Школьники и школьницы. Глава 25

               


                ДЕНЬ КАК ДЕНЬ


   Мокрый снег с ветром - не самая приятная погода, да еще, когда надо тащиться в школу. В такую погоду хорошо полежать дома на диване с книжкой, но чтобы непременно с картинками, посмотреть телевизор...
   Я вздохнул и прибавил шагу.
   - Ну, как провели выходные? - спросила учительница. - Надеюсь, что вы хорошо отдохнули и с новым пылом приметесь за учебу.
   Отдохнул я хорошо, но никакого пыла не ощущал.
   Похоже, что и другие не пылали.
   Ощущала пыл только Борисова. Впрочем, Майка всегда его ощущает.
   - Я вчера балет смотрела, - сообщила она. - Меня это потрясло и прибавило сил и пылу. Заморенова была чудо как хороша - и трепетна как лань.
   - Это как? - спросил Юрка.
   - Значит боязлива как лань, - объяснил ему Витька. - И дрожит с ног до головы.
   - А...
   - Это она от голода тряслась, - со знанием дела проговорил Славка. - Видел я этих балерин - одни кожа да кости.
   Славке можно верить; его бабушка живет недалеко от музыкального театра, и он ее часто навещает.
   - Их специально не кормят, - продолжал Славка. - Так и пляшут - не жрамши. Тут любой, как лань затрепещет. И я, когда голодный, трепещу.
   - Возможно, она трепещет от того, что пьет много вина Такие тоже трепещут, но не как лань.
   - Как дикая серна мечется Заморенова, - то туда метнется, то сюда! Это просто какое-то половодье чувств! - все еще заходилась Майка.
   - Ты что-нибудь понимаешь? - толкнул меня Сережка.
   - Нет.
   - Я тоже ничего не понял про половодье. И еще: то лань была, теперь серна... Одно знаю, от голода точно одичать можно - дикого Славку видел не раз. Страшное зрелище.
   Нина Федоровна постучала по столу линейкой.
   - Так, творческая пятиминутка. Даю тему на развитие воображения. Все обожают море. Вот и выскажитесь, за что вы его любите. Витя Меднис, начинай.
   И Меднис, как заученный уро, начал:
   - Я люблю море. В море много рыбы. Она легко усваивается организмом. В рыбе много фосфора. Фосфор полезен для мозгов. Мозги - зеркало души. Душа вмещает море впечатлений. Я люблю рыбу.
   - Это глаза - зеркало души, - поправила его Майка.
   - А мне море - по барабану, - равнодушно сказал Славка. - Хотя рыбу я люблю.
   Учительница сокрушенно покачала головой.
   Лисицкий тоже признался в своей любви к морю.
   - На морском дне - нефть. Мой папа греет руки на нефти и дает погреться близким ему людям. Руки папы - это мои руки, но и ноги тоже, а также одежда и голова. Руки папы...
   - Да поняли, поняли, - раздраженно сказала учительница, - что это руки и ноги остальной твоей родни.
   - Да, - подтвердил Женька. - Папа любит деньги, мама любит деньги, и я, и родня их тоже любим. Деньги - это отдых на море. Я люблю деньги!
   - Несколько неожиданное выступление, - вздохнула учительница, - но вместе с тем, и ожидаемое...
   Сестренкин был краток:
   - Море есть море! И этим все сказано. Все остальное - не море. Только идиоты не любят моря.
   - Мой брат с аквалангом очень глубоко опускался на дно Черного моря, - объявил Толик Каребин.
   - С аквалангом любой дурак глубоко опустится, - сказал Сабельников. - Вот если бы он без акваланга...
   - И еще он на горных лыжах с очень высокой горы спускался!
   - Это любой дурак на лыжах спустится, - тянул свое Сабельников. - Вот без лыж...
   - А мой брат с парашютом из самолета прыгнул! - с гордостью сообщил Сестренкин.
   - С парашютом любой дурак прыгнет...
   - Ты заговариваешься, Сабельников! - грозно сказал Колька и очень сильно нахмурился.
