Завтра придёшь

Настасья Пряжкина не боялась Федоткина с его потными ладонями, сиплым голосом, бегающими глазами и виноватой улыбкой.
Он не был напористым. Его большие руки слегка дрожали, а глаза испуганно расширялись, когда он придвигался к девушке поближе. Федоткин прерывисто дышал, аккуратно просовывая руки под старенькую одежду, и осторожно ощупывал худенькое тело Настасьи.
 
За это он давал ей хлеба и мяса. Девушка жадно съедала пищу и вытирала губы.
 
-Завтра придёшь,- говорил он, краснея,- принесу ещё еды. Приходи, а то голодной останешься.
 
 
Жена Федоткина, необъятная Груня, не догадывалась о пристрастиях мужа. Тот исправно выполнял свои супружеские обязанности, к тому же получку приносил в срок, был работящим и немногословным, а что ещё нужно бабе?
Груня по-своему любила мужа, с жаром отвечая на его ночные ласки.
 
Она с нежностью собирала мужу сумку на работу. Отваривала кусок мяса, картошку, заворачивала в чистую материю ломоть хлеба, клала пару луковиц, три яйца и соль во флаконе из-под аптечной мази.
Пустую сумку после возвращения благоверного, встряхивала, вывешивала на веревке во дворе и, подобрав фартук, зажав его край в большом кулаке, отправлялась в огород, а после и в курятник,- за новыми продуктами.
 
…Настасья боялась возвращаться домой. Ее отчим, Сергей Гвоздёв, никогда с ней не разговаривал, а проходя мимо, что-то бурчал, топыря губы и потирая небритый подбородок. Мать Настасьи он бил. Таскал за волосы по дощатому полу, пиная и грязно матерясь. Женщина не сопротивлялась. Она молча терпела, вздрагивая от его ударов, силясь поправить задравшуюся юбку и упавшую с плеча лямку сорочки, как будто сейчас это играло столь важную роль.
С едой в доме с появлением Гвоздёва стало не густо. Когда сожитель спал, Лизавета украдкой приносила дочери куски хлеба, оставшиеся от ужина, а утром в качестве завтрака ставила перед ней на стол кружку молока.
 
А есть Настасье хотелось очень. Возраст у неё был такой. Тело девушки стремилось к взрослению, а сама она пытаясь натянуть на торчащие коленки ставшую маленькой за сезон юбку и спрятать начавшие наливаться груди под старенькой футболкой.
 
Именно её груди, упрямо не желающие прятаться, привлекали Федоткина и заставляли его, здоровенного да крепкого, унижаться перед девушкой и клянчить у неё разрешения дотронуться. Настасья молча смотрела, как он, вытирая вспотевший лоб и расстёгивая воротник чистой рубашки, нашарив под футболкой упругий бугорок, накрывал его большой ладонью и сидел так долго, пытаясь унять бешеный стук сердца. Другую руку он держал на сумке с едой, как будто боялся, что девушка прежде времени попросит пищу, и ему не удастся ощупать ее нежное тело.
 
…После того, как отчим пригрозил ей и матери расправой, Настасья ушла из дому. Она обосновалась в сарае во дворе у своей бабки на жёстком, старом матрасе.
Женщина, и раньше спокойно относившаяся к внезапным появлениям внучки, не особо удивилась её визиту. Ковыляя по грязному подворью, она зычным голосом зазывала уток и кур, размашисто разбрасывая зерна в стороны, как сеятель, и любовно поглядывая на бегущую к ней, чтобы полакомиться, живность.
-Живи в хате,- оглядев внучку с ног до головы, разрешила она.
 
2 часть
 
Зоя Владиславовна Пряжкина хоть и была тучной, но ела немного: с утра- стакан чаю, в обед- жиденький супчик, на ужин- снова чай. Настасья усердно помогала старухе по хозяйству, ни словом не обмолвившись о том, что голодна. Переворошив сено в небольшом бревенчатом сарайчике, девушка отправлялась в огород. Там она добросовестно полола грядки с огурцами, собирала с кустиков картошки жучков, подвязывала побеги винограда.
 
-Одёжа твоя, Настёна, мала тебе стала,- старуха качала седой головой, помогая внучке укладывать дрова в поленницу.- Нельзя так ходить, дочка.
Девушка по привычке натянула юбку на колени. Она нервничала. Федоткин пообещал сегодня быть пораньше на их условленном месте и привезти помимо обычного пайка ещё и плошку клубники.
 
-Ба, мне идти пора,- промямлила Настасья, умываясь над ведром. Она побрызгала водой в лицо, рассматривая себя в пожелтевшем зеркале, висевшем на стене дома.
-Дочка,- старуха вздохнула.- Куда ты все время ходишь? Я стара и не могу следить за тобой, как за малым ребенком.
-Да не волнуйся ты, ба. С девчонками мы решили собраться сегодня у реки, поплавать.
Женщина снова вздохнула.
-А почему не ешь ничего? Не нравится, как я готовлю?
-Я ем, что ты, - уверила её внучка.- Всё очень вкусное. Да и вообще, ба, если бы не ты, я бы померла давно.
 
Настасья подошла к уставшей женщине, крепко обняла.- Я скоро вернусь.
Она действительно отсутствовала недолго. Николай в этот раз не пришел на реку. Девушка сидела на берегу, подобрав под себя ноги, и рассматривала облака на небе.
Настасья вздохнула. Встав, она отряхнула юбку и снова внимательно осмотрелась.
Высокий камыш сонно шелестел, нагибаясь к воде и как бы заглядываясь на своё отражение. По мутноватой воде плавали черные утки, отец когда-то называл их нырками. Он брал с собой маленькую дочку на рыбалку, выходя из дому ещё до рассвета. В одной руке он нес ведро с наживкой, другой бережно прижимал к себе спящую девочку, заботливо укутанную матерью в теплое одеяльце.
Настасья крепко засыпала под скрип уключин и плеск воды. Слегка покачивающаяся лодка была для неё своеобразной колыбелью, а свежий речной воздух самым настоящим лекарством. Беспокойная по природе девочка, надышавшись им, становилась кроткой и молчаливой. Она, с удовольствием следя за тем, как отец рыбачит, восхищённо вскрикивала при виде очередной выловленной рыбёшки с яркими плавничками.
 
Мужчина улыбался и подносил рыбку поближе, чтобы дочка смогла дотронуться до неё.
-Говорит что-то,- шептала потрясенная Настасья, глядя, как рыбёшка открывает-закрывает рот и виляет хвостиком.
Отец смеялся, снимая рыбку с крючка и бросая в переполненное ведро.
Потом его не стало. В тот вечер, когда отец не вернулся домой, шахта, в которой он работал с товарищами, обвалилась.
Настасья помнит, как рыдала мать, упав на колени перед какой-то женщиной. Та голосила ещё громче, шатаясь, как пьяная, и, имея в виду своего погибшего супруга, спрашивала, за что ей такое горе.
Селяне поговаривали о том, что если бы спасательные работы начались вовремя, то многих из работников можно было спасти.
……
-Ешь-ешь,- Зоя Владиславовна улыбнулась. Поставив перед внучкой вареную картошку и миску с солёными огурцами, она смотрела, как Настасья за обе щеки уплетает нехитрое лакомство.- На выходных со мной в город поедешь. Одёжу прикуплю тебе. А этот срам сожжем.
 
Настасья перестала есть. Она сложила руки на столе и покраснела.
-Ба, не надо на меня деньги тратить, – девушка потянулась к куску свежеиспеченного хлеба.- Ты мне не мать и не обязана кормить,- она снова принялась за еду, украдкой посматривая на ошеломлённую родственницу.
-Вот как получишь сейчас подзатыльника!- женщина всплеснула руками.- Я тебе дам, не мать! Вся в батю пошла. Тот оголец, мальчонкой таким строптивым был, таким непослушным. Будешь делать то, что я тебе скажу и никаких пререканий!
 
3 часть.
 
