Перекрёстки

.
Часть 1
ЭЛЕОНОРА.

                «...Мы все судьбы безжалостной рабы,
                Где и когда нам судьбы раздавали?»               
                А. Промахов

    У могилы Андрей, обняв дочурок, с помутневшим от горя взором в по-следний раз посмотрел на заостренное лицо жены. (Не красит смерть свои жертвы.) Лена умерла во время операции два дня назад. После похорон детей на время забрала сестра Андрея живущая  рядом.
   Куда ни взглянет Андрей–везде Лена. Вспомнил, как учились с ней в со-седних институтах Омска, как на последнем курсе Лена родила Танюшку. Ох, и намыкались же они тогда! А сколько было хлопот три года назад с появившейся на свет Катюшкой! Бродя по комнатам, Андрей остановился перед картинами. Их писала Лена. Пейзажи. С ними не так одиноко!
     Осенняя темная ночь. Пробивающийся из окон свет. На крыльце – сгорб-ленная фигура. Прикуривая очередную сигарету, Андрей улыбнулся: вспом-нилась поездка семьей в цирк. Не часто приезжал в город, расположенный неподалеку от их села, Московский цирк. Девочки были в восторге. На об-ратном пути, въезжая в деревню, увидел модно одетую, стройную моложавую женщину.
 – Кто такая?– спросил жену.
 – Элеонора,– улыбнулась Лена.– Не узнал что ли?
 – Не узнал. Она все одна?
 – Одна.
 – А где она работает?
 – В школьной библиотеке.
   Замолчали…
     Андрей смежил усталые веки. И толи во сне, толи наяву ему привиделась Лена. Он хотел ее обнять, как та вдруг исчезла. Андрей очнулся, тяжело вздохнул и вновь закурил.

* * *
   Элеонора, тщательно вытерев у порога обувь, входит в свой дом. Хозяйским взглядом окидывает новую мебель. Обнаружив на ней чуть заметную пыль,  морщится. Час назад ей встретился Андрей. Поздоровались. Сказал, что спешит в детсад. Пройдя несколько метров, Элеонора вдруг обернулась.  Андрей задумчиво смотрел ей вслед. Смутившись, она опустила голову и ускорила шаг.
    Эля надевает тонкую, вышитую гладью, белоснежную сорочку и подходит к зеркалу. Сдвинув брови, сосредоточенно разглядывает собравшиеся около глаз морщинки, про-бившуюся седину, которую надо закрасить. Просвечивающее сквозь тонкую ткань, не рожавшее тело красиво. Рубашка топорщится под сохранившей форму грудью. На стройные ноги до сих пор заглядываются мужчины. Не обрела Элеонора семейного сча-стья. Видно, не зря говорится: « Не родись красивой...».
                ***
  Дни тянутся для Элеоноры монотонно, нудно. Работа – дом. Дом – работа. Так прошла зима. И вот в один из майских вечеров, когда уже подкрадывались синие сумерки,  на крыльцо Элиного дома поднимается раскрасневшаяся от быстрой ходьбы Людмила. Толкнув дверь, громко спрашивает:
 – Дома кто есть?
   Эля с полотенцем в руках торопливо выходит из кухни. Изумленно глядит на гостью:
 – Людка! – раскинув руки, кидается в объятья подруги. – Каким ветром?
 – Южным, южным, – смеется Людмила. Отстраняясь, оценивающим взглядом рассмат-ривает подругу. – За два года, что не виделись, ты совсем не изменилась! Фигурка-девичья! Не то, что у меня! На диете сижу, а все без толку! – она берет свои сумки и бы-стро выкладывает на стол невиданные в деревне лакомства.
    Эля, вспомнив про обязанности хозяйки, торопливо идет к холодильнику.
–Сейчас приготовлю что-нибудь.
–Не суетись. Колбаски порежем, консервы есть. Я и винца прихватила.
    Садятся за стол. Люда ласково смотрит на подругу, которая старше ее на три года. За их многолетнюю дружбу разницы в возрасте она никогда не ощущала.
–Кажется, сто лет тебя не видела! Как ты? Все одна?
–Одна, – вздохнув, Эля задумчиво смотрит на вино в хрустальной стопке. – Цвет краси-вый! Давай – за нас! – медленно выпив, заинтересованно спрашивает:
 – Ты-то как?
 – Да что я? У меня все в порядке. Муж, дети. Заработала отпуск, оставила сорванцов с отцом и к тебе на неделю. Пусть Федя повоюет с ними. Представляешь, кошку – "Блон-дексом!" Ой, что с ней было! Они ведь ее сорок минут в полотенце держали, чтобы обесцветить!
 – Зато кошка у вас теперь супер – блондинка!
   Просочившаяся откуда-то изнутри, непрошеная грусть затуманила только что ис-крившиеся глаза Элеоноры.
 – Так рада тебя видеть! Хоть наговоримся, а то все одна. С работы – домой. В послед-нее время домой идти не хочется. Стены давят. Раньше такого не было. Время летело незаметно. И спалось хорошо.
 – Замуж тебе, милочка, надо! Да пару ребятишек! Вот и все лекарство от тоски.   Люда нежно обнимает подругу за плечи, прижимается полной щекой к ее пахнущим  яблоком волосам.
 – Люд, у Андрея несчастье. Лена после операции умерла.
 – Да ты что? – отпрянув, Люда округляет глаза. – Когда?
 – Осенью.
 – И как он?
Эля вздохнула:
 – Вижу иногда, как детей в садик провожает. На себя стал не похож. Похудел. Как справляется с детьми?!
 –  Слушай, надо его навестить! Мы знаем друг друга с детства. Я думаю, ничего предо-судительного в этом нет.
 – Неудобно! – Эля выпрямила спину и сдвинула бровки.
- нибудь. Завтра выходной, вот и пойдем, – не допуская возражений и не взглянув на покрасневшую вдруг подругу, решительно заявляет Людмила.
* * *
    Женщины, утомленные разговором, засыпают, когда на востоке появляется светлая полоска. Вскоре горизонт розовеет и разгорается. Утренние лучи настойчиво пробива-ются сквозь занавешенное окно.
    Боясь разбудить Людмилу, Эля тихонько встает.
 – Я не сплю! – Людмила потягивается и сладко зевает. – Хорошо-то как! Интересно, как там мой муженек с детьми управляется? Не раз, поди, меня вспомнил! Встаем что ли? – она бойко вскакивает и энергично машет руками, делая зарядку.
 – Маэстро! Музыку!
   После завтрака гостья деловито распоряжается:
 – Так. Можно пойти и по гостям. Ты чего вспыхнула? – она с притворным удивлением заглядывает в глаза подруге.– Мы идем помочь моему однокласснику и ничего более. Одевайся соответственно.
   Подруги подходят к дому Андрея и слышат детский плач. Женщины тревожно пере-глядываются и ускоряют шаг. Элеонора чувствует, как гулко бьется сердце. Что-то по-хожее на стыд  щемит  душу –  идти к одинокому мужчине в дом! Людмила тихо стучит.
Дверь открывает раскрасневшийся Андрей.
 – Девчата! – с радостным удивлением восклицает он. – Проходите!
 – Что за шум? – Людмила бесцеремонно заглядывает в детскую.
 – Девчонки развоевались.– Андрей вытирает ладонью вспотевший лоб.– Старшая вос-питывает младшую, а та не хочет подчиняться! Характер!
   Зареванная Катюшка размазывает кулачками слезы.
 – Разберутся сами! – поворачиваясь к  однокласснику, деловито  говорит Людмила. – Чем  тебе помочь?
   Смутившись, Андрей спрашивает:
 –  Долго тебя не видел. Как живешь?
 – У меня все прекрасно. А у тебя?
 – Беда, она есть беда,– его глаза увлажнились. Проглянувшая тоска тут же скрылась где-то в глубине. – Да ладно об этом.
 – Потом поговорим. – Людмила тихонько дотрагивается до его руки. – Сейчас что надо делать?
 – Мне бы борща сварить, пельменей налепить. Девчонок кормить надо, а мои кулинар-ные способности никуда не годятся!
   Командным тоном Люда обращается к подруге:
 – Меси тесто на пельмени, а я фаршем займусь, да мясо варить поставлю. Потом уборку сделаем. Да постирать бы. Впрочем, – она на секунду задумывается,  – стирку оставим до следующего раза.
 – Что вы, девчата! – конфузится Андрей. – С уборкой я сам.
 – Ничего, не рассыплемся, – Люда добродушно улыбается.
   Эля приседает перед малышкой и приглаживает ее льняные торчащие волосики.
 – Что у вас случилось? – обращается к старшей.
 – Катька такая вредная! – Танюшка захлебывается от возмущения. – Все игрушки себе забирает! Дашку мне мама подарила! – плачет.
 – Хочу к маме! – ревет и Катюшка.
   Из кухни бежит встревоженный отец, следом Людмила.
 – Девчонки!  Зайчиков из теста делать умеете?
– Не-ет, – тянут сестренки,  вмиг заинтересовавшись.
–Я вас научу! – она берет их за ручки и,  заглядывая в глаза, ведет в ванную комнату.  – А сейчас пойдемте умываться.
   Водя мокрой ладонью по мордашкам,  ласково приговаривает:
–Хорошие девочки! Умницы! – вытерев лица и руки детей, звонко целует их в пухлые щечки. – Пойдемте в кухню. Будете делать колобки. Договорились?
   Девчушки радостно кивают белокурыми головками.
–Глядя на них, сердце разрывается, – раскатывая сочни сокрушается Людмила.
–Жалко их, – тихо отзывается Элеонора, ставя в холодильник противень с пельменями.
   Заглядывая на кухню, Андрей спрашивает:
–Моя помощь нужна?
–Обойдемся! Хотя, если есть время, посиди с нами, – Людмила ловко орудует скалкой. – А умеешь лепить, так лепи. Надо побольше пельменей наделать.
–Тетя, помоти какой ковобок получився, – застенчиво лепечет Катюшка.
– Какой хороший! Это будет головка. Ушки надо сделать, носик, а еще что?
 – Лотик! – радостно кричит Катюшка.
–И получится у нас колобок. Испечем его, и побежит он по дорожке…
–Не побежит, он игрушечный, – серьезно возражает старшая, увлеченно занимаясь де-лом. За разговором не заметили, как все противни заполнились ровными рядами пель-меней.
–Ну, вот. Готово! – Эля поднимается. – Сейчас варить будем.
–Вот спасибо! – растроганно говорит Андрей. – Нам теперь на неделю хватит. Не полу-чается у меня так.
   Время от времени он поглядывает на Элеонору, замечая, как проворно управляется она на кухне.
"Хозяйку бы  такую," – думает мечтательно.
–А борщ, должно быть, вкусный! – он с удовольствием потягивает носом. – Девчата, я за вином сбегаю, вы как?
–А что, можно! – охотно соглашается Людмила, взглянув на раскрасневшуюся то ли от волнения, то ли от плиты подругу. – Эль, задержимся на часок?
–Я не против, – опустив голову, тихо говорит Эля.
–Вот и прекрасно! Иди Андрюша!
   Когда за хозяином захлопнулась дверь, Люда оборачивается к Эле.
–Чего нахохлилась, подружка?  За тридцать тебе, а все краснеешь!
   Девчушки, по локоток в муке, разрумянившиеся от усердия, катают в ладошках шари-ки.
–Сестрички! Как дела? – Людмила кладет руки на их головки.
   Младшая радостно показывает ряд колобков.
–А вот этот, – Людмила берет большой кругляш и восторженно вертит его, – Катюш, мне подаришь?
–Подалю, –девчушка от гордости закусывает губку и победоносно взглядывает на стар-шую сестру.
   Возвращается Андрей. Увидев дымящиеся пельмени, довольно улыбается и ставит на стол бутылку хорошего вина.
  Поднимая рюмку, Людмила встает и, вздохнув, тихо произносит:
–Давайте Лену помянем. Царство ей небесное. Была человеком чистейшей души. Пом-ню в школе все с блокнотом ходила, любила рисовать.
–Мечтала стать художницей, – скрывая душевную боль, добавляет Андрей. Уголки его губ предательски дрогнули. – Рисовала в свободное время. Хотя, какое там время!? Вся в делах была. Завтра у нее день рождения. Схожу на могилку…
–А как у тебя с работой? – пытаясь переменить горькую тему, задает Людмила не со-всем подходящий вопрос.
–Кручусь по району, то провода нужны для совхоза, то двигатели…
   Вскоре Элеонора встает и, не поднимая глаз, сухо говорит:
–Нам пора.
   Люда недоуменно смотрит на нее, однако  тоже поднимается.
–Да, надо идти. Послезавтра постираем белье.
–Спасибо вам, –  Андрей растроганно пожимает им руки и провожает до двери.
   Женщины, сосредоточенно думая о чем-то, идут по зеленеющей улице молча. Пахнет молодой травой. Из кустов выпархивает полусонная птичка. Еще один весенний день подходит к концу.
* * *
   За неделю Элеонора с Людмилой еще два раза приходили в дом Андрея помогать по хозяйству. Потом Людмила уехала домой.
   Андрей все чаще задумывается над своей холостяцкой жизнью. Сестра без конца твердит: «Жениться надо. Детям мать нужна. Элеонора чем тебе не пара!» И он, нако-нец, решается позвонить Эле на работу. Говорит о том, о сем, потом предлагает помочь по хозяйству: дров наколоть или еще что.
   Элеонора долго молчит, потом приглашает:
–Приходи просто так. Буду ждать в десять вечера.