   - Ну, пошло-поехало, - и учительница опять вздохнула. - Пятиминутка закончилась, начинаем урок. В прошлый раз я вам рассказывала о пресмыкающихся. Давай, Прохоров, назови кого-нибудь из этого класса.
   - Лисицкий, Шустиков, - это из нашего, а Шергунов и Коваленко - из параллельного. Гришка Романюк и Гарингауз...
   - Я тебя про пресмыкающихся спрашиваю.
   - А я про них и говорю.
   - Садись. Баларев, кого ты отнесешь к этому классу?
   - Гаишников!
   - Во-первых, они сейчас по-другому зовутся, а во-вторых - почему?
   - Потому что папа называет их змеесосами, удавами и...
   - Ладно, ладно, хватит... Может, ты их еще к парнокопытным отнесешь?
   - Папа их так и называет - копытные в фуражках.
   - Довольно! Двойка тебе и твоему папе! Слава Гречнев, а ты что отнесешь...
   - Ничего! Ничего я гаишникам не понесу, они и так сытые - так говорит мой папа. А свое - я сам съем!
   - Очень хорошо... Вернее, плохо, - устало поправилась учительница. - Ладно, с гаишниками разобрались. Полагаю, что к птицам их все же отнести нельзя...
   - Можно, - твердо сказал Сабельников. - Мой папа называет их несушками.
   - Несушками?!
   - Ну да! Несущими золотые яйца.
   - Ну и много они несут?
   - Это когда как. В хороший день - много.
   Учительница с громким свистом всосала в себя воздух.
   Тут с места поднялся побледневший Вовка Брусникин и сказал слегка дрожащим голосом:
   - У моего папы много друзей гаишников. Когда я вырасту и стану милиционером, они станут и моими друзьями.
   - Ну и что! - закричал Женька. - Ты остановишь мою машину?
   - Не сомневайся, - кивнул головой Вовка.
   - И меня затормозишь? - спросил Крайников.
   - Обязательно! Вы у меня все заторможенные ходить будете!
   - Невозможные дети! - воскликнула учительница, вскакивая со стула. - Я им про Фому, они мне про Ерему... И все время ссорятся. Да что же это такое! Ведь школа - это ощущение радости, это праздник. Вас должно распирать от восторга, как в тот первый раз, когда вы переступили ее порог. Ну, распирает тебя, Гречнев? Ответь нам.
   - Как это вам? Всем вам?
   - А почему нет, разве ты стесняешься своих товарищей?
   - Не все здесь мои товарищи. Очень много остолопов и кренделей. Давайте я вам лучше на ушко скажу.
   - На ушко?!
   - На него. Но если вы плохо слышите...
   - Ладно, скажи, - в тысячный раз вздохнула Нина Федоровна.
   Славка что-то ей прошептал, но учительница только махнула рукой и сказала тоскливо:
   - Да понятно, что тебя после обеда и ужина распирает. Странно еще, что не за завтраком...
   - Время очень мало на завтрак. И этого хочется, и другого... Но время... Чертова школа!
   В классе восторженно загудели. Всех так и распирало.
   - Лучше бы я в нее не ходил!
   - Да, зря пошел. В кино ходить куда интересней...
   - Нет, это был не самый лучший день в моей жизни.
   - В зоопарк надо было поступить, на сторожа выучиться - всегда бы на зверей смотрел...
   - И почему я в детском саду несколько раз на второй год не остался!
   - В самом деле, что это за счастье, каждый день Лисицкого видеть. Счастье, это когда его не видишь.
   - Сплошное расстройство эта школа, хотя вроде и привыкла.
   Учительница обхватила голову руками и с минуту сидела молча, затравленно озираясь и тяжело дыша, словно загнанная лошадь. Но отдышалась, еще минуту помолчала, а потом устало предупредила:
   - Не забудьте, завтра на уроке мы будем говорить об Александре Македонском. Устроим, так сказать, своеобразный суд истории, взвесим все за и против. Посмотрим, мог ли он поступить в определенных обстоятельствах иначе... Или судьба играет человеком... Я буду судья, а вы выберете из своих рядов обвинителя, защитника и свидетеля. Это очень интересно. Давайте сделаем урок красочным. Подберите соответствующие костюмы.
