Про любовь

Пашка не хотел ехать в деревню на каникулы. Его не радовали длинные вечера с деревенской детворой, рыбалка по утреннему холодку, ловля жирных зелёных кузнечиков, все те нехитрые деревенские забавы, которые он очень любил раньше. Пашке хотелось свободы, а если быть совсем искреннем, ему хотелось целый день сидеть во дворе старого питерского колодца и ждать её.

Она была прекрасна. Она была иностранка. Иностранкой её называла бабушка. Худая, в мятых джинсах и косой чёлкой, она приехала из Швеции погостить на лето в Питер к отцу. Пашка подслушал разговор о её семье вечером на кухне, когда взрослые не обращают внимание на маленького ребёнка и не стесняясь обсуждают чужие тайны. Звали её Мэри. Она была из "сложной" семьи, жила в Стокгольме и не говорила по-русски.

Впервые Пашка увидел Мэри из окна своей квартиры. Он сидел на широком подоконники и кормил городских голубей бабушкиными блинами. Блины не крошились, а отрывались мягкими, липкими кусочками и как парашюты летели вниз в центр двора-колодца. На дне колодца стояла маленькая, тонкая фигурка и задрав голову смотрела на Пашку. Прожорливые сизые птицы подхватывали кусочки на лету. Несколько "парашютов" спланировали на дно колодца, девочка подобрала их и тут же скормила голубям. Пашке нравилась эта игра, он на высоте, она внизу, а между ними стая голубей. Второй раз они столкнулись в лифте. Тяжелая клетка старого петербургского лифта гремела, поднимая девочку на шестой этаж. Пашка жил на четвертом, он стоя около решетки и всматривался в глубь шахты. Наконец-то на маслянистый канатах поднялся лифт. Их глаза встретились. Они не отрываясь смотрели друг на друга пока лифт не увез её на пятый этаж. С Пашкой что-то произошло, ему резко расхотелось ехать вниз к ребятам, пропал интерес к новой игре на айпаде и в голове замелькали картинки с кусочками бабушкиных блинов и серыми голубями. В памяти появилась фигурка девочки на дне питерского колодца. Он встряхнул головой, постоял минутку и побежал вниз по лестницы прочь от незнакомого и захватывающего чувства.

После этой короткой встречи что-то засело в Пашкиной душе и томилось. Объяснить своё состояние он не мог, но как только появлялась возможность, он выходил во двор и слонялся там из угла в угол до темноты в надежде увидеть её ещё раз. Однажды во двор заехало такси и из машины вышли она с отцом. Пашка сидел на уступе старой парадной лестницы и ловил зеркальцем вечерние солнечные лучи. Мэри прошла мимо, она держалась прямо как девочки-балерины с улицы Зодчего России, в руках она несла маленькую кожаную сумку для фотоаппарата. Пашка посмотрел ей в след, она неожиданно остановилась и вдруг по-русски спросила, что у него в руке. Пашка от неожиданности не понял к кому она обращается, оглянулся, посмотрел через плечо. Наконец-то до него дошло, что Мэри разговаривает с ним.

- Зеркало, - Пашка разжал пальцы и показал маленькое зеркальце в пластмассовом ободке от маминой пудреницы. Он повернул руку и солнечный луч отразился сразу в зеркальце и в окнах напротив. Девочка молчала и смотрела на него, теперь была его очередь спросить или сказать что-нибудь.

- А это что у тебя, фотоаппарат?

Она подошла к нему, достала из сумочки чёрный футляр невиданного ранее Пашкой фотоаппарата и предложила посмотреть снимки. Пашка растерялся от такого приглашения.

- Тут будем смотреть что ли?, - он осмотрел грязный, облупившийся двор колодца и ему почему-то стало неудобно. Будто он хозяин и пригласил гостя в неубранную квартиру. Девочка нисколько не смутившись уселась на каменную ступеньку лестницы, щёлкнула кнопкой и в её руках засветился экран.

