Наваждение

   Токарный станок весело гудел, обрабатывая вал. Ира  рассеянно смотрела  на выходившую из - под резца фиолетовую спираль, сползавшую  длинной  змейкой на бетонный пол. В мыслях витал он – Олег, стоявший за фрезерным станком неподалеку.
   Ира время от времени поднимала глаза от обрабатываемой детали, с жадностью смотрела на его волнистые посеребренные волосы,  прямой, словно точеный нос, чисто выбритый подбородок с чуть заметной ямочкой. Его обнимавший, обволакивавший взгляд, который он иногда бросал на нее, сводил с ума.
« Да что со мной происходит?!– недоумевала она.– Что за неведомая сила тащит меня к его дому по утрам? По дороге на работу описываю большой круг, чтобы пройти мимо его стоявшего на берегу домика в надежде увидеть в окне Его силуэт, а потом вместе идти на работу.  Испытывать трепетное благоговение, идя с ним   до цеха.  Ни о чем не говорить, только бы окунуться в его волшебные зеленоватые глаза!»
    Ее жгучий взгляд приковался к дорогому лицу. Олег его почувствовал и  ласково улыбнулся. Ира вспыхнула. Сладко заныло под сердцем.
«Да я же влюбилась!  Первый раз в жизни! Я, бывшая замужем, имеющая ребенка!»
    До появления в ее жизни  Олега ей катастрофически не хватало общения. И она искала его. Подруги… их просто не было. Так, перекинуться иногда словами. А ей безумно хотелось иметь друга. Надежного. Чтобы можно было опереться, в случае непредвиденной ситуации, на его плечо. А может она искала собеседника, чтобы выговориться. Душевная тяжесть, копившаяся годами,  давила, теснила грудь. Где-то в  углу памяти сохранились ссоры с бывшим мужем, возникавшие из-за пустяков.  А уж когда он являлся пьяным, то приходилось уходить с дочкой на время из дома. Наконец, расстались.      
   Ира пыталась бороться с собой: Олег женат. Но она не хотела себя слушать! Душа трепетала только от одной мысли о нем.
    Мрачные вечера, которые как-то скрашивала дочь Алька, засияли с необычной силой в надежде на уединенную встречу.
    С недавнего времени Олег, высокий статный мужчина, стал проявлять к ней повышенный интерес. Охотно помогал в нелегкой работе: то поднимал на станину тяжелую деталь, то приносил со склада что-нибудь необходимое для работы.  Ее безумно волновала эта помощь, и казалось, что сердце от радости выпрыгнет.
     А сегодня Олег подарил Ире чудесные ромашки,  которые она, с упоением налюбовавшись, спрятала.
    Рабочий день закончился. Уходить из цеха ей не хотелось,  потому что Олег задерживался. Но идти надо.
     Домой она бежала, подгоняемая ветром, который то стонал, то выл протяжно и глухо. Бережно укрыв на груди его подарок – белокрылые ромашки, Ира боялась сломать их хрупкие стебельки, помять трепетные лепесточки.
   Надвигалась туча, клубившаяся черным дымом. Ира ускорила бег, надеясь до первых капель дождя успеть.  Вдалеке ударил гром, полыхнула молния, и вот ливень в минуту окатил женщину с головы до ног.
  Прячась под кроной огромного тополя, она  с восхищением смотрела на разыгравшуюся стихию:  бушевавшую, страстную, где рвалось небо пополам, закладывало от громыханья и треска уши.
   Ира изумленно глядела на чисто вымытый асфальт со впадинами, в которых, играя в догонялки, резвились радужные, от пролитого бензина, пузыри и пузырики.
   В очередной раз вспышка молнии открыла в туче сизые пещеры, освещенные изнутри  огнем, и казалось, что там обитали неведомые существа, которые и послали стихию.
   Но вот ливень, теряя силу, нехотя ушел в горы. Тишина. Прохлада. А вот  и  солнышко сначала выглянуло робко, потом, набирая силу, раскинуло золотые лучи, и засверкали бриллиантами трава, деревья, засияли окна домов. Засуетились, зачирикали  радостно пичуги и бросились принимать теплые ванны.
