Жизнь и борьба Владимира Оловенникова

                ЖИЗНЬ И БОРЬБА ВЛАДИМИРА ОЛОВЕННИКОВА

(ИЗ ИСТОРИИ МОСКОВСКОЙ ПРАВОМОНАРХИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ 1905 -1907 ГГ: ВИДНЫЙ ДЕЯТЕЛЬ ЧЕРНОСОТЕННОГО ДВИЖЕНИЯ В. В. ОЛОВЕННИКОВ И ЕГО ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ)

                Исторический очерк

                К 100-летию Революции 1905 года

«Хотелось всеми фибрами души принести свою лепту труда к спасению дорогого, обожаемого Царя и Родины. А ради Царя и Родины мне не страшно умереть от пули крамольника или сидеть в тюрьме от власти правительственной» В. Оловенников.

В последние два десятилетия в отечественной исторической науке заметно оживился интерес к некогда искажённым или позабытым страницам нашего прошлого. Это в полной мере относится к истории правомонархического, или черносотенного, движения в дореволюционной России. Труды Ю. И. Кирьянова и С. А. Степанова, О. А. Платонова и В. М. Острецова, А. В. Шевцова и других историков и публицистов значительно пополнили наши представления о сторонниках традиционного русского государственного и общественного строя, игравших важную роль в политической борьбе начала XX в. Сейчас в распоряжении историка и просто любознательного читателя имеется достаточно гораздо менее искажённой и куда более непредвзятой, чем в советской историографии, информации о таких столпах правого монархизма, как В. М. Пуришкевич и А. И. Дубровин, св. Иоанн Кронштадтский и о. Иоанн Восторгов, Л. А. Тихомиров и В. А. Грингмут, С. Ф. Шарапов, Н. Е. Марков 2-й и о нек. др.
Однако ещё очень многие аспекты этой интересной и загадочной темы остаются неисследованными, немало выдающихся черносотенцев незаслуженно забыто. К числу последних, без сомнения, относится редактор- издатель московской газеты «Вече», член Союза Русского Народа, активнейший черносотенец Владимир Владимирович Оловенников (1872 - 1908).
В исторической литературе о революции 1905 - 1907 гг. имя Оловенникова и особенно газета «Вече» упоминаются неоднократно, однако лишь в общем контексте общественно-политической борьбы того времени. А, например, в обстоятельной энциклопедии «Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века» (1) отдельной статьи об Оловенникове нет вообще (есть краткая заметка С. А. Степанова о газете «Вече»). Пришло время подробнее рассказать об этом неординарном человеке - публицисте и редакторе, общественном деятеле и патриоте, человеке, борце и гражданине.
Владимир Владимирович Оловенников родился 24 июня 1872 г. в Москве в семье потомственного дворянина Орловской губернии Владимира Ивановича Оловенникова и его жены Александры Арсеньевны Иммер. Его родители, особенно мать Александра Арсеньевна, придерживались строгих православно-монархических взглядов и неудивительно, что их сын с детства воспитывался в Православной вере, в почитании Царя как помазанника Божия, в духе любви к Отечеству и его истории.
Владимир получил хорошее, типичное для дворянских детей того времени классическое образование. Он окончил курс гимназии, где значительное время отводилось на изучение классических языков - латинского и древнегреческого - и вообще был приоритет гуманитарных знаний, и продолжил учёбу в Московском университете. В студенческие годы определилось призвание - литературный труд. Вероятно, на этот выбор жизненного пути повлияло и происхождение дворянского рода Оловенниковых - Орловская губерния, подлинная русская литературная Фиваида, вдохновлявшая таких корифеев русского Слова, как И. С. Тургенев, Н. С. Лесков и А. А. Фет.
Таким образом, В. В. Оловенников характером и убеждениями сложился как типичный монархист своей эпохи, какими были многие его выдающиеся современники-единомышленники - М. Н. Катков и JL А. Тихомиров, В. А. Грингмут и С. Ф. Шарапов, В. М. Пуришкевич и А. И. Дубровин: нелицемерное Православие, убеждение в том, что столпами- гарантами сохранения и величия России являются Самодержавие и русский бытовой, общественный и экономический традиционализм, страсть к литературному творчеству, классическое образование, ненависть к врагам России, как внешним, так и внутренним, неприятие шедших с Запада новых общественно-политических течений, наконец - за одним, быть может, исключением: Оловенников, в отличие от многих из названных деятелей правомонархического движения, не испытывал юношеского увлечения ни социализмом, ни либерализмом.
До революционных сотрясений 1905 г. В. В. Оловенников не был широко известен даже в монархической среде - он писал статьи, заметки, сообщения для различного рода периодики правого толка. 1905 год всё изменил в его судьбе. Начался кратковременный, но яркий период, длившийся до конца его очень недолгой жизни - время острой политической борьбы и творчества, преследований и опасностей, побед и поражений.
1905 год... Начало конца Великой Российской империи. Кризис власти, кризис общества. «Кровавое воскресенье» (удачная провокация врагов России), аграрные беспорядки, кристаллизация политических партий, неслыханное ранее дело - волнения в армии и на флоте, неудачи в войне с Японией (Цусима!), проекты реформ, всеобщая политическая стачка и, как следствие, паралич промышленности и путей сообщения, Манифест 17 октября, альянс революционеров-социалистов и либералов de facto, Московское вооружённое восстание как апофеоз и - с другой стороны -правый ответ: Союз Русского Народа, антиреволюционные манифестации, погромы...
Социалисты всех мастей от большевиков до анархистов уже готовы оказаться во главе событий, на либеральных банкетах льётся шампанское за конституцию и республику, студенты и профессура (в большинстве своём) на улицах и в аудиториях с алыми бантами, а в декабре даже не какое-то время власти Императора Всероссийского в Первопрестольной не существует.
В этой трагической и, казалось, безысходной обстановке многие из монархистов, особенно в Москве, не то что пали духом, но даже выйти на улицу, и то боялись. Многие, но не все. Среди тех, кто преодолел уныние, растерянность и страх и, оставшись верным своим убеждениям, начал действовать, был и Владимир Владимирович Оловенников.
