РИМБ 13 - Отчаянные меры для отчаянных времён

— Постой! — кричал он мне, пока я быстро удалялась с поляны у Лунного озера. В тот момент я даже не удивилась, почему Шарль не может меня догнать. Руки на автомате застёгивали вымокшую рубашку, волосы сосульками свисали на глаза, но я не обращала на это никакого внимания.

— Что? — спросила я, пытаясь прямо на ходу продеть ремень в джинсы.

— Ты… обиделась? — Шарль наконец поравнялся со мной, и теперь изо всех сил старался не отстать.

— Нет, лапа, с чего ты взял. Просто мне кое-что кое-откуда надо взять. Можешь меня подождать возле дома.

Я едва не влетела головой в огромную ветку. Обратный путь вспоминался безо всяких усилий. Будто я сотый раз хожу этой дорогой, а не второй за всю сознательную жизнь.

— Что ты планируешь?

— Я кое-что нашла на одном сайте. Материалы профессора, помнишь? Я тебе их ещё читала постоянно.

— Да, помню.

— Так вот… — неестественное спокойствие начало уступать место страху — Там, на самой заре нашего явления, был один паренёк. Было ему много-много лет, жил он в стиле затворника — ни друзей, ни девушки, в общем, типичный посетитель интернета. И однажды… однажды он полюбил.

Луна внезапно выскочила из-за деревьев, заставив зажмуриться от колких после лесного сумрака лучей. Ночное светило глядело на нас одним хитрым глазом. Я вспомнила строчку из другого романа, где её называли «древней спутницей сумасшедших и влюбленных» и удивилась, насколько, чёрт возьми, это было верно. Мы перешли на прогулочный шаг, и я наслаждалась запахами ночного луга.

— Сколько сейчас времени, можешь примерно почувствовать? — я обернулась к погрустневшему парню

— Может, часов… 12 ночи. Полночь.

— Хватит с запасом — выдохнула я и мечтательно, блаженно улыбнулась. — И всё было хорошо у того человека, всё у него было невероятно, но он не видел ту, которую любил. Она присутствовала где-то в области подсознания, ощущалась мысленным взором, даже не говорила толком, так что у меня с тобой всё куда лучше. В общем, он нашел способ расшатать свой фильтр, прогнать своего… внутреннего скептика. Это просто. Состояние человека зависит от того, какие медиаторы активны у него в мозгу. Если сдвинуть баланс…


Трава нежно касалась ботинок, и её шелест пополам со стрекотом кузнечиков и деликатным ветерком перенесли меня в далекую сказку. Я не знала, какая эта сказка, в чьей я роли (быть девицей в темнице не хотелось категорически) и чем она кончится, но знала, что всё ещё только начинается.

— У нас всё будет хорошо, слышишь? — я повернулась и впилась пальцами в руку Шарля. Тот, с неожиданно красными глазами, шмыгнул носом и кивнул — Всё будет отлично.

— Есть какой-то риск? — спросил он.

— Да. Ещё какой. — прошептала я и направилась к виднеющейся калитке соседского дома. Открыв её пинком, я быстро влезла внутрь и направилась на кухню, где лежала огромная коробка размером с две обувные. Подхватив картонку под днище и понимая невозможность сортировки, я оттащила её в сени, где под потолком виднелась гордость прежней хозяйки — ухоженная керосинка. Когда я покачала светильник, он отозвался довольным плеском топлива. Не испарилось, надо же. Если бы я верила во что-то паранормальное — я бы сочла это забавным.

Зажегши свет, я поставила коробку на кривоватый табурет.

— Где-то тут он и был… — прошептала я, выбрасывая на пол пожелтевшие бумажные пачки валидола.

— Что это? — спросил Шарль.

— Настойка валерианы — я отбросила пузырёк в сторону — Пустырник Форте. Глицин. Престариум. Нитроглицерин.

Упаковки и флакончики летели в угол. Приземляясь, некоторые из пузырьков издавали явные звуки превращения в осколки, но меня это не волновало.

— Что ты ищешь?

— У старушки была одна очень неприятная болезнь. — я отшвырнула в сторону целый пакет бинтов — Старики вообще любят болеть, ты знал?

— Ну да. Они же… старые.

— Вот о чем и речь. Помнишь, когда она меня Мариной называла и считала своей внучкой? Помнишь, как у неё руки ходуном ходили? Это болезнь Паркинсона. А если есть болезнь…

Я вытряхнула коробку на сиденье. В свете керосинки мелькнул розовый узор. Пузырек, будто живой, сам прыгнул в руку. Один в один по описанию.

— То есть и лекарство — проговорила я и потрясла глухо загремевшее аптечное стекло. — Давай, Шарль, пошли отсюда. Время бежит, время тикает.

С тяжестью на сердце, не чувствуя ног я развернулась к выходу, и зашагала по собственной длинной тени на рассохшихся половицах. Коричневый флакон никак не помещался в кулаке.

— Мне страшно — проговорил Шарль.

— Мне тоже — ответила я и сошла с крыльца.

Под ботинком что-то чавкнуло. Очень смачно, с хрустом, и одновременно хлынула вонь. Я посмотрела вниз и в полосе света увидела старую знакомую. Плешивая белка лежала по обе стороны от моей подметки, на боку, вытянувшись и растопырив лапы. Мой ботинок угодил прямиком на её грудную клетку и живот, превратив и без того разлагающуюся плоть в бесформенную кашу. Глаз больше не было, а маленькие зубки оскалились в страдальческой, как мне показалось, гримасе.

Я не верю в знаки. Не верила и не буду верить. Отшвырнув тельце в заросли бурьяна вдоль забора, я быстро вытерла ботинок о дёрн, вернулась домой, переобулась, достала дневник, впервые за две недели нацепила наручные часы и записала:

«Испытание техники №21. 00:25, принято 20 тб. препарата А., имеющего необходимую активность.»