевременной помощи законной украинской власти. Ведь, как оказывается, просил Янукович (недавно прозвучало в эфире) силовой помощи от Москвы, и мы имели полное международное право оказать силовую помощь законному правительству Украины. А мы предали родных братьев, отдав их на произвол националистам.
Уступка Западу, очевидно. За что? Это тоже не вопрос.
Избежали войны ценой предательства?! Да не по-русски это!
Обесчестили себя Едроссы во главе с президентом Путиным! Добрый мир лучше доброй ссоры, худой мир хуже худой ссоры!
И с Донбассом дело не доведено до логического конца. Восставая против украинского национализма, шахтёры надеялись на более существенную помощь Москвы, а не на покаянные конвои с продовольствием.
Вы, Галина Петровна, имеете право на своё мнение, и я передаю Вам в руки флаг, подаренный мне Вами, но остаюсь при своём убеждении. Время, самый справедливый арбитр в нашем споре, покажет кто прав.
Засим я с Вами прощаюсь, надо сухарей насушить в дорогу, сидор подштопать, да дыры на валенках залатать. И с Богом! Разумея, что Творец жизни ничего не должен Своему созданию…
Ваш Ишак I
(сокращ. От Императора Шикотании Александра Козлища Первого)
Не поминайте лихом и …
P.S. На меня не сердитесь, а лучше улыбайтесь почаще: ведь улыбка не только флаг корабля (вложенный в Ваши руки), но и гарант Вашего здоровья!
Нет повести печальнее на свете, чем переписка с Галей – дщерью Пети.
А вот подписались бы Вы на газету, было бы чем и печку растапливать. Моих писем надолго-то не хватит, достопочтимая и почтенная Вы наша Галина Петровна.
За недостроенную веранду я не переживаю: Барака с Обамой (пока папка воюет) стены поставят, Трамп пообещался пол настелить, кот Шмондер крышей озаботится: это его любимый объект, а подслеповатый Кинг смотрящим за работами будет.
Если в моё отсутствие приедет Ваш старый свирепый дуэлянт (к барьеру меня требовать), то на этот случай я дал Трампу полномочия встречать гостя хлебосольно: корочкой хлеба (если под лапой недоеденным окажется) и зарядом соли в попу. Вот такая ему «сатисфикция» светит.
Ласкаво просымо в Шикотанию!
И, напоследок, хорошая новость для Виктора Яковлевича: мои Барака с Обамой к зиме так заматерели и озлились (облаять было некого), что не позволят Вашему дровосеку-рыболову долго мучиться… Но по полной программе спросят с него: зачем он Ваш огород опилками переудобрил и теперь на нём ничего путного не растёт? Кроме табака и конопли.
Ну а в качестве Новогоднего подарка я даю Вам право использовать вытяжки из моей писанины в своих рассказах. От третьего (моего) лица. Типа: «Как сказал Шикотан…» и далее. Претензии иметь не буду. Скажу «спасибо». Если Глушак Ваш не оглоушит по ушам меня своим глушаком. Из-за угла глуши таёжной. Глушак-то у него увесистый – по Вашей оценке, на всё село знаменит.
А обо мне народ ещё песню сложит: «Он дачу покинул, пошёл воевать. Чтоб дрюком сучкастым нацистов прогнать. Прощайте, Глушаки, и не кляните меня. Украина Ненька – Батькивщина моя!»
31.12.16 г.
Ишак I
«Вдоль дороги лес густой, созданный веками,
А по обочинам дороги той – засады с «позорными волками»
«Волки позорные»
И вот я практически готов к освободительному походу. Сидор почти до-верху набит сухарями, валенки подшиты(хоть и стареньки), прожоги заштопаны художественной штопкой, чтобы не позориться перед заграницей. На дрюк мушку приладил, чтобы бить узурпаторов западэнських без промаха. Дело за малым: составить завещание, да отметить Новый 2017 год. Дай бог, конечно, чтобы не последний в моей жизни, но ведь и Николай Второй сто лет тому назад, провожая шестнадцатый год, надеялся на лучшее, и выплясывал новогоднюю мазурку. Ох, непредсказуема наша императорская судьба!
Над завещанием долго ломать голову не надобно: всех своих собак вместе с котом Васей Шмондером вешаю на Нину Михайловну с приложением всех – уже обильно удобренных этими же домочадцами- императорских земель. И при любом раскладе всем приказываю долго жить! Ну люблю я своих собак! И в этом выгодно отличаюсь от самого Иисуса Христа, который почему-то их недолюбливал.
А вот сам праздник встречи Нового года преподнёс мне неожиданный сюрприз и внёс коррективу в мои ближайшие планы.
Вдруг, как с крыши снег на голову, заявил о своём присутствии на белом свете мой старый (на десять лет моложе меня!) друг и земляк Витёк Харьковой и, в аккурат на Новый год, прикатил ко мне в гости. На лысой резине, но в штанах, как, в основном, и принято у людей ответственных.
И привез он с собой - как у нас принято, и у нас тоже стояло – как полагается. В общем, повеселились на славу. На десерт – танцы. Нинусик вальсировала с рыжим ретривером Трампом, я с чёрной лабрадоркой Баракой, а Витёк кренделя выписывал с её сестрой Обамой. Только Кинг и Шмондер не участвовали в общем веселяже: Кинг обеспечивал наружную охрану по внешнему контуру Шикотании, а Вася Шмондер взял на себя роль смотрящего за внутренним порядком.
Но, видать, чего-то недосмотрел… Это было выявлено позже. На следующий день.
А в последний день уходящего 2016 года Витёк, уже будучи порядочно навеселе, расхвастался своим великолепным коттеджем в элитном дачном посёлке под Владивостоком, горделиво демонстрируя при этом свои смартфонные фотографии. Информационно истощившись, попросил у меня взаймы семьсот долларов. Несильно удивившись столь пространному предисловию, я посоветовал ему поцеловать меня в плечо.
– А почему в плечо?! – изумился Витёк.
– Да ведь ты, дружище, тоже издалека начал, – пояснил я и предложил перенести поставленный вопрос на 2017 год.
Исходя из неопровержимой догмы: «Если хочешь потерять друга – дай ему денег взаймы», я полагаю правильным – на некоторое время, – отложить решение поставленного вопроса. Я просто не могу потерять такого друга и бойца перед грядущей операцией. Возможно и ссужу деньгами (если будет кому и кому ссудить) только опосля того, как на «дело сходим»…
Утром, почти проснувшись, Витёк резко засобирался домой:
- Ой, а жену-то я и не предупредил, что останусь у тебя с ночёвкой!
Я, пытаясь разлепить очи, подивился такой непредусмотрительности.
-Да о чем же ты думал? Первый раз, что ли, Новый год отмечаешь?
Не вдаваясь в полемику, накинув на себя куртку, Витёк выскочил из нашего фигвама и ринулся к своей машине, заводя её дистанционно на бегу.
Слегка приоткрывшимся левым глазом я зафиксировал его, садящегося в машину, и в мозги пошёл сигнал: «что-то не так», и дело не только в моих сползающих штанах. Но мозги «опосля вчерашнего» не спешили подключаться к анализу. А Витёк, рванув с места (насколько это возможно для его лысой резины), резко скрылся за первым поворотом.
Успев, таки, прощально махнуть ему вослед рукой, я вернулся в свой фигвам в твёрдой решимости восстановить полноценное зрение. Накапав пятьдесят «капель датского короля» в полустаканчик из чудом уцелевшей – после вчерашнего группового выпляса «Собачьего вальса» – бутылки, только, было, собрался нанести оздоровительный удар по правому глазу – по методике Фёдорова - как распахивается входная дверь и вваливается Витёк.
От удивления у меня и правый глаз распахнулся, и левый до предела выпучился. И не настолько я изумился факту, что Витёк как-то зачастил ко мне с визитами, насколько тому очевидному и невероятному, что Витёк был… без штанов.
Прямо же с порога моего фигвама (всем без исключения) Витёк, растирая пупырышки на коленках, обрушил не меня шквал горьких упрёков: – Надо же! Приехал в гости, как к другу старому и человеку порядочному, с виду. А он оказался этаким свинтусом. Да как же ты мог такое допустить, чтобы я, твой друг задушевный, от тебя без штанов уехал! Такого гостеприимства я от тебя не ожидал, Шурик!
Ответить мне было нечего, и не потому, что от изумления у меня язык пересох, а по той веской причине, что мозги отказывались адекватно воспринять случившееся.
Мысли столпились, как авто в пробке и не могли пробиться к центру восприятия этого невероятного бреда. Ни слова не говоря, я опрокинул стопку вовнутрь организма. А Витёк продолжил меня линчевать: – Так вот, из-за твоего недосмотра я и уехал из твоей Шикотании без штанов. До первого поворота как-то и не заметил никаких неудобств, а вот уже за вторым поворотом почувствовал что-то неладное: печка включена, а снизу как-то прохладцей тянет и заднице не очень, стрёмно. Глянул вниз и обомлел: штанов-то нет, а из трусов – в синий горошек, – голубые гениталии удивлённо выглядывают. Я, конечно, люблю, когда выгляжу в «унисон», но не до таких же крайностей!
Тормознул, не доехав сотню метров до третьего поворота, за которым и посёлок Таёжный рядом. Очень вовремя спохватился. Выйдя из минутной прострации, но не выходя из машины на перекур, как я обычно делаю (машина-то новая, и её салон я даже себе не позволяю прокуривать) я закурил, проанализировал ситуацию и пришёл к выводу, что она просто угрожающа. Надо безальтернативно возвращаться к тебе за своими штанами. Мало того, что, начиная с Таёжки и вдоль всей трассы следования до Владивостока, за каждым кустом можно ожидать засаду «волков позорных», которые, в отличие от серых волков, не преминут меня остановить и проявить интерес, а почему это я, уважаемый, еду в гололёд на лысой резине, да ещё и на голой заднице. И не надеюсь ли я, в случае возникновения необходимости, притормозить на трассе своей, шипованной пупырышками, попой? Ведь ссадят меня с руля, как миленького, на обочине.
Да и как я ещё своё неглиже дома своей жене объясню, после ночёвки на стороне, Ведь очень удивится и не поверит, что я их оставил своему другу в стирку, или подарил их ему по доброте душевной: размеры-то у нас очень разные. Вот и пришлось к тебе возвращаться, дабы доукомплектовать свой гардеробчик.
И начали мы с Витьком поиски его штанишек 52 размера 4 роста. На вешалке и под вешалкой, в шкафу и под шкафом, на кровати и под кроватью, в холодильнике и за холодильником – безрезультатно. Вконец умаявшись и отчасти отчаявшись, присели рядышком перекурить. В глубокой и печальной задумчивости Витёк уронил пепел со своей сигареты на мою коленку, тут же стряхнул его с моей коленки на пол и тут же, широко раскрыв рот и выпучив глаза издал, восторженный вопль.
– Ба! Саня, да они же на тебе!
– Да не может быть! – Диву дался я.
– Да как это не может быть?! Вот ещё и маленькая дырочка на коленке, я её раньше прожёг, – придавил меня своей предъявой Витёк. Но я решил защищаться до последней возможности и ловко парировал удар:
– Это ты сейчас сотворил это отверстие – пеплом от своей сигареты! Но настырности Витька (что значит хохол) противостоять не просто.
– Да ведь пепел я уронил на твою левую коленку, а дырка то – на правой. Умеет, чертяка, аргументировать, ничего не скажешь.
