РИМБ 23 - Ревизия

Пятна красок. Зелёный смешивается с серым. Городской пейзаж. Немного подташнивает. Раньше меня никогда не укачивало.

Негативная динамика началась около месяца назад, хотя, казалось бы, откуда ей взяться? Препараты у меня всё те же. Просто что-то тревожное в воздухе. Что-то летнее.

— Лида — Алексей потряс меня. Я обернулась на него:

— А?

— Нам на следующей — парень сидел рядом. Ни капли не изменился за эти годы, может, стал чуть массивнее. Он у меня спортсмен, тягает железо.

Маршрутка остановилась на длинной, душной улице, упирающейся в горизонт. Солнце всё ещё не вошло в зенит. На часах около десяти. Июнь, а духота августовская.

Алексей взял меня за руку и повел к выходу из автобуса. Я повиновалась, смешно перебирая ногами. Туфли, которые он для меня отыскал, были на редкость неудобны из-за высокого каблука. Несколько часов назад прошел дождь, о котором теперь напоминала единственная огромная лужа. Я мимоходом заглянула в неё.

— Я себе не нравлюсь — сказала я тихо, но он всё равно услышал. Обнял меня и произнёс:

— Зато мне нравишься. У тебя заниженная самооценка, и всё.

— Я в последнее время странно себя чувствую — призналась я, когда мы проходили мимо стоящих углом многоэтажек.

Впереди мелькнуло то самое поле, где когда-то был парк, в котором я отшила своего нынешнего мужа. Ох, давно же это было… Даже и год вспомнить тяжело. Что-то внутри меня дрогнуло. Это безграничная вина шевельнулась и сдавила сердце.

— Может, вернемся? — спросил Алексей — Посттравматический синдром…

— Всё… — я сглотнула подступивший к горлу ком — Всё нормально. Я… я думаю, что это необходимо.

Признаться честно, я просто хотела погулять хоть где-нибудь помимо нашего обычного маршрута. Магазин-зал-поликлиника-парк-дом. Всегда с мужем, ведь на улице так опасно.

— Я могу тебя понять — Алексей кивнул — Но там столько всего случилось… Ты уверена, что хочешь вспоминать?

— Сам же говорил, что собираешься сдавать эту квартиру, разве нет? Сегодня последний день, когда я смогу вернуться туда. Надо что-нибудь из вещей прихватить…

У нас не лучшая ситуация с деньгами. В интернатуре много не платят, поэтому иногда Леше приходится подрабатывать не по основной профессии. Лишние траты нам не по карману, а ведь надо ещё и Лизу одевать, поить-кормить, игрушки покупать…

— Ты права. Но если станет страшно — мы подошли к нужному подъезду — Помни, что я всегда рядом!

Лифт не работал. Дом вообще казался частично покинутым. Несколько дверей, увиденных мной по дороге наверх, были оклеены бумажными полосками с голубой печатью. Верный знак смерти хозяина и перехода квартиры в госфонд.

Точно такую же ленточку я обнаружила на своей двери. В груди ёкнуло. Алексей с силой вогнал ключ в замок. Ручка повернулась.

— Давай, только быстро — улыбнулся мне муж и протянул свой спортивный баул.

Я сделала шаг через порог. По ногам прошелся холодный ветер. Сквозняк, не иначе.

Нет, воспоминания не нахлынули лавиной и сказать что-то вроде «дом, милый дом!» тоже не захотелось. Просто квартира.

Прихожая и кухня убраны, и убраны отлично. Мебель новая. Я грустно улыбнулась и внимательно оглядела место своего преступления. Подставка с ножами пустая. Следовало ожидать.

Всё так чисто, и ещё этот запах… Запах необитаемой жилплощади. Задумчиво выйдя с кухни, я улыбнулась стоявшему в дверях Алексею.

— Всё нормально? — спросил он

— Абсолютно — ответила я и заметила, как он нахмурился. Опять поменяет препараты.

Прошла по коридору. Провела рукой по выцветшим обоям с примитивным узором. Квартире около 80 лет. Ремонта, конечно, требует.

Вот гостиная, используемая отцом под кабинет. Минимум мебели, в углу маленький стол и стул. Раньше тут была лаба, но соседи жаловались на постоянно убегающих мышей и отцу пришлось её свернуть. Он ненавидел, когда я сюда заходила. Топчан, на котором он спал. Хрустальная ваза, наполненная мелочами вперемешку с лекарствами. Я невнимательно перебрала их — какие-то БАДы, карманный календарик за 2016 год, фуфломицины12), высохшие фломастеры, средства от запора, сборы от несварения, зажигалка, свечи и маленький ключ. Все казалось смутно знакомым, но вот одну пачку я тут никогда не видела. Точнее, пузырёк.

Коричневый, с замысловатым розовым узором, он был абсолютно пуст.

Я хмыкнула и направилась к столу. В ящиках ничего интересного. Какие-то стариковские штуки — перьевые авторучки, калькуляторы, связка ключей, даже старенькая трубка. Здесь, в отличие от кухни и коридора, пахло отцом.

Оставался верхний ящик, который ни в какую не желал поддаваться. Задумавшись, я перепробовала все ключи в связке, но ни один из них не подошел. Оставалось пожать плечами и направиться в последнюю комнату. В мою.

Тут всё осталось как прежде, хотя я не помнила такого беспорядка. Компьютер Алексей забрал себе, спросив перед этим моего разрешения. Он отформатировал жесткий диск и потом долго рассказывал мне, что браузер Педонета запрещён и что из-за этого у меня могли быть проблемы, но зачем рассказывал — я так и не поняла, ведь единственный компьютер, который есть у нас в квартире, запаролен. На диване валялась груда моих вещей, чему я была несказанно рада — не придётся копаться в ящиках. Все шкафы были выпотрошены и открыты нараспашку. Даже кушетка стояла полностью разложенной. Странно. Никогда её не раскладывала!

Погрузив тряпьё в сумку, я поставила её на пол и резко дернула край своей прежней постели. Механизм протестующе заскрипел и застрял на половине хода, словно ему что-то мешало. Матрас приподнялся, а под ним…

Я с трудом вытянула нечто красное из мешанины пыльных тяг и рычагов. Толстая тетрадь в обложке из синтетической кожи. Смутно знакомая. Некоторые страницы слиплись, другие были порваны. Все исписаны ручкой одного цвета, одним почерком — торопливым, с атипичным наклоном, за который меня так ругали в начальной школе.

Я положила тетрадь в порядком отяжелевшую сумку и сразу же её застегнула. Делать здесь было больше нечего.