* * *
   Собираясь к Элеоноре, Андрей тщательно бреется, надевает свежую рубашку, потом заходит в детскую.
   Катюшка, скинув во сне одеяло, свернулась калачиком. Он заботливо укрывает ее. Слегка гладит по головке старшую.
   Дорога в полкилометра кажется длинной. Наплывает чувство вины перед Леной.
   К дому Элеоноры Андрей подходит ровно в десять. С красивой прической, в элегант-ном платье, Эля сразу после звонка открывает дверь.
   Пристально посмотрев в карие с пушистыми ресницами глаза, Андрей целует ее в ще-ку.
   На миг, прильнув к его груди, Элеонора вспыхивает и отстраняется. Смущенно по-правляет прическу.
–Садись за стол. Ужинать будем.
   Время за разговором летит быстро. Андрей, глянув на часы,  говорит со смущенной улыбкой:
–Дети дома одни.
   Эля встает и деловито собирает девочкам гостинцы.
   С чувством благодарности он пожимает ее руку и обнимает.
   К своему дому Андрей почти бежит с нарастающим чувством тревоги. Неподалеку от него слышится детский плач. Катюшка! Рывком открыв входную дверь,  забегает в дет-скую и падает перед Катиной кроваткой на колени.
–Что с тобой, доченька?
–Тебя дома не-ту-у.
–Да Боже ж ты мой!! – он встает и решительно идет к телефону. – Никогда больше вас одних не оставлю! –  набирает знакомый номер.
–Эль, пришел домой, а Катюшка плачет! Да так горько!
–Мне прийти? – мягкий голос Элеоноры тревожен.
–Если можно.
   Не проходит и пятнадцати минут, как Элеонора осторожно берет на руки ребенка, по-качивая, тихо поет ему колыбельную песенку. Андрей неотрывно смотрит на них. В нем происходит борьба чувств: о женитьбе думать рано, года не прошло, как умерла Лена. Дети… Плохо им без материнской ласки…И все же, не откладывая, он решает сделать Элеоноре предложение.
   Эля кладет спящую девочку в кроватку. Тщательно заправляет с боков одеяло.  Мед-ленно оборачивается с повлажневшими от жалости к ребенку  глазами:
 – Андрюш, мне пора. Провожать не надо. Спокойной вам ночи.
–Эль, подожди! – он осторожно берет ее за руки. – Сядь, пожалуйста.
   Присаживаясь на простенький стул, она, чтобы скрыть волну нахлынувших чувств, поджимает яркие губы и пронизывает его острым взглядом. Тянется долгое молчание.
   Сидя против нее и глядя в пол, до боли сжимая пальцы, он, тщательно взвешивая каж-дое слово, говорит изменившимся голосом:
 – Эля,  будь моей женой, а моим детям матерью.
   Сдвинув красивые брови, Элеонора сидит неестественно прямо. Взгляд несколько растерян. Столь скоропалительное решение с его стороны поразило ее, хотя в глубине души она ожидала этого.
–Сейчас я не могу ответить, – положив ладонь на его руку, мягко говорит она. – Надо подумать, посоветоваться с мамой.
–Конечно, посоветоваться надо, – Андрей, слегка сжимает повлажневшие тонкие паль-чики Элеоноры. – Через три дня я позвоню. Хорошо?

* * *
   Лежа в постели Элеонора размышляет: « Андрей – хороший семьянин. Не пьет. Рабо-тает начальником, а значит, зарабатывает хорошо. Есть машина. Дом благоустроен». Вспоминается разговор с Людмилой. Та подала ей мысль о замужестве: «Дети? Они вы-растут, а такие мужики на дороге не валяются!» Вспомнила слова матери: «Ох, дочка! Тяжкое бремя взвалить на плечи хочешь! Девчонки! Им не мачехой – матерью надо быть! Сумеешь ли?!»
   После долгих раздумий Элеонора решает дать Андрею положительный ответ.

* * *
   С первых дней замужества Элеонора энергично взялась заводить в доме Андрея свои порядки. Принадлежавшие Лене вещи она складывает в узлы и выносит в кладовую. Надо отдать их нуждающимся.
–Андрей, я картины Лены со стены сняла и положила в шкаф. Чувствую ее присутствие.  Это меня угнетает!
   Проступающие в голосе властные нотки настораживают его. Конечно, он молчит.
–Девочки будущие матери, –  продолжает назидательно Элеонора, – надо приучать к порядку. Катюшку в садик будешь сам водить, с Таней заниматься уроками тоже ты бу-дешь. Мне домашней работы хватит.
   За беспорядок в доме и во дворе строго взыскивалось со всех. Однажды Танюшка не-ожиданно сказала отцу:
–Зачем привел такую злую мамку!
   Любовь к чистоте перешла у Элеоноры в манию. Затяжка на платье портила настрое-ние не на один день.
   Житейские мелочи приводят Андрея в отчаяние. «Надо притираться друг к другу, – успокаивает он себя. – Над девочками Эля строжится, зато вырастут хорошими хозяй-ками».
   Со стороны семья Андрея выглядит благополучно.
–Счастливчик! – говорят знакомые мужики. – Жена красавица и помощница. Одному-то с детьми – хоть плачь!
«И правда, не каждая женщина пошла бы за меня», – с благодарностью думает Андрей о новой жене. Огорчало его то, что  в постели Элеонора была холодна. А через год по на-стоянию жены Андрей соглашается на покупку двух кроватей. Спят порознь.
–Устала я, – закутываясь в свое одеяло, – говорит Эля. – Не высплюсь, на работе буду плохо выглядеть.
   Ему вновь приходится гасить вспыхнувшее желание и искать разгадку их прохладных отношений.

* * *
   За лесополосой среди раскидистых берез – ухоженное сельчанами кладбище. В тече-ние пяти лет Андрей приходит сюда один. В день памяти Лены, в родительский день. И сегодня, в день ее рождения, он опять здесь. Слева от памятника до самой земли распус-тила косы береза. В рост человека вымахала  сирень. На ухоженном холмике костром полыхают привезенные из леса и  посаженные им жарки. Одинокий тихий голос нару-шает безмолвие погоста:
–Как тебе здесь, моя хорошая? Пришел с днем рождения поздравить. Твои любимые тюльпаны принес, – он кладет цветы и поправляет памятник.
–Вот и ладно теперь. Я тебя не забываю. Помню каждый наш денек. А детки растут. Та-нюшка четвертый заканчивает. Катюшка первый. И я прохожу их университеты…
   Андрей тяжело встает, тщательно вытирает платком пыль с выгоревшей фотографии, вглядывается в родные глаза.
–Идти надо. Спи, родная, – он, сутулясь, идет по тропинке, заросшей луговой травой. Скорбная складка залегла на лбу. В задумчивых глазах затаилась невыразимая грусть…

Часть 2

НАТАША

   Наталья, согнувшись под тяжестью ведер с водой, направляется к дому. Следом, опи-раясь на сучковатую палку, семенит дед Иван. Все нутро его  горит желанием побольнее укусить соседку, потому как Наташин муж Алексей на днях обматерил его. А ругался Алексей на деда  за то, что он извел их сливу. При порывах ветра слива, как тому казалось, царапала окно его веранды. Дед Иван поздно вечером обильно полил плодоносящее дерево соленой водой. Слива погибла, а он потом проболтался кому-то. Дошло до Алексея.
   Поравнявшись и заглядывая сбоку в глаза Наталье, Иван начинает притворно ласково:
–Чо сгорбилась-то, суседка? Мужик пошто не помогат? Дома нету? – в его тоненьком голоске змеятся ядовитые нотки. – Нету, гриш, дома? И не знаш, иде он?
   Наталья, вздыхая от навалившейся тяжести, останавливается, косится на соседа  и ша-гает дальше.
–А я знаю! У сухоручки он! – дед от радости аж подпрыгивает, видя, как засверкали глаза  Натальи. – Там вся шобла собралась…
   Наталья  с захолонувшим сердцем влетает в дом сухоручки-самогонщицы и – замирает у порога.
   На замызганном полу вниз лицами вповалку лежат храпящие существа обоего пола. С чувством отвращения в одном из них она пытается  угадать мужа. Хозяйка, получив прозвище сухоручки за то, что у нее одна рука тоньше другой, опасаясь со стороны сельчанки агрессии, подскакивает к Алексею, толкает в плечо. Тот, с трудом поднимая тяжелую голову, осоловело смотрит на нее. Хозяйка, молча, тычет пальцем  в сторону остолбеневшей Натальи и скрывается в другой комнате.
   Разглядев в густом мареве сигаретного дыма жену, Алексей, несколько растерявшись, освобождает ногу из - под туловища собутыльника, поднимается. Сделав несколько не-твердых шагов, берет ее за плечи, выводит в местами разгороженный захламленный  двор, и получает увесистую пощечину. Спьяну замахнувшись ответить, скрипит зубами и возвращается в притон.
  С понурым видом Наталья бредет по раскисшей от дождя улице.
–Наташа! – доносится до нее скрипучий голос. – Здравствуй!
Вздрогнув, она  поднимает голову и с удивлением смотрит на  односельчанку, уехав-шую куда-то на север, а теперь, видимо, вернувшуюся.
–Идешь и не здороваешься. Смурная че-то.
–Будешь смурной!
– Опять твой пьяный? Мой-то, наконец, прибрался! Отмучил. Ох, и попили же они с твоим! Дочка твоя, Алиска, как?  Ноги у нее не болят?
–Не-ет, а что?– Наташа встрепенулась и впилась в сельчанку тревожным взглядом.
–Вспомнила вот. Зимой дело было. Поздно вечером пришли мой с твоим к нам. Оба лы-ка не вяжут. А под фуфайкой у твоего – Алиска! Ей тогда году не было. Я глянула и обомлела! Ножки-то у нее голые! Выхватила девчонку да скорей ножки в горчице па-рить. Потом ее на русскую печку положила. Бог, видать, миловал.
   У Натальи, как ей показалось, зашевелились волосы. На сутки  тогда с мужем ребенка оставила! Сына просила смотреть за ней, а он, видимо, уснул! Да что с него взять, тоже ребенок!
–А они допили бутылку,– грустно продолжает женщина,– да кулем под лавку свали-лись. Утром спросила Алешку про тебя. Сказал, что на аборт поехала. Бабье дело – вре-менить нельзя! Завернула я Алиску в одеяло да отдала ему.
–Господи! – подняв глаза к небу в отчаянии шепчет Наталья. – За что такая кара?!
   Дома, уткнувшись в подушку, она дает волю слезам. Наваливается такая пустота,  что свет не мил!
–Как жить-то?! Может, напиться снотворно                го да не проснуться?
    Она отрешенно смотрит в потолок. Вдруг мысль о малолетней дочери током пронзает мозг: Алиску на кого оставлю?!
  Наташа решительно встает с кровати. Идет к умывальнику. Мысли о непутевом  муже кипят в голове.
– Все! Натерпелась! Надо разводиться!
   Стукнула дверь. Заходит сноха Иринка, жалеющая свекровь.
–Что-то, мать, ты совсем раскисла! Где отец-то?
–Все там же, где ему быть! В притоне ошивается.
–Доконает он тебя пьянкой. Решись, наконец, поменять жизнь. Жалко нам тебя. Вон сколько объявлений о знакомствах стали печатать в газетах. До перестройки такого не было. Я  с Сашкой на эту тему говорила.
 – И что он? – учащеннее забилось сердце от мысли, как воспринял сын такое известие.
–Молчит. Значит, не против.
    От сердца отлегло.
   Вскоре Наташа едет по делам в город, находящийся неподалеку от их села. Выходя из магазина, ей бросается в глаза надпись на стене одного из киосков « Объявления, зна-комства», и она решительно подходит к окошечку.
–Я бы хотела, – краска стыда заливает ее лицо.
–Дать объявление? – быстро с притворной лаской в голосе спрашивает светловолосая женщина за окошечком. – Какое?
   Бархатный голос «свахи» несколько успокаивает, и Наташа отвечает:
–О знакомстве.
–У нас такой порядок, – вежливо объясняет блондинка. – Вы платите за услуги, а я  даю Вам адреса пяти мужчин. Еще в  районной газете будет  объявление о вашем  возрасте, росте и. т. д. Вам будут звонить. Так что выбирайте, – женщина берет деньги и, привет-ливо улыбаясь, кладет перед клиенткой адреса мужчин.
–А что с ними делать? – краска вновь заливает лицо Наташи.
-–Можно по этим адресам написать письма, – невозмутимо отвечает «сваха», а можно и сходить. Ничего особенного в этом нет. Посмотрите, – она листает объемную тетрадь, – сколько одиноких мужчин сюда приходит, и женщин тоже. Все хотят устроить свою жизнь.
   «Сваха» ободряюще улыбается:
–Желаю успеха! Ой, чуть не забыла. Если выйдете замуж, пожалуйста, сообщите мне.
   Пряча глаза, Наташа рассеянно кладет в сумочку тетрадный листок с адресами,  за-думчиво отходит от киоска. Не отдавая отчета, срывает тополевый листик, разминает в пальцах. Терпкий запах бьет в нос.  Не зная, зачем берет из сумочки тетрадный листок, равнодушно пробегает глазами по именам мужчин. Внезапно заинтересовавшись, вни-мательно читает первый адрес: ул. Мухачева… Сергей. Сорок лет. Непонятно откуда появляется смелость. Решительно тряхнув волосами, говорит вслух:
–Это не  далеко. Пойду-ка я прямо сейчас!
   Нужную улицу и дом Наташа находит быстро. С колотящимся сердцем поднимается на пятый этаж. Мелькает мысль: «Не повернуть ли?» Но какая-то сила упорно тянет ее вверх к двери с цифрами 45. Постояв немного перед ними, она решительно нажимает кнопку звонка. Сжав, чтобы не стучали, зубы, ждет, прислушиваясь. Услышав за дверью шарканье обуви, удовлетворенно отмечает: «Шаги вроде старческие» –  это  немного успокаивает.
   Наташу долго и внимательно разглядывают в глазок.
   Ее терпение уже на исходе. Еще секунда, и она ринется вниз по лестнице.
   Тут дверь приоткрывается, и в проеме показывается древнее  личико старушки.
–Вам кого? – ее дребезжащий протяжный голосок  напоминает старенький колокольчик .
–М-не бы С-серге-я, –  Наташа держится на одних нервах.
   Глаза бабульки, увеличенные толстыми стеклами круглых очков, расширяются. Не мигая, она недоуменно смотрит на белокурую женщину с длинными волосами.
   Глядя в ее непомерно большие под стеклами  мутные глаза, Наталью передернуло от стыда, явилась за женихом! Взяв себя в руки, она чуть раздраженным зазвеневшим от напряжения голосом настойчиво объясняет:
–Сергей давал в службу знакомств объявление…
   До женщины, наконец, доходит смысл: газеты она читает.
–Проходи, да разуйся, – неохотно, со строгостью в голосе приглашает она в квартиру, подумав: «Если не пущу, да, не дай Бог, сын узнает, мне тода не сдобровать!»
–Сережа пошел на базар купить че-то. Скоро должон прийтить. Проходи в залу.
«Здесь рядом. Подожду с полчаса»,– Наташа облегченно вздыхает оттого, что пред-стоящее знакомство ненадолго откладывается. Сняв туфли и потоптавшись у порога, нерешительно идет в комнату. Знакомство начинает даже занимать. Какой-то бесенок поселился  в груди, пуская в  глаза веселые искорки. Тщательно пряча неуместную улыбку, она  спрашивает:
–Бабушка, можно немного подождать?
–Подожди! – недовольно шамкает старуха.
   Пытаясь завоевать ее расположение, Наташа ласково дотрагивается до морщинистой руки:
–Вы не пугайтесь. Время сейчас такое. Невесты сами женихов ищут.
   Старуха недоверчиво качает  головой.
–Может фотографии Сергея покажете?
 Подрагивающими крючковатыми пальцами она достает из антикварного комода про-стенький альбом и, сдвинув густые брови, подает Наташе. Осторожно взяв его, она за-интересованно окидывает взглядом комнату со старенькой обстановкой и самоткаными дорожками.
   Склонив белую, словно лунь, голову к плечу Наташи, старушка, судя по всему – мать, тыча сухим пальцем в фото,  потеплевшим голосом рассказывает:
–Вот Сереженька маленький. Ишь глазенки вылупил! А вот – только с Армии пришел…
    Звук открывающейся двери заставляет молодую женщину  затаить дыхание.
 Съёжившись, она сосредоточенно изучает фотографии, хотя от волнения ничего на них не видит.
   Не разуваясь, в комнату деловито входит коренастый мужчина. Наткнувшись острым взглядом кошачьих глаз на гостью, слегка вздрагивает.  Догадка мелькает на веснушча-том лице.
 – Здравствуйте, – голос его резок, хрипловат.
–Здравствуйте, –  с приклеенной улыбкой отвечает Наташа и невольно припод-нимается.  Предательская слабость в ногах опускает на продавленный диван. – Невест не ждете? – выпаливает неожиданно для себя.
   Подобие смущения промелькнуло в его глазах. Чуть склонив крупную голову,  он оценивающе разглядывает незнакомку с головы до ног.
–Ждем!
   Наталье от такой бесцеремонности становится не по себе. Прищурившись, она в свою очередь демонстративно разглядывает Сергея.
   Тут он, тряхнув редкими волосами,  махнул рукой, показывая полное пренебрежение к затее о знакомствах:
–Шли с друзьями мимо бюро, подвыпивши были, ну и заглянули…
   Наталью задевает за живое его надменный  тон. Она  насмешливо хмыкает: «Мимо шли!»
   Мать, наконец, приходит в себя от неожиданности визита. Страшась гнева сына,  все-таки не выдерживает и встревает в разговор:
–Жил он с одной Зинкой! Дак она, змея подколодная, кода уходил, ниче ему не дала! Он ей муки, сахару мяшок припер! Она, гадюка, все захапала!
–Молчи, мать! – Сергей побледнел. – Не твое дело! Иди к себе!
   Мать обиженно поджимает губы, но не выходит.
   Наталья, делая вид, что заинтересованно разглядывает фотографии, краем глаз наблю-дает за Сергеем, попутно отмечая недостатки в его внешности: «Да, жених не ахти! И пузцо, и нос кривой. Да еще эти конопушки…»
   Сергей  нервно проводит рукой по залысинам и, глядя в сторону, вызывающе говорит:
–Ну, да! Жил с одной! Не сошлись характерами! Пришел к матери.
   Считая, что продолжать это знакомство ей ни к чему, Наталья встает.
–Мне пора.
   Сергей, не обращая внимания на встрепенувшуюся мать (похоже, что женщина ей по-нравилась), подошел вплотную к незнакомке не решаясь взять ее за    руки, заговорил торопливо, даже веснушки  от волнения поблекли:
–Вы меня очень заинтересовали. И я очень хочу продолжить с Вами знакомство.
   Желая отомстить за его надменный тон, Наташа, кокетливо поводя плечиками, кривит подкрашенные губы в чуть заметной иронической усмешке, показывая при этом бело-снежные зубки:
–Я подумаю. Адрес знаю. Приду, если что.
   Опасаясь влипнуть в историю, свои координаты она решила никому не давать: мало ли что!
   Анализируя первый визит, Наталья, не оглядываясь на ухоженный дом в центре горо-да, дробно постукивая каблучками туфель, независимой походкой идет по чистому тро-туару. С больших клумб веселые анютины глазки, перешептываясь, ласково смотрят ей вслед.
 Уйдя в себя, не обращая внимания на встречных,  она тихо промолвила:
–Первое знакомство состоялось. Ничего хорошего! Грубит матери. И вообще, Сергей не понравился.
   Глаза ее стали искать остановку.
    – Да вон она! Что это я, заблудилась? – она ускорила шаг и подумала: « На примете еще четверо городских кандидатов в женихи. Да звонить наверно будут».
   Вспомнив округленные от удивления, даже испуганные  глаза бабульки, она тихонько рассмеялась: «Надо  к подруге зайти, поделиться новостью.»