В душном, пыльном автобусе было битком народу. Настасья понуро сидела у запыленного окна, силясь хоть что-нибудь рассмотреть. Подышав на стекло и вытерев его ладонью, но так ничего и не увидев, она вздохнула и принялась изучать ползущую по сумке божью коровку. Девушка подставила насекомому ладонь. Букашка переползла на неё и щекотно заперебирала лапками.
 
В автобусе то и дело раздавался поросячий визг: в мешке, который держала на коленях грузная Груня Федоткина, копошился поросёнок, тоскливо повизгивая и похрюкивая. Настасья поспешно отвернулась, увидев, что женщина уставилась на неё слегка выпуклыми зеленоватыми глазами.
 
-Здравствуй, Анастасия,- женщина кивнула, поправляя взвизгнувший мешок.- И вы, Зоя Владиславовна, здравствуйте. Как ваше здоровьице?
Старуха охотно ответила на приветствие, придвигаясь к внучке поближе и слегка толкнув её в бок.- Чего ж молчишь, Настька, поздоровайся с Груней,- зашептала она, краснея.
 
Девушка повернулась. Она посмотрела на широченную женщину, затем медленно кивнула.
Автобус, кренясь на ухабах, упрямо полз вперед. Пассажиры, рано вставшие для поездки на городской базар, мирно дремали, не раз до этого переговорившие о том- о сём и порядком уставшие от своей болтовни.
Настасья уткнула взгляд в окно. Она невидящим взором смотрела на его липкую поверхность и, чуть покраснев, вспоминала недавний случай.
 
Во дворе у бабушки росло дерево, достаточно мощное высокое для того, чтобы с него можно было наблюдать за окрестностью. Девушка, сидя на самой его верхушке, срывала с ветвей крупные ягоды черешни, запихивала их в рот и, прожевывая сочную мякоть, выплёвывала косточки, смотря, как те летят вниз, путаясь в листве и падая на землю. Она иногда тихонько смеялась, когда ветер наклонял верхушку дерева особенно сильно. Крепко ухватившись за ветви, девушка представляла себя на мачте огромного корабля. Она подносила раскрытую ладонь козырьком ко лбу, чтобы рассмотреть, что там впереди. Сонная сельская улица и бревенчатые домишки, с привязанными у забора козами, мало чем походили на бескрайние морские просторы, но девушка с её неуёмной фантазией, как будто наяву видела беспокойные голубые морские волны и слышала нетерпеливые крики голодных чаек.
 
Соседи, проходящие мимо, завистливо посматривали на дерево, усеянное спелыми ягодами. Не слишком общительная Зоя Владиславовна никого не звала во двор. Она и слышать не хотела ни о каких просьбах сорвать ягод. Она не была жадной. Но после того, как с ней стала жить внучка, она не хотела лишних разговоров, и избегала душещипательных бесед с кумушками.
Настасья сидя на дереве, милостиво сбрасывала местной детворе веточки с ягодами за забор. Те подхватывали их, с жадностью поедая черешню, глотая мякоть вместе с косточками, и просили ещё.
Девушка весело смеялась, снова кидая веточки и наблюдая за перепачканными детишками.
Ветер налетел с новой силой. Он стал раскачивать скрипучее дерево, норовя стрясти с него девушку. Настасья упрямо сдвинула брови и, спустившись пониже, ухватилась за шершавую поверхность ствола. Она не сразу поняла, что на дереве, кроме неё, появился кто-то ещё. Повернувшись, она увидела перед собой смуглое Витькино лицо. Пятнадцатилетний парень был на полгода старше Настасьи, но выглядел гораздо взрослее.
 
Его крепкие руки бугрились мышцами, а широкая грудь, проглядывавшая сквозь полурасстёгнутую рубашку, была покрыта волосками.
Витька Камнев ел черешню, игнорируя недоумённый взгляд Пряжкиной. Заметив на его губах ухмылку, девушка на мгновение потеряла дар речи. Она хотела возмутиться, но услышав слова, тихо сказанные Витькой, передумала.
-И часто ты так с Кольком обжимаешься?- поинтересовался молодой человек, набив полный рот ягод. Он активно заработал челюстями, высматривая на ветках ягоды покрупнее, и, облокотившись о девушку, потянулся к ветке, росшей повыше. Он хитро посмотрел на Настасью.
–Ну!- вдруг рявкнул он, выплюнув косточки.- Отвечай.
Девушка молчала, чувствуя, как слабеют её руки и ноги.
 
-Эй-эй,- Витькина ухмылка стала еще противней.- Ты случайно не в обморок собралась падать? Смотри, лететь долго придётся, а я держать не стану. После того, что видел, не испытываю ни малейшего желания помогать такой, как ты.
Парень пристально посмотрел на тощую верхолазку. Та опустила глаза, ощутив неприятное беспокойство. Её сердце забилось быстрей, а ноги подкосились.
-Ты врёшь, - прошептала она, чувствуя на себе тёплое дыхание парня с ароматом спелых ягод.- Не было ничего.
-Я так не думаю,- ответил Витька, корча из себя невозмутимого следователя. В его волосах застрял зеленый лист, а паутина, смешно растянувшись от ствола до его уха, придавала ему глупое выражение. Глаза парня, наглые и насмешливые, как будто ощупывали хрупкую девичью фигурку, вводя обоих в некоторое смущение.
 
-Колян Федоткин получил по первое число,- повернув лицо девушки к себе, нарушив молчание, зловеще проговорил Витька.- Ему ещё долго не встать, а уж о том, чтобы щупать малолеток- и речи быть не может.- Отбили ему щупалку-то.- Витька зло хохотнул и забормотал быстро, задыхаясь, близко придвинувшись к Настасьиному уху. – Завтра ночью жду тебя у реки. Ты мне подробно расскажешь, где и как трогал тебя Колян (Витька сказал неприличное слово, сжав руки в кулаки и резко дёрнув ни в чем не провинившуюся ветку ). А также объяснишь мне, зачем ты позволяла ему делать это.
 
Парень ловко спустился по стволу на землю и перемахнул через забор. Увидев подходившую к калитке Зою Владиславовну, залег в крапиве. Камнев тихо застонал, ожегшись о колючую растительность. Повернув голову, он уставился на сидящую на дереве Настасью. Девушка, не двигаясь, смотрела прямо перед собой.
Затем, словно очнувшись, она случайно увидела замершего в крапиве негодника и мстительно сверкнула глазами.
«Так тебе и надо!»- подумала она, прислонившись щекой к теплой коре. Её лицо горело.
 
4 часть.
 
Зоя Владиславовна открыла калитку, горестно качая головой. Зря она сделала это,- пошла в гости к Маруське Шутилиной, бабке Настасьи по материнской линии. Женщины никогда не дружили. На свадьбе сына и дочки они злобно сверлили друг друга глазами, норовя отсесть подальше и по возможности не вступать в разговоры. Шутилина считала, что отдает свою дочку Лизку за непутевого обормота без гроша за душой. Пряжкина же думала о том, что сыну досталась размазня. Женщина смотрела на бледную невестку, прижимающую белый платочек к бескровным губам, размышляя о потомстве, которое сможет принести эта тощая крольчиха с испуганными глазами и дрожащими пальцами.
 
Однако же эти двое полюбили друг друга. Егор Пряжкин ревностно оберегал покой семьи: дружков не водил в дом, старался всё свободное время проводить с женой, и буквально носил её на руках. А когда родилась Настасья, даже расплакался.
Выслушав упреки своей матери о том, что жена не пацана, а девку народила, сын прикрикнул:
-Не лезь, мать, не в свое дело! Дочка дорога мне, равно как и Лизавета. Занимайся своей жизнью, в моей воду не мути.
Крепко тогда обиделась Зоя на сына. Но поразмыслив на досуге, согласилась,- что ж теперь думу думать. Дело –то свершилось, вон, лежит на кровати и мельтешит голыми ножками, смешно кривит крохотный носик.
Женщина понемногу оттаяла. Она учила невестку уму-разуму, терпеливо объясняя, что ребенок- не хрустальный, хоть и маленький, и не стоит бояться лишний раз прикоснуться к нему.
 