Я весь сосредоточился и, пропустив третью стопку, почувствовал, что ко мне возвращается интеллект, находчивость бывшего капитана КВН машинной команды и наработки воровской практики. И я, поддёрнув до самых подмышек спорные штаны, решил не сдаваться. Хотел, было, сбить Витька с толку коварным утверждением, что в момент неловкости ноги у меня были скрещены, причём правая нижняя конечность зиждилась на левой, но не успел привести в исполнение свои веские доводы, как Витёк пришпилил меня к стене веским и трудно опровержимым фактом:
– А тебя, Шурик, не смущает тот факт, что доблестно тобой оспариваемые мои портки на добрых полметра длиннее твоих ног? Вопрос, конечно, сложный. Я ещё, было, попытался убедить Витька, что дело не столько в длине штанин, сколько в его настырном занудстве, от которого, вероятно, мои ноги и подусохли, но понял, что моя карта бита.
– Ворюга ты, Шурик, крысиная, – вынес приговор Витёк и, подняв меня за ноги, начал стаскивать с меня свои штаны.
Ну что ж, проигрывать – тоже надо уметь. Но ещё полезнее уметь
– тактический проигрыш превратить в стратегический выигрыш.
– Витёк, я, конечно, виноват за недосмотр, что ты от меня уехал без штанов, и огорчен, что я из-за своей врожденной жадности – не предложил тебе хотя бы свои шорты…
Витёк ничего не ответил, молча поставил меня на голову и рывками начал возвращать свою личную собственность.
И вот в процессе вытряхивания меня Витьком из штанов в мою опохмелённую голову пришла замечательная идея, и я от обороны перешёл в контрнаступление.
- А знаешь ли ты, Витёк, что я прекрасно помню всю концовку вчерашнего Новогоднего вечера, перешедшего в ночной разгул. И только моя пламенная любовь к тебе, сострадание к моим неразделённым чувствам и нежелание навредить твоей психике сдерживали меня, но теперь, после того, как ты, столь бесцеремонно постукивая моей головой в пол, освободил меня от своих штанов, которые я уже обоснованно посчитал своими, я тебе выскажу всё – как на духу, и пускай тебе будет стыдно.
Так вот, около часа ночи, уже изрядно надравшись, после очередного собачьего вальса с Обамой, ты откровенно стал проявлять к ней сексуальное домогательство: сняв с себя штаны, попытался заманить её в мою постель кусочком колбасы. Колбасу Бамка съела, но разделить с тобой мою постель, как собака, лично мной воспитанная, посчитала для себя недопустимым скотоложеством и, оскорбившись на твою бесцеремонность, выскочила из нашего фигвама и убежала к своей черношёрстной сестре Бараке в двухместный «белый дом», собранный из списанных входных дверей во дворе нашей дачи.
Ты же обиделся, расплакался и расчувствовался. Да до такой степени расчувствовался, что полез ко мне целоваться (час от часу не легче), назвал меня милым другом и сказал, что тебе и последней рубахи для меня не жалко. Начал было стаскивать с себя рубаху, но, так и не вспомнив дату её последней стирки, решил сомнительной свежести рубаху заменить своими уже снятыми штанами. И тут же довольно ловко меня в них и вставил, приговаривая: они и снаружи вполне презентабельные и внутри почти не изгаженные, ну а то, что несколько штанины длинноваты, так, «по одежке протягивая свои ножки», восприми это как стимул для дальнейшего роста. И «только в самом конце разговора» ты поклялся, что останешься верен нашей дружбе до конца (чьего именно не уточнил) и непременно примешь участие в моём предстоящем освободительном походе, поскольку срочную службу ты провел во внутренних войсках и обуздывать массовые беспорядки вполне компетентен. На этих словах ты воткнул свои рога в подушку и умиротворённо захрюкал, высунув по-собачьи язык. Надеюсь, ты не откажешься от своего обещания? Ну, пусть ты погорячился относительно своих портков, но остальному-то можно верить?
Никогда мне не было столь жалко своего друга. Больно мне было смотреть на лицо Витька, выражающее непереносимое страдание. Но я, смахнув крупную слезу сострадания, в интересах праведного дела не дал себе смалодушничать и беспощадно дожал Витька пресловутым: «Надо, Витя, надо…»
Как затравленный кролик, посмотрел на меня Витёк красными глазами:
- Попрощаться с семьёй надо бы…
- Попрощаться пока ещё рановато, но подготовиться к походу следует серьёзно и не откладывая по времени, как ты это привычно практикуешь при отдаче долгов.
Положа руку не потное место, скажем прямо: для Витька процесс отдачи долга мучителен до крайности. От момента взятия определённой суммы взаймы и до момента расплаты Витёк не живет, а страдает. Вот уж для кого «долг платежом страшен» - так это для Витька… И, что парадоксально, измываясь над собой, он всячески старается оттянуть по времени этот ужасный день возмездия за совершённую опрометчивость: брал-то в долг чужие деньги, а вот отдавать приходится свои кровные! Вопиющая несправедливость! Но надо, Витёк. Надо…
Исходя из того, что даже сильный человек имеет свои слабости, а у Витька эта «Ахиллесова пята» в единственном экземпляре: во всем остальном он боец «хоть куда», с радостью принял его в свой экспедиционный корпус.
- А знаешь, Санёк,- подключившись к организационной деятельности, изрек Витёк. - А давай-ка мы в наш корпус зачислим еще моего друга, тоже нашего земляка – из Запорожья. Он мой тёзка, и мы с ним «неразлейводка» во всех сомнительных мероприятиях. Пиши фамилию: Хрустанков. Уверен в нём, как в себе. Не подведёт!
С удвоившейся радостью я вписал в список нашей части третьего бойца – украинского интернационалиста (каков я и сам) Хрустанкова Виктора.
-Так вот, Витёк, я полагаю, что чем больше Викторов примет участие в нашем, с твоих слов, сомнительном мероприятии, тем больше надежд на бессомнительную и полную Викторию! Один Витёк - хорошо, а два – лучше!
- Да не два, а как минимум два с половиной, учитывая его габариты.
- Не пугай меня! Ты вот – без дециметра двухметровый, на голову выше меня, причем свою, лошадиную, а он что, ещё больше?!
- Да, больше, но не в высоту, а в ширину… талии – если это можно так назвать.
- Неужели он в диаметре двухметровый?! Ужаснулся я, прикинув на взгляд ширину проёма моей входной двери: приход такого гостя может обернуться незапланированным ремонтом моего фигвама.
- Да нет, не в диаметре, а в обхвате, – слабо утешил меня Витёк.
- Да не ищи ты логарифмическую линейку! Лучше косяки куском сала смажь, а сам кусок на стол положи перед его приходом. Обязательно клюнет Витюха на такую приманку, ручаюсь. И без тотальных повреждений косяков проскользнёт в жилище. Главное-то - не туда, главное – оттуда. Перекармливать его категорически не рекомендую. Как бы ни просил, больше одной кастрюли не давать!
- Ба, да у меня-то и есть одна кастрюля! На всех. Включая собак… - попытался я разжалобить Витька.
- Ну, это твоя проблема, – отмахнулся Витёк, – Сам решай: или ты гостеприимный хозяин, голодный, но, таки, живой, или совсем наоборот. Сердить Хрустанкова я тебе, Сердюк, не советую: у него кулаки размером, как твоя голова плешивая, так приложит, что надолго у тебя аппетит на сало отшибёт. Ну ладно, время поджимает, я поехал. В следующий раз я привезу Витюху, и мы обсосём все детали операции. А засим и «Дранг нах вестен!» Чтобы до наступления весеннй распутицы и управиться с нашей миссией. И да не промокнут у гусей ноги! Ну что ж, мне остаётся только надеяться, что у твоего тёзки не до конца лобная кость вывихнута и он адекватно отреагирует на моё гостеприимство.
Я ведь гостеприимен и радушен до безобразия. Приглашённых на мой день рождения предшествующих гостей принял наилучшим образом. Во избежание недоразумений, поразвесил предупреждающие конфликты таблички. Как-то на входные ворота навесил справедливое наблюдение: «Нет проблемы отцы и дети, есть проблема отцы и Собакины дети». На спинке моего кресла, на всякий случай, написал: «Не каждая задница годится для трона!» На большой пластмассовой лохани для отмывания телес обновил надпись: «Право писать в бассейн имеет только хозяин!» Это для того, чтобы ушлый пришлый народ в очереди не толпился. Из лучших побуждений – можно сказать. Из тех же побуждений и для предупреждения дуэльных конфликтов на крыше беседки под скрещенными серпом и топором выставил лозунг: «Лучше обухом по плети, нежели серпом по плоти!» Звучит отрезвляюще, призывая беседующих к фильтрации «базара».
Приглашённые гости держались стоически! Вплоть до того момента, когда я, занеся подарки в фигвам (очень предусмотрительно поступил) не «двинул» свой тост: «Дорогие гостенёчки, все ваши последующие пожертвования целенаправленно пойдут на улучшение демографической обстановки в нашей семье. Подавив в себе врождённую жадность и равнодушие, проявим сознательность и широту души своей. Скинемся скопом, не скупясь, на оскопление Барака и Обамы!»
Этот коварный (как я впоследствии осознал) удар, своей волной вымыл гостей из-за стола не солоно хлебавши и, попрыгав в свои машины, они рванули натощак, по дороге мощёной костями гостей непрошенных. Ну что ж: подарки в фигваме под кроватью, водка и закуска на столе. Happy birthday to me! Так что хлебосольству, Витёк, меня учить не надо! «К сожаленью День рождения только раз в году…»
- Витёк, а может, ты в следующий раз и должок свой привезёшь? – Без особых надежд поинтересовался я?
- Может быть… как-нибудь… потом… половину… если не забуду…
- За что я Витька уважаю – так это за его обязательность. Если уж сказал, что приедет к двадцать третьему февраля, то уж обязательно восьмого марта соберётся, первого апреля поднатужится, но соврёт, что в автоаварию попал, а вот, чего доброго, к Пасхе и прикатит. На удивление развита в нём корректная конкретность. Долги он чтит, как святое, и предпочитает гасить их в православные праздники. Ну что ж, подождём маленько, пока Витёк вторично не воскресе в моих пенатах шикотанских. На том и расстались.
Штрафной четверг
В апреле мои ожидания были вознаграждены с точностью погодного прогноза, обычно, запаздывающего. 13 апреля раздался стук в мои металлические ворота, и за забором я узрел во плоти – так уж во плоти, два долгожданных подразделения моего корпуса в лице Витька Харькового и, как я понял по телоумножению, Витюхи Хрустанкова. Что ж, неплохо, хватило открытия всего лишь одной половинки ворот, чтобы мои боевые побратимы протиснулись во двор. В дверях фигвама тоже удалось избежать пробки. С одной стороны округлый Витюха усилием воли заставил себя овализироваться, а с обратной стороны мои собаки ему подсобили. Беззлобно, но результативно. Служба такая… Лежащий на столе шмат сала тоже сыграл свою роль.
Ну и пусть Витюха несколько разнится с той моделью общепринятой людской натуры – не столь важно, главное, чтобы была воля к победе! А вот её у него – хоть отбавляй: вон как сцепил зубы и стона не выдал, когда мои собаки Барака с Обамой и подоспевший Трамп убедительно просили Витюху сзади не задерживать движение. И совершенно правильно Константин Сорокин сказал в «Стряпухе»: – Хорошего человека чем больше, тем лучше!
«С дороги», накрыв скатерку, сели перекусить. Без излишеств. «Излишества» в трёхлитровой банке (жизнь заставила экономить на покупке водки) самодельного качества и приемлемой градусности поставили в холодильник. До окончания военного совета.