    Промокшая до нитки Ира зашла в свой уютный дворик  с множеством цветов как однолетних, так и многолетних. Удивительна Матушка-Природа! Каких только сказочных цветов она не преподносит! Ранней весной у Иры под окном распускаются диковинные тюльпаны различных оттенков. Душистые пионы.  Строем идут ирисы: солнечные, небесные, багровые и белые. За ними – звездчатые разноцветные лилии. А между ними раскинулись янтарно-красные и синего бархата фиалки, нежнейшие маргаритки. И всей этой красотой любовалась не только она, но и  прохожие.
 А  вот палевая, вся в дождевых капельках роза. И сияют эти капельки, и хочется каждую взять, поднести к губам.
  Окинув заботливым взглядом хозяйство, Ира вошла в дом. Тишина такая, что в ушах звенело. Никого. Дочка в лагере «Труда и отдыха». «Надо проведать бы Альку. На автобусах очень сложно».
   Готовить ужин Ире не хотелось. Попив чаю, легла на диван и стала смотреть на солнце, которое,  потихоньку теряя золото лучей, катилось, словно наливное яблоко, к горизонту. «Вот и уходит день, его сменит другой, совсем непохожий на этот. Каким он будет? Олег. Завтра увижу его лучезарную улыбку, менявшиеся отчего-то глаза. То они у него серые, а то вдруг в них проглянет цвет  осенней  Катуни. Не зря реку зовут в это время бирюзовой. У него семья. Надеяться, конечно, мне не на что. Разве что помечтать.  Это сейчас я спокойна, а завтра…»
  Сумерки давно сгустились. Ира встала, подошла к окну. Глазастая луна сияла вовсю, озаряя края облаков. На востоке мигала звезда, которая так и манила в далекие свои дали.
Ира разобрала постель. Легла.
     Закружились мысли о дочке. « Как она там?» Вдруг память стала выдавать картины ссор с бывшим мужем. Прожив с ним несколько лет, она вдруг поняла, что мужа-то  не любила. Вышла замуж из-за совершенной по глупости ошибки. Родилась дочь. Ей нужен отец. Так и жила ради дочки. А уж когда  он стал обижать подросшую девочку,  ее сердце воспротивилось.
     Только через несколько лет после развода с мужем  появился в ее жизни Олег. Ей казалось, что это именно тот человек, который ей нужен. От его ласковых взглядов согревалась душа. И затеплилась в ней искорка. Потом она разгорелась в пламя, которое теперь бушевало в ней.
    «К дочке съездить надо, – отгоняя  навязчивые видения, связанные с Олегом,  думала Ира, – попрошу его завтра свозить  в лагерь «Колосок». Поди не откажет.»
    Весь следующий день с самого утра жгла мысль о поездке. Работа на ум не шла. Ира машинально двигала суппорт станка. Резцы от невнимательности без конца ломались. Приходилось их затачивать. Дважды  помог Олег,  с улыбкой  спросивший, с какой ноги встала, раз с работой не ладится. Ира промолчала, лихорадочно думая о том, как ему сказать о поездке. И вдруг прожгла мысль: пойти на все, отбросить гордость, поездка – это  предлог, можно и отпроситься с работы, но только сегодня, наконец, быть с  ним наедине! От постоянных дум в эти дни нервы просто не выдерживали! Понимая, что теряет самое себя, с налитыми словно свинцом  ногами и багровым от стыда лицом, подошла к концу рабочего дня к Олегу. Вопреки страстному желанию заглянуть в его притягивающие, словно магнит, глаза опустила голову и прерывающимся от волнения голосом вымолвила:
–Олег, мне бы…– спазм сдавил горло. Глотнув побольше воздуха, выпалила:
–Мне бы к дочери надо в лагерь. Ты бы не смог отвезти? Если автобусом, то…
–Хорошо!– с готовностью перебил Олег. – Нет проблем.
   В последний час до конца смены ее душа изнылась от ожидания. Минуты  казались часами. Чуть не испортила вал. Тревожно смерила микрометром его размеры. Хорошо, что в пределах допустимого. Убрав станок, пошла в душевую ополоснуться  и переодеться.
–Как же это я поеду?! – хоть на попятную иди.
   Рабочие  все ушли.  Натянув платье, она подставила пылавшее лицо под струи холодной воды. Это чуть успокоило. С прыгающим сердцем вышла на улицу. Олег ждал у ворот.
–Как ты долго! Что так?– спросил беспечно. Не дожидаясь ответа,  с ослепительной улыбкой открыл голубую дверцу «Москвича».
