Икар

– Мистер Сэлдвиг, - гневно произнес белокурый парень, - мне крайне неприятно наблюдать за тем, как Вы с каждым днем все больше и больше становитесь заложником этой… Мерзости!
– Господи, Сэм! – Отмахнулся старик. – Это всего лишь ром! Почему бы не пропустить пару глоточков, любуясь красотами Атлантического океана?
– Пару глоточков? Пару глоточков? Я уже как несколько лет не видел Вас трезвым! Как Вы не можете понять: алкоголь растворяет все хорошее, что когда-то было в этой голове! – Он неожиданно смело постучал по морщинистому лбу собеседника, однако, тут же осознав всю дерзость поступка, поспешно добавил, - Простите.
– Ты считаешь меня пьянчугой! – Проигнорировал извинения мистер Сэлдвиг. – Да какое представление о пьянчугах может иметь толстощекий интеллигент? Ты ведь даже ни одного в своей жизни не видел! Вечно прятался за аристократическим происхождением, да и вообще: какое тебе дело до моей головы? Пускай в ней появится хоть алкогольное море, это не должно тебя касаться!
– Не смейте говорить со мной в таком тоне! – Перебил его Сэм. – Будь Вы обычным завсегдатаем бара, пропивающим свою жизнь, я бы Вам и слова не сказал, но Вы… Вы же талантливы! Ваши произведения… Ваши рассказы, повести… Они восхитительны! Ваш мозг… Кто знает, что бы он сумел подарить этому миру, если бы… Если бы… Если бы Ваше горло не победило его!
      Его сознание охватила злоба: неожиданно захотелось перечеркнуть все, что связывало их с этим морщинистым стариком и, гордо развернувшись, вернуться в каюту, надеясь никогда больше не увидеть этого опустевшего с годами взгляда, но… Почему-то Сэм сдерживался. Броское юношеское внимание все еще приковывал некогда завораживающий образ величайшего писателя Англии, способного несколькими словами раздуть искру человеческих эмоций в неконтролируемое пламя чувств. Слепая верность кумиру будто бы нарочно заменяла образ бутылки в руке на легкое, почти невесомое перышко, а поседевшие клочки волос незатейливо превращались в рыжеватые кудри, некогда красовавшиеся на обложках изданий. Обреченно вздохнув, Сэм присел за стол и достал пачку папирос, купленную прошлым утром. Закурив, он блаженно откинул голову назад, предаваясь сладостным поцелуям дурмана.
– Поймите, мистер Сэлдвиг, - умиротворенно произнес парень, стряхивая пепел, -я говорю это не потому, что от Вашей деятельности зависит мое состояние… Нет, естественно, как издатель я заинтересован в продуктивной работе, но… Тут дело не в доходах.
– А в чем же? – Спросил писатель, прислонившись губами к горлышку бутылки. – Давай начистоту, раз начали!
– Дело в Вас. – Слегка улыбнувшись, ответил Сэм. – Мне хочется, чтобы Вы написали свое лучшее произведение, ведь… Я влюблен в Ваше творчество. Не смейтесь! Это действительно так!
– На какую только ложь не идут издатели ради денег… И что же из моей писанины пришлось тебе по вкусу?
–  «Туманный Альбион». Я прочёл его, будучи ребенком. Замечательная книга. Удивительная. Помнится, я так гордился, что мой отец издает именно Ваши книги… Несколько раз даже увязывался с ним в офис, чтобы увидеться с Вами.
– Не раскисай, парень. – Мистер Сэлдвиг слегка ударил собеседника по плечу. - Хотя… Те времена… Тогда мне нравилось писать. Твой отец еще не успел превратить мое хобби в рутинную  работу! Он был отвратительным человеком: заставлял писать меня по пять страниц в день, а на рождество…
– Но, тем не менее, благодаря ему Вы стали успешным автором. Знаете, когда он передавал мне семейный бизнес… За несколько месяцев до кончины… Он сказал, чтобы я ни в коем случае не вкладывал в Вас денег. «Сэлдвиг хороший автор, но его ниоткуда взявшееся пристрастие к алкоголю сделает из него пьянчугу, не способного связать пару слов». Разумеется, мне было неприятно слышать такие речи о человеке, чьи книги всегда вызывали у меня детский восторг, но… Отец оказался прав. Прошло три года, а Вы написали лишь один коротенький сборник, разорванный критиками в клочья…
– Так почему ты еще тут, со мной, о, Великий Спаситель спившихся талантов? Поведай же мне причины своих неразумных действий!
     Сэм встал из-за стола. Оставив окурок в неудобной алюминиевой пепельнице, он подошел к борту: пенистые волны ласково поглаживали корабль, а неугомонные порывы ветра так и норовили растрепать аккуратно уложенную прическу издателя. Неожиданное осознание близости с морской стихией умиротворило нахлынувшее недовольство.
– Слушай, мой отец и вправду был крайне жестким человеком… Его требования к писателям… Они чересчур завышены!
– Это еще мягко сказано! – Гаркнул Сэлдвиг. – Как-то раз он потребовал написать целых пять глав за день! Говорил, будто мы выбились из графика, но, черт возьми: пять глав! Серьезно? Разве можно создать качественную историю в такие сжатые сроки?
– Да, я об этом и говорю, мистер Сэлдвиг! Пожалуйста, давайте не будем ругаться?