Надо было что-то делать, как-то бороться. Но как? Для Оловенникова как публициста, литератора выход был очевиден: издавать монархическую газету. И он осмелился, начал. Оставались кое-какие связи в издательствах, типографиях, редакциях, небольшие деньги, совсем мало готовых к действию единомышленников, а фактически - он один да страдающая неизлечимым недугом жена и надёжная опора - мать.
И ещё - надо определяться с политической позицией. Можно оставаться на позициях академического монархизма, как «Русское собрание» и Б. Никольский, можно быть правым вне партий и сословий, как JI. А. Тихомиров и С. Ф. Шарапов, но у активного человека, борца по духу Оловенникова сомнений не было - Союз Русского Народа, только что возникший, ещё не сложившийся, более на эмоциях, чем на трезвом расчёте, относительно массовый, но аморфный, ещё нигде не зарегистрированный, но уже мощно заявивший о себе как силе народной и политической.
И вот 11 декабря 1905 г. в древней столице монархического государства подпольно (!) выходит первый номер монархической газеты «Вече», изданный без субсидий по инициативе частного лица. Этим же частным лицом - Оловенниковым - написано или подготовлено и большинство его материалов. Тираж номера из типографии вёз сам редактор на извозчике, рискуя быть остановленным и расстрелянным красным патрулём, когда выяснилось бы, что за груз и каково его содержание. Уже с этого события определилась характерная черта В. В. Оловенникова, Русского человека с большой буквы - гражданское мужество, способность до конца стоять за свои убеждения. Позднее он свидетельствовал: «Я начал издавать эту газету с грошами в кармане 9 декабря 1905 г., когда Москва была залита кровью и покрыта баррикадами, когда ни одна газета не посмела выйти, за исключением «Известий Рабочих Депутатов», органа революционеров, царствовавших в те ужасные дни... Я начал и продолжал издавать эту газету не из-за материальных выгод, а лишь как человек горячо любящий свою Родину, а потому и обязанный сколько можно помочь ей в её несчастии» (2).
Первые три номера «Веча» вышли отдельными брошюрами, без какого-либо согласования с властями и разрешения на право печатания. И уже с №3 газета попадает в поле зрения цензуры. Начинается беспрерывная полоса преследования издания и его редактора, длившаяся до самой смерти В. Оловенникова. Удивительно, но монархическая власть преследовала своих активных сторонников!
С самого первого номера газета, оправдывая своё название, звала русских людей от Царя до охотнорядских мясников, от градоначальников до крестьян, всех от мала до велика объединиться (разобщённость - извечная беда русских) и вступить на путь активной борьбы с революцией, анархией и крамолой, будила сознание читателей подобно вечевому колоколу древнего Новгорода.
Поначалу «Вече» выходило три раза в неделю, затем ежедневно как общественное, политическое и литературное издание. На первой странице характерный девиз: «Наше знамя: Прочь жиды - Русь идёт!» (как известно, правые считали евреев главным двигателем революции, основным поставщиком революционных активистов, вообще злом и источником зла). Но, как ни странно, более всех на страницах «Веча» доставалось не либералам, инородцам и иноверцам и даже не революционерам, а ... русскому правительству, бюрократии, чиновничеству, министрам, генерал- губернаторам, особенно же Витте, Столыпину и даже Николаю II, даже иерархам Церкви, - за бездарные, по мнению редакции, реформы, за ограничение Самодержавия Манифестом 17 октября, за потворство революционерам, евреям и либералам, за забвение традиционных русских начал, за подчинение России мировому еврейскому капиталу и за многое иное в том же духе.
И с самого первого номера тон газеты - резкий, обличительный, без оглядок на какие-либо цензурные ограничения, язык многих статей почти площадной.
Реакция властей не замедлила последовать. Уже номер 3-й «Веча» был арестован по личному приказу московского генерал-губернатора за статью «К православным русским людям» (так в материалах дела (3), правильное название в самой газете «К православным русским крестьянам»). Инкриминируемая редакции статья передавала разговор, будто бы имевший место между Николаем II и одним из его камердинеров. В этой откровенной беседе Император сетовал на то, что он не самостоятелен в своих действиях, всем при дворе заправляет Витте, который и вырвал у него против желания Манифест 17 октября. Русский Царь в плену, Витте делает с ним, что хочет; объявляется только тот указ, который ему дадут к подписи. Царь плакал, подписывая Манифест, от него произойдут лишь смута и кровопролития. Из свобод, которые придумали чиновники, вышли резня да погромы и чем всё это кончится, страшно подумать.
Цензурный комитет увидел в статье призыв «вызвать бунт против существующего правительства, хотя якобы и в защиту Царя. Редакция со своей стороны отмечает, что приводимое ею сообщение, обращающееся и в виде отдельного листка, производит в народе впечатление потрясающее».
№3 «Веча» нарушил, таким образом, ст. 73 цензурного устава (нет согласования с Министерством Императорского двора, а статьи, упоминающие особ Императорского дома, должны получить такое согласование), что влекло наказание редактора по ст. 1024 Уложения о наказаниях и большая часть тиража (10000 экз.) была, как отмечено выше, арестована. Одновременно выяснилось, что, поскольку первые три номера вышли без разрешения на право печатания, редактор несёт также ответственность за нарушение временных правил о повременной печати от 24 ноября 1905 г.
Будучи вызванным для дачи показаний, Оловенников виновным себя не признал, так как печатал листок, уже разошедшийся в «миллионах» экземпляров, а сам он написал лишь предисловие, в котором призывал крестьян помолиться и подумать, как освободить Царя. «Подписывать свою фамилию, указывать адрес редакции я не мог и не должен был, потому что я издавал не газету (первые три номера вышли как отдельные брошюры - А. К.), а, во-вторых, я не желал, чтобы меня расстреляли революционеры, что они проделали над многими», - признаётся Оловенников и продолжает: «Вообще, в этот ужасный исторический момент, когда Россия была на краю гибели, когда на улицах текла кровь, когда даже власти перестали нести свои обязанности, я не мог думать о временных правилах (о повременной печати от 24. 11. 1905. - А. К.), не до них было: хотелось всеми фибрами души принести свою лепту труда к спасению дорогого, обожаемого Царя и Родины. А ради Царя и Родины мне не страшно умереть от пули крамольника или сидеть в тюрьме от власти правительственной» (4).