- Мой папа учит меня русскому языку,- сказала она почти без акцента, - давай я буду тебе показывать снимки, а ты будешь называть места, - и пригласила его сесть рядом. Пашка уселся поудобней, но на расстоянии. Через пару минут стало ясно, что ему ничего не видно. Тогда Пашка пододвинулся ближе и боком прикоснулся к девочке. Он старательно всматривался в каждый снимок. С родителями Пашка объехал все пригороды Питера, а с бабушкой все музеи, поэтому он был уверен во всех названиях, делился датами и даже вспомнил несколько исторический событий. Пашке было хорошо. Он не понимал почему, но ему было так хорошо, как никогда раньше. Может быть как один раз, когда ему было семь лет и его отправили в детский лагерь, и он очень скучал по маме, и она приехал в середине недели навестить его.

Стемнело, солнце ещё не село, но уже не доставало лучами до дна колодца, окна на восточной стороне дома отражали закат, двор наполнился тёплым оранжевым светом вперемешку с синими сумерками. В окно выглянула бабушка, не увидела Пашку, закрыла раму со скрипом. Пашка хорошо знал этот скрип. Через пару минут бабушка спустится во двор его искать. Пашка посмотрел на небо, закрыл глаза и подумал: - Ещё полчаса, пожалуйста!
Но то ли молитва его была короткая, то ли бабушка была слишком расторопной, как через минуту хлопнула дверь лифта и она показалась на улице.

- Вот ты где! Пора домой, десятый час пошёл, - проговорила она скороговоркой, а сама не спускала глаз с девочки. Мэри встала, протянула Пашке руку, как будто они знакомы много лет, посмотрела ему прямо в глаза или в душу, Паша не разобрался, и сказала: - Гуд найт. Повернулась и исчезла в темноте душного парадного.

Они встречались каждый день после ужина. Целый день она проводила с отцом, а вечером два часа с Пашкой. Он показал ей соседний парк и дупло с кладом в старом дубе. Пашка и Мэри поднялись на купол Исаакия и прокатились по Неве на водном трамвайчике. Они даже забрались на чердак Пашкиного дома посмотреть закат. Прошла первая неделя июня. В начале второй бабушка объявила, что собирается в деревню и Пашка едет с ней. За ужином папа и мама обсуждали детали поездки. Бабушка критиковала поезда и неудобное расписание. Пашка молчал.

- Паш, а ты помнишь ребят из деревни?, - мама ласково посмотрела на сына, - Паш, чего молчишь?

Пашка не могу ответить, ком слез и отчаяния застрял в груди, но плакать он тоже не мог.

- Паша, - отец протянул ему кусок хлеба, - ешь давай, чего насупился? Поедешь на всё лето, подрастёшь, загоришь, а мы с мамой приедем за тобой в конце августа.

- Августа,- подумал Пашка, - в конце августа! Он не выдержал, соскользнул со стула и побежал к себе в комнату.

В Пашкиной комнате ничего не менялось с его рождения. Обои с паровозиками, детские картинки, деревянная лошадь-качалка стояла в углу. Пашка осмотрел комнату как-будто увидел её в первый раз. Какое всё детское, как он мог всему этому радоваться? Что с ним теперь? Он рухнул на тахту, накинул на голову плед и горько заплакал. Испуганная мама зашла в комнату. Она присела на край тахты и погладила Пашку по спине.

- Паш, что случилось? У тебя проблемы?

Пашка закрутил головой, давая ей понять, что проблем нет.

- Паш, тогда объясни мне, что происходит? Ты не хочешь ехать в деревню?

Пашка закивал головой под пледом. Слезы его отпустили, он шмыгал носом и ему захотелось прижаться к маме, как раньше и рассказать ей всё как есть.

- Паша, давай поговорим как взрослые люди напрямую, ты ведь не маленький, тебе уже 12 лет.

Пашка набрался смелости, стянул с головы плед, приподнялся, прижался к маминому плечу, заглянул ей в лицо и сказал: - Мама, я полюбил....

Illustration by Анна (Анка) Салтыкова