* * *

     Давняя подруга Натальи Татьяна  в одиночестве сидит за кухонным столом и, погля-дывая в окно, за которым  две соседки вот уже полчаса перебирают косточки, наверно, всей деревне, с наслаждением пьет чай с прошлогодним малиновым вареньем. Вдруг взгляд зацепился за торопившуюся, видимо, к ней подругу. Татьяна  встает,  улыбаясь, идет к двери, и нос к носу сталкивается с Наташей.
–Привет! Ты откуда?
   Та, многозначительно улыбаясь, проходит на кухню и садится на покрытый кружев-ной накидкой табурет.
–Со свидания.
   Татьяна опускается на стул и в безмолвии таращит глаза.
   Зная любопытство подруги, Наташа специально держит паузу, потом весело говорит:
–Думаешь, куда меня сегодня занесло? В службу знакомств!
   Удивлению Татьяны нет границ.
–Там мне дали адреса мужчин, и я пошла…
–Куда?! – Татьяна приподнимается и снова садится, опустив  ухоженные руки на  коле-ни.   
–По адресам, – беспечно продолжает Наташа, придвигая стул к столу. – У одного побы-вала. Кстати, в бюро я дала твой номер телефона, мои женихи должны к тебе звонить.
–Ну, и как мужик-то?
–Хм. Рыжий, толстый! Мать, видать, здорово прижал: боится рта раскрыть.
   Татьяна неодобрительно качает головой с крашеными  в темный  цвет волосами.
–А дальше что?
 – Не знаю, – Наташа, задумчиво глянув в окно на цветущую рябину, пожимает плеча-ми. – Пойду, наверно, по этим адресам.
–Ой, Наташка!
–Ладно, Тань, – охвативший от неожиданного знакомства пыл как-то угас, и она устало вздохнула. – Завтра воскресенье, может, еще съезжу. Следующий по списку Валерий Тарасович. Сорок один год. Частный дом. Интересно, что из себя этот представляет?
–Наташ, ты хоть адрес оставь куда едешь. Мало ли что?– Татьяна тревожно касается ее руки.
–Ты как всегда права, – набрасывая на подвернувшемся клочке бумаги адрес Валерия, продолжает уже не  беспечно, а скорее грустно,  – если поеду, то тебе вечером обяза-тельно доложу. Все о себе плету. У вас-то с Костей как?
–От счастья на седьмом небе, – Таня тоскливо вздыхает. –  С женой  Костя расстаться не хочет. Я моложе его на десять лет, вот он и боится разницы в возрасте. "Сейчас, – гово-рит, – у нас хорошо, и ладно. " Ему хорошо, а мне семейного счастья хочется! Прибежит на час, два. И... сломя голову – домой. Боже, упаси, чтоб жена хватилась! Умора!
  За чаем подруги поговорили некоторое время о своей неудавшейся жизни, и Наталья заторопилась домой.
 
* * *

   Рано утром к Натальиному мужу Алексею приходит небритый, с помятым лицом друг. Быстро собравшись, Алексей, на вид не лучше товарища, молча идет с ним к покосившейся от старости да злобного хлопанья  двери. Наташу подмывает разразиться бранью: и то надо сделать, и это. Да что толку! Его не перевоспитать. Выпивка и друзья, да нет – собутыльники, всего дороже.  Возмущение и безысходность переполняют  душу.  Она решает ехать к незнакомому ей Валерию Тарасовичу. Где-то в подсознании, притаилась мысль: может найдется человек, к которому можно будет уйти хоть на время, чтобы как-то расстаться с мужем, ведь он никуда из дома не уйдет.
   Глядя из окна автобуса на мелькающие столбы, зелень деревьев, Наташа с понурым видом подбадривает себя. «Черте что. Чего-то боюсь. Надо же посмотреть, что это за мужик, Валерий Тарасович. Женщина из бюро сказала, что он ей особо понравился…». Она тряхнула головой и нахмурилась:  «Раз взялась, надо довести дело до конца!». Вот и город. Она вышла на нужной остановке, огляделась. Ага, вон и улица Советская. В каждом населенном пункте, наверно, есть улица с таким названием.
    Номер дома Наташа видит издалека. Большой такой номер, аккуратно написанный черной краской прямо на стене. Проходя по двору отмечает царящий во всем порядок. Дрова аккуратно сложены. В ограде ни соринки. Ровненькая, покрашенная в синий цвет  калиточка на крючке.
–Хозяина по воротам видать! – удовлетворенно думает она и, стараясь как можно неза-метнее, вдруг кто увидит,  прихорашиваться.
   Негромко стучит в дверь. Выступая в новой для нее роли, Наташа иронизирует: « Пора бы привыкнуть по женихам ходить! Все поджилки трясутся!»
   Дверь открывает высокий, смуглый, худощавый мужчина в синей футболке. Уставив-шись на гостью испуганными глазами, он не находит места рукам: то вытянет их по швам, то заложит за спину.
–Мне бы Валерия Тарасовича, – ее голос слегка дрожит.
–Это я,– мужчина вытянулся по стойке смирно.
–Здравствуйте, – его растерянный вид придает Наташе смелости, и она весело добавля-ет. – Невеста к Вам пришла!
   Валерий, от последних ее слов, вообще остолбенел.
–Проходите, – наконец, выдавливает из себя, и, прилипнув к стене, пропускает гостью и тут же  исчезает за входной дверью.
«Интересно куда он сбежал? Может со страху – совсем?» – Наталья с любопытством оглядывается. Обыкновенная комната, кухня, все чисто. О современной обстановке речи нет, но это не важно.
    Минуты через три, запыхавшись, в комнату влетает толстая, пожилая женщина в сбившемся на бок цветастом платке и с выбившимися из-под него седыми волосами.
«Мать,» – с ходу определяет Наталья.
    Подбоченясь и все еще тяжело дыша, женщина пытливо оглядывает «невесту» с голо-вы до ног.
«Как на смотринах!» – Наташа слегка морщится.
 – Здравствуйте.
–Здравствуйте, – обнажив в искусственной улыбке рот, с недостающими зубами, слаща-вым голосом поет женщина:
–Садитесь на диван. Вас как зовут?
 – Наташа. В «Службе знакомств» дали мне ваш адрес.
–Хорошее дело! – радостно подхватывает мать.– Мужики-то нонче пошли! Их все тол-кать надо! Я его и надоумила! – она кивает на  сына, который, держась независимо,  прислонился к дверному косяку, пряча за спину руки в наколках.  – У него квартира благоустроенная! Ах, я, старая! – сокрушается мать. – Квартирантов пустила! Кабы знать! Еще говорила: « Подождем. Дак ить нет! Пустила. Щас квартиру и посмотрели бы».
–У меня есть жилье, – присматриваясь к матери, скромно говорит Наташа.
«Она вроде ничего, простая. Сын непонятный, все молчит».
–А жена у Валерия где?
   Вопрос застает мать врасплох. Она мнется, потом злобно вскрикивает:
–Жена-то? Стерва она! Запилась! Такие концерты здесь устраивала. Взяла мяшочек с пашаном да как даст об пол! Сука! Скурвилась потом.
–А дети?
   Мать вспыхнула и отвела круглые, как у рыбы, глаза в сторону. « Утаивает чего-то» – Наташа внимательно смотрит на нее. Женщина подумала было держать рот на замке. «А! Что есть, то есть! Все равно не скроешь!»
–Девочка у нас в детдоме семи лет.
   Наташа опешила. Вспыхнувшее чувство материнства заполонило ее. «Ребенок в дет-доме!? Как же так?! Бабушка полна сил!» Хотелось все это высказать. Однако не тот случай. Пытаясь скрыть бурю в душе, она опускает глаза и теребит пальцы.
   Внешне Валерий ей понравился. « Повстречаюсь, если получится, – решает Наташа. – С первого взгляда все равно ничего не поймешь. Чужая душа – потемки. Вроде скром-ный. Первый-то претендент, Сергей, сразу видать, нагловат».
   Дальше сидеть под пристальными взглядами матери и ее сына, исподтишка наблю-дающим, Наташа уже не может, она встает, идет к двери.
–Я, пожалуй, пойду.
   Мать заполошно метнулась со стула.
–Господи! Угостить вас забыла! – она открывает холодильник и долго держит его от-крытым.
   Наташа мягко останавливает ее:
–Не беспокойтесь, в следующий раз.
–Валера! Проводи гостью! – бросает через плечо мать и елейным голосом обращается к Наташе:
– Заходите, будем рады,– отвернувшись, прикрывая рот ладонью, глядя на сына, вос-хищенно шепчет.– Баба-то, видать, хорошая!
   К автобусной остановке Валера с Наташей идут молча. Время от времени от волнения или еще какого чувства, он  со свистом брызжет  в сторону сквозь зубы слюной.
    Наташа брезгливо морщится: « Ну, и привычка! Со стыда сгореть можно! Поди оту-чу? Неожиданно приходит азарт. Хочется узнать Валеру поближе. "Умом, конечно, он не блещет. А что делать? Умные все на местах!»
   Весело посвистывая и урча, подходит автобус.
–Н-Наташа! – Валерий вдруг засуетился, стал лихорадочно подыскивать слова. – Хочу еще Вас увидеть! К Вам нельзя?
   Она, озорно улыбается и, тряхнув копной соломенных волос, небрежным тоном отве-чает:
–Ждите до субботы. Я появлюсь у вас сама. До свидания, – махнув рукой, она исчезает в салоне автобуса.