Мерой пресечения для Оловенникова следователь избрал внесение денежного залога в 1000 руб., а до внесения этой суммы редактор «Веча» провёл под стражей. В процессе рассмотрения данного дела прокурор Московского Окружного суда пришёл к выводу, что заметка «К православным русским крестьянам» нарушает не 1024 ст. Уложения о наказаниях, а 103 ст. Уголовного Уложения - оскорбление Особы царствующего Императора и дело возвращается на доследование.
Вызванный вторично, Оловенников виновным себя опять не признал и от дачи новых показаний отказался, сославшись на то, что ему нечего больше прибавить к старому. При этом он подал жалобу, поскольку следователь отказался привлечь в качестве свидетеля жившего в Одессе частного землемера Константина Ивановича Мальмгрена, который якобы и передал Оловенникову листовку с беседой Царя и камердинера. По жалобе ответчика запрос в Одессу всё же был отправлен, но выяснилось, что К. И. Мальмгрен на жительстве в этом городе не значится.
В итоге разбирательства В. В. Оловенников приговором Московской Судебной палаты был признан виновным по 2 ч. 103 ст. Уголовного Уложения, 2 ч. 1024 ст. Уложения о наказаниях и п. «б» ст. 3 отд. VIII закона от 24 ноября 1905 г. и присуждён к заключению в крепости на два месяца - максимальное наказание по совокупности статей. Однако Оловенников не смирился с приговором, подал апелляционную жалобу и дело отправилось на рассмотрение из Судебной палаты в Правительствующий Сенат. Забегая вперёд отметим, что к счастью для редактора «Веча» дело затянулось и в
конце концов было прекращено лишь 15 марта 1908 г. «за смертью обвиняемого» (5).
Досталось и издателю Полякову, в типографии которого печаталось «Вече»: суд оштрафовал его на 3 руб. за напечатание повременного издания без цензурного разрешения, хотя Поляков и пытался было оправдаться тем, что во время выхода крамольного №3 из-за декабрьских событий в Москве цензурный комитет не работал (6).
Даже находясь под следствием, В. В. Оловенников продолжал издавать свою газету. №4 «Веча» вышел 3 января 1906 г. в виде отдельных листков, опять без цензурного разрешения. Так временно удалось выйти из положения
- ведь согласно правилам о печати того времени брошюры и книги не подлежали предварительной цензуре и на них не требовалось, в отличие от газет и журналов, предварительного разрешения.
Тем временем неутомимому Оловенникову всё же удалось получить свидетельство на право выпуска «Веча» 9 февраля 1906 г. Как находящийся под следствием, он не мог оформить издание на себя и сделал это на имя своей жены.
Скажем несколько слов о личной жизни В. В. Оловенникова, в которой он, судя по всему, не был счастлив. Оловенников женился на немке Амильде Луизе Вильгельмовне Оловенниковой, женщине, которая была на шесть лет старше своего мужа, очень плохо понимала по-русски и страдала неизлечимым психическим недугом Dementia praematura (преждевременное слабоумие). На протяжении почти всего рассматриваемого времени она находилась под наблюдением в одной из психиатрических лечебниц Москвы, материально всецело зависела от мужа и, по всей вероятности, согласилась быть формальным редактором «Веча» под его давлением и за определённое денежное вознаграждение, так что вплоть до 1908 г. газета выходила за её подписью. Детей в этом браке не было - она почти всё своё время находилась на лечении, он же принёс личное в жертву главному делу своей жизни, борьбе за высшие для него идеалы Самодержавия, Православия и Народности.
В Цензурный комитет программа «Московской политической газеты "Вече"» была заявлена в следующем виде:
«1. Действия и распоряжения светской и церковной власти.
2. Новости телефона и телеграфа.
3. Руководящие статьи и заметки по текущим вопросам современной общественно-народной и церковной жизни в России, по внутренней и внешней политике.
4. Россия: 1) - внутренние известия и корреспонденции о событиях государственной и общественной жизни, 2) - народное образование.
5. Церковная жизнь: 1) - летопись религиозной, просветительной и бытовой жизни православного общества и народа, 2) - церковно- общественная и бытовая жизнь в старообрядчестве и русском сектантстве, 3)
- инославные христианские церкви и общества в России и за границей.
6. Еврейский вопрос в России и за границей.
7. Периодическая печать светская и духовная.
8. Петербургская и московская жизнь: отчёты о заседаниях центральных государственных учреждений, учёных обществ и других общественных собраний.
9. Критика и библиография.
10. Иностранные известия.
11. Фельетоны: художественно-беллетристические произведения, бытовые очерки и рассказы, стихотворения, культурно-критические очерки из области науки и новейших открытий и изобретений.
12. Сведения по гигиене, сельскому хозяйству, домоводству и проч.
13. Ответы на запросы читателей.
14. Иллюстрации, портреты и карикатуры.
15. Справочные сведения и объявления» (7).
Одновременно Оловенников расширяет масштабы своей издательской деятельности - параллельно начинает издавать «политический, сногсшибательный, юмористический и весьма дельный, художественно- литературный, вообще недурный журнал Жнут' в красках» (8). С самого первого выпуска в этом журнале помещаются самые резкие карикатуры на евреев, революционеров, либералов, бюрократию и проч., многие из которых отмечены самыми высокими художественными достоинствами своего жанра.