Зою Пряжкину ждали в доме с радостью. Лизка поверяла ей все свои секреты с дочерней искренностью, рассказывая о своих чувствах к мужу и дочери во всех подробностях. Женщина тайком вытирала глаза и ворчала:
-Ну, будет тебе! Чего нюни распускаешь. Придёт твой Егор, никуда не денется. Дай титьку дочке, не видишь, что оголодала бедная!
Зоя Владиславовна не могла сдержать улыбки, видя, как малышка, разевая ротик, пыталась поймать сосок. Она с нежностью слушала, как та причмокивает и кряхтит, насыщаясь материнским молоком.
-Ишь ты, прожорливая!- женщина тихонько смеялась.- Будто пацан. Крепкая вырастет, ладненькая.
А Маруське Шутилиной и дела не было до дочкиных переживаний. Она крепко запила. Никто не знал, что явилось причиной её пьянства, но с женщиной общаться перестали. Поговаривали, что нечистая сила попутала беднягу. Её некогда аккуратный двор зарос бурьяном, дверь перекосилась, пёс, стороживший хозяйство, издох от голода, живность поразбрелась в поисках более рачительных хозяев.
 
…Зоя Пряжкина испуганно остановилась на пороге полутемной комнаты, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Она услышала храп, доносившийся из-за занавешенного замызганной занавеской небольшого чуланчика справа, и перекрестилась.
-Матерь Божья,- выдохнула женщина, чьи глаза понемногу привыкли к темноте. Она, закрыв рот рукой, оглядывала стены с облезлой штукатуркой, вымазанные чем-то темным, и горы пустой посуды, расставленной повсюду. Кучи песка на кровати и разорванные подушки довершали унылую картину. –Вот тебе раз.
 
Отодвинув занавеску в сторону, непрошеная гостья оглядела чулан. В углу на ворохе вещей почивала простоволосая Маруська Шутилина, подобрав ноги с растрескавшимися толстыми пятками и уткнув опухшее лицо в колени. Её тело вздрагивало, когда особенно громкие рулады храпа оглашали своды каморки, и беспомощно никло, после того, как женщина, вновь набрав воздуха, с шумом выдыхала его.
Зоя попятилась, задев ногой бидон. Нагнувшись, она поднесла его поближе к лицу. Бидон доверху был набит дохлыми мышами, распространяя в воздухе запах тухлятины.
 
Женщина не помнила, как выбежала. Беспрестанно крестясь и охая, она неслась огородами, боясь показаться на люди или самой увидеть кого-то.
Спотыкаясь и кляня себя, на чем свет стоит, она вошла во двор. На глаза ей попалась перепуганная внучка, отряхивавшая юбку. Девочка отвернулась, изучая заросли крапивы за калиткой. Она вздрогнула, когда женщина коснулась её плеча.
-Ты где была, ба?- спросила Настасья, опуская заплаканные глаза. На её щеках горели алые пятна.
-Пойдем в дом!- гаркнула в ответ женщина.- Покормлю.
Весь вечер они скребли и мыли окна, вытряхивали половики и чистили посуду, утюжили белье и скоблили тазы. Настасья украдкой посматривала на бабку, в который раз неосторожно уронив веник и перевернув совок с мусором. Женщина как будто не замечала её нерасторопности. Она с каким-то остервенением мыла пол в кухне, подоткнув юбку и широко расставив ноги. Окуная тряпку в ведро, старуха хмурилась, затем крепко выжимала начинавшую трещать материю и снова мыла дощатую поверхность.
 
-Ба, -несмело позвала ее Настасья.- Ба-а-а…
-Вот что, дочка,- женщина, будто очнувшись, швырнула тряпку в ведро.- Ну-ка, ответь мне на один вопрос!
Глаза девушки забегали. Она попятилась.
-Ты ходишь к бабке Маруське?
Ожидая совсем другого вопроса, Настасья не сразу нашлась, что ответить.
Она остановилась, тяжело дыша и опустив плечи.
Затем затараторила:
-Зачем мне к ней ходить? Она ж как чужая мне, да к тому же и сумасшедшая. Девушка улыбнулась, заметив слёзы в глазах старухи.- Не надо расстраиваться и думать о всяких пьяницах, бабушка, я тебя никогда не брошу!
Настасья не стала признаваться в том, что однажды разбила окно в доме Шутилиной, после того, как та обозвала случайно проходившую мимо внучку чёртовым отродьем. Она решила, что такие подробности Зое Владиславовне ни к чему, и, спросив разрешения, удалилась в свою комнату.
 
5 часть
 
Гвоздев, почесывая плоский живот, шагнул за дверь. Он потянул носом воздух и грязно выругался. В темных сенцах воняло кошачьей мочой. За старым шкафом скреблись мыши.
-Курва,- мужик сплюнул под ноги, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Он нетерпеливо почесал пах, прищурив глаза и прислушиваясь к слабым шорохам справа.
-Что за…- мужик нахмурился, нашарив босой ступнёй под дырявым пледом мягкий, пушистый бок. Бок судорожно дернулся, послышалось мяуканье.
-Я ж сказал тебе, чтобы лапы твоей тут не было!- рявкнул мужик. Он схватил с полки фонарь.- Пообгадила тут всё!- подсвечивая себе, он стал изучать дощатый пол на наличие луж.
В тусклом свете фонаря вырисовалась жалостливая картина: измученное приблудное животное кошачьей породы, забившись в угол, вылизывало пять маленьких зверушек,- чьи глаза ещё не успели открыться и пока были похожи на щёлочки. Существа сонно копошились, тыча в брюхо матери дрожащими лапками и тихонько попискивали.
 
Мужик подхватил взрослое животное с пола и, размахнувшись, что есть силы шмякнул им о закрытую входную дверь, затем размахнулся ещё раз. Пнув обмякшее тело кошки, принялся за котят. Он трясущимися руками складывал неуклюжих пищащих кошачьих отпрысков в старый, пыльный мешок. Вернувшись в дом и переодевшись в засаленный старый пиджак и мешковатые брюки, медленно спустившись по скрипучим ступеням, вышел во двор. Он посвистывал, вытирая вспотевшее лицо и поглядывая на желтую луну. Шагая по высокой траве, мужчина деловито подбрасывал перекинутый через плечо мешок. Его прищуренные глаза были настороженными.
 
…Крепкие мужицкие руки еще помнили хруст костей педофила- Кольки. Случайно увидев как-то знакомую машину в камышовых зарослях, и козла в ней, щупающего отрешенную девушку за грудь, взбешенный уголовник, выбрав удобный момент, вышел из зарослей навстречу опешившему от неожиданности сластолюбцу, когда тот в очередной раз приехал на реку.
Сергей Гвоздев, отчим Настасьи, он же Серый, долго бил подлеца, вздумавшего улещать падчерицу подачками. Удостоверившись, что похабник получил по заслугам, запыхавшийся мужчина вытер окровавленной ладонью вспотевшее лицо и вошел в воду. Он вымылся, методично растирая крепкое тело, не обращая внимания на соседа, валяющегося на берегу.
Забросив плошку с кислой клубникой, найденную в машине, и еду, завернутую в промасленную бумагу, в густые заросли дикого шиповника, Серый достал из-за голенища старого сапога охотничий нож. Мужчина задумчиво перекидывал его из руки в руку, стоя над избитым соседом. Затем, легко подняв грузное тело, швырнул его на заднее сиденье, сел за руль и ещё раз внимательно осмотревшись, аккуратно повёл автомобиль в сторону проселочной дороги.
 