   Ира села на переднее сиденье неестественно прямо. Пыталась пристегнуться ремнями безопасности.   От охватившего с еще большей силой волнения не смогла.  С красным от напряжения лицом вопросительно посмотрела на него.
  Он нагнулся, почти вплотную наклонив лицо к ее груди, обдав  приятным запахом туалетной воды. От близости его тела  полыхнуло в груди, и казалось, остановилось сердце. Она судорожно вжалась в спинку сиденья.
–Готово! Поехали!– в его зеленых глазах замелькали веселые искорки.
   Дорога  темной  лентой тянулась вдоль тополевой лесопосадки. Тридцатилетние, снизу серые и корявые, зеленоватые вверху, стволы покачивались, лелея гнезда птиц.  Ветерок нес с полей душистую цветочную пыльцу. Бережно обдувал через раскрытое окно ее с нездоровым румянцем лицо, шаловливо забирался под легкую ткань на груди. За видневшейся вдали полосой  бора, показался лагерь «Колосок».  Из-за нахлынувшей с весны  любви Ира и не заметила, как выпорхнули на свет божий глянцевые листочки! Первую травку и то проворонила! Слева посреди изумрудной равнины  цвел нежно-розовый клин какой-то культуры.
   Дорога петляла в смешанном лесу. Солнце пряталось в верхушках сосен и золотило их стволы. Веточки берез шалун-ветерок заплетал в косы, играл ими. Из дышавшей теплом земли показывались шляпки грибов. Каких именно, Ира не знала. Олег неожиданно затормозил. Открыв дверцу, сорвал чудный лазоревый цветок и с улыбкой протянул Ирине. Душа ее так и захолонула от счастья.
   Как ароматен запах молодой хвои сосен!  Захотелось погладить нежную кору одной из них, прижаться щекой и подышать смоляным духом. Что она и сделала. А  невестушки-березки шептали ей приятные слова.
     Поехали дальше. Лес стал редеть. С лугов доносился  волнующий запах клевера.
–Хорошо-то как!– Ира вдохнула полной грудью настоянного на разнотравье воздуха.
–Да. Хорошо. Скоро приедем. Дочка соскучилась, наверное.
–Соскучилась. Сейчас сумки будет трясти. Без нее мне плохо. На той неделе заберу.
   Алька с  визгом подбежала к матери. Повиснув на шее, вопросительно глянула на чужого  мужчину.
–Попросила на работе дядю Олега, чтоб к тебе приехать. Если ехать на автобусах, то сегодня не обернуться.
   Час прошел незаметно. Пора прощаться. Мать ласково гладила Альку по спутанным волосам. От близкого  расставания защемило сердце. Она с жалостью заглянула в смородиновые, наполненные слезинками глазки.
–Скоро стемнеет, а ехать далеко. Через неделю заберу тебя, моя радость,– ободряюще улыбнулась.– Будь умницей, беги в корпус.
   Алька, то и дело оглядываясь, крепко держа сумку с гостинцами, побежала вприпрыжку.
   Олег читал, пока Ира с дочкой гуляла по территории . Увидев, шедшую к машине женщину, завел двигатель.
    Солнце, готовясь на покой, уже не посылало на землю столь жаркие лучи. Воздух стал чуть прохладен. Под старой березой, устало свесившей ветви, увидели огромный муравейник. Остановились и с интересом наблюдали  на первый взгляд непонятную канитель крошечных существ. Маленькие трудяги носились туда-сюда, кто груженый, кто порожняком. Олег отломил веточку  березы, задумчиво положил на муравейник. Его жители тут же облепили ее и начали проделывать только им известные манипуляции. Может «распилят» веточку, а может так утащат куда-нибудь. Для них она кажется бревном.
–Работяги,– ласково усмехнулся Олег. – Ну, что? Поехали?
   Ира кивнула. Тронулись. Опять что-то  необъяснимое, страшно волнующее стало закрадываться в ее душу. Она искоса поглядывала на красивый профиль спутника. Его мягкие губы манили, звали! Пьянящее, мучительное счастье было сидеть рядом с ним и смотреть, смотреть на его худощавое мужественное лицо.
–Ир, давай свернем к реке, искупаемся, – заглянув в глаза, предложил чудным, как ей казалось, бархатистым голосом.– Тишина! Вода сейчас как парное молоко.