Новый виток дела по обвинению Оловенникова в напечатании злополучной статьи в №3 «Веча» стал раскручиваться осенью 1906 г. Следствие пришло к выводу, что в статье нет призыва к бунту, или ниспровержению существующего строя, или к неповиновению закону и обвинение по признакам статьи 129 было снято. Но высказывания типа «Государь Император ... в плену», «не хотел подписывать Манифест 17 октября» и т. п., по мнению следственных органов, подпадают под действие 2 ч. ст. 103 Уголовного Уложения. Редактор-издатель «Веча» по-прежнему обвинялся в несогласовании напечатания этой статьи с Министерством Императорского двора, не получении свидетельства на право издания газеты, подписании материалов псевдонимом (самый часто употреблявшийся - В. Владимирович), не указании адреса редакции и типографии, оскорблении Особы Импратора. Вновь суд, который проходил в закрытом порядке, публика была удалена, а сам обвиняемый не явился.
24 октября 1906 г. Московская Судебная палата вновь признала Оловенникова виновным по 2 ч. 103 ст. Уголовного Уложения, 2 ч. 1024 ст. Уложения о наказаниях и п. п. 1 и 3 ст. 1 и п. «б» ст. З'отд. VIII Закона от 24. 11. 1905 г. и он был осуждён к заключению в крепости на два месяца (9).
Но в это время монархисты уже отправились от шока конца 1905 - начала 1906 гг. и пришли к относительному единству и сплочённости. Видные лидеры чёрной сотни из Петербурга оказали помощь своему попавшему в беду соратнику. События, связанные с процессом над Оловенниковым, получили широкий общественный резонанс. Ещё 16 ноября 1906 г. главный орган монархистов петербургская газета «Русское знамя» опубликовала статью «Дело Оловенникова», в которой обвиняла власти в преследовании русского патриота. По совету и при поддержке из Петербурга Оловенников вновь подал апелляцию. Теперь его делом занялось III Уголовное отделение I Департамента Министерства юстиции.
В кассационной жалобе Оловенников просил вызвать свидетелей из Петербурга, в том числе высокопоставленных чиновников из окружения Николая II в надежде доказать, что описанный «Вечем» разговор с камердинером действительно состоялся. На весну 1907 г. было назначено новое судебное заседание, на которое Оловенников опять не явился, оправдываясь тем, что ему угрожают революционеры и он боится появляться на улице. Суд оставил в силе прежний приговор и Оловенников вновь прибег к кассации, прося заменить ему два месяца крепости двухмесячным домашним арестом под предлогом переполненности тюрем революционерами (10). Дело затягивалось и о его окончании мы уже имели возможность сказать выше.
В материалах рассмотренного дела следует отметить ещё одну интересную деталь: статья «К православным русским крестьянам» с особой тревогой была встречена старообрядцами (11). Несмотря на то, что их права, свобода отправления культа до событий 1905 г. ограничивались монархическим государством, раскольники объективно выступали носителями традиционной монархической ментальности и правые считали их своими союзниками, к ним были обращены многие материалы «Веча».
В 1906 г. газета становится стабильно выходящим органом Московского отдела Союза Русского Народа, выходит с периодичностью три раза в неделю (после нескольких неудачныхпопыток сделать издание ежедневным), подписная цена составляет два рубля в год, тираж колеблется от 20 до 26 тыс. экз., составляя в среднем 25 тыс. экз.
«Вече» распространяется не только в московском регионе, но и почти по всей России, где существовали правомонархические структуры или распространители правой печати. Газету можно было купить в Петербурге и Одессе, Киеве и Екатеринбурге, во многих других городах империи. Создатели «Веча» не без гордости отмечали, что их детище - одно из немногих правых изданий, которое выходит без субсидий столь массовым тиражом. Амильда Оловенникова даже как-то заявила, что издавать народную монархическую газету на государственные субсидии недопустимо (21). Источниками финансирования были доходы от продаж и взносы членов Московского Союза Русского Народа. Правда, сами Оловенниковы сетовали, что на издание газеты очень часто не хватает средств вследствие нерегулярности поступления взносов из Союза. А однажды В. В. Оловенников пришёл в глубокое отчаяние, поскольку долго не мог найти достаточно крупной по тем временам суммы в 1000 руб. для уплаты очередного штрафа.
В январе и первой половине февраля 1906 г. газета из-за преследования властей неоднократно меняла названия, выходя то как «Назад» (явно в пику многочисленным левым изданиям типа «Вперёд»; да, русские монархисты хотели вернуться назад, к милой, многократно идеализированной патриархальной Руси, забыв о том, что река истории течёт только в одном направлении), то как «Московское вече», то как «Наше вече», пока 13 февраля не вернулась к первоначальному титулу, ставшему незыблемым символом правомонархической борьбы и общественной позиции.
Определился и читательский круг. Это была самая массовая база правых сил России того времени - православная русская мелкая и средняя буржуазия города и деревни, представители мещанства, чиновничества, некоторой части интеллигенции, купечества и крестьянства - те, кого сами правые называли «истинно русскими православными людьми», «подлинными патриотами Царя и Отечества» и т. п., а леволиберальный альянс презрительно именовал «черносотенно-погромным элементом», «тёмными реакционными силами» и т. д.
Но читали «Вече» и в заводских цехах, и в армейских казармах, и в кругах салонной интеллигенции и высшей бюрократии. Резкий, непримиримый дух и язык газеты, бойкие карикатуры не оставляли читателя равнодушным, «Вече» никогда не было серым чтивом. Одни ненавидели «человеконенавистнический орган юдофобов и самой оголтелой реакции», для других газета, ставшая в 1906 г. главным рупором Московского Союза Русского Народа, была культовым символом и знаменем борьбы за традиционные русские начала Самодержавия, Православия и Народности.
Вот, например, характерный отрывок из переписки двух весьма интеллигентных людей. 21 июля 1906 г. внепартийный идеолог русского монархизма JI. А. Тихомиров пишет о «Вече» известнейшему издателю А. С. Суворину: «... Очень типична, и сумела стать ходкою, продаётся, говорят, тысяч по десять в одной Москве» (12). Действительно, В. В. Оловенникову и его коллегам и единомышленникам удалось создать подлинно народный, популярный массовый печатный орган крайне правого направления.