…Серый жадно пил воду из ковша, зачерпнув её из жестяного ведра, стоящего на пороге Грунькиного просторного дома. Женщина надсадно ревела, опустившись на колени и гладя лицо тяжело дышащего мужа широкими ладонями. Скривившись при виде её огромных грудей, выпирающих из выреза нелепого халата, Серый бросил ключи от машины в её толстое заплаканное лицо.
-Приберись тут, а то грязи много,- буркнул он, имея в виду окровавленное тело соседа.
Груня торопливо закивала, пряча под опущенными веками ненависть.
После ухода хмурого Лизкиного хахаля, она просидела целый час перед лежащим во дворе мужем, затем тяжело поднялась и пошла со двора.
 
…………………
В потухших глазах Лизаветы Пряжкиной не отразилось ни одной эмоции. Она послушно побрела в спальню. Там, поколебавшись всего лишь мгновение, аккуратно разделась, складывая вещи стопочкой на стул. Женщина робко легла в постель, подавляя в себе желание прижаться к стене и пролежать так до самого утра. Вместо этого она легла набок, лицом к мужу, и уставилась на его волосатую грудь.
Серый скривился. Он зачем-то каждый раз ждал от этой дурёхи инициативы, но та могла пролежать так целую вечность, корча из себя оскорбленную невинность, за что и получала потом сполна. Серый никогда не просил у неё ласки, полагая, что это чувство должно возникать в любовниках обоюдно и присутствовать в постельных отношениях, как нечто само собой разумеющееся. Серый старался не прикасаться лишний раз к её исхудавшему телу, но коснувшись, не мог удержаться и жадно проводил по нему пальцами. Получив своё, он заталкивал вглубь себя чувство душевной неудовлетворенности, и со злостью отворачиваясь, засыпал.
 
6 часть.
 
Настасье хотелось спать. Зевая, она ковыляла вслед за Зоей Владиславовной по рынку, особо не прислушиваясь к причитаниям встречающихся им по пути односельчан. Те, поздоровавшись, начинали перебирать все сплетни, переходя на шёпот и доверительно нагибаясь к старухе, дабы ни одна новость не пропала и проследовала к той прямиком в уши.
-Да ладно тебе!- выслушав очередную историю, махнула рукой женщина.- Делать тебе, что ли, нечего, Ирка?- она посмотрела на покрасневшую бабу, вцепившуюся в жирного ощипанного гуся.
 
-Вот те крест!- принявшись для виду наводить на прилавке порядок среди птичьих тушек и лотков со свежими яйцами, двоюродная Зойкина племянница стыдливо опустила глаза.- Зря не веришь мне! Об этом вся деревня говорит.
Настасья навострила уши.
Зоя Владиславовна переложила из руки в руку сумку. Её дряблое лицо побледнело.
-Сережка Гвоздев избил до полусмерти Федоткина. Никто не знает, почему, и Колька не признается. Неужто похаживать вздумал к Лизке Пряжкиной чи Гвоздёвой, шут их разберёт?- прошипела Ирина, косясь на девушку.
Настасья шагнула за напрягшуюся старухину спину и потянула женщину за кофту.
-Ба-а, нам пора, а то не успеем на автобус.
 
Женщина взяла внучку за руку и пошла по направлению к прилавкам с одеждой. Настасья, находясь под впечатлением от услышанного, согласилась со всем, что выбрала для неё родственница. Девушка зашла за прилавок, и, спрятавшись за шторкой, примерила по очереди несколько платьев, блузок, юбок и джинсов.
 
-Всё берём,- оценив то, как на внучке сидит одежда, сказала Пряжкина и достала кошелёк.
-Бабушка, дорого же,- заупрямилась Настасья, но когда довольная выручкой продавщица сунула ей в руки пакет с обновками, восхищенно умолкла.
-Туфли ещё надо подобрать,- Зоя Владиславовна поправила платок на взмокшей голове.
Проходя мимо мясных прилавков и заметив заплаканную Груню Федоткину, женщина ускорила шаг и крепче сжала ладонь внучки.
 
-Дитятко,- в голосе Зои Владиславовны послышались надрывные нотки.- Ты можешь мне доверять. Я ведь не чужая тебе.
 
Настасья в который раз за утро побледнела.
 
-Отчим-то твой чего-то делал с тобой?- спросила вдруг старуха и остановилась. Она, не выпуская руки внучки, нежно поглаживала её кожу трясущимися пальцами.
Девушка отрицательно покачала головой.
 
-Мне ты можешь сказать,- настаивала Пряжкина.- Я имею право знать.
 
То ли от усталости, то ли от нахлынувших воспоминаний, Настасья вдруг часто задышала и, присев на корточки, расплакалась.
 
Зоя Владиславовна растерянно смотрела на внучку, не зная, что предпринять.
-Ну-ка, милая, пойдём, присядем на ту лавочку,- сказала она заботливо. –Смотри, какой я пирожок у Ирины-то купила. С картошечкой да с лучком. Поешь и легче станет. Квасок вот есть ещё свой, домашний, на-ка, попей.
 
От пирожка девушка отказалась, а вот кваса выпила полбутылки.
 
Зоя Владиславовна переплела растрепавшуюся косу внучки, отмечая про себя то, что чёрный как смоль цвет волос достался девушке от отца.
 
-Ты, главное, не молчи, дитятко, - женщина гладила внучку по голове, как бы баюкая.
Девушка снова заплакала.
-Маму мою отчим бьёт, пинает как собаку. –Не смогла я на это смотреть, вот и ушла к тебе.
-Ну, а Федоткин, этот олух, чем не угодил отчиму-то?
 
-Не знаю, бабуль, может, Гвоздёв с ума сошёл или в тюрьму назад захотел, вот и пристаёт к селянам.
-Да, в тюрьме этому выродку самое место,- согласилась женщина, коря себя за то, что вести о плохом обращении с её бывшей невесткой, не вызвали в ней сожаления.
 
…В автобусе, который вёз людей с базара в село, было шумно. Подвыпившие мужики рассказывали анекдоты, их рассерженные жёны шипели на них и покрепче прижимали сумки к себе.
Федоткина Груня сидела на самом заднем сидении, вытирая красное потное лицо. Деньги, вырученные ею за проданного поросёнка, она решила потратить на лечение мужа. Тот ни в какую не соглашался ехать в районную больницу, и всё говорил о Шутилиной Марусе, мол, дар у неё болячки излечивать, главное уговорить её и дать денег на выпивку.
 
Настасья спала, прислонившись к плечу Зои Владиславовны, одетая в ситцевое платье с красными маками на подоле и обутая в новые туфли цвета беж.
 
Выходил народ из автобуса не торопясь,- утомила его духота.
-Гроза будет к вечеру,- запророчили прибывшие, ускоряя шаг и стремясь поскорее оказаться в своих жилищах.
Федоткина Груня тоже заторопилась. Она как будто и не обращала внимания на шёпот селянок и на их косые взгляды. Наказ мужа привести к ним в дом Шутилину Марусю она решила исполнить, во что бы то ни стало.
 
…Застыв на пороге её обветшалой хибары, Груня наспех прочла молитву.
-Чего топчешься?- услышала она хриплый голос хозяйки.- Входи, раз припёрлась.
 
-Дитё у вас должно родиться,- огорошила гостью старуха. Внутри её жилища по-прежнему царил беспорядок. Женщина, чьё лицо было похожим на печёное яблоко, как ни странно, была трезвой.
-Докторша сказала, что бесплоден Коленька-то,- отозвалась Груня, но надежду, блеснувшую в её глазах, Шутилина приметила.
 
-Дура твоя докторша,- сказала она, закуривая.- Да и ты не шибко умная. Дело не в муже твоём, а в тебе. Если хочешь забрюхатеть, перестань тяжести таскать, да диету соблюдай- не пихай в рот жирное без счёту.
Груня слушала Шутилину, как церковная прихожанка батюшку.
- Склянку с отваром тебе дам, попьёшь месяцок. Горький отвар, но ты его с мёдом смешивай. Есть мёд-то?- спросила женщина с усмешкой.
-Конечно, есть, конечно,- закивала Груня.
-Литровую банку мне принесёшь,- сказала, как отрезала, Шутилина.
-Всё, что захотите,- уверила её Федоткина. И мёда, и молочка, и колбаски принесу.
 