Собаки за дверью маленько повыли, небеспочвенно подозревая, что ужинать им придется всухомятку, да и поутихли, экономя силы на проводы гостей.
После перекуса, поменяв скатерку на школьную географическую карту Советского Союза, слово взял я, Шикотан, как командир отдельного освободительного корпуса.
- Товарищи (поскольку на господ вы никак не тянете, окромя упитанности) бойцы! Наша дислокация почти вся перед нами налицо. Почти – это потому, что в Москве наши, вооруженные подручным материалом, силы пополнит московское ополчение в лице Владимира Вольфовича Жириновского, которому за державу обидно! Безумству храбрых споём мы песню! – И, косясь на холодильник, наше трио дружно пропело: «Гэй, налывайтэ повнии чары, шоб чэрэз винця лылося!» Трамп из-за двери басовито нас поддерживал: «Щоб наша доля нас нэ чуралась, шоб кращэ в свити жылося!» Удивительная рыжая скотина. По-русски понимает – это понятно, но когда он в свои юные годы украинскому языку выучился? И не намерен ли этот шельмец Трамп на два фронта работать?! Вот в чём вопрос…
- С дислокацией всё ясно. Перейдём к диспозиции. А она такова: поскольку наш корпус будет состоять из четырёх бойцов, включая московское ополчение (а звучит-то как здорово: корпус четверых, это вам не какой-то там батальон), а дрюк один на всех, да и тот, в основном, для острастки националистов, будем им пользоваться выборочно, поочерёдно, и не нарушая международных конвенций: мирное население пострадать не должно, за машинами «швыдкой допомогы» не гоняться и лежачих не бить.
После пересечения российско-украинской границы на территории харьковской области право дрюкопашной схватки с националистами предоставим Витьку Харьковому: тут ему и дрюк и карты в руки – таки фамилия обязывает. Витёк зачищает плацдарм Харьковщины, вплоть до пределов области Полтавской. Затем передаёт дрюк мне, и я тщательно и прилежно «дрючу» своих доморощенных националистов-земляков, не делая снисхождений ни друзьям детства, как-то Паше Д., ни родному брату, как-то Юре К., поставивших в один разряд таких борцов за независимость Украины, как Тарас Шевченко и Степан Бандера. Это надо же, по трезвому (!) до такого сравнения додумались?! Да уж лучше бы нашего Остапа Бендера прислюнили к Степану Бандере – по созвучию хотя бы! Ося, конечно, не стал бы сюсюкаться с политическим уголовником и изящно бы увернулся от попыток панибратских объятий со стороны фашистского прихвостня: и цели разные, и методология взаимонеприемлемая. Сравнить Т. Шевченка, поэта, борца с российским самодержавием с убийцей-националистом и русофобом С. Бандерой – есть полный маразм жертв идеологического фронта. Боюсь я, что нарушу международные конвенции при встрече с родным полубратом. К счастью, есть у меня и другие друзья в моём отечестве, вот ВАСя например. Так и сказал при телефонном разговоре: «И чого це Путин у Донбаси топчеться, нэхай прыходить у Лубны, сдамося бэз бою!» Таких тоже немало. Всё дело в том, что медлить в создавшейся ситуации – преступно. Нельзя допустить, чтобы молодое поколение моих земляков было взрощено на гнилых идеях национализма. Это сильно обострит отношения между нашими – в недалёком прошлом – братскими странами. Но в поддавки с воинствующим национализмом мы играть не будем. Они в своих гимнах претендуют на Украину – «од Сяну до Дону», так выставим мы им свои встречные притязания на Малороссию – от Донбаса до Днестра. И мы имеем на это историческое право!
Вот управимся в Киеве и вернёмся к этому вопросу. Как второе пришествие князя Потёмкина, зашлём по причерноморью нашего ополченца Жириновского: пусть напомнит Великим Украм кто основал Херсон, Николаев, Днепропетровск, взял у турок Измаил и кто превратил турецкий Хаджибей в русскоязычную «жемчужину у моря» - Одессу. Пусть Владимир Вольфович плечи-то свои поразомнёт пред «Последним броском на Юг», чем и тыл свой обеспечит от неожиданностей и покажет кой-кому «кто есть ху…». И горе будет тому, кто к этому времени не подпишется на газету ЛДПР.
Для обеспечения миссионерского похода В.В. Жириновского по территории Малороссии предварительно зашлём в запорожские земли нашего земляка из Запорожья Витюху Хрустанкова.
А Витюхе с его пудово-камулютивно-бронебойными кулаками и дрын-то не нужен: «Трещит броня, как пустой орех, как щепка трещит броня»… Это наш Витюха движется твёрдой поступью по запорожской области, приводя танки украинских националистов в неподлежащее ремонту металлоломное состояние и, пинками разгоняя танкистов, внушает оным и проявляющим интерес к происходящему прохожим, что Илья Муромец произошед из российского города Мурома, но отнюдь не из украинского села типа Мурмиловка, и он придёт на Малороссию вслед за Витюхой, посланным в разведку боем, если последнему не удастся наставить население родного Запорожья и области на путь истинный. И дозачистит степь малороссийскую от бронетехники украинской нацгвардии.
В общем мною, как комкором, ставилась Витьку главная и конкретная задача: вышибать у противника танки, обходя десятой дорогой Запорожскую АЭС: дабы дров не наломать. И когда Запорожсталь закашляется от нехватки железной руды (об этом позабочусь я на полтавщине, перекрыв провоз обогащённой руды из горно-обогатительного комбината г. Комсомольска-на-Днепре (теперь переименованного в Горишни Плавни), и выплюнет последнюю заклепку, ставящую последнюю точку на процессе танкостроения: нечем и не из чего станет клепать танки для украинской нацгвардии, то будем считать, что Витюха доблестно справился с начальной своей главной задачей. Прослеживать продвижение Витюхи по запорожской земле мы будем на слух, то есть – по удаляющемуся хрусту танков будем определять, где работает Хрустанков.
Витьку Харьковому мною была поставлена не менее важная задача перерезать коммуникации западнее Киева, по которым в столицу Украины поступают евротошнотики с ливером. Поскольку сам Витёк из Винницы, то вот там же и оседлать железную и автомобильную дорогу, одновременно сев на рельсы и асфальт.
– Ничего, если по взаправдашнему любишь свою Неньку – то и не так раскорячишься! Сколько влезет – съешь, остальные понадкусывай. Но ни один европейский пирожок не должен проникнуть в Киев в товарном виде. Животом отвечаешь! Задача тебе поставлена серьёзная, почти такая же трудная, как вовремя отдавать долги, и единственное, чем я могу тебе помочь, – это не дать тебе закусить перед отправкой на передовую, - объявил я Витьку, покосившемуся на холодильник покушающимся взглядом.
– В бою закусишь пирожками и вдоволь набьёшь свою ненасытную утробу – во имя нашей полной победы над узурпатором! Витёк прекратил свои бесплодные попытки взглядом открыть дверцу холодильника и тяжело вздохнул.
Я продолжил посвящение личного состава корпуса в детали предстоящей операции. – А теперь, бойцы антинационалистического фронта, я хочу вас обрадовать дополнительно к ранее напечатанному. В Москве наш корпус пополнится московским ополчением. В наши стройные ряды (при этом Витёк скептически окинул взглядом живот Витюхи и подтянул свой) вольётся отдельный штрафной десантный батальон в лице самого Владимира Вольфовича Жириновского. Добровольно вольётся и потому именно вольётся, что надо же нам хоть каким-нибудь «проклятым москалём» разжижить конгломерат нашего сугубо хохлячьего корпуса. Дабы придать нашему корпусу интернациональную суть – в противовес националистической гвардии Украины.
– А почему штрафной? – оторвав взгляд от холодильника, поинтересовался ветеран внутренних войск Витёк Харьковый.
– Да дело то совсем недавнего прошлого – не счёл я необходимости хранить тайну перед боевыми побратимами насчёт прегрешения Владимира Вольфовича перед своим потенциальным электоратом вообще и передо мной, комкором Шикотанского освободительного корпуса (сокр. ШОК) в частности. И поведал друзьям, как ещё накануне 2017 года, В.В. Жириновский пообещал мне бесплатную подписку на газету ЛДПР, тронув меня до глубины души своей щедростью. Но обещание так и осталось обещанием. То ли запамятовал, то ли обиделся на меня за ранее высланную рукопись для рецензирования и исправления несуразностей (у кого их не бывает), но ни ответа, ни привета, ни газеты… А уже «апрель, апрель на улице»…
Возможно, Владимир Вольфович глубоко чтит и народный фольклор, и поговорка, что обещанного три года ждут, для него не пустой звук, а руководство к действию. Остаётся только догадываться.
Но как мне быть с его потенциальным электоратом? Которому, по просьбе Владимира Вольфовича, я тоже «лапши на уши» навешал, уверяя, что можно запросто и, что особо привлекательно – бесплатно – подписаться на газету ЛДПР, обратившись письменно к лидеру фракции по адресу: Охотный ряд, д.1, г. Москва, 103265. Но если вдруг этот лидер и свой потенциальный электорат «прокатил» так же, как и меня? Конфуз однако!.. И для меня он не только боком может выйти, но и по вые надают, и по «бубну» настучат, и последней своей потенции я могу лишиться ни за здорово живёшь. Так что, как штурвалом ни крути, Владимир Вольфович, но вначале на своём корабле надо флотский порядок навести, а затем уже атаковать и брать на абордаж коррумпированную вражью эскадру. И пусть никакая «Эбола» не собьёт Вас с намеченного курса. Так держать, морпех Жириновский! Семь футов Вам под киль и попутного ветра в корму! «Сарынь,- на кичку!!!»
Но, в течение первой прохладной декады наступившего года Владимир Вольфович поостыл, унялась нервная дрожь после последних выборов в Госдуму, и он, чистосердечно раскаявшись в невнимательности к своему электорату, изъявил желание принять участие в нашем походе. Добровольно. Согласившись в звании рядового (а это для полковника непросто!) ополченца представить собой отдельный ударный штрафной десантный батальон. Достойное решение.
И пребудет Владимир Вольфович в штрафниках ровно до того момента, пока не заполучит первую шишку на лоб, или не схлопочет синяк под глаз в уличных боях. Сразу же после этой - малой приятности, раны небольшой, штрафник Жириновский превращается в гвардейца, кое почётное наименование присваивается всему его десантному батальону.
Тем временем Хрустанков Витюха, изрезав на ломти всю большую буханку рыбацкого хлеба, одной ногой подвигал к себе поближе кастрюлю с кашей, а другой, шаря под столом и пытаясь дотянуться до черпака, тоже проявил интерес. Очень даже закономерный.
– Почему это Жириновский составит элитный десантный батальон и какие такие уличные бои ему предстоят?
Ставя последние точки над украинскими i, я раскрыл последние карты операции.
– Да потому что на штрафной десантный батальон Владимира Вольфовича будет возложена центровая и самая важная задача: высадка десантом в самом центре Киева, в логовище украинской националистической власти. От того, как сработают десантники, зависит исход всей операции. Мы же со стороны Винницы, Запорожья и Полтавы, охватывая Киев, только обеспечиваем изоляцию националистической верхушки от подхода свежих сил нацгвардии с юга и востока (которые возле Донбаса ошиваются), а также основательно портим аппетит этой верхушки на западноевропейские тошнотики с ливером.
– А я бы вот сейчас не отказался от пирожка с ливером, – мечтательно и занудно протянул Витюха, вываливая в свою тарелку редкостандартной вместительности полкастрюли собачьей каши: о вкусах спорить не обязательно.