* * *
    А погода все хмурится и хмурится. С утра весело сияло солнце, даря яркие лучи, и купалось и грелось в них все живое, а к вечеру тучи наползли на светило, зашторили его от всего мира. Того гляди обрушатся с неба тонны воды. Не очень-то  приятно. На душе у Натальи  скверно. Как там дома?
     Открыв замок, она внимательно осматривает комнаты, с беспокойством проверяет все ли на месте. Чтобы опохмелиться, Алексей стал брать из дома вещи.
Забыв про «амурные дела,» она ставит чайник на плитку, газовых баллонов в совхозе почти не стало, садится на табурет. На сердце скребут кошки: «Где человек бродит? Опять пьяный придет, да ночью спать не даст, а мне на работу. Господи! Ему-то что! Спит до обеда».
   Шумным появлением Татьяна разгоняет ее мрачные мысли.
 – Не дождалась тебя! От любопытства и страха  вся извелась. Ну, и как? Ездила?
  Наташа невесело  улыбнулась, сняла кипящий чайник, достала печенье, чашки.
–Ездила. Только что вернулась. Чай пить будем,  расскажу.
 – Тебя что, и чаем не напоили?
 – Забыли! Так разволновались мама с сыном. Садись к столу. Печенье домашнее. Сей-час не разбежишься в магазин-то. Деньги в совхозе год не дают! Мешок муки под зар-плату взяла и пеку то пирожки, то печенье. Интересно в совхозе придумали! Да и на заводах, говорят, так. Закупят той же муки, наценят и – под зарплату. Берешь – куда де-ваться. И главное – все законно. Строили, строили семьдесят лет социализм, и на тебе! Капитализмом по голове! Вспомни – на копейку продавцы боялись обмануть!
 – Не говори! – Татьяна раздраженно махнула рукой. – Сущий беспредел!  На рынке хоть ничего не покупай! Хозяева дурят продавцов, те вынуждены дурить покупателей. Замкнутый круг!
   Наташа наливает в бокалы кипяток, льет заварку.
 – Деверь на днях пришел с работы, он на стройке вкалывает,  с возмущением рассказы-вал, что при социализме, оказывается, мы зарплату получали десять процентов. Это им на собрании кто-то мозги пудрил. Может и десять, но на них можно было жить. Не ду-мали, что детей завтра нечем будет накормить. Учеба, говорят, платная будет, медицина тоже…
     Наташа поворачивается к окну. Ночь опускает темное крыло на деревню. Одинокий, странно уцелевший фонарь, желтым пятном напоминает о былой сравнительно непло-хой жизни села. Из-за экономии электричества тускло светятся окна домов, навевая мрачные мысли.
–А! Хватит об этом! – Татьяна откинулась на спинку стула и сложила полные руки на груди. – Ну, и как? Познакомилась?
–Познакомилась, – Наташа усмехается. – С виду Валера, можно сказать, приятный, за-стенчиво опускает глаза, не то, что Сергей.
–Ага! В тихом омуте, да все черти!
 – Может и так. Все его мама тарахтела. А волосатый он наверно! Я видела одни руки, а если весь такой! Брр. И наколки на руках. Вдруг сидел?
 – Да у многих мужиков наколки! Может ошибки молодости.
–Может. Он их все пытался спрятать, руки-то, – Наташа в раздумье отпивает глоток чая.
–Вот видишь! Это уже плюс. А работает?
–Мать нарочно холодильник открыла. Он забит мясом и колбасой. Мать сказала, что Валера на мясокомбинате работает. Наверно мясопродукты под зарплату дают.
   Татьяна ни с того, ни с сего закатывается  своим особым серебристым смехом.
–Санитарка из нашей больницы рассказывала. Ей уж под шестьдесят. Решила она от скуки выйти замуж, кстати, тоже по объявлению. Дед попался одинокий, богатый. Пер-вые дни она объедалась. Наголодалась на крошечной пенсии, которую еще и задержи-вают. Общая постель, чего она боялась, деду не нужна. Сварить да прибрать в квартире – не тяжело. Одна беда – не дает открыть форточку, все боится простудиться. А кишеч-ник-то у дедушки нездоровый. Нафугует в комнате, хоть противогаз надевай. Неделю и  продержалась.
   Наташа смеется.
–Намекаешь насчет обжорства? Про мясо мы уж и забыли.
   Татьяна берет чашку с остывшим чаем.
–Ну, а дальше с Валерой что? Когда встреча?
 – Обещала у них быть в субботу. Чем-то он меня заинтересовал. Скромностью что ли. Нравятся мне спокойные мужики.
 – На кого  нарвешься! Слушай. А не зря все это затеяла?
–Ох, Тань. Я все больше убеждаюсь в том, что с Алешей надо расстаться. Сколько его выходки можно терпеть! Люди уж передают мне. С похмелья Алешка то килограмм са-хара по деревне продает, то инструменты свои. Стыд какой! Драться стал. Попробую найти мужика. С разводом можно и потом. Я пришла к выводу, что хоть и разведешься, а из дома он все равно не уйдет. Надо уходить мне.
 – Мой-то, бывший, тоже не лучше был, – от  горьких воспоминаний морщинок на круглом лице Татьяны будто бы прибавилось. – Бывало с работы еле ноги волоку, а он с порога: «Че, натискали сегодня?» В следующий раз захожу веселая: «Ну, тебя сегодня вволю намяли!» Я такого натерпелась от трезвого! Нашла в себе силы все бросить и уе-хать.
–И я хочу найти выход!
   Во вторник Наташа с интересом читает в районной газете свое объявление. « Сельская женщина 40 лет 160/55 желает познакомиться…» Бросив все дела, она бежит к подруге.
    Вскоре телефонный звонок заставляет их вздрогнуть. Наташа настороженно берет трубку.
–Слушаю.
–Наташа?
–Да.
–Я по объявлению, – хрипит голос. – Щас приеду! Говори адрес!
–Вот это напор! – вытаращив глаза, шепчет подруге. – Так и вляпаться не долго.
–Извините, пожалуйста… – на ум неожиданно приходит спасительная мысль, – у меня нет жилья. Вас это устраивает?
    Мужчина на том конце провода недовольно пыхтит, потом бросает трубку.
   Наталья вытирает сразу вспотевший лоб.
–Хм. С жильем надо! Откуда такой взялся!?

* * *

   Два дня проходят для Наташи в обычной суете: работа на производстве, бесконечные домашние дела. Вечерами нет-нет, да и стукнет в голову: « А надо ли мне это?» В чет-верг к ней заезжает после ночного дежурства в больнице Татьяна, работающая медсест-рой. Едва раздевшись, спрашивает тревожно:
–Ехать не раздумала?
  Наташа, пригласив подругу к столу, говорит задумчиво:
–Поеду, раз обещала. Валера будет ждать меня в субботу, а я в пятницу – после работы. В субботу, как всегда, дел полно.  Дни сейчас длинные, думаю, засветло обернусь.
   Подходит пятница. С самого утра поездка не выходит у Натальи из головы. К обеду от нервного напряжения начинают дрожать руки. Чтобы успокоиться, она проглатывает таблетку валерьянки. Наконец, рабочий день заканчивается. Решив последние на сего-дня дела  с механиками гаража и ремонтной мастерской по выдаче запасных частей во-дителям и механизаторам, ( Наташа работает на совхозном складе), тщательно моет ру-ки, слегка подводит голубым карандашом веки и подкрашивает неяркой помадой тонковатые губы. Тут же вспоминаются колючие слова мужа: « Перед кем все кра-суешься!?»
   К знакомому побеленному дому Наташа подходит смелее, чем в прошлый раз. Однако, душа ее  беспокойно чего-то возится, саднит.  « То ли ущемленная гордость во мне кипит: к малознакомому мужику иду на свидание да еще в его дом! Ох, и отчаянная я! Может, повернуть назад?» – она убавляет шаг. Но нет!  Какая-то сила упорно толкает вперед! Вопреки всем правилам, она, не постучав, тихонько открывает незапертую дверь и …в изумлении застывает на пороге. Сквозь клубящуюся синеву сигаретного дыма, на облитом мутной жидкостью столе, она видит разлохмаченную голову матери Валерия. Вихляясь, стоя к окну лицом ее сын осыпает отборным матом молодку в заса-ленной юбке и с паклями грязно желтых волос на голове.
   Тут мать отрывает от стола голову и мутными глазами водит по сторонам. Шальной взгляд останавливается на Наталье, и в нем мелькает испуг. Поднимаясь, опершись о стол растопыренными толстыми пальцами и вновь бессильно опускаясь на стул, она  протягивает облитые бражкой  руки к Наталье:
–Наташа!? А у нас седни гулянка. Подруга приехала. А Валеру избили. Вот беда!
   Валерий изумленно оборачивается, резко закрывает рукой заплывший синевой  глаз и,  не мигая, растерянно смотрит на гостью.
–А мы тебя завтра ждем! – тараторит мать. – Ты проходи! Уж так тебя сынок всю неде-лю ждал! Уж так ты ему пондравилась! Хотел завтра квартиру показать. Он у меня не пьет. Не-е-т!
   Валерий неуверенными шагами подходит к Наташе и, не отнимая руки от лица,  бо-лезненно  морщится:
 – Я знаю, ты больше не придешь, знаю…
  Кровь отлила от лица Натальи. Держа руку за спиной, она судорожно нащупывает  дверную ручку, говорит торопливо, лишь бы не молчать:
–Вы примочки делайте,  я может при-иду еще, – повернув ручку, опрометью  выскаки-вает на улицу и бежит прочь  от этого ухоженного, ставшего вдруг ненавистным жили-ща, ощущая себя вывалявшейся в грязи. Вихрь мыслей, сбивая одна другую, несутся как угорелые: «Вот это познакомилась! Матом кроет хлеще Алешки! Да  синюшную морду я и дома вижу! Вот так  свидание!  Не даром бабы говорят, – чтобы узнать мужика, надо его напоить!»
   Откуда-то налетевший ветер неожиданно пригнал огромную растрепанную грязно-черную тучу, и она неожиданно разразилась ливнем. Змеистые молнии безжалостно полосовали потемневшее небо. Раскаты грома оглушали. Прохо-жие быстро попрятались кто куда. Не боясь стихии, раскинув руки, Наташа подставила пылающее лицо под  бьющие струи дождя.
– Смой, водичка, с меня всю грязь!
 Спустя некоторое время, не обращая внимания на стоявших под навесами ма-газинов людей, глазеющих на нее с удивлением,  она брела по лужам с пла-вающими пузырями, углубившись в свои невеселые мысли.