   - Хорошо, - согласился Юрка. - Я буду обвинителем, наряжусь в костюм викинга и зарублю Лисицкого, потому что он - тупой! Я и свидетелей найду.
   - Викинги?! Почему? Какое отношение имеют викинги ко временам Александра Македонского?
   - Какая разница! Ну, Спартаком наряжусь, - все равно Женьке конец! Аттилой оденусь или ханом Чингизом, да хоть папуасом наряжусь,  шляпу, как дедушка Мичурин напялю, - все равно Лисицкому не будет пощады! Я стану его кошмаром.
   - Что же вы все время грызетесь, как кошка с собакой! Остановись, Баларев! Свои счеты с Лисицким своди в другом месте, а здесь, в школе, сводят счеты с Александром Македонским.
   - У меня нет с ним счетов! А вот с Лисицким...
   Кошка с собакой... Мне неожиданно вспомнилась сценка в электричке. Мы с сестрой Олькой едем на дачу. Мама с папой посадили нас в вагон, а в Михнево на платформе, нас должны были ждать бабушка с дедушкой.
   Сестра взяла с собой кота Николашку, зверя чудного и неспокойного. Напротив нас сидел хмурый парень, на его коленях лежала небольшая собачка в наморднике. Кот и собака напряженно уставились друг на друга. У окна сидела тетя с клеткой, в которой суетились белые мыши. Через проход, у противоположного окна бесновался в птичьей клетке попугай и в оскорбительном тоне разговаривал с пассажирами. В общем - целый зверинец.
   Я предложил хмурому парню взять нашего кота себе. Сестра неодобрительно фыркнула.
   - Зачем он мне? -Парень бросил на меня мрачный взгляд.
   - Мышей ловить, - объяснил я.
   - Нет у меня мышей, - недовольно сказал парень.
   - Так у тети есть, надо у нее попросить.
   - Не нужны мне ни коты, ни мыши! - Хмурый парень становился все более мрачным и начинал сердиться.
   Девушка, сидевшая позади нас, услышав хмурого, закричала:
   - Ай, мыши!
   И через секунду:
   - Караул! Убивают! - и с ногами влезла на сиденье.
   - Кр-р-рысота! - заверещал попка.
   - Что вы делаете, а еще женщина! - в свою очередь заверещала бабуся. - С грязной обувкой и на скамейку!
   - К черту обувку! - закричала девушка-женщина. - Пусть мыши покинут помещение!
   - Дура беспросветная! - завопила тетенька с мышами. - Я их внуку везу.
   Мыши разволновались и запищали. Они тоже хотели к внуку, и оставлять помещение не желали.
   Николашка выпрыгнул из корзины, бешено мяукнул и бросился к клетке с мышами.
   Собака хмурого парня рванулась за котом.
   Короче, все смешалось, все рычало, мяукало, пищало и кричало до тех пор, пока поезд не остановился, открылись двери, и мы с Олькой выскочили наружу.
   Голос учительницы вернул меня к школьной действительности.
   Голос был утомленный.
   Голос произнес:
   - Ну и за что мне все это?
   Голос ненадолго замолчал, потом снова прорезался, и уже будничным тоном сказал:
   - Возможно, у нас скоро появится новый ученик.
   - А он не будет тянуть наш класс назад и безобразничать, как наши мальчишки? - спросила Людка Свиридова.
   - Его мама сказала, что он отличник, - ответила учительница. - И это отрадно.
   - У нас уже есть один, куда больше, - проворчал Колька.
   - Он - юный мичуринец, - добавила Нина Федоровна. - И еще - изучает муравьев.
   - Класс!
   - Вот как...
   - А мне нравится, - ухмыльнулся Лисицкий. - Нам как раз не хватает муравьев и тараканов. Пусть разводит.
   - Лучше бы он кроликов разводил или инкубатор какой наладил, - заметил Славка. - А то муравьи...
   - И правда, ну что можно из муравья приготовить? - с недоумением спросил Юрка.