-Ну-ка, ложись на кровать,- Шутилина докурила сигарету и выбросила её в открытое окно.
Груня, разувшись, легла на засыпанное песком ложе, и замерла.
Маруся Петровна несколько минут ощупывала её толстый живот.
-Какие у вас руки горячие,- прошептала Федоткина.
-Скажешь мужу твоему, пускай во время соития кладёт тебе руки на живот и некоторое время держит так.
 
Груня заплакала.
 
-Ну, веди к нему, чего ревёшь,- пробурчала старуха. Слышала я, как он зовёт меня.
 
Груня, продолжая плакать, перекрестилась.
 
…У двора своего дома Зоя Владиславовна остановилась. Пот по её лицу тёк градом.
Витька Камнев, околачивающийся возле забора, громко поздоровался с женщиной, а в сторону Настасьи даже не посмотрел.
-Здравствуй, Витя,- ответила на приветствие Зоя Владиславовна.- Чего ты хотел?
Парень почесал макушку.
-Я-это…черешня, говорят, вкусная у вас,- сказал он, краснея.- Если разрешите, я помогу оборвать её с дерева и продать соседям. Вам-то самим столько всё равно не съесть,- неуверенно добавил он, чувствуя на себе взгляд Настасьи. Её карие глаза словно буравили его профиль и красное ухо.
-Дело предлагает паренёк, -согласилась хозяйка. Ещё недельку и погниёт ягода-то.
-Ты давай вот что,- Зоя Владиславовна устало потёрла шею.- Мы с внучкой притомились с дороги, проголодались. Дай нам часика три на отдых, а там и за работу, хорошо?
-Согласен,- Камнев обрёл былую уверенность, увидев, что девушка опустила глаза.
-Хорошо, Витя, считай, что договорились. Раз ты уж здесь, не помог бы нам с сумками?- попросила Зоя Владиславовна.
 
В избе было прохладно и чисто. Идя босыми ногами по половикам, Настасья нервничала, не понимая, зачем на самом деле приплёлся Витька и что он задумал. Витька, как будто, прочёл её мысли и, проходя мимо, всунул в карман её платья сложенный лист бумаги.
-Ознакомься,- тихо сказал он.- С ответом буду ждать в рощице.
 
…
 
-Жить будешь, не помрёшь,- проворчала Шутилина, глядя исподлобья на опухшее, всё в подтёках лицо кряхтящего от боли Федоткина.- Детей хочешь?- спросила она, расстёгивая на мужчине рубашку и осматривая грудь и рёбра.
-Чьих?- шёпотом переспросил Николай и тут же вскрикнул. Шутилина дотронулась до багрового пятна на груди.
-Своих,- старуха попросила Груню, сидевшую до этого рядом и вскрикивавшую синхронно с мужем, принести бинты или марлю.
-Я мигом,- Груня метнулась в соседнюю комнату, загремела ящиками.
 
-Зачем к Настёне приставал? -осматривая содранную кожу на лодыжках мужчины, поинтересовалась целительница.
Федоткин заёрзал под пристальным взглядом пожилой женщины.
-Она есть хотела, а я кормил её,- сказал он и опустил глаза.
-Своих роди и корми,- посоветовала Шутилина и достала из пакета бутылку с мутной жидкостью зелёного цвета.
-Так не плодный я,- сказал Федоткин. –Врачиха подтвердила, что не быть мне отцом.
Налив на ладонь жидкость, пахнущую хвоей и дикими ягодами, старуха стала втирать её в область живота мужчины, постепенно переходя к рёбрам и груди.
Она несколько раз проделала эту процедуру и, взяв у подоспевшей Груни бинты, спросила пациента:
-Сесть хоть сможешь?
Николай закашлялся и, заскрипев зубами, опёрся на локти. Поднявшись, он сел на кровати.
Груня хотела помочь ему, но Шутилина рявкнула: «Помни, что я тебе говорила!»
 
Груня, испугавшись её крика, отпрянула.
-Лучше помоги мне с бинтами,- сказала старуха. Она растёрла принесённой жидкостью спину Николая и принялась бинтовать его от подмышек до пояса.
-Хорошо, что бинтами запаслась,- вскрывая очередную пачку, похвалила она хозяйку.
 
-Сколько я должна вам?- Груня почти бежала за быстро идущей женщиной.
-Сначала вылечу, а там посмотрим,- сказала Шутилина. Через неделю зайдёшь ко мне, скажу, когда лучше ребёночка зачинать. Не забывай про отвар.
Груня подавила в себе желание бухнуться на колени и взмолиться небесам. Потрясённая до глубины души воскресшей в ней надеждой, она с улыбкой смотрела вслед удаляющейся старухе, которую в селе считали проклятой. Возвращаясь домой, Груня любовно погладила себя по животу, как будто младенец уже был в её утробе.
 
 
Заявившись в дом к дочери, Шутилина, вместо приветствия, молча посмотрела на Лизавету.
-Когда хмырь твой припрётся?- затем спросила она, закуривая.
Женщина, кутаясь в рваный халат, забормотала:
-Вечером, как обычно. Мам, если Сергей учует сигаретный дым, то прибьёт меня.
-Мне это не интересно,- женщина сделала глубокую затяжку.-
Давненько ты в доме не была у мамки, доченька,- с притворной ласковостью в голосе сказала старуха. –Сходила бы да посмотрела, как мамка поживает.
 
-Так ты ж запретила мне с дочкой даже мимо твоего дома проходить, не то, чтобы в гости заявляться.
-Сегодня можно, -старуха закурила новую сигарету. –Пойди да приберись там, а я пока тут побуду.
-Хорошо, мам,- Лизавета улыбнулась и направилась в спальню переодеться.
-Учти, работы много,- крикнула ей же женщина и тихо добавила: «насвинячила я там добряче.»
-Мамуль, как соберёшься уходить, ключ под коврик на крыльце положишь, ладно?- попросила женщину дочь.
Старуха промолчала.
 
Настенные часы ритмично отщёлкивали время. Тарелки с отбитыми краями, потрескавшиеся чайные чашки и блюдца уныло стояли на полке в шкафу. Стол, на который опиралась старуха, был покрыт дырявой скатертью.
Тяжело вздохнув, женщина встала и отодвинула стул. Отшвырнув ногой половик, она увидела дверцу погреба с ржавым кольцом в качестве ручки.
 
Сходив в сарай за ломом, женщина поддела им петли, на которых крепилась крышка, и сорвала их. Оттащив крышку, и спустившись по лестнице, она, включив свет, несколько минут изучала содержимое погреба. Вилы, стоявшие в углу в количестве пяти штук, и пустые банки, обросшие слоем пыли, не удивили её, но навели на мысль. Старуха проворно вылезла из погреба и направилась в сарай за лопатой. Вернувшись, она врыла вилы в землю ржавыми зубьями наружу, прямо под отверстием для входа, разбила лопатой банки и разбросала около. Лампочку Шутилина выкрутила, лестницу вытащила наружу и отволокла в сарай. Туда же она оттащила и лом. Дверцу Шутилина пристроила между шкафом и стеной, прикрыв её занавеской. Застелив отверстие погреба половиком, она подошла к окну и закурила.
 
-Ну что ж, добро пожаловать, зятёк,- прошептала она, шагая к себе домой. Ключ, как дочь и просила, женщина положила на пороге под коврик, а дверь оставила незапертой.
 
Настасья быстро шла по пыльной дороге, сжимая кулаки и хмурясь. О том, чтобы остаться дома и, как и говорила бабушка, поесть да отдохнуть, не могло быть и речи.
Если бы Зоя Владиславовна, которая сейчас мирно почивала в своей комнате, прочла записку, то на орехи получил бы не только Витька, но и Настасья.
Текст записки, которую вручил ей Витька, до того расстроил и разозлил девушку, что она хотела сначала прихватить с собой увесистый камень, чтобы бросить его при встрече в негодяя.
 