– Как тут не ругаться? – Он с силой бросил бутылку на палубу. – А что если он сделал из меня такого… Пьянчугу? Что если это он довел меня до этого состояния? Почему ты молчишь? Тебе стыдно? Стыдно за него, да? За то, что он разрушил столько судеб писателей, превратившись в причину их нервного срыва…
– Прекратите! – Сэм гневно ударил кулаком по столу. – Думаете, я живу в розовом мире? Ничего не понимаю, верно? Так оглянитесь вокруг! Видите? Я пытаюсь исправить его ошибки, неужели это так трудно понять? Вся поездка… Всего лишь искупление. Попытка вернуть величие хоть одному загубленному таланту. Мне казалось, что Атлантический океан, Нью-Йорк… Вернут Вам былой настрой, подарят Вам вдохновение, понимаете? Я думал… Все это поможет избавить Вас от незавидной участи… Вот так.
      Мистер Сэлдвиг встал из-за стола. Пытаясь не наступать на осколки, он подошел к белокурому Сэму, одиноко стоящему у борта корабля. Некогда успешный писатель неожиданно разглядел в начинающем издателе славного мальчишку, просившего у него автограф, целую вечность назад. Папироса в руке парня обратилась дрожащим листиком, а дорогостоящий костюм в мгновение ока обратился в детскую клетчатую рубашку.
– Это все, конечно, до безумия приятно, но послушай… - Он резко прервал свою речь. – Послушайте, Сэм. Я не совсем понимаю, о какой участи Вы говорите.
– Как это, мистер Сэлдвиг? Разве это не очевидно? Вы становитесь пьяницей! Вы губите талант! Разве есть участь страшнее, мистер Сэлдвиг?
– Сэм, успокойтесь! Не нужно кричать. Просто… Кто-то ведь должен становиться пьяницей?
– Кто-то, мистер Сэлдвиг! Кто-то, а не Вы! Вы – гений! Вы – мастер слова! Вы… Вы… Вы, возможно, величайший автор всех времен! В Ваших ладонях должно лежать перо, а не бутылка, понимаете?
– Я не разделяю Ваших взглядов, Сэм. Не знаю, может, я нашел в этом утешение… Может, подобные мысли только от того, что я не могу перебороть свое пристрастие, но… Почему Вы считаете это участью, когда это… Призвание? Или даже… Долг?
– Какое призвание… Какой долг? – Он смотрел на него неистово-хищничьим взглядом, будто бы готовясь броситься на своего кумира в любую секунду. – Что Вы такое несете? Ваш долг писать рассказы! Новеллы! Романы! Вы должны вдохновлять людей словом, а не дышать на них перегаром!
– Но, Сэм, с чего Вы взяли, что я не вдохновляю людей? Не ругайтесь, постойте! Да, у меня не получилось стать великим писателем, но разве я не стал для читателей примером, как не нужно идти к вершине авторского Олимпа? Разве я не стал для них примером того, как не нужно позволять обращаться с собой издателям?
– Я… Я не могу Вас понять. Мне кажется… Мне кажется, Вы окончательно спились. Вы несете полнейшую околесицу!
– Нет же, Сэм, поймите: людям нужно видеть, как другие совершают ошибки! Как другие в одночасье становятся никем! Что если какой-нибудь автор-мечтатель вдохновится моими работами, начнет изучать мою биографию и увидит, как к концу жизни его кумир превратился в рыжего алкоголика? Разве он не поймет, что я где-то просчитался? Конечно, он начнет изучать мою жизнь еще более дотошно и… И придёт к выводу, что все началось с того, как я пришел в издательство к Вашему отцу! И этот самый автор-мечтатель… Он на моем примере поймет, что нельзя позволять кому-то управлять твоим творческим процессом, ведь это ведет к срывам и… К бутылке. Понимаете? Может быть, своей «участью», я взращу десятки великих писателей, которым я и в подметки-то не гожусь?
– Замолчите… Прошу Вас, замолчите… Это все… Неправильно.
– Постойте! Позвольте мне привести пример! Икар! Вы читали о нем в детстве? Да, я знаю, это вымышленный персонаж, но… Но разве он не внес свой вклад в развитие авиации? Разве его заслуги перед инженерным делом меньше, чем заслуги Адера или Райтов? Ведь он… Ведь он своей жизнью раз и навсегда доказал другим, что воск не пригоден для создания летательных аппаратов… Понимаете?
– Замолчите, пожалуйста! Я Вас понял… Понял… Но, черт возьми… Как же все это неправильно…
      Океан ласкал борта корабля. Волны успокоились. Облака медленно выпускали небо из тесных объятий, оголяя прекрасные родинки-звезды. Воцарилась тишина. Только Сэм нервно постукивал по столу.
– Послушайте, Сэм. – Улыбнулся мистер Сэлдвиг. – Я редко к кому обращаюсь на Вы, но… Сегодня такой день. Я понимаю, что Вам хочется чего-то большего для меня, но… Это моя судьба. Стать примером для других писателей. Я должен совершить ошибку, ведь благодаря ошибкам люди становятся великими. Благодаря ошибкам люди создают великие вещи, как например… Наш корабль! Он же, по-моему, самый самый во всем мире, верно? Я бы даже назвал его…
Титаническим.

(Фото из Интернета)