Идеологически «Вече» не многим отличалось от других правых изданий той эпохи, например, «Русского Знамени» А. И. Дубровина, «Русского Дела» С. Ф. Шарапова или «Московских ведомостей» В. А. Грингмута. Прилично разнились даже от других правых изданий лишь стиль, тон и язык газеты - боевитость, непримиримость, резкое слово, презрение к цензурным правилам и ограничениям. Сам Оловенников считал, что раз революционеры, либералы, еврейство и бюрократия в лице, например, графа С. Ю. Витте объявили монархической России войну без правил, то и защитникам Самодержавия нечего церемониться, в военное время и методы борьбы должны быть военными - ведь на карту поставлены судьба и будущность Отечества.
Круг тем газеты определялся идеологией, стратегией и тактикой правомонархического движения и, прежде всего, Союза Русского Народа, а также конкретными условиями общественно-политической борьбы в 1905- 1907 гг. Передовицы писал обычно сам В. В. Оловенников, подписывая их псевдонимом В. Владимирович или каким-нибудь другим, а также другие идеологи Московского Союза Русского Народа, например, скандально известный иеромонах Илиодор (Труфанов), протоиерей Иоанн Восторгов и др. Основная тематика «Веча» сводилась к следующему.
Во-первых, газета бичевала сановную бюрократию, которая вместо исполнения царской воли давно превратилась, по мнению редакции, в «средостение» между Царём и народом, искажала ещё со времён Петра I «чистый» монархизм и этим даёт повод к критике Самодержавия. Но главная вина бюрократии и правительства, по многократным утверждениям авторов «Веча», состояла в том, что они ограничивают волю Царя, изолируют его и вместо последовательного отстаивания принципов Самодержавия своими непремлемыми для России реформами фактически потворствуют революции и даже являются одними из её организаторов.
В данном контексте особенно доставалось графу С. Ю. Витте, которого «Вече» называло «похитителем царской власти», «источником всех бед и несчастий России», проводником интересов Запада в России, прежде же всего, мирового еврейского капитала. С. Ю. Витте обвинялся московскими правыми также и в том, что он якобы навязал Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка» от 17 октября 1905 г. Николаю II вопреки воле последнего.
Жёсткой критике подвергался и другой глава российского правительства, недолюбливавший правых радикалов П. А. Столыпин, к которому применялись даже такие эпитеты (вполне в духе «Веча»), как «флюгер», «маньяк», «сумасшедший». П. А. Столыпин критиковался «Вечем» за нежелание сотрудничать с Союзом Русского Народа и другими правыми партиями, курс на союз с октябристами, которые на страницах газеты именовались «самыми подлыми предателями», заигрывание с либералами и не в последнюю очередь за политику разрушения крестьянской общины, которую правые считали основой русской патриархальности и, если следовать их логике, одним из столпов Самодержавия.
Таким образом, «Вече» упорно не хотело видеть того, что ни подписание Манифеста 17 октября, ни назначение на свои посты С. Ю. Витте и П. А. Столыпина не смогли бы состояться без воли и согласия самого монарха, причём последние пребывали на своих постах ровно столько, сколько было угодно Николаю II. Кроме того, критикой высших лиц государства «Вече» невольно посягало на sancta sanctorum правого монархизма - особу Императора и положение Императорской фамилии. Ведь подобными печатными манифестациями прикровенно, но всё же для читателя очевидно, обвинялся в слабоволии и если не измене, то постановке под сомнение незыблемых основ Самодержавия и сам Николай Романов. Иногда «Вече» даже позволяло себе некоторую критику отдельных обычаев и традиций Русского Императорского Дома, например, обыкновение подбирать невесту для наследника престола среди претенденток из зарубежных королевских фамилий, а не внутри России. И хорошо бы, рекомендовало «Вече», чтобы мать наследника русского престола, даже если она из другого царского дома, с детства воспитывалась в России. Во-вторых, газета «Вече» яростно и непримиримо боролась со всеми проявлениями революционного движения. Все противники неограниченного Самодержавия клеймились как злейшие и опаснейшие враги России, а к ним и их идеям никакого сочувствия, никакой пощады.
Орган Московского Союза Русского Народа, различая в деталях тактику, стратегию и программы различных партий и движений от конституционных монархистов и либералов до социалистов и анархистов, в принципе не полагал между ними коренного отличия, ведь их главная цель - ограничение или ликвидация Самодержавия - затмевала в глазах Оловенникова и его соратников все прочие различия в этих самых программах, стратегиях и тактиках поименованных партий.
Хотя «Вече» гневно осуждало террористическую тактику и принципиально антисамодержавную стратегию левосоциалистических партий, таких, как социал-демократы, социалисты-революционеры и им подобные, призывало к беспощадной кровавой борьбе вплоть до полного истребления левых на земле Русской, тем не менее главную опасность для России в перспективе развития революции московские правомонархисты видели в либеральной альтернативе. Ведь идеи эсеров, меньшевиков и особенно большевиков казались тогда явной утопией, а вот из истории западных государств, бывших некогда абсолютными монархиями, становилось видно, что в принципе и в России возможна победа конституционно-монархических или даже республиканских идей.
Поэтому с особым пафосом «Вече» обличало гнилость западных демократий, лживость и продажность «свободной» прессы, ущемлённое положение западных монархов и проч., и проч. Доставалось и отечественным либералам и их прессе, в которых круг авторов «Веча» видел некритических заимствователей западных идей и агентов влияния тайных мировых антирусских, прежде всего, еврейских, сил.
Итак, мы подошли к ещё одному, третьему кругу проблем, к которым с упорным постоянством, из номера в номер обращались авторы «Веча». Круг проблем этот - еврейский вопрос. Юдофобия, или, как сейчас неверно называют данное явление антисемитизм (ведь евреи далеко не единственные семиты на планете, есть ещё, по крайней мере, многомиллионный арабский народ), была характерной, отличительной чертой всего правого движения и, конечно, его крайнего крыла - Союза Русского Народа и его печатных органов, петербургского «Русского Знамени» и московского «Веча».