«Дурында»,- так начиналось витькино послание к Настасье. –«Не знаю кто тебя научил демонстрировать свои сиськи за еду но это гадко! Ты наверное совсем башкой не думаешь на что ты можешь нарваться. Неужели такая тупая и не можешь понять что с женатыми связываться нельзя! Если бы у меня была такая тупая сестра я бы держал её на привязи во дворе как сучку в будке. Ты же коза ещё и залететь можешь об этом ты тоже тыквой своей не подумала! Не смотря на то что ты такая тупая предлагаю тебе сделку я буду присматривать за тобой чтобы не лезла к мужикам а ты за это разрешишь мне трогать тебя везде где захочу и когда захочу. Если откажешься мне придётся рассказать твоей бабке о том что ты проделывала с Федоткиным.»
 
…Подул лёгкий ветерок. Настасья прищурилась. В рощице у кривого ствола берёзы она заметила автора записки. Тот сидел спиной к девушке и почёсывал плечо.
Настасья поискала глазами палку. Наткнувшись взглядом на бревно, валявшееся неподалёку, она пожалела, что не так сильна, чтобы поднять его.
Снова подул несмелый ветерок. Духота, сделавшая воздух плотным, казалось, стала ещё гуще.
Настасья сглотнула. Во рту было сухо. Её сердце забилось чаще. Она резко выдохнула и подошла к Камневу, который уже целую минуту изучал её лицо наглыми глазами.
 
-Пойдём,- сказал он, легко вставая с примятой травы, и мотнул головой, как бы указывая направление.
-Куда?- спросила Настасья.- С какой радости мне с тобой идти куда-то?
-Записку прочла?- поинтересовался Витька.
-Ты пишешь, как двоечник!- Настасья презрительно скривила губы.
 
Во рту по-прежнему было сухо, и девушка несколько раз сглотнула.
Витька хмуро уставился на руки девушки, вернее, на её кулаки.
-А-ну, разожми,- делая шаг навстречу, тихо сказал он.
Один кулак Настасья разжала.
-Другой,- скомандовал Витька.
Пряжкина медленно разжала кулак: на её ладони лежала намокшая от пота записка, порванная ею на мелкие кусочки.
-А,- ухмыльнулся Витька.- Не понравилось, значит.
 
Он схватил девушку за плечо и, толкая, повёл её вглубь рощицы.
 
-Иди, давай, по –хорошему!- рявкнул он. Не вздумай выпендриваться. Я тебе не Федоткин. Так по балде врежу, мало не покажется.
 
Настасье стало не по себе.
 
-Куда ты тащишь меня?- прерывающимся голосом спросила она, испуганно глядя на парня, выражение лица которого вдруг напомнило ей отчима.
 
Подойдя с девушкой к полуразрушенному сарайчику, Витька огляделся.
-Мне к бабушке надо,- сказала Настасья.- Она уже, наверное, проснулась. Витя, ты же не забыл, что обещал помочь оборвать черешню?
-Зубы мне не заговаривай,- ответил Камнев, заводя пленницу внутрь и толкая её к дощатой стене сарайчика.
Настасья застонала: споткнувшись, она ударилась головой о стену.
-Что, нравится?- спросил её Витька, ухмыляясь.- Нравится, когда с тобой как с шлюхой, а, дурында?
Он тяжело дышал, переступая с ноги на ногу. Не в силах смотреть в заплаканные девичьи глаза, он хрипло сказал:
-Повернись к стене.
 
Настасья непонимающе уставилась на него, сглатывая слёзы.
 
-Витя, ты чего?- промямлила она. От её решительности, сопровождавшей её всю дорогу от дома до рощицы, не осталось и капли.
Девушка послушно повернулась к стене.
Её сердце учащённо билось, а ноги подкашивались.
 
Настасья вздрогнула, когда тяжёлая витькина рука легла на её плечо. Полежав немного, она поползла вниз, к девичьему локотку, а затем и к ладони.
Витька, шумно задышав, погладил дрожащие пальцы девушки.
-Я всё бабушке расскажу,- предупредила его Настасья.
 
Больше не чувствуя в прикосновениях Камнева грубости, она решила, что он пугал её только для вида. Как бы опровергая её предположение, Витька дёрнул девушку за косу.
 
Настасья скривилась от боли и попыталась повернуться.
-Стой, как стоишь!- прикрикнул парень, придвигаясь к ней вплотную, и, положив ладони на стену сарая, по обе стороны от девушки, задышал ей в макушку, затем он склонил голову и коснулся губами её шеи.
 
Настасья, к которой вдруг вернулись силы, изловчилась и повернулась спиной к стене.
Её лицо уткнулось во вздымающуюся витькину грудь.
С трудом оторвав его ладонь от стены, девушка медленно поднесла её к своей груди, скрытой тканью нового халата, который старуха купила ей на базаре. Положив руку парня на грудь, она подняла голову.
Молодые люди уставились друг на друга.
 
-Ну, что же ты, Витёк?- прошептала Настасья, почувствовав, что Витька не знает, что делать в сложившейся ситуации. – Разрешишь мне трогать, где захочу и когда захочу,- передразнила она его.
Витька жадно смотрел на её губы. Его рука, лежащая на груди девушки, будто одеревенела.
 
Настасья усмехнулась.
 
-Ну, ты прям как Федоткин,- съязвила она и тут же замолчала, когда горячие Витькины губы впились в её.
-Пошёл вон!- вытирая рот, закричала девушка,- смотри как бы штаны не треснули, придурок! Ты, Витька, такой же, как и все мужики! Будешь шантажировать меня, я расскажу твоей матери, что ты заволок меня в сарай и хотел изнасиловать.
 
Витька пулей вылетел из сарайчика.
 
Настасья присела на корточки и уткнула лицо в колени.
 
…
-Сколько раз говорил этой *уке замыкать двери!- прорычал Серый, вваливаясь в дом. Он еле стоял на ногах, и его товарищ, которого он привёл с собой, ухмыльнулся. Рослый мужик по кличке Бык, хоть и выпивал сегодня с Серым наравне, был не слишком пьян. Он поддержал чуть не упавшего друга, схватив его за шиворот рубахи, и аккуратно закрыл дверь.
-Ну, веди, - стоя в тёмных сенцах, провонявших кошачьей мочой, скомандовал он.- Показывай тёлку, хочу оценить, а там посмотрим, на сколько она потянет. Если окажется целкой, дам вдвое больше бабок. Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.
 
-Лизку, мамку её сначала надо спровадить,- икая, зашептал Серый. Наверняка валяется в кровати. Скажу ей, пускай к соседям за жратвой сходит, лады?
Бык нахмурился.
-По-моему, здесь только ты да я,- сказал он.
-Быть того не может,- запротестовал Серый. –Моя курица всегда встречает меня,- он хохотнул,- ждёт как верная псина.
-Где свет тут у тебя?- спросил Бык, открывая дверь горницы.
-Справа,- пробормотал Гвоздев. Включатель справа.
 
Бык пошарил по стене. Убогая горница озарилась тусклым светом. Посмотрев на засиженную мухами лампочку, Бык вытащил из-за пазухи бутылку водки.
-Говорю тебе, -нет никого,- отвинчивая крышку и делая внушительный глоток, сказал он.
-Если ты вздумал шутить со мной, братан,- отрыгнувшись, изрёк Бык, я тебя не только заставлю заплатить за выпивку, но и шкуру малость подпорчу.
 
Серый, казалось, протрезвел.
-Когда я врал тебе, Санёк?- спросил он, гордо выпячивая грудь.
-Девку я приведу, как и обещал, а жену урою.
-Да нафига мне твоя баба?- скривился Бык, подходя к столу и ставя на него початую бутылку водки.
Серый направился к шкафу, спотыкаясь и икая. Он задел половик, прикрывавший отверстие погреба. Тот сдвинулся в сторону, и Бык, увидев вместо досок дыру, ухмыльнулся.
 