* * *

–Алиска! Уроки сделала? – заплетающийся язык отца настораживает дочь. Исподлобья глядя на него, она со страхом втягивает голову в худенькие  плечи.
–Отстань от ребенка! – Наталья, раздражаясь, выходит из кухни. – Что за манера воспи-тывать спьяну?!
   Промолчав, Алексей подходит к плите и поднимает крышку кастрюли. Клубящееся облако пара пыхнуло ему в лицо. Обжигаясь и чертыхаясь, он бросает крышку на пол. Косоротясь, поддевает ложкой вермишель.
–Опять лапша! В глотку не лезет! –  швыряет ложку в сторону. Вермишель разлетается и прилипает к обоям.
Побледнев, Наташа подступает к нему:
 – Ты что делаешь?! Иди работай и жри, что хочешь!
   Оскорбленный попреком жены, Алексей кидает кастрюлю с кипящей лапшой на пол. Тяжелая ладонь сбивает Наташу с ног.
   Прижав кулаки к груди, она отчаянно шепчет: « Не могу. Не могу! Не могу-у боль-ше!!»
   Дочь, с залитыми слезами глазами, кусая губы, молча смотрит из комнаты на сидящую на полу мать.
   Матерясь, Алексей выскакивает во двор и сталкивается с угрюмой Татьяной. Враж-дебно глянув на нее,  проносится мимо.
   Настороженно оглядываясь, Татьяна проходит в кухню:
–Опять выступает? Столкнулись сейчас лбами. Весь кипит.
–Видишь, что сделал? – показывая на валявшуюся на полу кастрюлю с варевом,  Наташа всхлипывает. – Идиот!
–Наташка! У меня беда! – Таня плачет, размазывая слезы по лицу. – Меня Костя бросил! Я беременна от него была. Дура, взяла и сказала, что рожать буду. Как он заорал на ме-ня! Заставил идти на аборт. Я ему потом из больницы позвонила. Он спокойно заявил, что встречаться со мной больше не будет. И это после десяти лет встреч! Жестоко! В такой момент!
– Не реви ты!  Понимают они наши моменты!
   Несколько успокоившись, Наташа садится на старенький стул и продолжает.
– Как-то я лежала в сельском стационаре. Кабинет гинекологический и мужские палаты все на одном этаже. Да вообще рядом!  Наслушалась мужских разговоров о нас, женщи-нах. Бабенки после аборта идут в свою палату бледнее смерти, а мужики стоят и ухмы-ляются. Еще и шуточки непристойные отпускают. Поубивала бы их в этот момент! – она тяжко вздыхает, поправляет растрепанные волосы. – Не все мужики, конечно, такие. Жить, Тань, надо. Все перемелется. У тебя Сережка растет. А вырастить сына в наше время порядочным человеком, ох, как тяжело! А я решилась подать на развод. Лопнуло терпение.
   Татьяна оторопело смотрит на подругу. Не к месту вспоминает о поездке к Валерию.
–А как твое свидание?
–А - а, хватит с этим! Шило на мыло менять – только время терять!

* * *

    Достав из почтового ящика повестку в суд и прочитав ее содержание, Наташа пугает-ся: «Как давать читать Алешке? Вдруг изобьет?»
   Целую неделю она не решается показывать повестку мужу. А показывать надо. И вот, накануне суда, сжавшись от страха, она подает ему вечером казенную бумагу.
   Внимательно вчитавшись в каждое слово, Алексей задумывается. Его душевное со-стояние выдает бледность щек и  движение желваков.
   Наташа, чувствуя, что муж ее сейчас не тронет, тихо спрашивает:
–Поедешь завтра в суд?
–Нет!– Алексей резко отворачивается и несколько раз чиркает спичкой, чтобы прику-рить сигарету.
–Тогда напиши в повестке, что не возражаешь против развода.
–Дай ручку! – ни  секунды не раздумывая, он пишет.
   Ночью неистовствует за окном ветер, гремя оторвавшейся от крыши жестью. Свеши-вается и заглядывает в окно бледнолицая луна. Свет ее раздражает. Надеясь, что муж подойдет,  будет просить прощения, Наташа с кипящими мыслями неотрывно смотрит в потолок и, в отчаянии покусывая губы,  ждет. Слышен в соседней комнате скрип половиц, чирканье спичек да жалобное повизгивание старенького дивана. 
   К ней в ту ночь он так и не подошел.

* * *

   Прочитав заявление, судья понимает: женщина приняла не скоропалительное реше-ние.
   Получив решение суда, Наташа, покачиваясь от навалившейся неимоверной устало-сти, держась за поручни лестницы, выходит на улицу:
   « Двадцать два года была женой Алексея, а теперь я кто? Как теперь жить с ним под одной крышей?»  Неотступные мысли жгут мозг. Надломилась в ней душа. Состояние –  хоть в петлю лезь!

* * *
 
   Прошла безрадостная зима с метелями да жгучими морозами. Алексей устроился на работу. Не пьет. В драку не лезет. Живут рядом, но молча. На любой заданный бывшей женой вопрос Алексей, глядя на нее волком, бросает: « Ты мне кто, чтобы перед тобой отчитываться?!»
   И тут совсем неожиданно в профсоюзном комитете совхоза Наталье предлагают го-рящую путевку в санаторий. Наташа и обрадовалась, хоть на время исчезнуть из дома от постоянно накаленной обстановки, и растерялась. Как Алексей воспримет такое извес-тие? Да и дочь Алиска как без меня?
   Подруга сразу посоветовала:
–Бери путевку и поезжай! Не слушай Алешку, что бы он ни сказал. Хондроз свой под-лечишь. Об Алиске не беспокойся, я присмотрю. В выходной можешь приезжать, здесь езды-то два часа.
   За ужином Наташа как можно равнодушнее сообщает о путевке бывшему мужу. Гля-нув на нее исподлобья, Алексей долго вырисовывает ложкой круги в супе, потом язвит:
–Езжай! Тебе мужика надо!
  Вспыхнув до корней волос, она вскакивает со стула и мчится в другую комнату. Пого-ворили!


* * *

   А за окном бурлит весна. То шепчутся, то, перекрикивая друг друга, бегут по улицам веселые ручьи. Вверху по синему морю плывут то замысловатые белоснежные корабли, то жемчужные облака-льдинки. А вот огромное пуховое, подкрашенное светом зари, одеяло будто замерло в ожидании чего-то.  Потом тоже поплыло ближе  к солнышку и распалось на комочки да перышки.  Красота! 
    Наташа стоит на перекрестке, дожидаясь автобуса в город Белокуриха. Не покидают тревожные мысли: « Как Алиска будет без меня? На Татьяну, конечно, положиться можно. Алеша…Что Алеша! Весь вечер рвал и метал! Платья ночью пришлось гладить, чтоб  не видел. И вообще, каково мне будет на новом месте…?»
  Вот и автобус серебристого цвета. Наташа входит в него, оглядывается, отыскивая свободное место. Да вот оно, рядом с миловидной женщиной ее возраста. Наташа здо-ровается, садится и смотрит в окно на город, в котором она родилась, потом, по разным обстоятельствам покидала его. Вскоре автобус с пассажирами оставляет город, и  за-мелькали за окнами дивные пейзажи. Вот, накинув кружевные изумрудные накидки, невестится стайка березок. А тут между мягких травяных кочек блестит водичка, и в нее стыдливо заглядывают облака. «Была бы художником, непременно делала бы сейчас зарисовки! Скоро Белокуриха». Наташа обращается к соседке:
–Скажите, пожалуйста, автобус к санаторию «Катунь» меня подвезет?
–Да вы не беспокойтесь! – женщина мило улыбается. – Мне с вами в один корпус! Я в прошлом году там отдыхала. Лечение хорошее, природа замечательная.
«Везет же людям! Опять едет на курорт! Я за всю жизнь первый раз вырвалась, и то случайно».  Мысли Натальи прерываются: внимание привлекает клубящийся над горами молочный туман.
–Смотрите! – с восхищением наклоняется к соседке. – Над горами курится дым!
–Да,– мягко говорит женщина, – там в распадке начинается курортная зона. Белокуриха и название свое получила за эти белые туманы.
   В регистратуре санатория Наталью с ее новой знакомой, Любой, поселяют на одном этаже. Люба ласково приглашает:
–Наташенька, после ужина приходите в гости. Вечером в кино сходим или на танцы. Все мероприятия проводятся в корпусе. Столовая тоже здесь. А на лечение будем хо-дить в родонолечебницу.
   Постучав, Наташа несмело входит в свой номер.
–Здравствуйте.
   Девушка лет двадцати пяти, старательно подводившая перед зеркалом глаза, отрыва-ется от своего занятия и с любопытством оглядывает женщину.
–Здравствуйте. Проходите и располагайтесь. Вас как зовут?
–Наташа.
–А я – Оля. Давайте сразу на ты?
   Говорят о том, о сем. Пухлые щеки Ольги вдруг наливаются румянцем. Опустив се-ребристо - коричневые веки, она тихо говорит:
 – Я встречаюсь с местным парнем, ты не против, если вечером он будет сюда прихо-дить?
      Сердце Натальи от неожиданного вопроса  екнуло. Не смея возражать, она с при-творной легкостью отвечает:
–Конечно, не против! – не пряча искусственной улыбки, с удивлением думает: « Куда же мне тогда деваться?»

* * *
 
   После ужина она сходила  с Любой в кино. Потом на танцы. Мужчины, участники войны, кое-кто с медалями приглашали молодящихся дам на танго. Танцевала и Ната-ша… с парторгом своего совхоза. Вот неожиданность! Когда вернулась в номер, кавале-ра Ольги уже не было.
   На следующий день после завтрака из нескольких блюд, что так непривычно, Люба в роскошном платье и туфлях на высоком каблуке  легкой походкой  подходит к Наталье, одетой весьма скромно.
–У тебя на сегодня какие планы?
     Наташа пожимает плечами:
–Собственно никаких.
–Пойдем с нами на прогулку?
–А с кем, с вами?
–Собирается группа. Татьяна – моя соседка, ее парень Гена и знакомый Гены – Андрей. Он вчера приехал. Ну, как, согласна?
–Да. Хочется посмотреть здешние места. Белокуриха славится красотами.
–Посмотришь. Пойдем на родник. Все отдыхающие начинают знакомство с родника.
   Легкая молочная дымка стелется над смешанным лесом. Поднимаясь в горы, узкой лентой вьется тропинка, по которой с раннего утра и до поздней ночи гуляют отдыхаю-щие. Суетливые пичуги садятся на кончики пальцев спутников Наташи и хватают с них семечки.
   Наташа заранее тоже купила стакан семечек  и теперь, насыпав на ладонь,  протягива-ет птицам. Они, попискивая, кружат вокруг, но не садятся.
–Их не обманешь, – смеется Андрей. – Они берут только с кончиков пальцев. Ладонь для них – ловушка.
   Спутники Наташи и Андрея идут впереди. Подниматься в гору тяжело. Наташа жале-ет, что не надела обувь полегче. Искоса поглядывая на Андрея, с удивлением думает: « Вроде не старый, а волосы белые…»
–Наташа! Посмотрите, на горе высоковольтная линия! Интересно, как опоры туда дос-тавляли?
Она глянула наверх и тоже удивилась. Да, действительно, как? Сразу возникла мысль, где он трудится. Неспроста же спросил?
–А вы кем работаете?
–Энергетиком.
–Понятно ваше любопытство. Я и  внимания не обратила.
  Мшистые огромные валуны громоздятся по обеим сторонам тропинки. С улыбкой прочитав написанную краской на одном из них корявую надпись «Люба + Саша = Любовь». Наташа с умилением вспоминает дочку: «Алиска бы тоже написала!»
   Подниматься выше становится все труднее. Ноги скользят по непросохшей  от вче-рашнего дождичка земле. Иногда зацепятся за выпиравший  корень дерева, и тогда можно  передохнуть. Андрей вежливо предлагает руку. Тяжело дыша, Наташа из-за принципа отказывается: хочется преодолеть, хоть и не ахти какой, но подъем самой.  Вся группа наверху. С восторгом, молча, оглядывают окрестности. Атласные белоки-пенные стволики березок завораживают. Их розовые, наполненные живительным соком веточки с пахучими, только что проклюнувшимися листочками, тянутся к стройным, словно кипарисы, голубоватым елям. И они, словно влюбленные, протягивают пушистые лапки к ним.  Некоторые  сплелись в объятиях и целуются, целуются.  Воздух   прозрачен,  запашист. Дышишь, не надышишься. Родник. Он струйкой бьет прямо из гладкой, будто щеки девушки, скалы и по желобу хрустальная вода стекает в каменный колодец. Вокруг огромного пня, расположенного тут же,  отполированного то ли временем, то ли работниками санатория, разместились маленькие пенечки - стульчики. На «столе» берестяной ковшичек, видимо сделанный умельцем из отдыхающих. Андрей подставляет его под струю и все, с выражением счастья на лице, по очереди с наслаждением пьют живительную влагу. Растущие рядом   могучие клены увешаны полосками разноцветной ткани.
 – Давайте и мы привяжем ленточки! – носовой платок Любы тут же распадается на по-лоски. – Привяжите, чтоб еще сюда вернуться!
   Прислушиваясь к разноголосью  птичьего хора, Наташа блаженно выдыхает:
–Хорошо-то как!
* * *