   - Пусть у нас на школьном дворе травы лекарственные собирает. Может, они Нине Федоровне от головной боли помогут, - застенчиво сказал Ленка Ширяева и преданно посмотрела на учительницу.
   - Травы, травы, травы, травы, травы... - обеспокоенно затянула учительница, но потом замолчала, забарабанила линейкой по столу и вдруг протяжно застонала: - Не помогут мне никакие травы. На воды надо, в источник целебный окунуться... в сернокислый, в грязях лечебных поваляться. Уморили вы меня, укатали до полного изнеможения и исхудалости. Не дожить мне до высокого звания заслуженного работника культуры и просвещения... А где-то там - она посмотрела в окно - море... пальмы... грязи... Ехать пора! Беда иначе... Да хоть в Арктику к медведям белым. Все лучше... Ледоколы с полярниками, да пингвины с моржами... И никаких Просиковых, Гречневых, Лисицких и Трахтергенцев, прости меня, Господи! Хорошо... Ой, как хорошо! Радостно так...
   - Попутного вам ветра, Нина Федоровна! - радостно так закричал Сестренкин.
   - Вспоминайте нас добрым словом! - так же радостно воскликнул Сашка Прохоров.
   - А чем вы там питаться станете? - озабоченно спросил Славка.
   - Салом медвежьим, - предположил Димка.
   - Медведи просто так в руки не дадутся.
   - Мой папа - старший военный сержант. Я у него винтовку попрошу с оптическим прицелом, - сказал Сабельников.
   - Вот еще! У Нины Федоровны своя оптика есть, ей без надобности, - возразила Ритка Сурикова.
   - А мой папа - старший милицейский сержант, - с важным видом оповестил класс Вовка Брусникин. - Я у него попрошу табельный пистолет и кобуру с портупеей.
   - А у меня кроме рогатки ничего нет, - огорчился Васька. - Но с рогаткой на медведя не пойдешь.
   - Нина Федоровна рыбу ловить будет. От нее, как не фокусничай, никакой рыбешки не спрятаться, - подольстился Трахтер.
   - Да что вы все Нине Федоровне голову морочите! - закричал Юрка. - Ее полярники тушенкой накормят. Они ребята бравые. С ними не пропадешь - ни в Арктике, ни на экваторе.
   - Зачем же полярнику на экватор?
   - Отдыхают они там, витаминами организм наполняют, соки пьют, антоновкой закусывают, а потом опять на зимовку.
   - Антоновка - шестьсотграммовая?
   - Чего не знаю, того не знаю.
   - Откуда же там антоновке взяться?
   - А где же ее брать - в Арктике, что ли? Там антоновка не растет.
   - Все это вздор, - жалобно проблеяла учительница. - Мне бы компресс... На душе муторно... Где бы жениха найти... - И она обмякла на стуле.
   Как только в дверях появился завуч, учительница с некоторым даже всхлипом попросила отправить ее в бессрочный отпуск с сохранением содержания для поправки пошатнувшегося здоровья и сильнейшего желания припасть губами к живительному источнику.
   - Об этом не может быть и речи, - остановил ее Юлий Цезаревич. - Ну, никак    невозможно! - И проникновенно добавил: - Такие как вы, Нина Федоровна, на дороге просто так не валяются, и бросаться такими кадрами - это преступление!
   Я представил себе, как на грязной дороге просто так валяется Нина Федоровна, мешая движению машин и пешеходов, переходящих эту самую дорогу. И тогда водители и пешеходы совершают преступление: они хватают Нину Федоровну за руки и ноги и бросают ее на другую грязную дорогу - пусть там валяется просто так, если хочет. Но этого им мало. Они опять подбирают ее и снова бросают на третью дорогу, конечно же, омерзительно грязную...
   Жуткая картина! Я даже расстроился. Возможно, мне тоже надо на воды. Только с Ниной Федоровной я туда не поеду. Потому что тогда, или я сам утоплюсь в лечебной грязи, или она меня в ней утопит.
   В конце концов, завуч сказал, чтобы Нина Федоровна не падала духом и бодрилась, и что он отпустит ее пить воды и купаться в источнике, но только в каникулы, а пока пусть попьет чаю в школьном буфете.