По сути, всё революционное движение в его как социалистической, так и либеральной составляющей, всякая попытка ограничения Самодержавия виделись правым как результат всемирного еврейского заговора против христианских государств и народов. В каждом номере газеты «Вече» с лихвой доставалось агентам еврейства и собственно евреям в правительстве и Государственной Думе, в революционных и либеральных партиях, в судах и адвокатуре, особенно же бичевалась подконтрольная евреям или собственно еврейская либеральная печать. Но неправы те авторы, которые считают черносотенцев вообще и Оловенникова в частности пещерными человеконенавистниками или что- нибудь ещё в этом же роде, т. е. людьми, патологически ненавидящими евреев так, как, например, современные неонацисты ненавидят представителей негроидной или монголоидной расы. Причины здесь гораздо глубже. Первая из них - конфессиональная. В противостоянии черносотенства и конституционно-либерально-социалистической альтернативы, помимо многочисленных иных причин, проявилось извечное противоборство христианства и иудаизма как религиозных систем, хотя и имеющих общие корни и истоки, но принципиально противоположных по духу и сути.
Вторая причина здесь чисто политического свойства. На определённом этапе развития русской истории, а именно в первой трети XX в., представители еврейского народа стали играть непомерно высокую роль в политической, общественной, экономической, культурной, образовательной и иных сферах жизни России в национально-пропорциональном исчислении (евреи по переписи 1897 г. составляли около 5 % населения Российской империи). Отрицать этот исторический факт сейчас уже не сможет не один объективный исследователь. И, разумеется, политическая сила, для которой национальный вопрос был одним из основных, не могла обойти молчанием эту болезненную тему. Обсуждало «Вече» и такие частные аспекты темы, как, например, еврейское засилье в Московской консерватории и т. п.
В данном контексте следует заметить, что В. В. Оловенников, «Вече» и другие правые, слишком увлекшись, порою до одержимости, еврейским вопросом, порою затмевали в общественном и собственном сознании другой, основной, вопрос российской истории - русский. Ведь многие проблемы российских революций начала XX в. созревали задолго до массового выхода еврея на арену русской истории.
Четвёртый круг проблем, которые обсуждались «Вечем» на своих страницах, суть вопросы, связанные с образованием в России, проблемой русской интеллигенции и в целом русского национального самосознания. Со скорбным чувством авторы газеты отмечали, что отечественное образование давно перестало быть национальным русским и православным, школы плодят космополитов, безразличных к судьбам Отечества и атеистов, равнодушных к высшим проблемам мироздания и, как следствие, людей бездуховных; что интеллигенция России в массе своей глубоко космополитична, заражена вирусами иудеофилии и русофобии, в лучшем случае просто апатична и равнодушна к Родине, энергия её разрушительна; что русское национальное самосознание пребывает на очень низком уровне, особенно, если сравнивать его с поднимающимся национальным самосознанием других народов Империи, таких, как мусульманские народы Востока, евреи, народы Прибалтики, Кавказа и др. (следует вспомнить, что многие лидеры национальных движений XX в., в том числе сионизма, выходцы из России. У русских такого национального лидера в прошлом веке не было). Всё это, по мнению авторского коллектива газеты, уже в ближайшем будущем может привести к самым непоправимым для русского народа последствиям, если не принять радикальных мер: реформа школы и образования в целом в национальном русском духе, такая, чтобы отечественный гимназист и студент из космополита и атеиста превратились бы в русских православных патриотов; усиление влияния Русской Православной церкви на все сферы жизни общества, поднятию её авторитета; решительная борьба с космополитизмом интеллигенции, воспитание русской национальной интеллигенции; решительный рывок к подъёму национального самосознания русских в духе триады «Самодержавие, Православие, Народность»; повышение роли и значения правомонархических партий и организаций, единение их с Царём, государством и обществом; наконец, единство самих монархических сил.
Большое внимание на страницах «Веча» уделялось проблеме падения нравственного уровня, распространению таких явлений, как пьянство, половая распущенность, проституция, падение авторитета семейных ценностей. В рассматриваемом ключе правое издание призывало к консервации традиционных ячеек патриархального общества, таких, как русская крестьянская поземельная община, в которой нравственные ценности были непререкаемы, к упрочению христианских норм и ценностей, пропаганде церковности и религиозности, к борьбе с распространением бульварной, в том числе эротико-порнографической и вообще низкопробной печатной продукции и к другим мерам по улучшению общественной нравственности.
Эти здравые заветы идеологов и простых сторонников правых партий оказались попраны, невостребованы и забыты в XX веке. Сейчас мы видим итог - критическая депопуляция и деградация русского народа в веке XXI-M.
В-пятых, «Вече» было самым активным сторонником и пропагандистом консолидации, активизации и развития правомонархических сил как в Москве и Московской губернии, так и по всей стране. На страницах газеты постоянно публиковались отчёты о монархических собраниях, съездах, об их решениях; их постановления и резолюции и т. д. «Вече» активно поддерживает правых кандидатов и депутатов Государственной Думы, публикует и комментирует их выступления и речи, рассказывает о деятельности правой фракции или группы. Но при этом последовательно подчёркивается, что парламентаризм чужд России, несовместим с Самодержавием, что Дума, эта «смертоносная Таврическая клоака», должна быть ликвидирована, а одна из задач правых депутатов способствовать этому.
Наконец, «Вече», как и всякая другая газета, обсуждает самый широкий круг проблем, вплоть до вопросов международной, культурной и частной жизни.
На протяжении всего 1906 г. «Вече» остаётся верным своему credo - резкое обличение происков «жидовствующих» агентов правительства, либеральной и социалистической, подконтрольной еврейству, печати, призывы к русскому народу объединиться и истреблять «крамолу». Несмотря на столь резкий тон, только один №54 привлекался цензурой к ответственности и может сложиться впечатление, что власти как бы не замечали выходок правой газеты и даже потворствовали ей.
На самом деле, всё обстояло не так и затишье было временным. В 1906 г. ещё не был окончательно ясен исход борьбы между властью и революцией, штормы смуты были ещё сильны и в борьбе с революцией Петербург решил временно опереться на силы вчерашнего дня, закрывая глаза на их радикальные выходки, с тем, однако, чтобы уже очень скоро жёсткою рукою Столыпина откинуть свою черносотенную опору.