   После ужина к Ольге приходит ее парень Игорь. Веселый  мальчик с голубыми глаза-ми. Наташа, понимая, что она будет мешать молодой паре, тут же собирается в кино, а после просмотра не понравившегося фильма,  в одиночестве до часу ночи в холле тара-щит слипающиеся глаза на телевизор.
   День за днем проходят два выходных дня. В понедельник врач назначает массаж, ван-ны, и Наташа, приняв до обеда процедуры, прогуливается в одиночестве по дороге, ве-дущей до детского санатория, расположенного в лесу, наслаждаясь пением птиц, сидит на крашеной лавочке, с интересом наблюдая за прогуливающимися, оживленно разговаривающимися пожилыми парами. А вечером, надев любимое алое платье с отделкой цвета агата и черные босоножки на высоком каблуке, перекинувшись ничего не значащими фразами с Игорем и Ольгой, нетерпеливо ожидающим ее ухода,  направляется к двери. 
   Войдя в танцевальный зал, она тут же видит Андрея,  беспокойно искавшего в  толпе кого-то. Их  взгляды встречаются. Заиграла музыка. Андрей подходит и приглашает ее на вальс. Она и не помнит, когда в последний раз танцевала. Ей хочется кружиться и кружиться.
 –Наташа, я Вас потерял. Уж и не надеялся, что увижу сегодня.
   Опустив глаза, она чуть кокетливо улыбается.      
 –Пойдемте после танцев гулять?
    Время позднее, но Наташа соглашается. Андрей, неизвестно почему, вызывает у нее   доверие.
   Они медленно идут по освещенной причудливыми фонарями дороге к детскому сана-торию. Давно уже выкатилась желтая луна и теперь с любопытством наблюдает за  влюбленными парочками. Наташе так хорошо и спокойно, что и говорить не хочется. Увидев знакомую скамеечку, она предлагает:
–Давайте посидим?
   Лес таинственно молчит. Его неспокойные обитатели угомонились. Нагретый за день воздух слегка колышет вершины деревьев. Дышится удивительно легко.
   Андрей осторожно берет Наташину руку. Задумчиво поглаживает каждый палец.
–Трудитесь много.
   Наташа вздыхает, но не отнимает руки.
–Да. Дом, работа, хозяйство небольшое. Жизнь не сложилась.
   Не решаясь расспрашивать, Андрей вопросительно смотрит на нее.
–Так  получилось. Не хочется вспоминать.
–А у меня  умерла жена, Лена, – ему вдруг захотелось выговориться. За годы жизни с новой женой Элеонорой он никому, даже ей, не раскрывал своей души. А сейчас, то ли хватившая лиха  женщина, (он это сразу понял), внушала доверие, то ли это благолепие подействовало на него, заговорил тихо, изредка взглядывая в белеющее в густом сумра-ке лицо Наташи. – Остались дети. Из-за них я вскоре женился. Элеонора – хозяйка хо-рошая. Девчат моих к порядку приучает. Без нее было бы трудно. Живем с Элей пять лет, а все как соседи. Заболел я недавно. Месяц лежал в постели. Она, конечно, и врача вызвала и ухаживала, но чувствовал я себя одиноко. После больницы совхоз выхлопотал путевку в санаторий. И вот я здесь. Назначили радоновые ванны, массаж. У Вас ванны на какое время?
–На десять.
–Завтра полдесятого я Вас ждать буду у дверей корпуса. Вы не возражаете?
   Наташа не возражает.

* * *

   Все дни до субботы они проводят вместе. За всю жизнь Наташа с мужем никогда не говорила по душам. А теперь, разговаривая с чужим мужчиной о жизни, удивлялась его пониманию. Однажды спросила,  кто он по гороскопу. Оказалось Водолей. Она - Близ-нецы. Из чтения гороскопа поняла, что люди, рожденные под этими знаками, очень схожи по характеру. « Отсюда видимо и взаимопонимание, – размышляла  перед сном Наташа.– Алексей  рожден под знаком Скорпиона да еще в год Крысы. Ужас!  Характер невыносимый! Чувство собственного достоинства развито сверх всякой меры! Было бы у меня побольше ума в свое время, так не вышла бы замуж за него столь скоропалитель-но. Любовь слепа. И осознаешь это, когда жизнь идет наперекосяк».
  После трех ванн боль в спине Натальи исчезла. В теле появилась легкость.  Беспокоясь за дочку, она  решает поехать на день домой. Провожая ее на автобус, Андрей, тревожно глядя в глаза, сказал:
–Я Вас буду очень ждать!

* * *

   Увидев в окно мать, с трудом открывающую калитку, Алиска с визгом кидается к ней.
–Звездочка моя! – с перехватившим от радости  дыханием Наташа крепко прижимает дочь к себе  и с замирающим сердцем  вдыхает запах родных волос. – Как вы тут?
   Алиска отстранилась, показала ровные зубки:
–Хорошо мам! Тетя Таня приходит каждое утро, чтоб я в школу не проспала!
–Отец как?
Алиска морщит носик.
–Вечно друзья у него! Целыми днями сидит с ними в бане. Тут один зашел в комнату, так я на него так посмотрела! Теперь не заходит. И че им надо? Прям жить без папки не могут!
–Ох, дочка, языкатая становишься! Пошли в дом, я тебе что-то привезла.
   Войдя в дом, Наташа весело спрашивает Алексея:
–Как вы тут?
Он метнул  на нее раскаленный взгляд, от которого у Натальи мороз прошелся по коже, и отвернулся:
–Нормально. Че-то развеселая. Хахаля что ли нашла?
   Сглотнув подступивший к горлу горький ком, Наташа молча обходит комнаты. Дох-нуло родным уютом. Мяукая, смоляной кот Васька,  с белым галстуком, ласково трется о ноги: тоже, видать, соскучился!
   Выйдя во двор, Наташа хозяйским взглядом  осматривает свое поместье в двадцать соток: «Надо скоро браться за работу: белить в доме, огород чистить». Одиноко зеле-неющая грядка лука привлекает ее внимание. Наташа задумчиво отщипывает перышко, кладет в рот. Горечь обжигает. «Надо приготовить  что-то покушать»,– с мыслями об обеде идет в дом и встречается во дворе с Татьяной. Обнимаются.
   –Приехала! Я тут хозяйничаю без тебя. Алешка уж коситься стал. Дома он?
–Унесло куда-то. Садись чай пить будем,– голос Натальи грустен, на синеву глаз на-ползла тень печали.
–Да что ты не в себе-то? – Татьяна, сгорая от нетерпения, впивается любопытным  взглядом в посвежевшее лицо подруги. – Рассказывай!  Познакомилась с кем - нибудь?
  Бантики губ Натальи слегка растягиваются в грустной улыбке. В глазах на секунду загорается свет и тут же гаснет.
 – Познакомилась. Горе у мужика. Мои руки гладит, а думает об умершей жене. Вчера руку поднес к щеке и губами прикоснулся. Я задохнулась от нахлынувших непонятных чувств.
 – А что дальше? – наморщив лоб и расширив узковатые глаза, Татьяна подается вперед.
 – Хм. Что дальше?  Ничего. Разъедемся по домам и все. У Андрея новая жена. Дети ее мамой зовут. Пока сюда ехала, все о нем думала. Запал он мне в душу! Что удивительно. Ведь к Алешке у меня сильные были чувства. Нравился открытостью, смелостью. На сто процентов была уверена, что в случае опасности жизнь за меня отдаст. Прижмусь, бывало, вечером, к нему и думаю: вот моя опора и защита! Всю душу пьянством изгадил! То ли я сама в чем виновата? Почему он в пьянку ударился? Будто нет других интересов в жизни. Друзья на первом месте. Когда Алешка руку сломал, ни один из них не вызвался в чем - нибудь помочь!
–А как Алешка после развода себя ведет?– Татьяна сузила глаза, думая о чем-то.
–Затаился,– Наташа печально усмехнулась. – Даже не знаю, когда мне было легче, то ли когда пил, то ли сейчас. Злость так и брызжет из него! За одним столом сидеть невоз-можно.
–Да-а, – Татьяна  приглаживает заплетенные в косу волнистые волосы.– Дела.
–Не знаю, усну ли сегодня, – сдвинув тонкие брови и устремив задумчивый взгляд на белесую в темнеющем окне луну, продолжает Наташа. – Поразил меня Андрей своей добротой, искренностью. Смотрит на меня, как на богиню! – закипевшие слезы, готовые пролиться, повисают на ее ресницах. Она вытирает их ладонью, проводит тонкой рукой по лицу и  замолкает.
–А мой Костя, как в воду канул! –Татьяна  неожиданно всхлипывает, вынимает из кар-машка модной юбки  кружевной платочек и промокает лицо. – Не звонит совсем. Рань-ше со смены иду по городу, так иногда его иномарку вижу. А то еду со смены на сель-ском автобусе домой, он обгоняет и машет в окно, чтоб я вышла. Вот дура! Планы на будущее строила! Казалось, было все так надежно.
    Она вдруг встрепенулась. Печаль в ее глазах сменяется тревогой.
 – Наташ, Сережка мой вчера с танцев пришел странный какой-то. Думала пьяный. За-ставила дыхнуть – ничем не пахнет, а глаза шальные. Боюсь за него. Молодежь для одурманивания с коноплей чего-то делает.
–Да, курят они коноплю! Господи! Не дай Бог, Сережка твой свихнется! Отца нет, чтоб направить на путь истинный. Мой сын, слава Богу, вырос, да женат. Не коснулась его в свое время наркота. Теперь Иринка его в руках держит. С кем мне повезло, так со сно-хой! Попадись сыну в жены тихоня, заклевал бы. Характер отца. И чем молодежь нар-котик привлекает? Ведь столько по телевизору говорят и в газетах пишут о последстви-ях! Страшная болезнь СПИД передается через иглу и половые контакты, а их этим не испугать! Боюсь нынешней молодежи! Оскорбить могут ни с того, ни с сего…

* * *

      Торопливо подходя к своему корпусу, Наталья с раскрывшей крылья душой вгляды-вается в лица группы мужчин, в надежде увидеть Андрея. Не увидела. С опустившимися крылышками открывает дверь своего номера и невольно вздрагивает.
   Сидящий за столом одетый Андрей, на скрип двери резко оборачивается. Светлой ра-достной улыбкой озаряется его лицо.
   Волна радости подкатывает к сердцу Наташи.  Щеки ее заалели, глаза-озера подерну-лись блеском.
 Чтобы не выплеснуть радость наружу, она, напружинившись, как можно спокойнее здоровается, снимает плащ и вешает его в шкаф.
–Привет! – сидящая напротив Андрея Ольга встает и направляется к окну за кипятиль-ником, чтобы вскипятить в банке воду и заварить чай. – Андрей Иванович только что зашел. Ходил тебя встречать, да, видимо, вы с ним разошлись. Как дома? Все в порядке?
–Все нормально,– Наталья улыбается и уже не может оторвать взгляда от столь дорого-го ей лица мужчины, от его серых проницательных глаз.
    Андрей, с трудом гася бушующие в душе страсти, встает и говорит замедленно:
– Наташа, тебе с дороги отдохнуть надо. В столовой увидимся, да?
Она, не отводя взгляда, молча кивает головой.
  Их столики в санаторной  столовой стоят неподалеку. Она даже видит, как три сидя-щие рядом с Андреем женщины что-то говорят и мило улыбаются ему.  А он, рассеянно что-то ответив, то и дело бросает взгляд на Наташу. Она, встречаясь с его пронизываю-щим взглядом, стыдливо опускает глаза в тарелку, не чувствуя вкуса пищи. Душа ее преисполнена счастья.
   После ужина Андрей занимает очередь за билетами в кино.
   В полумраке кинозала он осторожно берет Наташину руку, слегка сжимает ее и под-носит к лицу.
   От возбуждения не понимая смысла фильма, она украдкой поглядывает на его высо-кий лоб, длинноватый нос и глаза, которые ей улыбаются ласково.
   После фильма снова танцы. При слабом освещении холла Андрей в такт музыки умело ведет ее, иногда касаясь губами лба. Наташу охватывает блаженство. Ах, если бы не кончался этот танец….