   

   После уроков, Сережка, Славка и я стояли у школы и договаривались, когда пойдем смотреть фильм про мушкетеров. Мимо нас проходили девчонки из нашего класса. Мне симпатична Юлька Мамолова. Она твердо решила по окончании школы пойти работать на рынок - торговать тыквенными семечками, или устроиться в пончиковую... Я бы хотел с ней дружить.
   - Ну и чего вы здесь торчите? - заносчиво спросила Тонька Акимова. - Опять какую-нибудь пакость задумали?
   Но это уже чересчур!
   Мы обиделись.
   - Ты заблуждаешься, Тонька. Мы - три мушкетера! А мушкетеры не подличают.
   - Ха-ха!.. Ой, не могу! Три мушкетера... - прыснула Светка Панина. - Но это же курам на смех! Нет, вы не три мушкетера, - вы три порося! Ниф-Ниф...
   - Ниф- Ниф?! - возмущенно заорал Сережка. - Вот оно как!
   - Именно так! - легко и с наслаждением подтвердила Светка. - Наф-Наф и Нуф-Нуф!
   - А кто же четвертый? - спросила Ленка Семочкина.
   - Это я, д'Артаньян! - гордо сказал, подошедший Лисицкий. - К вашим услугам.
   - Нет, ты не д'Артаньян, - непринужденно заметила Ленка. - Ты - главный свин.
   И хотя нам было нанесено неслыханное оскорбление, с последним замечанием Семочкиной я согласен.
   С равнодушным видом, но исполненные внутреннего достоинства, мы оставили наше место, а на прощание, благородный Атос (он же мой друг Сережка), сказал девчонкам, что они круглые дуры, и будь его на то Атосова воля, он бы им...
   - Смотрите, девчонки, Ниф-Ниф заговорил! - обидно рассмеялась Ритка Сурикова.
   Что оставалось делать Ниф-Нифу, то есть - тьфу! - Сережке-Атосу и нам? Да ничего! Плюнуть только, развернуться и уйти, сохраняя свое мушкетерское достоинство. Так мы и сделали. А Славка, уходя, в шутку крикнул: - Крысы! Спасайся кто может!
   В мгновение ока, отчаянно визжа, девчонки бросились в рассыпную. Все, кроме остолбеневшей Цветочкиной, которая продребезжала побелевшими от ужаса губами:
   - Дайте мне крысиного яду, я их изничтожу.
   - Ленка, этих зверюг ни граната, ни ядерный взрыв не возьмет, - сказал я ей. - Только гиперболоид Гарина!
   - Дай, дай мне скорей этот гиперболоид! - нервно простонала она.
   - Я, Цветочкина, человек мирный, и лазерное оружие с собой не ношу.
   - Ты человек-дурак! - крикнула Ленка и припустилась вслед за девчонками.
   Шли мы не спеша, и поэтому нас легко догнал и даже перегнал Витька Меднис.
   - Куда торопишься, Витька? Пойдем с нами, затолкаем шайбу в ворота, - пригласили мы его.
   - Валяйте, - снисходительно ответил он, - а я пойду займусь арифметикой.
   - Образумься, Витька! - обеспокоенно воскликнул Сережка. - Нормальные люди после школы в хоккей играют, а не задачки решают. А наигравшись, утомленные спортом, кушают ужин и валятся на диван смотреть телевизор.
   - Э-эх, Сережка! - совсем как учительница вздохнул Витька. - Вот я ученым стану. А ты? Клубнику будешь на продажу выращивать и торговать у метро цветами, внесенными в Красную книгу? Хорошо еще, если овладеешь профессией штукатура-маляра.
   - Кому что. У меня от учебы мозги плавятся и на сердце неспокойно делается, лучше я кистью махать буду.
   - Вот-вот, верно ты подметил, сырок у тебя плавленный вместо мозгов, - с сожалением произнес Витька.
   Тут уже Сережка не стерпел, и дал Витьке в репу, но не сильно: все-таки это рабочий инструмент будущего ученого Медниса.