– Пусть даже и с «иминамудифицированным» ливером, лишь бы размером по стандарту «big size».
– Ты имеешь в ввиду «Big Bon»? - Поправил я познания Витюхи в западной кулинарии.
– Пусть даже и «Bon», но только чтобы размером с нашу кулебяку. С потрошками. И никаких «мудификаций» в начинке, – брезгливо сморщил нос Витюха.
– Боец Хрустанков! Вы молоток! Привнесли новую весомую (килограмма на три) идею в разработку предстоящей операции!
– Служу Шикотании! – Привскочил с места Витюха, чуть не перевернув свою тарелку уже с остатками овсяной каши.
– Значит так, бойцу Жириновскому при экипировке десантного снаряжения следует предусмотреть наличие при нём русской, желательно штучного производства, кулебяки. С потрошками. О том, что он должен приобрести на средства кассы ЛДПР фанфару и по самоучителю освоить мелодию «Барыни», десантник Жириновский уже извещён. Затраченные на приобретение фанфары средства с лихвой будут возвращены в кассу после завершения победоносного похода нашего ШОКа.
- Дальнейший ход событий операции по зачистке Киева – отца городов Русских – от украинских националистов предположительно будет развиваться по следующему сценарию: параллельно с выполнением задачи группировок Витька и Витюхи на юго-восточном и западном подступах к Киеву, мы с десантником Жириновским вплотную придвигаемся к левому берегу Днепра. Не давая супостату успеть осознать невозможную нашу наглость и несусветную дерзость, в районе Дарницы сооружаем катапульту. Эффективность этого десантирующего устройства доказана тысячелетиями. «Просто и надежно», как сказал А. Миронов в «Бриллиантовой руке».
Ранее планируемый перелёт десантника Жириновского через Днепр на большом воздушном шаре мандаринового (померанчевого – для дезориентации ПВО Украины) цвета, пришлось отклонить. Романтично, конечно, но слишком накладно для кассы ЛДПР. Бухгалтер на эту затею наложил своё музыкальное вето, пропев романс о финансах.
– Но на то мы и ШОК, чтобы этот финансовый оскал судьбы не сказался на общем успехе тщательно спланированной операции.
– Боец Хрустанков, вопросы есть?
– У матросов нет вопросов, – ответил Витюха, тщательно зачищая языком свою тарелку от остатков каши.
– Ну а теперь можно и закусить, подытожил я проведённый военный совет и достал из холодильника привезенную Витьком трёхлитровую банку. Теперь уже точно нам её хватит на троих.
Действительно, хватило. И даже более того. Настолько хватило, что мы не хватились, когда и сумерки вползли в окна моего фигвама. Как-то необычно быстро свечерело. Ах, как неровен час. Прямо какая-то аномалия временная. Пришлось внести первую поправку в наши планы и перенести выступление в поход на утро следующего дня – четверг тринадцатого апреля. Да если бы мы могли предположить, каким роковым образом эта первая поправка повлияет на дальнейший ход событий и к каким другим вытекающим последствиям приведёт, то мы бы не стали ждать, пока из банки истекут последние граммы сивухи и ринулись бы стремглав на вокзал под походную песню: «И на Тихом океане мы начали свой поход!»
Так нет же, расслабились, неуважительно отнеслись к определяющему «мигу», который «между прошлым и будущим»… В моё полудремотное состояние нахально просочилась мысль: «Вот мы привыкли к тому, что то, что на букву Х начинается – это плохое, а вот то, что называется на букву П – хорошее. А ведь раз на раз не приходится. Вот если бы украинский президент был не Порошенко, а Хорошенко, то, глядишь, с ним быстрее бы по проблеме Юго-Востока Украины договорились бы. А вот Путин – на букву П – путёвый президент. А был бы на букву Х – т.е. Хутин, то и президент бы их него получился хутёвый. А нам этого не надо. Уже лучше пусть будет таким, каков он есть. Пока. До перевыборов. А над Жириновским экспериментировать не будем, грешить необоснованными предположениями ни к чему: он уже и так достаточно (по первое апреля) от мня натерпелся. «Я буду чистенька…»» - это уже мне из радиоприёмника подсказывают. И по теме попыток переделки истории шевельнулась придремнувшая мысля.
Ведь не прошлого надо бояться, стыдиться и пытаться его переделать под удобоваримое: в прошлом никакой опасности не кроется. Но вот будущее способно преподнести самые неожиданные сюрпризы.
И поэтому ответственно творя сегодняшнее, оглядываться на «тёмное» прошлое следует дозированно, дабы не изгадить светлое будущее. «Перестаньте, черти, прыгать на крови!»
Вот с этими мыслями, не выключая радиоприёмника, настроенного на радиоволну «Авторадио», я, в обнимку с котом Шмондером и уснул безмятежно. Оба Виктора расположились на полу на шкуре неубитого мной медведя, но не в обнимку, а заключив в объятия Барака и Обаму, попа к попе. И почти сразу же этот «квартет» дружно захрапел. Трампа рыжего выставили за дверь охранять наш ночной покой. Маленько погавкал, возмущаясь, да кто его будет слушать? Рейтинг повышать надо!
Сон, дрюк, в руку.
Ночью мне приснился сон. В цветном варианте. Начали мы с Владимиром Вольфовичем катапульту на набережной левобережной Дарницы сооружать из скудного подручного материала (почти все деревяшки горожане старательно для печурок своих порастащили: кончилась дармовщина на газ для отопления жилищ с тех пор, как москали проклятыми стали. Ничего не поделаешь – «как аукнулось, так и откликнулось». Логичный расклад.
Мало того, что со стройматериалами для катапульты напряг получился, так еще оказалось, что и тетиву нам сплести не из чего. Это, конечно, мой просчет, да разве учтешь все нюансы при планировании столь непростой операции.
Владимир Вольфович самоотверженно предложил сплести тетиву из своих собственных подтяжек, но я категорически отмёл эту идею: мало ли какие воздушные потоки враждебные набросятся на нашего героического десантника при перелёте через Днепр, ненароком-то портки и снесут. Каков пассаж получится при приземлении?! Это казачий генерал Чернота мог позволить себе разгуливать в кальсонах по Парижу: на то он и казак. А депутат государственной думы России в центре Киева и без штанов?! Это же полная дискредитация нашего ШОКа, потеря Вованом места в парламенте (ёрзай не ёрзай, а просиживать-то будет нечего) и безвозвратная потеря его личной неприкосновенности. Поэтому вариант с подтяжками отметается, как слишком затратный и рискованный.
Обратиться за помощью к местному населению? Бесперспективно. У него не только веревки не выпросишь, но и снегом зимой особо не разживешься: ну разве только по самые окна его наметёт. А зимы тутошние пошли малоснежные.
Оставался один выход из нашей безнадежной ситуации. Насколько крайний, настолько и аварийный, и я предложил его Владимиру Вольфовичу.
– А давайте-ка, уважаемый Владимир Вольфович, вы подпрыгнете вверх, а я обеспечу вам необходимую начальную скорость с помощью своего дрюка?
Поначалу, может, и не совсем приятно будет, но после взлёта, когда все искры из глаз высыпятся, Вашему взору предстанут такие видные пейзажи чудной украинской природы, что просто закачаешься! Впрочем, сильно раскачиваться не советую: прямо по курсу колокольня Печёрских лавр. Уж постарайтесь своевременно сманеврировать. Надеюсь на Ваши личные лётные качества, десантник Жириновский! Предупреждаю: не вздумайте на эту колокольню идти тараном, авиакатастрофой закончится Ваш беспримерный перелёт. Шмякнетесь, загремев под свою фанфару, в аккурат на паперть перед звонницей, а народ, собравшись вокруг, будет недоумевать: - Ты что, дядька, совсем Крякутный, или просто так с колокольни крякнулся? При таком раскладе я нивжисть не прощу Вам срыва операции, лучше уж, после такого пассажа, сами уползайте в подземные лавры и ложитесь на почётное место рядом с мощами Ильи Муромца. Это вам не ветряная мельница, рыцарь печального образа, а, таки, рупор Господень!
Нашли что таранить! Да будет Вам известно, что во время войны даже у Гитлером «засланных» казачков не хватило пороху в пороховницах, чтобы взорвать эту русскую святыню! Имеющую девятиметровую толщину стен у основания. Только тем и потешились, что Успенский собор превратили в развалины. Поэтому, зная Вас, как недоотлупленного с детства, советую не хулиганить.
И в самом Киеве, предупреждаю как беспартийный анархист партийного и авторитетного либерал-демократа с партбилетом №1, не советую вам баловать. Никакого шокинга и трёхдневного разграбления города я не допущу! Мародёрства тоже! И никаких расстрелов на майдане «Незалежности», как и никаких повешенных на фонарях вдоль Крещатика. Это мой комкоровский приказ по ШОКу. Разговорчики в строю, боец Жириновский! Здесь Вы не в Госдуме, чтобы разоряясь, разораться, а в боевом походе, в котором дисциплина прежде всего! «Анархия – мать порядка!!!»
Владимир Вольфович отошёл в сторонку и бурчит себе что-то под нос. Но слух-то у меня отменный стал после контакта с ухогорлоносом доктором Задойко (об этом в следующий раз). Всё слышу.
- Вот таким только дай покомандовать. Ради своих амбиций готовы сопло своего боевого друга в лохмотья превратить или под британский флаг разделать. Дрюком своим сучкастым… А потом уже мне, чтобы я слышал: – Побаиваюсь я, комкор, что с твоим ускорителем я ещё до взлёта аварию потерплю, уж лучше я, опираясь на северокорейскую идею Чучхе, самостоятельно придам себе взлетное ускорение – «От винта!» И, с этими словами, наш десантник, принципиально прищурив проницательные свои очи, засунул под ремень в свои штаны золотистую фанфару, обхватил обеими руками кулебяку с потрошками и, резво подразбежавшись, сиганул в синее небо. Красиво сиганул и неожиданно мощно. Всё-таки, наверное, дрюк сработал, оказав моральную поддержку...
Ох, не на простой карьерный прыжок решился наш десантник Жириновский! Сомневаясь в успехе нашего «камикадзе», но страстно желая ему удачи, я хрипло (голос сел от волнения) крикнул ему вослед: – В добрый путь, сокол ты наш сивокрылый! Навстречу победе! А победителей не судят. И в звании тебя восстановлю, и честное имя верну, утерянное, после участия в азартной игре «Кто хочет стать миллионером» и последовавшего за ней дележа выигрыша!
Тем временем наш герой Вован, что твой мощный жироплан, испуская из сопла мощную экологически чистую струю отработанных газов, по своему химическому составу мало сопоставимую с озоном, но зато без шлаковых примесей и мякинных ингредиентов, загрязняющих окружающую среду, поблёскивая «тримплексами», ввинчивался в небесную синь, всё более удаляясь от левого берега на дозвуковой скорости, и моё послание, наверняка, его настигло, добавив прыти.
И вот он уже над серединой Днепра, куда не каждый националист допарит. Даже с помощью моего дрюка. Ну до чего же эффектно выглядит наш Вован в полёте на фоне перистых облаков, облитый золотыми лучами полуденного солнца. Вот что-то выглянуло из его штанины и весело взблестнуло. Неужели же это жезл маршала! Авиации!!! Ох, не плох солдат. Хоть взлетел и не с ранцем. За плечами… Ах да, это же фанфара! Лишь бы не потерял! Словно услышав моё предостережение, наш сокол вытащил фанфару из штанов, не прерывая своего ошеломляющего полёта и, пролетая над Владимирской горкой, выдал в безбрежную ширь победный клич. «Сердце стучит по низам. Остановиться нельзя!» И, о чудо, звонница Киево-Печёрской лавры отозвалась ему приветственным перезвоном: «Я так ждала тебя, Вова!»