Серый, ничего не замечая, подошёл к шкафу с посудой, вынул два стакана, подул в них и торжественно поставил в центр стола.
-Жратвы нет,- развёл он руками.- Извиняй, братан, после тюряги на работу не принимают, сам понимаешь.
Бык достал сигарету и закурил.
-А фонарь у тебя имеется, браток?- спросил он, разливая водку по стаканам.
-Да-да,- закивал головой Серый.- Сейчас принесу.
-Да ты присядь, дружище,- задумчиво сказал Бык. –Я как-нибудь сам управлюсь. Ты только скажи, где он.
Гвоздев уселся на стул, и, отхлебнув из стакана, промямлил:
-Братуха, в сенцах на полке он, рядом со шкафом. Только нафига он тебе, свет вроде есть.
Бык медленно направился в сенцы, нашарил на полке фонарь и вернулся с ним в горницу, закрыв плотно дверь.
Серый, достав из пачки товарища, которую тот оставил на столе, сигарету, курил, зажмурив глаза от наслаждения.
-Ты пей-пей,- подойдя к сдвинутому половику, сказал Серому Бык.- Кури, сколько хочешь, табачок-то не нашенский, давненько такого не курил, небось?
Он присел и, посветив фонарём в яму, тихонько присвистнул.
Гвоздев налил в опустевший стакан водки, немного подумал.
-Санёк, по-моему, перебрал я. Мне ж за девкой идти надо, а ты «пей да пей».
 
Он с улыбкой посмотрел на Быка.
 
-Давай тогда уже завтра за тёлкой схожу. Щас Лизка заявится, какой-нибудь жратвы принесёт, посидим, как в старые добрые времена.
Бык ухмылялся, поигрывая фонарём, и молчал.
-Иди-ка сюда, сучара,- перестав ухмыляться, вдруг рыкнул он.
Гвоздев побледнел.
-Ты чего, братан?- спросил он, неуклюже поднимаясь из- за стола.
-Подойди,- Бык медленно встал.
Когда Серый подошёл к нему, он схватил его за волосы и, направив включённый фонарь на яму, прохрипел:
-Да ты знаешь, паскуда, что я с тобой за такие шутки сделаю?
Гвоздева вырвало, когда он увидел на дне погреба торчащие вилы и битые банки.
Поняв, что отпираться бесполезно и что времени у него считанные секунды, он выхватил из-за голенища сапога охотничий нож и, что было силы, вонзив его под мышку мужику, резанул.
 
Бык взревел. Он сбил Серого с ног и швырнул его в яму вниз головой.
Крик, который раздался вслед за этим, тут же стих.
Истекая кровью и зная, что рана, нанесённая ему Гвоздевым, смертельная, Бык подошёл к столу, уселся на стул и выпил оставшуюся водку.
 
 
В столовой, в которой находилось человек двадцать, люди переговаривались в полголоса. Лизавета, теперь уже вдова, была одета в чёрное платье. Она сидела перед тарелкой щей, крепко сжав ложку. Концы чёрного платка, скрывающего её белокурые локоны, женщина завязала под подбородком.
За столом, неподалёку от неё, так же без интереса глядя на еду, сидела её дочь Настасья.
Она не разговаривала с матерью ни во время похорон отчима, ни на поминках. Зато Маруся Шутилина, приодевшаяся в ситцевую кофточку и ситцевую коричневую юбку, подталкивала дочь острым локотком.
-Я бы на твоём месте радовалась,- говорила она дочери, сидя с ней рядом и уплетая макароны и куриное бёдрышко.
-Одного не пойму, мам,- сказала Лизавета, отодвигая от себя тарелку. –Зачем мужику, которого я нашла в луже крови, понадобилось убивать Сергея?
-А я тебе объясню,- отпив из стакана компот, ответила Шутилина.
-Ты мне лучше скажи, зачем в тот вечер отправила меня из дома?- Лизавета посмотрела на мать заплаканными глазами.
Маруся потянулась за котлетой.
-Чувствовала я неладное, дочь,- сказала она спокойно, с наслаждением жуя пищу.
 
Погребение покойного и поминки по нему были устроены и оплачены Груней Федоткиной. Большая часть еды для поминания усопшего также была приготовлена ею.
После того, как Шутилина стала лечить её мужа и пообещала, что Груня забеременеет, женщину будто подменили. Скупая на деньги и не слишком общительная, она словно переродилась. Искренно улыбаясь, она угощала конфетами и пирогами местных детишек, которые встречались ей на улице, думая о том, что и у неё, может быть, появится чадо.
Дом Маруси Петровны, а также двор, Груня с помощью своих рослых племянников привела в идеальный порядок. В отремонтированном сарайчике снова заблеяли козы, заквохтали куры, загакали гуси и даже завизжал поросёночек.
Во дворе появился щенок – «отпрыск» овчарки, сторожившей огромный двор Груни. Маруся Петровна, принимая его от Груни в дар, любуясь серым пятнышком на пёсьей мордочке, не долго думая, назвала его Серым. Она была против того, чтобы он находился на привязи и Серый целыми днями разгуливал по двору, заглядывая иногда и в сарай, как бы проверяя все ли там на месте. Ночью он спал в доме у хозяйки.
…
-Мам, не темни,- прошептала Лизавета. Поймав же на себе пристальный взгляд Камнева Артёма-родного брата отца Витьки, женщина опустила глаза.
-А чего мне темнить, дочка?- спросила Шутилина. –Мужик тот убиенный при деньгах-то оказался. Менты нашли в кармане его пиджака круглую сумму.
-Сергей,- начала Лизавета.
-Чтобы я больше не слышала имени этого выродка,- ответила Маруся Петровна. - Этот твой подонок и его собутыльник, чтоб они в аду сгорели, заключили меж собой сделку. Серёжка дочку твою продать хотел ему, для того и притащил его в дом. Там, очевидно, они не сошлись в цене, ну и поубивали друг друга.
 
Лизавета прикрыла ладонью рот.
-Гвоздев наверняка дружка-то своего подозревал в том, что тот девку-то испробует, а денег не отдаст, вот и подстраховался с погребом-то, правда, сам в него и угодил.
-Не могу я находиться в доме,- сказала вдруг Лизавета.- Кровью он запачкан. Да и дочка ни в какую не хочет жить в нём, сказала, что никуда не уйдёт от бабы Зои.
Маруся Петровна хмыкнула.
-Она с тобой не хочет жить,- ответила женщина. –Какое дитё простит тебе, что приволокла в дом не человека, а беса, ещё и побои терпела от него.
-Что же делать-то?- не слушая мать, спрашивала саму себя Лизавета. – По ночам слышались мне голоса из погреба, будто жаловались они.
Шутилина Маруся допила компот и с улыбкой посмотрела на Камнева Артёма.
-Чем не жених?- толкнула она дочку и хихикнула.- С самой школы увивался за тобой, но ты, дочь, выбирала, да всё не тех.
-Егора, отца Настасьи, я любила,- ответила Лизавета.
-Не жилец он был,- сказала Маруся. –Знала я об этом наперёд, поэтому и против была вашей свадьбы.
-Мам, не верю я в твои колдовские штучки,- Лизавета нахмурилась.
Старуха повертела кольцо на безымянном пальце, подаренное ей давным-давно мужем.
-Да я и не прошу тебя верить, дочь.- Только всё выходит так, как говорю я.
 
Настасья поковыряла жаркое вилкой. Её сверлил взглядом Витька, сидевший рядом со своим отцом и дядькой. Перед тем, как войти в столовую, он умудрился передать девушке записку.
Представив себе, что и в этот раз в ней её ждут оскорбления в словесной форме, Настасья демонстративно швырнула записку под ноги Витьке.
Парень нагнулся, и, избегая взгляда девушки, снова подал ей бумажку.
 
В отличие от девушки, сегодня аппетит у него был хороший. Груня, глядя на то, как он уплетает пироги, улыбнулась и предложила добавки.
 