–Да у меня купальника с собой нет,– проговорила  неуверенным запинающимся голосом. Вдруг безрассудство волной плеснуло в душу, и она смело посмотрела ему в лицо.
 Олег засмеялся:
–Ты за один куст зайдешь, я за другой!  Купаться сегодня я тоже не планировал. А вон и поворот. Послушай, Катунь шумит. Вода в ней холодная, все же река-то горная. Но есть затоны, а они теплые. Рыбалка отменная! Я иногда сюда езжу.
   Машина, тихо урча, остановилась. Ира вышла, огляделась. Недалеко от воды раскосматился куст с мелкими цветочками. Она зашла за него  и настороженно посмотрела по сторонам. Олега не было. Ира стала несмело раздеваться. Ее белоснежное белье  не сочеталось  с пробивавшимися из-под разноцветных камней берега зеленью трав, воды, с плававшими в ней облаками. « Жаль, нет купальника!»
   Придирчиво осматривая себя, она распустила золотистые волосы, и они окутали ее словно плащом. Волосы –  ее гордость. Ира всегда их заплетала. Даже смешно иногда было. Работала в мужском коллективе, так некоторые мужчины пытались с  осторожностью дотронуться до косы. Ира иногда позволяла, а сама  думала: «Бедные мужики. Общипаются их жены и думают, что хорошо.  А  мужикам, видимо, не хватает в жене этой  роскоши. Косы!»
    Олега по-прежнему не было видно. Ей страстно захотелось, как в детстве окунуться  в реку с головой и поплыть далеко. Осторожно коснулась ногой воды.  Действительно, теплая. Все галечки видно на песчаном дне. Зачерпнула полную горсть и, полюбовавшись сапфировыми, янтарными, рубиновыми оттенками,  с размаху кинула в воду и бросилась сама, распугивая прозрачных  лупоглазых стрекоз и серебристых мальков. Выбрасывая вперед ладони сложенные домиком, поплыла, рассекая искрившуюся от солнца воду.
–Настоящая русалка!– восхищенно воскликнул откуда-то вынырнувший Олег. В распахнутых глазах зеленоватый свет. На розовых губах – хрустальные капли. С каким восторгом она испила бы их сейчас!
–-Ты хорошо плаваешь!
–Ничего удивительного. На реке выросла,– смущаясь, попыталась его обогнать.– Девчонкой Катунь переплывала. Сейчас не рискну.
–Метров двадцать проплывем еще и назад?
–Попробую!– мотнула головой, отчего волосы свились в тугой жгут.
   Счастье переполняло ее. Оно било через край! Плавно шевеля руками и ногами, Ира плыла на спине, любуясь жемчужными горами в вышине. Солнечный диск  уже цеплялся за вершины леса. Берег недалеко, но она  чувствовала, что силы на исходе. С просьбой посмотрела на плывущего рядом задумчивого Олега.
–Устала? Держись за плечо!
   Ира перевернулась на живот и  положила дрожавшую руку на загорелое, будто в алмазных капельках воды, мужское плечо.
 Олег странно глянул на нее. Взмахи его сильных рук стали реже.
   Стесняясь своей полунаготы, Ира, с зардевшимися щеками, опустив глаза, медленно выходила из воды.
    Около заросшего осокой берега Олег неожиданно подхватил ее на руки. Жар полыхнул в лицо женщины и пробежался по телу. Не вполне осознавая, что делает, она судорожно обхватила мальчишескую шею…
  Казалось что сердце, на миг остановило бег…
  Ласкавший молодые тела ветерок шептал что-то  и относил их сбивчивое дыхание в колыхавшееся неподалеку пахучее поле пшеницы…
   День терял свою силу. Незаметно опустились сумерки. Бледная луна  серебристым светом помогала  Олегу в пути. Он спокойно вел машину, изредка задумчиво поглядывая  в лицо склонившей ему на плечо голову женщины.  Мелькали редкие встречные огни фар….
 
    Ира  расцвела. Ее синие глаза блестели и сияли счастьем. Олег так же помогал ей в работе. Ездили с ним несколько раз на рыбалку. Ловили серебристых чебаков, усатых  серьезных пескарей. А уж если поймаешь колючего, скользкого  ерша, то  он - то и придаст ухе пикантный вкус. До чего чудесна уха на природе!