«И как такое могло в мою бестолковку прийти: у штрафника Жириновского и вдруг в штанах маршальский жезл ошалался. Ума не приложу – прошуршало в моей башке. Ведь наши десантники насколько храбры, настолько и скромны! Особенно в дни празднования создания В.Д.В…»
Благополучно пролетел Владимир Вольфович мимо 96-метровой звонницы, аки ангел, держащий в левой руке сверкающую золотом фанфару, а правой прижимая к бочине ароматную кулебяку. С потрошками. И скрылся из виду.
Через считанные минуты со стороны майдана Нэзалежности послышался приглушенный грохот, что означало: наш десантник примайданился на булыжники. Может, и не слишком мягкая посадка произошла, возможно, уже Вольфович «загремел под фанфару» и поменял свой статус штрафника на звание гвардейца, главное, чтобы фанфару не поизмял и кулебяку не раскрошил, усеяв потрошками(куриными) булыжники майданные. Моё упущение: не проинструктировал я гвардейского десантника, что при примайданивании надо ноги в коленках полусогнуть, не то, неровен час, и в кузнечика можно превратиться, что затруднит победоносное шествие по завершению операции.
Но будем надеяться на лучшее.
Дальнейшие действия десанта комкором не контролировались, но предполагались.
Оправившись после перелёта в укромном месте (будет чем), выйти на площадь Независимости, экспроприировав (желательно не размахивая кулаками) в ближайшей забегаловке столик (в крайнем случае табурет – не столь важно) эффектно расположить на нём (ней) кулебяку и обратиться к собравшимся киевлянам и гостям города: корректно и не бравируя, примерно в таком духе:
«Вот Вы, граждане Украины, считаете, что тот, «хто не стрыба-той москаль». А я, как вы сами убедились, тот москаль, который «стрыба». Да ещё как! Хошь с парашютом, хошь без оного. И в этом виде спорта Вам до меня не «дострыбнуть». А посему давайте лучше спляшем Гопака. Приз победителю – сия дивная кулебяка, изготовленная в России.
В это время на майдан начинают прорываться обкусанные евротошнотики с выпадающим из них мудифицированным ливером. И настолько жалко и убого они выглядят на фоне русской кулебяки, что собравшийся народ под залихватскую мелодию «Барыни», исполняемой фанфарой гвардейца Жириновского, начинают притопывать ногами. Всё энергичней и энергичней. И вот уже пошла присядка, распространяясь на всю площадь и прилегающие улицы.
Сверху солнышко ласковое греет лысину, побуждая умиротворяющее здравомыслие: ну и пусть русофилы предпочитают восходящее солнце, а русофобы благоговеют перед закатным солнцем. Мне-то что до этого? Мне, хохлу, родившемуся в центре Украины, милей всего солнце полуденное, и щедрое, и щирое. Идешь себе по жизни, тень ни на кого не набрасывая, и тебе никто и ничем путь не затемняет. Хорошо-то как!
Но есть и такие, которым просто неймётся тень на плетень навести. Повылазили из дедовских мрачных схронов минувшей войны, вытащив с собою разящую зловонием, истлевшую идею национализма. Снова в чьих-то заразно-больных мозгах зародился сверхчеловек: «истинный ариец» – не компьютерно, а вживую трансформировался в Великого Укра. И игрой в этого «трансформера» увлеклась критическая масса украинской молодёжи и значительная часть их родителей – двоечников по жизни. А это уже опасно. Пролились уже струйки крови между украинским и русским народами, до последних смутных времён считавшимися родными. Да как бы они в реки не превратились?!
Вот для того, чтобы предотвратить эту вероятную катастрофу и прибыл в Киев наш Шикотановский Освободительный Корпус. Вот только будет ли прок? Сегодня детки Неньки выплясывают своего Гопака под нашу «Барыню», похоже, что с меркантильными намерениями, надеясь заполучить приз, а завтра, когда нас здесь уже не будет, снова (кушать-то хочется всегда) переориентируются на европончики. И снова запрыгают, как зайцы по площади, скандируя «Хто нэ стрыба – той москаль!» Что ж, в конце-концов сам народ-творец своей истории и ответственен за неё.
«Ну да ладно, прекратить дебаты!» Делай должное, и будь что будет.
Пора и мне выдвигаться на Киев. Как было обусловлено между подразделениями нашего ШОКа, после исполнения гвардейцем Жириновским «Барыни», мы с трёх сторон тремя колоннами вступаем в Киев и подвигаем население окраин по направлению к центру, где нами предусматривалось проведение референдума киевских горожан. Наш почин подхватили бы другие муниципии, города и веси, и вопрос с властью был бы бескровно решён.
Поскольку я не принципиальный десантник, то имел полное моральное право приехать в Киев дарницкой электричкой. Батальоны Витька и Витюхи никаких ограничений в выборе транспорта тоже не имели и прибыли к майдану Нэзалэжности вовремя и одновременно со мной.
К этому времени Владимир Вольфович уже разомкнул цепочку хоровода, превратив его в очередь на подписку газеты ЛДПР. Но теперь уже отнюдь не бесплатно (респонденты, однако), а по полновесному стольнику. Не по гриновому, конечно, а по гривневому. Не бог весть какая валюта, но, как говорится: «с паршивой овцы…»
Поскольку Владимир Вольфович пообещал каждому подписчику газеты выслать из Москвы прототип рекламируемой кулебяки – с удвоенной начинкой потрошками- электронной почтой, то подписка шла довольно бойко. Конечно, Вольфович предпочел не оглашать роняющей слюнки очереди свои глубокие познания русского фольклора, как то: «даваемое – бери, а обещанное – выбрось в мусорную корзину» или, набившая оскомину, «обещанного три года ждут». Немаленькие – сами поймут. «Не пройдет и полгода…» А за три года столько Днепром воды истечёт… Будет ли ещё кому и перед кем отчитываться? Большой вопрос… Ведь возможности человеческие ограниченны временем.
Главное сейчас уже столько деньжищ поднавалили, что и за пазухой не помещаются. Вовремя Шикотан с обоими Витьками подтянулись со своими пустотами. Теперь, наверняка, хватит средств и с бухгалтерией за фанфару рассчитаться, и мифическим старушкам с инвалидами Бородинского сражения, на прокорм подкинуть и многодетным суррогатным матерям материальную помощь оказать, и выпуск газеты ЛДПР реанимировать. Остальные деньги пустим на «обмыв» столь успешно проведенной операции. Ну, а если уже не осилим остатки денег пропить (редко, но бывает и такое), субсидируем издание вот этих вот росказней Саши Шикотана.
Не стал я обижаться на Владимира Вольфовича за то, что я последний прошёл по статье будущих расходов, наоборот, поздравил нашего гвардейского десантника с тем, что он признан лучшим специалистом, после Остапа Бендера, по относительно честному отъёму денег у населения. А поскольку он и на майдане Нэзалэжности проявил себя как лучший «стрыбака», я, в качестве приза, наградил его половиной кулебяки. Съел всю. С потрошками. Не поделился. Не поперхнулся. Приятного аппетита! Жириновский на то и Жириновский, чтобы выглядеть не только презентабельно, но и справно. А для этого нужно хорошо питаться. Увы, всех «единым хлебом» не накормишь в реальной жизни. Даже тем, кто на «Х» называется, маловато будет. А посему победитель получает всё и за развитой аппетит его тоже не осудят…
Страстная пятница
От урчания в собственном животе я и проснулся. Через стеклянную стену наш фигвам заливало утренним солнцем. Лабрадорки Барака с Обамой уже чернились, лоснясь в солнечных лучах за столом, и деловито доёдывали из кастрюли кашу, остатки которой, по причине пригорелости или другого какого-то чуда еще оставались на дне. Рыжий ретривер Трамп что есть мочи лупил хвостом во входную дверь, требуя своей пайки на завтрак. Аппетит у него, в отличие от рейтинга, достаточно высок. Витёк и Витюха еще не проснулись, злобно рычали на полу, деля шкуру не убитого мной медведя и поочерёдно пытались натянуть её на себя. Из динамика магнитолы «Авторадио» призывало к действию:
«А что нам надо? Да только свет в окошке!
А что нам снится? Да то, что кончилась война!
Куда нам надо? Туда, где светит солнце!
Да только бы успеть добраться до утра!»
Подъём – по-военному, завтрак – не принципиален, сборы – недолгие. На календаре 14 апреля – последняя пятница перед Пасхой. День ясный, солнечный и располагает… Но мы, личный состав ШОКа, твёрдо усвоили: «Выпить – дело казачье, нажраться-же – дело свинячье». Тем более, что опосля вчерашнего ничего и не осталось…
- В колонну по одному, становись! – Дал я первую команду своему войску. Витёк, ростом повыше, возглавил колонну. Витюха своей комплекцией составил надёжный арьергард. Дрюк, как противотанковое ружьё они нагрузили на свои нехилые плечи.
Шо-о-о-о-к! В поход за правое дело изгнания из Украины националистических злобствующих пигмеев! Шагом марш!!!
И тут, откуда-то с запада, послышался всё нарастающий гул. Поначалу мы не обратили на него особого внимания: довольно часто над нашей Шикотанией военные лётчики устраивают тренировочные полёты. Но этот гул не был похож на авиационный, НЛО, что ли? И не успели мы, печатая шаг, дойти до калитки, как над кронами деревьев появился летящий, гудящий и свистящий предмет, который быстро и неотвратимо приближался. По техническим причинам повествование вынужден продолжить я, Виктор Харьковый: комкор вышел из строя. Да и Галина Петровна советовала попробовать излагать от «третьего лица».
- Ба! – Успел крикнуть комкор Шикотан. – Да это же глушак Виктора Яковлевича из Чугуевки, – и, прикрыв нас собою, принял удар на себя. Летящий глушак как пиз…, извините, звезданул Шикотана прямёхонько под дых, сложил его пополам и, выдернув из валенок, увлёк за собою в неуправляемый полёт на восток – по направлению к одноименному острову Южно-Курильской гряды в Японском море.
Ошарашенный случившимся я крикнул вослед удалявшемуся навстречу солнцу Шикотану:
-Михалыч! А валенки?!
- Да хрен с ними! Не до них! Да они уже и не по сезону! – Донеслось издалека, да ещё обрывки песни:
«Только пуля Глушака по тайге догонит,
Только пуля Глушака с копыт собьёт!»
И на этом Шикотан, поудобнее оседлав глушак Глушака, скрылся за горизонтом.
«Переврал маленько Михалыч песню, но с ним это случается. Особенно, когда переволнуется. Что ж, будем его считать без вести пропавшим. Не будем торопиться его хоронить.
И то! «Ветер северный, умеренный – до сильного»: наверняка, его снесёт на юг и не факт, что он приводнится в холодных водах пролива Лаперуза, может и дотянет – на бреющем – до северного побережья Хоккайдо. А там такие же хохлы, как и мы. Вот только постоянно прищуренными ходят и, вместо православия, синтоизм исповедуют.
На подписку газеты ЛДПР вряд ли их склонить удастся. Для них это полный «вакаранай» (не понимаю), так что на успех рекламы газеты ЛДПР особо рассчитывать не стоит. Но как на нашего Шикотана японцы не посягнут, так и на одноименный остров – это однозначно. Да и в полёт Михалыч отправился столь срочно, что и рекламную кулебяку не успел с собой прихватить. Хотя вынужден признать, что наши, дальневосточные с прищуром, «хохлы» по доброжелательности значительно превосходят западных. Сердятся, конечно, когда мы у них велосипеды походя воруем, в порты их заходя. Но с вилами на нас не бросаются. И за подержанные автомобили три шкуры с нас не дерут. И если только Шикотан не «даст дуба» при жёсткой посадке на побережье Хоккайдо, обязательно опохмелят и найдут возможность вернуть нам его в исправном состоянии.