Была и ещё одна причина терпимого отношения к «Вечу» и иным подобным изданиям в тот период. Как подсчитал А. В. Шевцов, в 1907 г. в Москве ежегодно издавалось 270 тыс. экз. левых газет, 100 тыс. октябристских и только 60 тыс. правых (13). Из этих цифр явствует, что в информационном поле Москвы в то время господствовала леволиберальная пресса, традиционно стоящая на антигосударственных, антиправославных и космополитических позициях (за исключением некоторых изданий октябристов), проповедующая безгосударственность, нигилизм, атеизм, неуважение к прошлому России и для властей бороться с газетой, пусть и радикальной, но патриотичной, национально русской означало бы пилить сук, на котором они сами сидят.
Это хорошо понимали, например, в Канцелярии Московского Генерал- губернатора. Вот, к примеру, как характеризуется «Вече» в обозрении московской периодической печати за 1906-1907 гг., подготовленном для носителя верховной власти в первопрестольной:
«Издаваемая якобы Оловенниковой, а на самом деле В. В. Оловенниковым газета, объявляющая себя органом Союза Русского Народа - листок самого черносотенного пошиба. Весьма удачными карикатурами и заметками, направленными против евреев и еврействующих, листок приобрёл большое количество читателей и почитателей. Он стоит на почве традиционного патриотизма, в этом отношении отвечает потребностям простых людей (курсив наш - А. К.) и является даже полезным ввиду широкого распространения произведений прямо или прикровенно революционной печати. Однако в своих патриотических стремлениях и порывах газета иногда не соблюдает должной меры. Вообще, «Вече» является листком самого черносотенного оттенка изобличения «жидовствующих» агентов правительства, происков евреев, кадетов, социал- демократов и революционеров, производит сильное впечатление и волнует простаков-читателей. Газета распространяется в большом числе экземпляров и спрос на неё очень растёт» (14).
Итак, в 1906 г. преследования со стороны властей вызвал только №54 «Веча» от 27 августа. С подачи Московского Цензурного комитета Владимир и Амильда Оловенниковы прокурором Московской Судебной палаты обвинялись по п. 6 ст. 129 Уголовного Уложения за опубликование статьи «Воззвание к жителям г. Богородска Московской губ.», содержащей, по мнению обвинения, призыв к погрому. Статья звала русских патриотов г. Богородска не ждать исправника, а искоренить крамолу самим. Там были такие строки: «Красноглазые! Мы напомним вам прошлогодние зимние дни, мы явимся к вам. Мы искореним вас из Богородска, чтобы вы его не поганили» (15). Обращение к жителям именно Богородска (ныне г. Ногинск Московской обл.) не случайно, ведь там, в одном из центров текстильной промышленности, существовали как ячейки левых партий, так и относительно крупные и сплочённые структуры правых организаций - Союза Русского Народа, Русской Монархической партии и др., а в декабре 1905 г. чёрная сотня сумела дать здесь достойный отпор красному натиску.
В деле о №54 указывается, что жена Оловенникова сорока лет от роду состоит редактором формально, фактически выполняет лишь функции секретаря редакции, а главную роль в газете, тираж которой в августе составил 20 тыс. экз., играет сам Оловенников (16). После вызова в качестве свидетелей сотрудников редакции «Веча», членов Союза Русского Народа А. Г. Юзбашева, И. И. Абашкина и И. В. Торопова в качестве свидетелей супругам Оловенниковым было предъявлено обвинение по 129 ст. за возбуждение вражды одной части населения к другой, именуемой «красной сотней», а также к еврейскому населению. Как видим, вопреки домыслам о государственном антисемитизме в Российской империи, самодержавное государство защищало законом всех своих подданных.
Как и в предыдущем случае, процесс затянулся и только в августе 1907 г. в отношении дворян Орловской губ. В. В. и А. В. Оловенниковых I Уголовный департамент Московской Судебной палаты принял меры пресечения. Оловенникова отпущена под залог в 100 руб., её муж отдан под надзор полиции. Амильда Оловенникова, плохо владеющая русским языком, при этом заявила, что участвует в газете только по желанию мужа, а Владимир Оловенников, в свою очередь, настаивал, что не усматривает в содержании инкриминируемой его газете статьи призыва к погрому. И тем не менее исполняющий должность прокурора Судебной палаты признал супругов Оловенниковых виновными по п. 6 ст. 129 Уголовного Уложения и вынес постановление о привлечении их к суду (17). В. В. Оловенников вскоре получил повестку явиться в суд. С его женой дело обстояло иначе. Она, как страдающая душевным расстройством и находящаяся на излечении в Приёмном покое для душевнобольных при Пречистенской полицейской части Москвы, не могла считаться вполне право- и дееспособной. Данное уголовное дело вновь было отправлено на доследование и влилось в череду других дел, накопившихся к концу 1907 г. в отношении «Веча» и Оловенниковых.
Вернёмся, однако, к началу 1907 г. Газета «Вече», ставшая в 1906 г. одним из лидеров московской правой печати, уверенной поступью идёт в новый 1907 год. Боевой настрой, подогреваемый такими неутомимыми деятелями из её постоянных авторов, как Владимир Оловенников и иеромонах Илиодор (Труфанов), ещё более возрос. Что же радовало, а что огорчало московских правомонархистов в то время? С одной стороны, правые позитивно оценивали спад революционной волны, уменьшение числа стачек, забастовок, аграрных беспорядков, увеличение разброда, противоречий и шатаний в рядах революционных партий, в чём черносотенцы видели и результат собственной борьбы. Восторг вызвали разгон II Думы, связанные с этим событием репрессии властей против левых партий и особенно изменение Избирательного закона 3 июня 1907 г. Отдельные горячие головы увидели в этом акте возвращение к status quo ante. 17 октября 1905 г., к восстановлению неограниченного Самодержавия и даже окончательную победу над революцией («анархией и крамолой»).