Жена отца Витьки, Камнева Екатерина, зашептала мужу на ухо.
-Где совесть у этой клуши? Устроила поминки по тому, кто избил её мужа, оплатила похороны,- это ж всё в отместку покойному.
-Сиди, Катерина, да помалкивай,- посоветовал ей муж. –Разве так мстят? На месте Груни я бы вообще не пришёл на похороны, не то, что бы ещё и оплачивал все расходы.
Катерина обидчиво поджала губы.
-Ты вообще не разбираешься в бабах,- сказала она.
Юрий Камнев улыбнулся.
-Может и в тебе не разобрался,- ответил он, но увидев слёзы в глазах жены, обнял её и прижал к себе.
 
Поминки закончились к вечеру. Люди, сытые и подвыпившие, стали расходиться по домам.
Лизавета сидела за столом, глядя на свои руки, и думала горькую думу.
Улучив момент, Маруся Шутилина, догнав на улице Артёма Камнева, и взяв его за крепкую руку, подвела к раскидистой берёзе, росшей неподалёку.
-Лизка моя сохнет по тебе,- зашептала она, довольно осматривая ладную фигуру мужчины. –Гляди, проворонишь своё счастье. Не оставляй её одну надолго, а то опять сволочь какая-нибудь привяжется к ней. Сходил бы сегодня в гости. Мол, так и так.
-Да вы что, тёть Марусь, она ж мужа схоронила только,- ответил Артём.
-Сорок лет живёшь, а так и не понял, видать, что для неё ты родился, для дочки моей, а она для тебя. Схоронила Лизка чёрта, Артём, а не мужа. Изверга, который и слова ласкового ей не сказал, бил её да грозился падчерицу извести.
-На слова я и сам не мастак, не люблю болтать почём зря.
-Да это и так заметно,- не удержавшись, съязвила Шутилина.- Но к словам моим прислушайся. Видала я на днях, как пьяница Горохов к ней присматривается. Ещё его мне в зятья не хватало. Вот наборчик-то будет.
Артём нахмурился.
-А вдруг не примет меня, тогда как?- спросил он.
-А ты постарайся, дружок, счастье-то нелегко даётся. Сходи к ней сегодня, говорю тебе, а то поздно будет. Тем более, что боится она дома оставаться одна.
-Ладно, тёть Марусь,- голос Артёма потеплел. –Только нехорошо это сразу после похорон-то.
«Хмыря того не грех ещё разок откопать да не закапывать», - подумала Шутилина.
-Глупости говоришь,- сказала она.- Не веришь мне, поспрашивай у людей, каким мужем покойный для Лизки был.
 
…Зоя Владиславовна Пряжкина, которая не захотела идти на похороны и поминки, увидев у калитки внучку, устремилась ей навстречу.
-Сердечко моё,- залепетала она, обняв девушку.- Как долго тебя не было.
Настасья поцеловала старуху и направилась с ней в дом.
Ночью, когда женщина уснула, девушка достала смятую бумажку из-под подушки, и немного подумав, прочла.
 
«Мне очень стыдно за то что так грубо обошёлся с тобой. Хочу попросить у тебя прощения. Приходи сегодня ночью в рощицу. Обещаю не приставать. Виктор»,- прочла Настасья и покраснела, вспоминая, как нежно целовал её Витька в шею.
 
Взвесив все за и против, а в частности недавнюю встречу с одноклассником Витьки Сашкой Матвеевым, который вздумал лапать её в парке и говорить всякие пошлости, она решилась пойти на встречу с Камневым и, выслушав его извинения, заручиться его защитой.
 
Ночь был прохладной. Во дворах лаяли собаки. Постепенно их лай становился всё глуше, а рощица, к которой неспешно шла девушка,- всё ближе.
 
…Артём Камнев, стоя у окна и изучая профиль Лизаветы, молчал.
Женщина, кутаясь в безразмерную кофту, водила пальцем по столу.
-Вы в своём уме, Артём?- сросила Лизавета, краснея.- Вы предлагаете мне выйти за вас замуж, совсем не зная меня.
-Как же я не знаю, тебя, Лиза?- в свою очередь спросил Артём. – Помнишь, как я в школьные годы зимой из речки тебя вытаскивал, когда ты под лёд провалилась?
-Я не об этом,- Лизавета вскинула голову. –Мой покойный муж, Гвоздев, говорил мне, что как женщина, я не представляю из себя никакой ценности, что не умею целоваться и любить тоже.
-Можно подумать, он умел любить,- резонно заметил мужчина.
Он подошёл к Лизавете, и погладил её худенькую спину.
-Ты можешь снять этот дурацкий платок, Лиза? –попросил он.
Женщина вскочила и убежала в спальню.
Мужчина направился следом.
-Не надо!- заверещала Лизавета, увидев его в проёме двери. –Не надо! Только не здесь!
-Пойдём ко мне,- предложил Артём. –Двери моего дома всегда для тебя открыты.
Ноги женщины, измученной волнениями, подкосились. Она тяжело села на кровать и сняла платок.
-Хочешь выпить?- спросил её Артём.
Она согласно кивнула головой.
Мужчина метнулся в горницу за бутылкой вина, которую принёс с собой.
 
 
…Витька встретил Настасью у той самой кривоствольной берёзы, что и в прошлый раз.
-Здравствуй,- сказал он, поприветствовал девушку за руку, как школьного товарища.
-Что, опять в сарай, Вить?- спросила его Настасья и устало вздохнула.
-Ну, там как бы не увидит никто,- ответил Камнев,- оно вроде как спокойнее.
-Для кого как,- настроение девушки почему-то совсем улетучилось, когда парень, положив ладонь ей на плечо, повёл её к сараю.
-Мне спиной к тебе становиться или как?- остановившись у входа в сарайчик, съязвила девушка.
Камнев молчал.
-Ну что ж, спиной так спиной,- сказала девушка и, спотыкаясь о мусор, направилась вглубь строения. Став лицом к дощатой стене, она закрыла глаза, желая просто уснуть.
-Ты какая-то другая сегодня,- услышала она Витькин голос неподалёку от себя. Повернувшись, она скорее почувствовала, нежели увидела, что он занял у стены то же положение, что и она.
-Считай, что извинился, -сказала девушка, отодвигаясь от него.
-Ты простишь меня?- голос Витьки дрогнул, прозвучав смешно.
Стоя справа от девушки, и прижавшись телом к стене сарайчика, Камнев грустно вздохнул.
-Пока ещё не знаю,- Настасья подняла голову и через отверстие в крыше сарайчика посмотрела на звёзды.
Витька нашарил её руку. Проводя пальцами по девичьей ладони, он вдруг понял, что стоит рядом со своей судьбой.
-О чём думаешь?- нерешительно спросил он, желая, чтобы это мгновение длилось вечно.
-Да о том, что дать сначала тебе потрогать: левую грудь или правую,- Настасья вдруг рассмеялась.
-Не надо так,- Витька замялся. –Скажи, ты будешь моей девушкой?
-Посмотрим,- ответила Настасья, чувствуя необъяснимую радость.
 
…Артём Камнев, целуя тело улыбающейся женщины, думал о том, сколько времени он потерял даром. В женщине ему нравилось всё:  её сладкие от вина губы, нежные груди, которые так и манили к себе его руки, стройное тело.

Эпилог.

Груня, как и предвещала Маруся Шутилина, стала матерью, родив двойню: мальчика и девочку. Федоткин чуть не сошёл с ума от радости, таская вернувшуюся из роддома жену по двору.
Счастливая мамаша отпихивала его от себя и, как зачарованная глядя на коляску с малышами, приговаривала:
-Сейчас, мои крошки, сейчас мамка накормит вас.
Артём Камнев и Лизавета поженились. Свадьбу сыграли скромную. Через девять месяцев Лизавета родила сына, назвав его в честь первого мужа Егором.
Настасья и Виктор впоследствии (отучившись в школе и окончив высшие учебные заведения) поженились, чтобы никогда уже не расставаться.