Субботняя скорбь
15 апреля шоковцы провели в тревожном ожидании, печалясь под пивко. Завтра вот светлый праздник Пасхи, а на душах скорбь по комкору. Ну до чего же гнусно чугуевский Глушак поступил, коварным ударом своего безжалостного (не только к деревенским беззащитным бабам) глушака, обезглавив наш ШОК. Не в прямом смысле, конечно: голова улетела не отцепленной от туловища (и за то спасибо), но о выступлении в освободительный поход не могло быть и речи. Что ж Вы, Галина Петровна, создали в семье такой климат, что Ваш муж не находит лучшего применения для своего глушака, как бросаться с ним на патриотов нашей Отчизны. Косвенная вина за задержку выполнения нашей миссии по спасению еще не успевшей свихнуться от идеи национализма части населения Украины лежит и на Вас. Вот я слышал из СМИ, что некоторые учёные выдвигают гипотезу: не всё человечество произошло от обезьян, некоторые индивиды берут своё начало из рептилий, обладающих способностью самовосстанавливать свои утерянные конечности. Как бы Виктор Яковлевич не оказался уникальным потомком этих древних ящеров. Во избежание в дальнейшем рецидивов подобных преступлений, связанных с высокоточными бомбардировками Шикотании самовосстанавливающимися (ну и словечко) глушаками (кодовое название «феникс») Вашего мужа, убедительно просим Вас внимательно рассмотреть место, где ранее гнездился улетевший глушак, и если на том месте появился хоть какой-нибудь прыщик, старательно обработать его зелёнкой. Этой несложной стерилизацией вы избежите больших осложнений.
Вот так ничтоже сумятешеся прошла суббота, и наступило светлое…
Воскресное воскрешение
Оно весело обрушилось на нас с первым лучом из Страны восходящего солнца звонком по мобильному телефону: «Братва, я не погибоше и «Христос воскресе!» И хоть присутствующие здесь рядом «хохлы» скептически прищурились по этому поводу, но (восток – дело тонкое) искренне за меня рады. А заодно и за Христа. Разговор дорого стоит. Подробности при встрече. Опять зовут похмеляться. И так каждый день. Понравилась им эта процедура. Как бы в традицию не ввели, наряду с любованием на цветущую сакуру, гудки…
«Воистину воскресе!!!» - троекратно и дружно гаркнули мы. Барака и Обама вытянулись во фрунт, давая лапу, а рыжий Трамп из своего маленького «рейтинга» отсалютовал под куст сирени и отреагировал по английски с подвывом: Love! Love! You-u-u!... Не пёс, а полиглот: что ни брось – всё проглотит.
И, как я узнал позже, после этого искреннего проявления несусветной радости оба Виктора стали причащаться. Да всё чаще и чаще. Барака с Обамой и Трамп, поскольку язычники, к разгулу православного светлого праздника причастны были только косвенно, слизывая своими языками с тарелок небогатые остатки закуски.
И вот после того, как все четверо досыта нализались, за столом произошёл разговор, неожиданную суть которого я ниже и изложу.
Засомневались вдруг Витёк с Витюхой, причем одновременно, в целесообразности намеченного нами похода, в его тактическом планировании и конечном успехе в целом. Может, правильней будет воздержаться и не лезть в герои. Пока не позовут.
И президента В.В. Путина не стоит торопиться обвинять в бездействии по отношению к Майдану, в начальной стадии его развития. Очень неоднозначно могло быть воспринято мировым сообществом открытое вмешательство России во внутренние дела соседней суверенной страны. Реакция могла оказаться очень жёсткой и нами не контролируемой. Это факт.
К тому же нам не дано знать всю глубину и тонкость стратегического мышления нашего президента, по данному аспекту сравниваемого лишь с лидером ЛДПР Жириновским В.В. Зуб даю! А их не так уж и много у меня осталось… И почему бы не предположить, что удавшийся военный мятеж в Киеве, завершившийся захватом власти националистами, России на руку.
Как подарок судьбы, России был преподнесён прецедент, дающий возможность восстановить историческую территориальную справедливость.
Ведь дай Бог всем той же исторической памяти, к моменту включения Украины в состав Российской империи самодержцем Романовым Алексеем Михайловичем в 1654 году, Украина занимала не более одной трети от занимаемой ею территории на сегодняшний день.
При совместном семейном проживании в брачном союзе Россией и Украиной было нажито общее имущество в виде земель, ранее принадлежащих полякам, австро-венграм и туркам. Да и позже с востока Советская Россия кое-что прилепила Советской Украине.
Никто такого фортеля не ожидал от Неньки Украины и Матушки России, но однополые браки, однозначно, до добра не доводят. Бракоразводный процесс пошёл, и ничего уже не поправить. «Не сошлись характерами», - напишут летописцы на скрижалях трёхсотлетней истории. С большим гаком!
Остаётся только территориальное добро разделить: желательно бесскандально и бескровно, как принято у добропорядочных людей. А от услуг западного Арбитра лучше бы отказаться: дорого возьмёт. С обеих сторон.
Перед началом дележа не помешало бы полистать страницы истории, вспомнить, как во время царствования Екатерины Второй образовалась Малороссия.
Какими трудами, ратными и организационными, отличился князь Григорий Потёмкин, оттеснив турок и заложив город Херсон, Николаев, Днепропетровск и др., и как он турецкое поселение Хаджибей переименовал и превратил в город Одессу – настоящую жемчужину у моря. И эту метаморфозу я с восторгом приветствую, в отличие от недавно переименованного Комсомольска-на-Днепре в Горишни Плавни. Это ж получается, что друг моего детства, Поддоскин Виктор Тимофеевич (ещё один Витёк), ныне покойный, будучи полным жизненных сил главным архитектором Комсомольска, жизнь свою положил на то, чтобы его дома высились среди каких-то плавней, где браконьеры на уток охотятся. Там же и памятник Ленину, его проекта, торчит (быстрее всего торчал) посреди центральной площади. Красивый, но, по словам автора, с одной принципиальной недоработкой: забыл ниши в постаменте спроектировать. Для закладки взрывчатки… Очень расстроился мой друг сентиментальный. Вплоть до летального исхода. Помянем вставанием. Не чокаясь.
Дело сделано. Спи спокойно, мой друг Витя. Что-то много Викторов ко мне приклеилось в процессе моей жизни: Черкасов, Мезенцев, а теперь ещё вот этот мятежный дуэт из Харькового и Хрустанкова… Да и сестру мою Викторией кличут. И не только на собственные похороны, но и на крестины случается.
Вот и сосед у меня по даче, примыкающей к моей «северной территории», Габрюк Виктор Горыныч «Страшный человек», я вам доложу. Из-за него я чуть было в психушку не загремел. А из-за чего? А из-за того, что вот так взял и запросто мне задарил шесть соток земли своей. В натуре. Да где же такое в природе видано?! Чтобы хохол-хохлу землю подарил? В борьбе за межу вилы скрещивают – это нормально и вполне природно, хоть и диковато. В моём же случае полный нонсес приключился. Мозги в голове раком встали. Еле-еле водкой отпоился.
И ведь не глупый человек Виктор Горыныч: ДеТиНа – доктор технических наук, «профи» - профессор и к тому же всамделишний доцент, а не «погоняло» у него такое.
Я на новой освоенной территории памятник ему воздвиг рукотворный и трёхглавый из березовых чурок. Но, всё равно, никто из моих знакомых не верит в достоверность этой истории. А Вы мне верите? Правильно, на Украине такого не бывает, а вот в Приморье случаются такие чудеса.
Но бывают такие прецеденты, когда и «Страшный человек» страх испытывает. Да не простой страх, а настоящий ужас животный. Это в тех случаях, когда источающая сивушные «флюиды» моя Собака сидя за рулём в состоянии среднего похмелья (тяжёлого, благодаря моему дрессировочному таланту, у неё не бывает) предлагает Виктору Горынычу попутно подбросить его до Владивостока. Уловив и втянув ноздрями Собакины «флюиды», Горыныч, крупно дрожит, напрягается и… Разрывая криком отчаяния таёжную тишину, а руками кустарники, «потенциальная жертва автопробега в мир иной» бросается, опережая собственный вопль «Я не самоубийца!», напролом через чащобу к трассе Уссурийск – Владивосток. И, выбравшись из дебрей, отирая взопревший лоб и шишки на нём – хвойного происхождения: ну надо же, до чего кедр в тайге распространился, шагу не сделаешь, чтобы на сучок не напороться, ловит попутку. Остро ощущая радость бытия: «Одна голова – хорошо, а три, да еще и относительно целые – лучше!». Да здравствует жизнь! «Я люблю тебя снова и снова!»
И если уж так случится, что великим первопечатником моего «шедевра» сподобится стать Алексей, то уж корректором моей бессмертной комедии (да на кой ляд она кому-либо сдалась, чтобы кто-то на неё посягнул) непременно будет Виктория. Победа! Ура! Мы ломим, гнутся шведы! О`кэй?! Ой, увлёкся: это уже из другой оперы. Под названием хоккей…
Сговорились что ли?! Викторы с Викториями устроили мне викторианский стиль жизни!
В конце несанкционированного мной пасхального совещания Витьковый дуэт вынес решительный вердикт. Великим Украм – юго-запад Малороссии. Великой России-юго-восток, включая Одессу. Таки, что ни говори, но общеизвестно: в Одессе – хоть и с акцентом (еврейским), но все по-русски говорят. На всей остальной территории Малороссии говорят с украинским акцентом. Возможные притязания Молдавии на одесскую Молдаванку отмести напрочь, как беспочвенные. Не будем разбазаривать одесские притоны. Самим пригодятся.
Выход к Чёрному морю Великим Украм оставить западнее Одессы, поскольку мы не изверги и любим свою Неньку, сбившуюся с курса и потерявшую пространственное соображение.
Закрыв на этом официальную часть, дуэт ностальгически и традиционно затребовал:
«Гэй, налывайтэ повнии чары –
Щоб чэрэз винця лылося…»
Но, с прискорбием констатировав, «шо налываты бильше ничого…», закрыл пасть и повалился спать.
Светлый праздник Пасхи позади, наступили сумеречные и неясные будни ожидания. Как минимум – Первого мая, как максимум – возращения из скоропостижного вояжа комкора Шикотана. С удручённым видом бойцы ШОКа слонялись по территории империи, не ища возможностей чем-либо полезным заняться. А на кота Шмондера без слез смотреть было невозможно – настолько печальна была его давно – с начала брачного сезона – немытая усатая мордаха. Все силы положил на продолжение рода, а впереди еще работы – непочатый край…
Старшая собака по кличке Нинусик почти не спускалась с полатей второго этажа и никакого интереса к нашим мужским делам не проявляла.
Изредка спустится справить естественные потребности, да каши наварить гостям и собакам, пока последние, оголодав, не оборвали поводки и не разбрелись по соседям милостыню просить, а первые не пустили на шашлыки последних от того же недоеду. Им не впервой: уже не одну собаку съели в процессе борьбы за правое дело.