     Пребывая в эйфорическом состоянии, Ира и не заметила предвестников осени: янтарных листочков клена, золотых   кос ее любимых берез. Мимо ее одурманенных любовью глаз проплыли все полыхавшие осенние краски.
   Но постепенно розовая пелена с ее глаз стала сползать. Олег отчего-то   стал сдержанно здороваться. Взгляд чудных глаз, которые она обожала, вдруг стал отчужденным.
«Конечно,– успокаивала она себя,– люди кругом, нельзя показывать своих чувств». Не давали покоя другие противоречивые мысли. «Нет, здесь что-то другое! Может, появилась у него другая?»
 Она стала выискивать в цехе, в конторе  красивых женщин и не находила. Острая боль разрывала душу. От бессонных ночей с горькими слезами образовались под глазами черные круги. Однажды Ира  не выдержала. «Надо, наконец, все выяснить!»
      Несколько дней перед работой она подстерегала Олега у проходной. В этот раз он шел один. Когда проходил мимо, Ира заискивающе окликнула:
–Олег!
   Он в недоумении остановился, хмурясь, вопросительно посмотрел на нее холодными глазами. Ледяной взгляд обжег, но Ира, превозмогая себя, спросила:
–Олег, случилось что-нибудь?
    Он затоптался на месте. Руки беспокойно сновали в карманы и обратно.  С озабоченным видом зачем-то оглянулся. Потом, отведя в сторону глаза,  пытался пройти дальше.
–Олег, может, встретимся, поговорим, – душа женщины разрывалась от унижения, но она, устремив отчаянный взгляд в землю, приросла к месту, ожидая ответа.
  Не пытаясь скрыть раздражения, Олег процедил сквозь зубы:
–Оставь меня в покое!
   Униженная, сгорая от стыда, втоптанная в грязь,  она беспомощно озиралась по сторонам. Хотелось провалиться сквозь землю, чтобы только  не видеть подошедших  с их цеха мужчин.
  И тут какая-то сила понесла ее по тропинке к тому месту, где она раньше, будучи совсем одинокой частенько сидела в обеденный перерыв на берегу реки, на котором располагался завод. Она еще не осознавала, куда бежит. Ноги скользили, путались в траве и корнях деревьев, колени подкашивались. И вот она беспомощно села на пень,  огляделась.  В области сердца что-то толкнулось. Может это перевернулась ее душа. И образовалась в ней рана, и она все увеличивалась, и уже казалось, душа разорвалась в клочья. Гнев, тоска, отчаяние заполонили от нее весь мир.  Тут еще  туча, откуда-то приползшая, начала хлестать Иру то порошей, то ледяными стружками. Непогодь не затмевала тяжелых мыслей.
«Что же произошло? Какая черная кошка пробежала между нами?»
     И тут ее осенило. Она!  Недавно пришедшая к ним в цех молодка! «Конечно,– горько думала  Ира, – работает мастером цеха, не то, что я – станочница. Красивая. А как Олег трусливо оглядывался, боясь, что она увидит нас вместе.»
   Ира почувствовала  себя  никому не нужной в этом мире.
    А река внизу бушевала. Вода черная, бурлящая, она с жадностью заглатывала падавший в нее снег и ненасытно поглощала его, поглощала. Ира с тоской наклонилась: «Вот так бы, как снег,  раствориться в этом омуте со своей болью». Глаза  вновь и вновь заволакивало слезами, и они катились по щекам, застревали в образовавшихся горьких складках губ. Глядя в белое безмолвие, она  вдруг крикнула с болью и злостью:
– За что? За что эти муки?!
   И вдруг почувствовала, как изнутри что-то стало теснить душу. Это рвался наружу ее раздраженный голос:
–И что? Одна такая?  Он кто? Ловелас! Для него любовь, что с гуся вода! 
   С  наступающим облегчением от пролитых слез, Ира посмотрела на посветлевшую вдруг воду.  Глянула на очистившееся от туч небо.
    Губы скривила горькая усмешка над своими уже перегоревшими чувствами. И она подумала с удивлением: «Что за наваждение было? Сплошное безрассудство!»
–  Хватит  горе горевать!– произнесла почти весело.– Кончен бал…
   –Не одной любовью к мужику, в конце концов, жива женщина! Хотя без любви,– она глубоко вздохнула,– не было бы и жизни на земле.
                2013 г.