* * *

   Призывно льет солнышко яркие лучи. Отдыхающие отправляются на прогулку. В рас-падке среди огромных валунов, то блестящих, то покрытых молодым  звездчатым мхом, петляет речка Белокуриха. На склонах гор, дымящихся от солнечного тепла, пробивает-ся сочная пушистая  травка. То там, то здесь хороводятся подснежники, удивляя своими шапочками-звездочками. Среди изумрудной травки, змейкой вьется, то теряясь, а то вдруг появляясь, тропка, ползущая в гору. По ней, оживленно ведя беседу, огибая мор-щинистые валуны, идут Андрей с Наташей.
–Ой!  Подснежники!– радостно вскрикивает женщина и замирает, любуясь чудом при-роды.
    Андрей осторожно срывает один и с улыбкой подает ей.
    Поблагодарив, Наташа с жадностью вдыхает свежесть первого цветка и ахает:
–Смотри! Ящерица! – она кидается к палевому камню, на котором, подняв малахитовую головку, греется путешественница. Изогнувшись, та мигом исчезает. –   Чудо, какое! И травка! Внизу  снег, а здесь – лето! – ее восхищению нет границ.
   Идти в гору да по  корням мощных деревьев довольно трудно. С передышками они доходят до сотворенного природой каменного сооружения, называемого здесь Церков-кой. И действительно, оно похоже на церковь. На изборожденной ручейками  глыбе с пещерой, высится другая глыба, а на ней маковка.  Какой-то смельчак даже приспособил на ней крест, и он, обливаемый  лучами светила, слепит глаза, и невозможно отвести от него взгляда. А солнце все краснеет и краснеет. Вот оно уже превращается в раскаленную сковороду и медленно оседает за горизонт. Ланиты  жемчужных облаков налились от зари румянцем. Березки, облитые светом,  тоже порозовели, словно невесты на смотринах.
    Наташа, прижавшись к жилистой руке Андрея, восторженно шепчет:
 – Господи!  Красота какая! Еще бы здесь побывать!
    На пестреющем ковре из цветов и трав в тонких стаканчиках искрится принесенное Андреем  вино. Глядя друг другу в глаза, они пьянеют от чистейшего воздуха, тонкого весеннего запаха, тишины и близости. Груз нерастраченных чувств томит Наташу. Очертя голову она  бросилась бы сейчас в его объятия,  зная, что он с нетерпением ждет этого, но  что-то ее удерживает. Чтобы скрыть возбужденное состояние, она сосредото-ченно глядит на часики и  хмурит брови:
–Пора идти на ужин.
   Хохоча, как двадцатилетняя, оглядываясь на Андрея, Наташа скачет с кочки на кочку.  Андрей, забыв о возрасте, бежит следом. Вот и корпус. Погасив пыл, они, почти степенно, входят в него.
   У двери столовой Андрей вдруг испуганно смотрит на нее.
–Пошли в комнату!
–Зачем?!
  С силой увлекая по лестнице ничего не понимающую Наталью, он подталкивает ее в свою комнату и… убирает с виска клеща.
– Наташ, извини за грубость, как бы я у всех на виду полез в твои волосы.
–Да уж! – смеется она. – Что бы люди могли подумать!…
    Музыка внизу вновь зовет на танго. Они вливаются в общую массу нарядно одетых людей. Андрей проникновенно глядит в бездонность глаз партнерши и жадно вдыхает запах ее волос.
   До глубокой ночи не затихает жизнь в корпусе. Кто-то проводит время за картами, некоторые парочки ищут уединения.
   После танцев заходят к Андрею. Немного посидев, выпив кофе, Наташа направляется к двери.
   Взяв ее за  плечи, Андрей с мольбой шепчет: « Останься!»
   Она испуганно отшатывается.
–Нет! Н-не могу!
   Нерешительно постучав, Наташа задумчиво входит в свой номер.
   Отпрянув друг от друга, Ольга с Игорем смущенно переглядываются.
   Нервно взяв сигарету, Игорь идет в туалет.
«Помешала», –  Наташа вздыхает  и садится на свою кровать. Ольга мостится рядом.
–Андрей сейчас просил остаться, а у меня не хватило смелости. Его сосед уехал на день домой.
–Знаешь что! – Ольга встрепенулась. – Иди!
–Не могу я!
   Ольга весело хлопает ее по плечу:
–Давай! Тебе будет хорошо и нам!
 – А что мы всю ночь будем делать?
    Ольга  засмеялась, хотела покрутить пальцем у своего виска, да раздумала: «Не оби-деть бы». Быстрым взглядом окидывает комнату. Берет со стола целлофановый мешочек с семечками, недавно купленными на рынке и сует  Наташе.
–Семечки  грызть! – решительно взяв изумленную соседку за руку,  ведет в другое кры-ло корпуса, туда, где живет Андрей.
   Андрей не верит своим глазам.
–Гостью привела! Мешает она нам! – улыбаясь во весь рот, Ольга подталкивает оторо-певшую Наталью вперед и уходит.
   С мешочком семечек в руках, Наташа растерянно топчется посреди комнаты.
–Садись, – улыбаясь, Андрей качает головой. – Ну, и Ольга! Чай пить будем?
   Наташа кивает.
   Опустив кипятильник в литровую банку с водой, Андрей выкладывает на стол конфе-ты и печенье.
   За чаем женщина постепенно успокаивается. Переговорено, кажется, обо всем.
На столе высится гора шелухи.
–У меня от семечек язык опух, – смеется Андрей. – Время три часа ночи. Давай спать?
–А где?
–Ты на одной кровати, я на другой.
   Не раздеваясь, Наташа ложится под свое одеяло. От нервного напряжения, словно клещами, сдавило виски. Боясь, что одежда изомнется, она под одеялом снимает юбку и вешает ее на спинку кровати.
–Отчего-то страшно разболелась голова, – жалуется Наташа.
–Давай я поглажу голову, успокою, – приподнимаясь с кровати, мягко предлагает Анд-рей.
   Раздетый по пояс, стоя перед ней на коленях, он с необычайной нежностью ласкает ее волосы, касается губами лба. Его возбужденное состояние передается ей. Не отдавая себе отчета, она освобождает место рядом с собой…

* * *
   Оставшиеся дни отдыха для Натальи пролетели как птицы. Пылавшее, словно огонь, чувство заполонило душу. Она безумно хотела видеть Андрея постоянно. Но это случалось не так часто, как хотелось бы. И все же…Он ждал ее после зав-трака в холле, чтобы вместе идти в родонолечебницу. Потом они гуляли  по ал-леям курорта или шли в горы. И все говорили, говорили. Вечерами был неизмен-ный чай, сосед в это время отлучался куда-то по своим делам. Не заметили, как  время замкнулось в круг: надо расставаться.
   У автобуса, нервно сжав Наташины пальцы, Андрей не может оторвать от нее беспо-койного взгляда, зная, что через сутки расстояние в пятьсот километров встанет между ними.
–Тебе можно позвонить?
 – Хотелось бы, но, наверно, это не просто…
   Через двенадцать томительных для нее дней в цех, где она работает, врывается звонок.
–Я нашел тебя! – кричит в трубке радостный голос Андрея.
   Путаясь, страшно боясь, что прервется связь, Наташа не помнит, о чем говорит.
   Андрей звонит в определенный день и час. Боясь порыва связи, за несколько коротких минут они успевают сообщить о себе и договориться о следующей телефонной встрече.
   Благодаря этим редким «свиданиям» Наташе уже не так больно воспринимать все жи-тейские неурядицы.
   В один из долгожданных летних вечеров, когда закат иссяк и от его пожарища оста-лась сиреневая дымка, окутавшая запад, Наташа, приехавшая автобусом,  томится от ожидания на вокзале краевого центра. Поезд  Андрея должен прийти с минуты на минуту.
И вот уже смеясь  они стоят посреди зала, расспрашивая друг друга обо всем и ни о чем. Андрей смущенно спохватывается, берет ее за руку и ведет к ближайшему креслу.
–Я здесь по делам. Документы на запчасти надо оформить.
–У меня тоже дела, но это все завтра. Куда мы?
–Наш совхоз имеет в этом городе дом для  командировочных. Поедешь туда?
–О чем говоришь! Поеду хоть на край света!…
 
* * *
 
   Отпели свои звонкие песни веселые ручьи. Поля досыта напились снеговой водицы, закурились от солнечного тепла. Вспахана кормилица земля. Посеянные в нее зерна проклевываются. У сельских жителей в работе наступает короткая передышка: сорняков на полях еще нет, для сенокосной поры тоже время не подошло. Во вторник Наташа с нетерпением ждет от Андрея очередного звонка. Грустный голос на том конце провода ее настораживает, пугает:
–Что случилось?! – не обращая внимания на окружающих ее в конторе людей, кричит в трубку.
–Наташ, потом…Ты сможешь приехать завтра в Барнаул в двенадцать дня?
   Прикидывая, что автобусом к этому времени доехать можно, отвечает торопливо:
–Должна.
   Нагородив с вечера Алексею с три короба насчет завтрашнего дня, Наташа проводит бессонную ночь.
   Рано утром с тревожным сердцем она садится в сельский автобус. Уже на подъезде к городу, ее внимание привлекает вошедшая старушка. Зорко просмотрев весь салон и убедившись, что свободных мест нет, старушка вздыхает и, хмуря редкие брови, при-слоняется к спинке сиденья неподалеку от Наташи. Та уступает ей место.
   Потоки холодного воздуха треплют седые кудри старушки. Она поднимается и нерв-ным движением руки хлопает крышкой люка.
  Сидящая позади нее фигуристая женщина в шляпе вскакивает и, глянув на дочь, де-монстративно открывает люк.
   Старуха вспылила:
– В такси надо ездить, если жарко! Я заболеть боюсь!
   Поправив съехавшую на глаза шляпу, женщина подбоченилась:
–Сама езди! Это наш автобус! – скривив накрашенные яркой помадой толстые губы, процедила: – Ездят тут всякие!
–Ты мне не тычь! – взвизгивает старуха…
   Пассажиры с иронической улыбкой наблюдают за ними.
«Что это Зинка из себя ставит? Еще шляпу нацепила! Идет она ей, как корове седло! – раздраженно думает Наташа. – Надо бы защитить старуху, да боязно. Эти шавки в два счета облают. Ох, куда же мы катимся? Здесь бы Зинкиной доченьке бабке место усту-пить, а они ей готовы в глотку вцепиться!»
   Стоящая рядом с Наташей пожилая женщина, показывая в окно, говорит с грустью:
–Посмотрите, какие дворцы богачи около города понастроили! Одни жируют, другие по помойкам куски собирают! Господи! Куда катимся? Помнится, до войны и после люди дружнее были. До города ходили пешком. Если кто на лошади едет, обязательно подвезет. А сейчас – какая иномарка остановится, чтоб меня подвезти? Хоть замерзни!
   Наташе вспомнилась прошедшая зима. Поехали они с Алексеем на своем стареньком москвиче в город. На светлевшем небе еще не все звезды погасли. За селом с тревогой остановились около занесенной снегом машины. Алексей заглянул в кабину и увидел чуть живого алтайца. Онемевшими губами он кое-как выговорил, что машина слома-лась, и ни один шофер за ночь не остановился. Счастье алтайца в том, что мороз  был слабым.

* * *

   Глянув на часы, Андрей быстрым шагом входит в здание автовокзала и внимательно всматривается в лица пассажирок, надеясь найти среди них любимую женщину.
   Сойдя с автобуса, Наташа с бурлящим в душе чувством радости и тревоги, подбегает к автовокзалу. Толкая локтями людей и тут же извиняясь, она пробирается сквозь люд-ской поток, идущий внутрь здания. Увидев у дверей Андрея,  со щемящим сердцем под-бегает к нему и впивается беспокойным взглядом в его осунувшееся лицо.
–Что случилось?
–Эля здесь в краевой больнице, – опустив голову, опустошенно говорит Андрей. – У нее обнаружили рак груди.
«Опять горе! Одну схоронил», – чувство сострадания отражается на лице Наташи.
 – Ты сейчас из больницы?
–Да. Так тяжело на душе, что решил тебя вызвать.
–Эля упала духом? Сейчас от больного не скрывают такой диагноз.
   Андрей усмехается.
–Говорят, как есть! Элин лечащий врач, видимо, хороший психолог. Успокоил ее. На-долго ли?
–Вот жизнь?! А? Казалось бы, Элеонора должна быть здоровой! Не рожала, нервы никто не портил. Живет у вас как у Христа за пазухой! А вот, поди ж ты!...
   Оставшиеся до поезда Андрея три часа, они проводят в тихом кафе. Пытаясь отвлечь его от тяжелых мыслей, Наташа рассказывает о себе, потом переключает разговор на другую тему.
 – Расскажи о жизни вашего совхоза.
–Что рассказывать? – Андрей пожимает плечами. – Живем помаленьку. Выращиваем зерно, подсолнечник. Осенью рабочих отоваривают мукой, зерноотходами для скота, маслом растительным. В инкубаторах выводим гусят, утят. Меняем их на запчасти, ну, и продаем. Денег  рабочим выдают мало.
–Вы еще хорошо живете! – удивляется Наташа. – Я почему-то думала, что за шесть лет перестройки сельское хозяйство напрочь развалилось!  Сужу по своему совхозу и по окружающим нас селам. Из твоего рассказа сделала вывод: при умелом руководителе можно жить. Хотя, кто знает, может руководители и не при чем. Поставило правитель-ство жизнь с ног на голову, ничего не понять, – она вздыхает и на минуту задумывается. – Посевную  наш совхоз провел на честном слове. Их двух тракторов собирали один. С комбайнами, похоже, так же будет. Ходят слухи, что совхоз наш за долги отдадут… Хорошо еще, что город под боком. Многие там работают. А цены за проезд растут. Становится  и там работать невыгодно. Зарплату совхоз не выдает  несколько месяцев!
   Андрей, подперев щеку  рукой, внимательно слушает ее.
–И воровать-то сейчас не стыдно! – неизвестно кому делает вызов Наташа. – В автобусе контролеры « зайца» поймают, так глядишь на него не с осуждением, как раньше, а с жалостью. Знаешь: заплатить человеку нечем. Сама бы заплатила за него, да последние копейки в кошельке звенят.
–Наташ, как тебе помочь? Может в следующий раз масла растительного  банки две при-везти?
   Она благодарно улыбается:
–Не надо. Такую даль  тащить. Не пропадем! Боюсь, как бы с работы меня не сократили. Все же я где мяса под зарплату выпрошу, где молока. Разговор о сокращении идет, – Наташа задумчиво отпивает глоток остывшего кофе. – Куда тогда пойду работать? Пя-тый десяток скоро пойдет, а на работу ХОЗЯЕВА берут молодых да здоровых.
   Андрей  озабоченно смотрит на часы. Наташа грустно улыбается.
–Заговорила я тебя! Вот и время наше истекло. Когда теперь увидимся…
   С навернувшимися слезами Наташа вглядывается в мутное стекло вагона, за которым скрылся дорогой ей человек.
   Внезапно колеса заскрежетали. Что-то запыхтело, загудело. Состав тронулся. Полная тоски душа Натальи какое-то время неслась вслед за поездом, потом возвратилась, что-бы терпеливо ждать следующей встречи с Андреем…
***
   Плача, Наташа вбегает в дом.
–Из сарая курей украли! В милицию, что ли заявлять?
   С каменным лицом Алексей молча берет сигарету и, закуривая, выходит на крыльцо.
   Успокоившись, Наташа решает в милицию не обращаться: «Большие преступления не раскрывают, а тут–куры!»
   В субботу, растапливая  в бане печь, она в предбаннике натыкается на сверток с остро пахнущей травой. Понюхав, выбрасывает его, не придавая находке особого значения. Лекарственные травы она на зиму заготавливает, по забывчивости, возможно, сама по-ложила. Немного погодя, но уже в сарае под балкой, она вновь обнаруживает траву с тем же запахом, но уже с зернышками конопли. Задумывается. В памяти всплывает за-интересовавшая недавно картина: недалеко от их дома на косогоре буйно разрослась конопля. Парни, постоянно оглядываясь, торопливо рвали ее макушки и кидали в паке-ты. Слышала, что из конопли варят состав для одурманивания.
   Вечером Наташа, смотря  в глаза Алексея, резко спрашивает:
–Для чего в доме конопля?
–Пацаны приходили да оставили, – отвернувшись,  как можно равнодушнее отвечает он.
–Что у тебя за интересы с пацанами?!– голос Наташи срывается на крик.– Ты им в отцы годишься!
– Что ко мне и прийти никому нельзя! – взъярился Алексей.
   Зная, что в порыве ярости Алексея лучше не трогать, Наташа замолкает, с горечью думая: «Говорят, когда мужики пить бросают, то первое время  злобствуют. Надо тер-петь, может все наладится…»