И снова Старая собака забирается в своё логовище, напрочь забываясь и упиваясь «Несгибаемым Жириновским». Круглосуточно и самозабвенно смаковала его по слогам. И так в своих грёзах оторвалась от яви, что и не заметила длительного отсутствия моего присутствия. Вплоть до тридцатого апреля, кануна тоже светлого, но уже пролетарского праздника: да для нас все праздники светлые, когда «светленькая» на столе стоит. Но это будет завтра, а сегодня 30 апреля – день разгула «нечистой силы», и от него чего угодно можно ожидать. Даже моего возвращения.
НЛО и Веллочка
И как только я просигналил у ворот, подъехав на синей малолитражке Will Cipha - изящной японочке - насколько компактной снаружи, настолько вместительной внутри и, открыв боковое окошко, прокричал:
- Нинусик, принимай аппарат! «Махнул не глядя, как на фронте говорят!» Нет худа без добра! Как Собака, выпорхнув в раскрытое окно, прянула в мои объятья, завизжав по-щенячьи от восторга: осуществилась её давно выстраданная мечта стать автомобилисткой. А, поскольку от добра добра не ищут, сразу же «Несгибаемому Жириновскому» предпочла мой согбенный. Вот и пойми этих коварных женщин! И тут же убежала за ведром воды, чтобы смыть со своей(!) Веллочки, как она тут же окрестила машину, дорожную пыль: подробности её не интересовали.
Спустя секунду, ко мне подскочили мои бойцы – Витёк с Витюхой, и давай меня качать, подбрасывая своего комкора выше серебристого багажника на крыше красавицы из Страны восходящего солнца. Теперь визжал уже я (Барака с Обамой и Трамп, подвывая, вторили мне) поскольку, в отличие от Владимира Вольфовича, очень боюсь высоты, и весь предшествующий перелёт на глушаке Виктора Яковлевича я перенёс с закрытыми глазами: как-то не до красот было, мелькавших подо мной. Когда, вопреки моим опасениям, Витьки и в последний раз поймали меня в свои надёжные руки и, отдышавшись, приступили к расспросам – в отличие от Нинусика, подробности их очень интересовали - я, минуя описания природы (в котором я не силён) приступил к изложению ключевых моментов моего – не совсем обычного - путешествия. Авиаморавтомобильного.
– Итак, «други моя», не довелось мне в этот раз за вас «живота положити», так как я волею судьбы и северного ветра благополучно приводнился в прибрежных водах песчаного пляжа острова Хоккайдо. Мои друзья, восхищённо и не без зависти поглядывая на Веллочку, зацокали языками:
– Какая судьба! Да нам бы такую!!!
Прикрыв нас от летящего глушака ты, Михалыч, поступил, конечно, благородно. Но лучше было бы, если бы ты, наш комкор, так не рисковал своей жизнью ради рядовых бойцов, поставив под сомнение выполнение нашим ШОКом грядущей миссии. Уж лучше бы нас глушаком звездануло!
– Ребятки, послушайте отца – комкора, – увещевающе попытался я нивилировать самоотверженный пыл своих бойцов. – глушак-то – одноместного исполнения: этот «боливар двоих не вынесет…» А, кроме того, я не думаю, что Виктор Яковлевич сам по себе на этом угомонится, наверняка Глушак уже новый снаряд отращивает. Так что ваши глушаки еще впереди. А я впредь в герои не полезу, коль вы такие неблагодарные! Клянусь своей честью и вставной челюстью Нинусика впридачу! Разговорчики!!!
Да вы радоваться должны, что с этого вот момента наш корпус стал механизированным, – уже спокойно добавил я, поскольку из всех Сердюков я самый несердитый, и, перестав корчить из себя разгневанного командира, продолжил свой рассказ.
– Японцы, отдыхавшие на пляже и ставшие свидетелями моей мягкой посадки верхом на «НЛО», очень удивились, но глаза округлять тактично воздержались. Менталитет у них такой. К моему призыву подписаться на газету ЛДПР, обратившись письменно к В.В. Жириновскому, отнеслись вежливо-равнодушно, но вот мой летательный аппарат заинтересовал их не на шутку. Ходили вокруг него, щупали – при этом он заметно напрягался – заглядывали во входное и выходное отверстие, попробовали даже лизнуть, но на вкус он им не понравился. Тем не менее, на своём отвратительном английском предложили мне взаимовыгодный обмен: я им свой летательный аппарат без выгрузки топлива, а они мне пятилетнюю молодуху «Will-Cipha” с заправкой бензобака. На своём, не менее безобразном английском, я дал согласие. На том обе стороны, довольные собой и совершённой сделкой, пожали друг другу руки. Расходы, связанные с обеспечением вывоза автомобиля морским транспортом из Хакодате и доставкой оного в порт Владивосток, японская сторона взяла на себя.
И вот я тут! «А чё, по натуре, базарить?» «Ты моя Хоккайдо, я тебя Хонсю. За твою Сикоку я тебя Кюсю?!»
А вот глушак Виктора Яковлевича, щедро наформалиненный, навеки красуется, под стеклянным колпаком – «Руками не трогать: легко возбудим» в краеведческом музее Хакодате, как Неопознанный Летающий Объект биологического происхождения, созданный в России. Будет Глушак проездом в Хакодате – пусть зайдет в музей и сам убедится. Увековечил я тебя, Виктор Яковлевич, а ты меня чуть было не покалечил. Какая неблагодарность с твоей стороны и каково благородство - с моей! Да ладно, разберёмся при встрече, а её, как я предчувствую – не избежать. А если не хотите осложнений, то и нечего своими «интимами» разбрасываться и своих односельчан пугать! Вот так.
На этом я свой рассказ и закончил. Под скрытые душевные стенания и зубовный скрежет (который скрыть оказалось сложнее) моих друзей.
Поворот «Все вдруг»
И тут, как специально для разрядки напряжённости, создавшейся в рядах нашего ШОКа, из Москвы пришло письмо. От Владимира Вольфовича Жириновского! Судя по дате отправления – шло пешком. Но умудрилось всё же прийти кстати.
Как ни крутила письмом «нечистая сила» на просторах нашей необъятной Родины, но вручила вовремя, как бы извиняясь за свою шалость. В присутствии всего личного состава нашего механизированного корпуса письмо было тут же прочитано и одобрено. Недоумение вызвал только один момент, связанный с моей подпиской на газету ЛДПР. Цитирую, Владимир Вольфович, Ваши слова из пришедшего письма «… я поручил моим помощникам оформить Вам персональную, бесплатную подписку на газету ЛДПР, которую Вы будете получать на адрес, указанный Вами в письме…»
Так в чём же дело? Я думал, что дело уже в шляпе, шляпа – на гвозде, а гвоздь в… как бы помягче выразиться? Во! В гнезде! А я тут удивляюсь Вашей невнимательности и необязательности. Вот тебе, бабушка, и Юркин день! Юрка – это мой злопыхательный сосед по Шикотании, жужжит мне в уши, что я конченный лох, и уж на мне-то Жириновсий обязательно на газете сэкономит. Ведь не зря же родная сестра с рыночным характером фраернула меня, прихватизировав кров родительский. Без «базара». И, как сказал Иешуа, уразумей, что «родные твои – враги твои», если ты не фарисей, как «нет пророка в своём отечестве…» - добавил Иисус. Спасибо Тебе Господи, за умиротворение душевное! Насколько мала молитва – настолько велика помощь Создателя. Проверено делом и временем. И вот я, активный распространитель Вашей газеты, «как сапожник без сапог», оказался сам без подписки. Мне не жаль, что страдал я – жаль, что время ушло. Нехорошо-с…
Да моя «Драматическая комедия» просто пропитана рекламой Вашей газеты! Боец Жириновский, за допущенный проступок, связанный с разгильдяйством и проявлением бюрократии (которой Вы сами объявили войну на истребление) я объявляю Вам устный (пока) выговор с наложением штрафной санкции. Согласно которой Вам надлежит все газеты 2017 года, недополученные мной в результате проявленной Вами халатности, выслать мне бандеролью. И не наложенным платежом. Подписку оформить безотлагательно. И впредь не допускать проявлений бюрократии и волокитства. За женщинами – можно…
Разговорчики, боец Жириновский! Дисциплина – она и в Москве дисциплина. А Москва хоть город и далёкий, но нашенский! Это я Вам говорю, комкор ШОКа Шикотан! За проявленные волокиту и формализм я объявляю Вам выговор. При рецидиве – схлопочете строгача с занесением в Интернет.
А в остальном, Владимир Вольфович, мы с Вами согласны, поддерживаем и, более того, приветствуем! Вы приняли совершенно правильное решение: перенаправить направление главного удара ЛДПР с врага внешнего на врага «унутреннего» - коррупцию, разъедающую страну изнутри. Пора ею заняться всерьёз, покуда она до скелета не обглодала матушку Россию со всеми её недрами. «Дрюк» Вам в руки! Нет, не за честный, пронзительный взгляд я пощадил Вас в «Собачьей свадьбе» моей «Хрониады». Чувствовал, что Вы еще понадобитесь России. Да ещё как!
Мы тут тоже, посовещавшись в тесном казачьем кругу, пришли к единодушному мнению, что вторжение ШОКа в Украину преждевременно и его следует отложить до лучших (для нас) времён. В конце – концов народ имеет того царя, которого заслуживает.
Более актуальной задачей на сегодняшний день для нашего ШОКа является подавление спонтанно появившейся неформальной оппозиции в лице Чугуевского Глушака, судя по его ухваткам имеющую признаки «Пятой колонны», и действующей против нас – формальных оппозиционеров.
Я сам нахал и поэтому нахалов терпеть ненавижу! Поэтому первейшей задачей нашего ШОКа будет шокировать Глушака, загнав его в малокомфортные урочища чащоб таёжных, в которых не только Макар своих телят не пас, но о которых и я имею смутные представления. Но думается, что из такой диспозиции сложновато будет Глушаку размахнуться своим глушаком и прицельно метнуть его в нашу Веллочку. Ну а дальнейшее на театре боевых действий определит человеческий фактор. Элементарно, как сказал бессмертный Шерлок Холмс, вяжем Глушаку «вилы» (это попроще, чем Киев взять) и Нинусик – врач хоть санитарный, но ответственный, делает Глушаку стерилизацию с ампутацией. По самые уши. Надо будет бутылку водки с собой прихватить для анестезии пациента. Ведь мы же не садисты! Даже наоборот: всегда готовы к проявлению гуманизма и сострадания к страждущим.
И Владимира Вольфовича никогда не стали бы упрекать за то, что он иногда (когда допекут!) покидает помещение Государственной думы и отправляется перекурить. На пару дней. Домой, разумеется. Там у него кальян для этой цели в углу стоит. Не будет же он его с собой переть на заседание Государственной думы! Однозначно, неправильно его поймут дьяки единоросные, по причине ущерба своей фантазии перекуривающие в думском туалете. Вольфович его на дух не переносит: глаза у него режет в этом МОПе типа сортир.
Ну а дома, в спокойной обстановке, Вольфович обстоятельно всё обдумает, кумаря в открытую форточку, и через пару деньков обязательно явится на очередное заседание с аргументированным и взвешенным решением. Обдуманностью своих предложений он и выражает своё уважение к депутатам Государственной думы. Я не оспариваю истину бытия, что «в начале было слово», но дополняю, утверждая, что допреж слова случилась мысль.