* * *
   Лето, кажется,  в разгаре, и ясное солнце радует, и дождик не такой надоедливый, а первые предвестники осени – одинокие янтарные листочки, кружась в своеобразном танце от ласкового дуновения ветерка, уже находят приют на  дышащей теплом земле.  В эту пору к Наташиным годам прибавляется еще один. Свой сорок первый день рождения она отмечать не хочет: много расходов, а денег нет. Татьяна отметает все ее доводы.
–Сын со снохой поздравить придут, сестра тоже, – она весело улыбается. – И я приду! Так что накрывать стол все равно придется!
   С утра Алексей исчезает, испортив Наташе настроение. Зато через час приходит со-седка и зовет к телефону. Звонит Андрей. Слушая его поздравления, ее пробивают сле-зы, а в них и обида на жизнь, что дала ей не столько радости, сколько горя, и на Андрея, что в этот день он от нее так далеко.
    Дети с огромными букетами цветов вихрем влетают в дом. От радости  материнское сердце замирает, и все ее огорчения улетучиваются.
    В разгар веселья, слегка покачиваясь, появляется Алексей и обводит всех странным взглядом.
–Наташка! – испуганно шепчет  Таня.– Неужели Алешка запил?!
    Сдвинув брови, Наташа сосредоточенно вглядывается в лицо Алексея:
–На пьяного не похож. Странный какой-то…. Не дай Бог, начнет пить! – она прижимает руку к груди, горбится и, глядя на подругу, с отчаянием выдыхает: – Я больше не вынесу!
    Видя, что к нему присматриваются, Алексей спешит уйти.
    Желая отвлечь Наталью, ее старшая сестра с интересом рассказывает:
–Я вчера на митинге по призыву Коммунистической партии была. В совхозе парторга-низацию ликвидировали. Народ на митинге с лозунгами «Правительство в отставку!» Учителя и врачи требуют погасить задолженности по зарплате. Кто-то кричит о росте цен, об упадке сельского хозяйства, о том, что износ техники доходит до восьмидесяти процентов!
   Татьяна вздыхает:
–Может как-то приспособимся к жизни? Наташ, твой сын со снохой вроде зацепились за новую-то жизнь.
–Сноха у меня с головой! – с гордостью отзывается Наташа. – Год проработала у хозяи-на продавцом. Присмотрелась. Потом взяла в аренду под продуктовый магазин малень-кое помещение. На товар и прочие расходы заняла под проценты денег. Всей семьей, правда, полгода на долги работали. Меня как раз сократили с работы. Тяжело, я вам скажу, работать в магазине. Каждый милиционер имеет право устраивать проверку то-вара. Товар постоянно меняется, попробуй, уследи за сроками хранения! А на оптовых базах стараются подсунуть продукты с истекающим сроком годности. Глаз да глаз ну-жен!
–Ох, девчата! Зажали нас дальше некуда! – Татьяна поднимает стопку. – Давайте вы-пьем за Наташу, чтобы все у нее было хорошо....
 
* * *

    Шила в мешке не утаить. Доходит до Наташи слух, что Алексей сел на иглу. Веря и не веря деревенским сплетням, она настаивает на его анонимном обследовании. Вскоре Алексея вызывают в  районную больницу, и, встревоженная, она едет с ним.
    Устремив ничего не видящий взгляд в стену пустого больничного коридора, Наташа через дверь напряженно вслушивается в речь доктора.
    Неожиданно дверь кабинета приоткрывается, и до ее слуха доносится строгий голос:
–У Вас проба на ВИЧ положительная!
    Наташа в ужасе шарахается от двери.
   В это время врач, с подозрением оглядев больного, в упор спрашивает:
 –Колитесь?
    Алексей опускает голову.
–Да.
–Сколько времени?
–Год.
–Не могу понять? Что вас толкает на гибель? – врач с минуту сверлит взглядом поник-шего Алексея, потом резко встает, закуривает и выходит в коридор. Сосредоточенно смотрит на понурую женщину.
    Наташа не успела прийти в себя от шока и теперь опустошенно смотрит на доктора.
–Заходите, все равно говорить надо. Знаете, что ваш муж – наркоман? У него анализ на ВИЧ положительный.
    Наташа горько усмехается.
–Подозревать стала, что колется, потому и настояла на обследовании.
    Она с мучительной болью смотрит в лицо мужу, который, оцепенев от ужаса, уста-вился в пол.
    Закончив писать, врач окидывает пациента суровым взглядом:
–Будь мужиком! Бросишь колоться – поживешь!
    О чуме двадцатого века говорят и пишут много. Наташа с содроганием представляет: вдруг у нее тоже ВИЧ инфекция! Осевшим голосом она обреченно шепчет:
–Половым путем это передается на сто процентов?
–Этим путем вирус передается, но значительно реже.
    Надежда вспыхивает в потухшем взгляде женщины, но врач безжалостно гасит ее.
–Сейчас Ваш анализ крови хороший, но у вируса инкубационный период шесть меся-цев.
    Отметив что-то в карточке,  строго добавляет.
 – Раз в три месяца будем брать на анализ вашу кровь. Не теряйтесь! В целях безопасно-сти при половых контактах используйте презервативы.

* * *

   В машину Алексей с Наташей садятся молча. Алексей с безысходной тоской смотрит на асфальт и отрешенно ведет машину. Льет дождь. Встречные машины заливают мут-ной жидкостью луж лобовое стекло, но Алексей этого не замечает. Нападает панический страх: знакомые будут шарахаться от него, как от прокаженного! Возникает мысль о самоубийстве.
    И Наташу обуревает страх перед будущим: «Что будет с моим здоровьем? С дочерью? Как сложатся взаимоотношения с окружающими?»
   Внезапно обожгла мысль: «Сейчас бы с грузовиком лоб в лоб! Но, дочка…»

* * *

    Побледневшая, осунувшаяся, Наташа тенью бродит по дому. Неожиданно вспомина-ется свекор.  Еще при его жизни  мать Алексея рассказывала о том, что много лет муж пил, хотя было трое детей. Потом с рождением младшенькой вдруг пьянствовать пере-стал, но стал рассеянный, равнодушный ко всему. Жил непонятной жизнью. Прихваты-вала, как тайком ел пачками какие-то таблетки. Помнит Наташа, как свекру стало худо. Отвезли в больницу, там и умер.
   Внезапная догадка озаряет Наташу: « Уж не наследственная ли это беда? Или легко-мыслие? А может, что еще?» 
    Мучаясь, она садится к Алексею на диван, заглядывает в его потухшие глаза:
–Не нахожу себе места, ответь. Кайф особенный, что ли испытываешь?
–Тебе этого не понять, – кривится он. Помолчав, задумчиво глядя мимо нее, глухо роня-ет. – Хотел в жизни все познать.
   Пораженная его откровением, она цепенеет. В памяти мелькают годы совместной жизни. От его друзей вечно не было отбою: « Как мухи на мед лезут в дом!» – ругалась она. Из любопытства подслушивала их разговоры. Говорили о выпивке, драках. Жало-вались Алеше на свои проблемы, и он выручал их советом, случалось деньгами, делом. Это ее злило. Дома своих дел невпроворот!
    Встряхнувшись, срывающимся голосом Наташа выдыхает:
–От кого-то из друзей, наверно, получил заразу! Прижмет, на какие деньги лечить?
    Алексей виновато опускает веки. Мятежами покрываются его коричневые щеки.
«Как уберечь дочку? Себя? Его жалко! Двадцать два года вместе! Куда он без меня?» – с болью в сердце размышляет Наташа и с содроганием вспоминает предупреждающие, леденящие душу, слова врача: « Осторожно с его кровью! В воздушной среде вирус жи-вет несколько дней!» В звенящей тишине дома, как наяву  она вдруг отчетливо слышит усталый голос доктора: –« С такими больными приходится жить рядом. Куда их де-нешь?»

* * *

    Проходит три мучительных для Наташи месяца. Она вновь сдает на анализ кровь. Ре-зультат отрицательный, но чувство страха не покидает: шесть месяцев у вируса инкуба-ционный период, только потом ей можно будет успокоиться и то относительно.
    Алексей решает сам избавиться от наркотической зависимости. По слухам лечение в больнице стоит больших денег. Это не по карману. Его организм, как и прежде, три раза в сутки требует наркотика. Собрав всю силу воли, Алексей переходит на разовое его потребление, постепенно снижая дозу. Через неделю у него не остается сил, чтобы пройти двести метров до продавца ханки. С землистым лицом, распластавшись на диване, он ждет друга, который принесет наркотик. И вот друг или продавец вводит «лекарство» в вену Алексея, а Наташа, содрогаясь от ужаса, зорко следит, чтобы его в шприце с каждым днем было меньше. Подходит день, когда доза сходит на ноль. Алексей, приподнявшись на постели, тоскливо глядит в окно, зная, что его ждет впереди.
–Только бы выдержать несколько дней!
    Начинается изнуряющая, каждые час – два рвота. Кажется, внутренности выйдут на-ружу. Выворачивает и ломает кости. Этому, думается, не будет конца. Ночами он тара-щит в потолок глаза. Сна нет и днем.
 –Господи! – вконец измученный вскрикивает Алексей.– Сдохнуть бы!
    Вдруг в его страдальческом взгляде появляется надежда на облегчение. «Кровь! Кровь пустить!» – шепчет он и хватает большой  шприц.  Накинув выше бугристой вены резину, приказывает жене:
–Держи жгут!
    Побелев от страха, Наташа пятится в другую комнату, панически боясь его заразной крови и того,  что Алексей не выдержит и примет дозу.
    Наполнив шприц кровью, он бросает его в таз и в изнеможении падает на диван, на какое-то время и впрямь чувствуя облегчение.
    Две недели без сна и пищи Алексей проводит в постели. Заходит как-то знакомый и, сочувственно глядя на неузнаваемого Алексея, рассказывает о своих житейских бедах.
«Знал бы ты о моих! –  с горечью думает Алексей. – Болезнь-то  неизлечима. И от этого никуда не деться!»
 
* * *

    Через полгода, убедившись, что болезнь ее пока не коснулась, Наташа реши-ла излить душу подруге.
–Ужас!! Что делать будешь?
–Ничего. Бросить его я не могу. Бытовым путем ВИЧ инфекция не передается, только через кровь, – она горько усмехнулась, – хотя кто знает…. Недавно Алешка порезался, а я подходить к нему боюсь, так и стоит в ушах предупреж-дение врача. Пересиливая страх, надела перчатки да перевязала. Лучше уж ни о чем не думать, а то, кажется, что на зубной щетке вирус, и на лезвиях, да мало ли еще где…. Слава Богу, хоть Алиска уезжает учиться. За здоровье ее боюсь.
   Вид у Натальи был настолько подавленным, что Татьяна всплакнула.
–Как на вулкане живешь!
     На ее затуманенном лице вдруг проглянуло любопытство. – А как у вас сей-час с сексом? Хоть и развелись, а спите-то вместе. Говорят через ЭТО переда-ется.
   Затененные глаза Натальи вспыхнули:
–Что развод? Когда это было! Бабу-то ему надо! Пользуемся в постели средст-вами защиты.
–Какая ж ты, Наташка-а, – глядя на подругу, как на сумасшедшую, Татьяна по-качала головой, – я бы так не смогла… Он хоть эту жертву оценивает?
  Наташа выдохнула с досадой:
–Ничего подобного! – сморщившись, прошептала:
–Мне кажется, до него не доходит. Пришибленный стал.
   Прикусив палец, Татьяна задумчиво посмотрела, как за окном  покачивались от ветерка бело-розовые астры. В голове роились невеселые мысли. Вдруг она резко повернулась и внезапно спросила:
–Слушай! А пошла бы ты сейчас за Андрея, если бы Эля умерла? У нее ведь рак.
   Наташу передернуло, и она оторопело посмотрела на подругу:
–Ну, у тебя и вопросы?! Я об этом никогда и не думала.
    Успокоившись, промолвила со вздохом:
–Хотя, года два назад, когда Эля была здорова да Алешка не болел, то возмож-но. А сейчас – нет, – подперев рукой осунувшееся лицо, продолжила тоскливо.  – Вот ведь как скрестились наши с Андреем дороги! И разделявшее в пятьсот километров расстояние нам было нипочем! Но надо с Андреем расставаться. Нет гарантий, что я не заболею. Зачем ему риск? Я свой путь выбрала!
   От переполнявших ее чувств, Наташа вздрогнула:
 –Хватит с меня этих ПЕРЕКРЕСТКОВ!
    Татьяна сочувственно произнесла:
 –Ох, Наташка! Сколько превратностей тебе судьба выдала! Как только она то-бой не вертела! Другая – сломалась бы. А ты –  как одуванчик! Растет себе по обочинам дорог, и все невзгоды ему нипочем!
     Наташа жестко сказала:
–Русская баба особой породы. Слезу пустит, а с ног ее не сшибешь!
     Она встала, не спеша, собрала в узел тронутые сединой волосы, с задумчи-вой грустью посмотрела сквозь стекло на парившую в небе птицу…
    А за окном кипит Жизнь. И кто знает, какие еще житейские перекрестки ожидают Наташу впереди.

                2000г.