Что толку из того, что в Верховной Раде Украины депутаты беспрерывно рядятся и радятся, как лебедь, рак и щука, а воз с «Минскими соглашениями» стоит, как вкопанный. Да сама Украина уже не рада своей Державной раде! Доподлинно известно: «Нэнька и Нэзалежнисть – близнецы,- сёстры, и кто из них более истории-матери ценен – большой вопрос, но я убеждён, что размести на ПМЖ моих земляков даже на необитаемой планете – они и там изыщут, с кем бороться за нэзалежность. Это в генах моего народа. Его девиз, смысл и нацидея. Фикс? По себе знаю, уже с четвёртой женой борюсь за нэзалежнисть. Поэтому-то и встаю с утра пораньше. Не залёживаясь. А она, моя Старшая Собака, как и предыдущие (которые уже далёко), считает своим святым (прижизненным), а моим супружеским (неоплатным) долгом использовать меня в качестве хозяйственного агрегата с двумя основными функциями: вибратора и банкомата. А ведь годы мои уже не те… И сколько той жизни осталось?.. Пятой супруги мне, пожалуй, уже «ни в жисть» не пережить… Ну что ж, мужественно полягу на «ложе брани» в борьбе за «нэзалэжнисть». Героям слава!
И нечего нашим СМИ радостно набрасываться на Владимира Вольфовича, трезвоня на весть белый свет, что он демонстративно покинул заседание. Понимаю, что кальян далеко не у каждого есть, но это – ещё не причина, чтобы настолько злорадно проявлять свою зависть. И знайте, мы своего бойца в обиду вам не отдадим! Из Приморья, как и с Дону, – возврата нет! Откаты вот случаются. Но это до поры до времени. И до них доберётся Владимир Вольфович в своей борьбе с коррупцией. Так и знайте!
«Иду на Вы!»
Задачи определены. Цели ясны. Карательная экспедиция, направленная на подавление чугуевской неформальной оппозиции к нашей формальной оппозиции готова двинуться на вражеские позиции.
Из своего дома, что от моей империи Шикотании наискосок, вышел зловредный сосед Юра с большим шилом за голенищем. Увидя, что весь личный состав нашего ШОКа уже выстроился на плацу пред фигвамом, раздумал прокалывать колёса нашей Веллочки и отправился на свой второй этаж завершать вялотекущий ремонт. Вот уж воистину: «Не так страшен чёрт…», нежели мой сосед по даче!
Ни с кем не сопоставим. Ну разве только что с Глушаком – бесформатным оппозиционером: да и как ему этот самый формат соблюсти, коль у него на лбу глушак вырос?…
И тут, лёгок на помине, откуда ни возьмись (но я сразу догадался - из Чугуевки) из-за кромки леса вывернулся, приближаясь очередной «привет» от Глушака. Не стал я выпячивать грудь навстречу опасности, плюхнулся животом на Трамповы какашки, успев крикнуть: «Ложись! Воздух!»
Витёк с Витюхой подпрыгнули вверх, но «раз на раз не приходится», глушак Виктора Яковлевича издевательски просвистел над ихними головами и, под донёсшийся зубовный скрежет соседа Юры, а также хруст проламываемого шифера, впился в крышу соседского дома.
«Что ж, тоже неплохо: целился в собаку, а попал в тёщу…». Подумал я удовлетворённо: «Это тебе за беспричинное хамство, злобствующий пигмей. «Бог шельму метит»», - как мог, утешил я его, выскочившего во двор с вытаращенными от ужаса глазами. Поскольку сколько волка ни пои, а «здрасте» от него не дождёшься…
Что-то разволокло меня сегодня на фольклор: нервное, наверно.
– Что это было? – пытаясь прийти в себя и вытряхивая из своего синего носа небольшие осколки шифера и комочки штукатурки, поинтересовался Юра.
– Да вот, опять «чугуевский Фантомас» разбушевался, – дал я соседу исчерпывающее объяснение. – Как раз вот собрались мы ехать в Чугуевку урезонивать этого «кидалу» с обязательной сопутствующей кастрацией. – Юрка обрадовался. – И меня с собой возьмите, хочу лично ассистировать Нинусику при операции. Как анестезиолог. Только тут я заметил, что в руке соседа молоток. Ничего удивительного для меня в этом не было: он и меня всегда, в прежние времена, когда я только по крайней нужде ходил в его дом, встречал меня у порога с молотком в руках. Но в этот раз его «хирургический» инструмент мог оказаться кстати.
– Взял бы и тебя, да вот места у нас маловато – засомневался я, окидывая взглядом своих крупногабаритных бойцов Харькового и Хрустанкова.
– Ничего, я на верхнем багажнике раскреплюсь, ради святого дела перетерплю мелкие неудобства.
А и то, подумал я, насколько Юрка тощ, настолько же и вонюч, а лик его столь ужасен, что лучшего устрашения и не сыщешь. Надежным отпугивателем послужит в дороге от «волков позорных». Дадим ему шанс проявить свои лучшие природные качества. «Грозен рак - да глаза у него на заднице».
Ну вот, всё решено. – «Иду на Вы!» – возгласил я, усаживаясь на водительское сиденье. – Не иду, а идём, – поправили меня Витьки, с обеих сторон усаживаясь на заднее сиденье Веллочки. Вот такие уж у меня бойцы: оба на букву Х! Хорошие, имею ввиду, а не то, что вы подумали. – И не идём, а едем, – внесла последнюю поправку Нинусик, отодвигая меня на пассажирское место, садясь за руль и поворачивая ключ зажигания.
Под недовольное ворчание Витюх: – Ну вот, будет твой сосед – грубиян громыхать своими мослами над головой. Юрка же забросил свои мощи на багажник Веллочки и резюмировал: – Поехали! Тоже мне ещё – космонавт номер один выискался, у которого с крышей проблема. Для лучшего переднего обзора сосед лёг своим впуклым животом на багажник, вперёд вытянув ноги… Да, не каждой твари у меня по паре в моей повести: сосед злодей – штучного производства злыдень - единственный экземпляр на всю округу. Пусть едет. Эх, Галина Петровна, ну предлагал же я Вам самолично рецидивисту Глушаку лоб зелёнкой намазать!.. Не прислушались к моему доброму совету. А теперь вот ожидайте предъявления счёта со стороны соседа Юры за ремонт его крыши.
А вообще-то сосед Юрка на меня действует благотворно: чем больше его познаю, тем больше нравятся собаки. Ждите меня, родные, не успеете проголодаться, как я вернусь. С глушаком на вертеле. Я тебе покажу, как грядки портить Галине Петровне опилками из своих штанов.
Ну, Глушак, погоди!
P.S.
Хорошая новость.
Свой солдатский долг – на данном этапе, - полковник Жириновский (моим приказом по ШОКу восстановлен в звании) доблестно выполнил, оформив мне подписку на газету ЛДПР. Впервые в жизни я прочёл газету начиная с передовицы, а не с кроссворда. Отныне и вплоть до светлого будущего информационный голод моей Шикотании не грозит.
«А ты записался добровольцем!?» На получение газеты ЛДПР!?
Так вот, если хотите отведать деликатесной и полезной для мозгов информационной пищи – обратитесь письменно к В.В.Жириновскому. И поторопитесь, бесплатное предложение ограниченно.
Комкор ШОКа, он же ИШАК I, он же Саша Шикотан.
Послесловие
– Это что?
– Книга.
– Обложки красивые… А внутри-то что? – с нескрываемой гадливостью отодвигая от себя книгу, и придвигая к себе банку с гусиной печенью, пренебрежительным тоном спросил председатель Владивостокского филиала Союза российских писателей А.А.
– Реальные рыбацкие рассказы,- бархатисто пророкотал я.
– Наверняка, хрень несуразная,- наждачно проскрипел писаконенавистник А.А., автор множества незадавшихся или невостребованных романов. – А как называется?
– Да так, «Хрониада»
– Ну вот, сам согласен, что хрениада. А у меня работы непочатый край, – обвел взглядом А.А. просторное помещение с сидящими по периметру за компьютерными столиками молоденькими, симпатичными и аппетитными сотрудницами.
– Я не спешу, – пересчитал я взглядом девушек, хихикающих за мониторами. Их было шестеро. – Плюс один выходной – отдышаться… Что ж, зайду через недельку. Авось, управитесь с текучкой?
– Ну, это как карта ляжет, и если штат не увеличится. Ну, а в морях-то побывал хоть раз? – Выскрёбывая пальцем из банки остатки гусиной печёнки, задал «вопрос на засыпку» А.А. и, причмокивая, обсосал рабочий палец.
– Побывал, пришлось. Лет тридцать тому назад как побывал первый раз, так вот до сих пор и не выбыл.
– Ладно, оставь свою макулатуру, – всё же смилостивился А.А. – Может, и прочитаю. Как-нибудь. Потом. По диагонали. – И начал нетерпеливо бегать по квадратному офису, из угла в угол, изображая из себя то ли биссектрису, то ли диагональ и непрестанно поглядывать на овальные часы, висящие над входной дверью.
– Хорошо, я Вам перезвоню через неделю, – промямлил я, подвигаясь к прямоугольнику выхода. – Ну зачем же Вы так кардинально воздух у себя спёрли, АА…Пчхи!
– Ты ещё здесь?! – округлил серые глаза А.А. и «ромбом» двинулся на меня, как танк. – Да иди же ты на перпендикуляр, бездарь! – Услышал я вдогонку и был чертовски рад, что вовремя унес свои ноги, чудом оставшиеся параллельными. Не то, разъярённый моей настырностью, главарь филиала СРП усёк бы мне «конус» и поставил надо мной пирамидку.
На этом и прервался пунктир моей попытки проползновения в ряды членов СРП на шару. Полный регрессивный геометрический конфуз – с признаками агрессии - получился.
– Товарищ, плотнее прикройте двери за собой! – прохрюкало за спиной.
– Го-го-го! Гопнику гусь не товарищ!– уже из-за двери прогоготал я. Увернувшись от полетевшей мне вослед пустой цилиндрической банки из-под паштета и, не дожидаясь пинка под зад, прямо с крыльца я встал на крыло. А вслед за мной и моя «Хрониада». Благо, тоже с крыльями. На обложке.
«Не судьба! Ну что ж, оставшиеся дни моей жизни проживу и без вашей шайки. Будете ещё меня уговаривать, неласковый мой А.А.: «Стань членом, да стань членом(!)». А я ни в какую. Не встану и всё! Я технарь и, может быть, сухарь, но не тесто для лепёшки!
Это «рыбак рыбака видит издалека», а писака писаку может только ненавидеть (и посылать) издалека. И далеко… Не все поголовно, конечно, но такие «пифагоры» с «пофигурным» уклоном встречаются. По себе знаю, как механик Востокрыбхолодфлота судовой: хоть хреновенький, но свой, и самый несердитый из всех Сердюков, который с рыбалкой уже завязал… Как и бывший капитан дальнего плавания того же флота, а нонешний главарь филиала СРП А.А., отпифогоривший меня по полной программе геометрии.
Предпочту остаться неформальным и свободным писакой «вне закона» с неконтролируемым правом нести в массы чушь несусветную в красивых обложках.
Взмыв над привокзальной площадью, я сделал в раздумье круг: «Ну что ж, не получился из меня писатель «в законе», останусь писакой «в натуре», отправлюсь домой и буду дожидаться прихода Славы. Авось низвергнется на меня с небес… Двоюродный брат мой из Рязани, совершив мягкую посадку в мои объятья с чемоданом, полным грибов глазастых. На том я и взял курс на Первую речку, придерживаясь бывшего маршрута трамвая №7, аннулированного как бы вчера «Это было недавно. Это было давно». Когда мы ещё ходили на вечерние сеансы. В кино.
Саша Шикотан
12 июня 2017 г.
Драматическая комедия О полётах во сне и наяву или
© Copyright: Саша Шикотан, 2017
Свидетельство о публикации №217062700352
Свидетельство о публикации №217062700352
Рецензии