С другой стороны, было очевидно, что борьба не кончена, Самодержавие всё же ограничено, а институт Государственной Думы, этот зачаток столь ненавистного парламентаризма, похоже, укореняется в реалиях российской политической жизни. Отношение получившего самые широкие полномочия (по воле Николая II!) премьера Столыпина к правому движению было плохим, если не сказать большего. Черносотенцев до глубины души возмущала ставка Столыпина на союз с октябристами и даже либералами (попытка предложить некоторым лидерам кадетской партии министерские портфели), так что в одном из номеров «Веча» правительство названо «господа кадюкствующие власти». И, конечно, правомонархисты не поддержали столыпинский курс (хотя об этом думал ещё раньше другой одиозный для правых политик граф Витте) на разрушение крестьянской общины.
Не клеилось и единство всех правых сил, более того, к концу года обозначился раскол в правом лагере на «обновленцев» Пуришкевича и «ортодоксов» Дубровина. И раскол этот поддерживался властью в лице Столыпина!
По-прежнему голоса правомонархических газет, в том числе и такие сильные, как «Вече», тонули в море нигилистической по отношению к русскому государству и русской истории, космополитической, атеистической и антимонархической «свободной» прессы. Даже респектабельное октябристское «Утро» присоединилось к этому русофобскому потоку.
Менялась и политика Петербурга по отношению к правым партиям. Революцию, похоже, удалось одолеть, и не без помощи черносотенцев. А раз мавр сделал своё дело... Все эти животрепещущие проблемы на протяжении года интенсивно обсуждаются на страницах газеты «Вече».
В 1907 г. постепенно улетучивается относительно терпимое отношение московских властей к «Вечу», «Кнуту» и подобной крайне правой периодике. На протяжении года резко увеличивается количество исков против газеты.
№№8, 9, 11, 13 и 18 с крайне резкими статьями известнейшего правого деятеля, едва ли не правой руки Оловенниковва, иеромонаха Илиодора (Труфанова) вызвали такое возмущение цензуры и даже видавшей виды общественности, что Оловенников был вызван к московскому градоначальнику и вышел нешуточный скандал. Что же вызвало такой гнев власть придержащих? Вот самые характерные примеры. В №13 от 1 февраля 1907 г. в статье «Что нужно делать» иеромонах Илиодор предлагал повесить на Красной площади графа Витте, вообще призвал «чёрную сотню» расправиться с «крамольниками» и образовать «своё правительство» (18). А в статье «Плач на погибель дорогого Отечества» (№18 от 13 февраля 1907 г.) того же автора были такие строки: «Окружили Царя министры неверные... Первый-то министр, самый Столыпин Пётр, называет верных детей погромщиками... А второй-то Твой (обращение к Царю - А. К.) министр, просвещения, отворил двери школьные жидовскому проклятому племени. Третий собирается впустить в Твою армию иудеев, врагов Твоих» (19). Далее высокопоставленные чины российской бюрократии, в том числе министры, обвиняются в отступничестве от заветов родной старины, вследствие чего «жиды завладели всем», а Царь отделён от народа. Неистовый иеромонах посягает даже на церковную бюрократию (Св. Синод) и священноиерархию, которые «не дают в Церкви места Христу, а сами завладели ею..., делом своим небрегут, а больше всё думают о своих Марьюшках да Дарьюшках» (20). И это был не первый случай критики Синода и Церкви. Ранее в газете были помещены резкие нападки на петербургского митрополита Антония (Вадковского).
Кажется, чаша терпения была переполнена. Московский генерал- губернатор генерал-лейтенант Сергей Константинович Гершельман (в должности с 5 июля 1906 г. по 17 марта 1909 г.), получив соответствующие указания из Петербурга, был готов на самые крайние меры. Началась интенсивная переписка между всеми заинтересованными инстанциями, которая передаёт нам любопытнейшие моменты отношения наблюдателей от цензурного ведомства к газете «Вече».
Комитет по делам печати составил для Московского генерал- губернатора подробнейшую справку об этой правой газете, в которой, среди прочего, сказано: «'Вече' орган юдофобский, но патриотический. На него смотрели сквозь пальцы до поры, так как в основном газеты и журналы антирусские и с евреями-редакторами (курсив наш — А. К.). Но теперь Ъече' зарвалось, дошло до критики правительства... Обе статьи (в №№ 13 и 18 - А. К.) ... написаны простым народным языком, подкупают своей искренностью и не лишены своеобразной мощи» (22).
В переписке по данному делу находится ещё один очень интересный документ, проливающий свет на непростые отношения органов цензуры и газеты «Вече». Специально в связи с упомянутыми резкими статьями в этом издании член Московского комитета по делам печати коллежский советник Г. Бартенев составил соответствующий отчёт.
«Газета лВече\ издаваемая в патриотическом направлении, является органом юдофобов. В этом последнем отношении она не раз совершала бестактности и позволяла себе резкие выходки по адресу тех администраторов, которые, по мнению газеты, не проявляют достаточного патриотизма. Карикатуры на евреев и статьи против них, помещаемые неизменно в каждом номере, конечно, не способствуют умиротворению вражды русского населения к израильскому племени и возбуждают совершенно естественное недовольство к тем, от кого зависит еврейское насильничество.
Стоя на почве церковности, провозглашая прикаждом случае господство заветов Христовых и учение Церкви Православной, газета, однако, довольно откровенно намекает на то, что в проявлении грубой силы народ русский найдёт спасение от измены внутренней и внешней, от гнёта "чуждых нам по вере и крови людей"».
Но принимая во внимание, что большинство наших газет принадлежит к направлению не только оппозиционному и антиправительственному, но и прямо антигосударственному, отрицающему все заветы русской истории, и попросту находится в руках евреев или еврействующих, а потому, ловко балансируя на грани законопреступности, не стесняется оскорблять всё и вся, что свято для русского человека, Комитет по делам печати смотрит довольно снисходительно на проступки "Веча", отменно хорошо понимая, что обращение к суду, весьма милостивому к проступкам "освободительного^ характера, поведёт к закрытию газеты, всегда метко и успешно обличающей изнанку "освободителей \ В виду почти полного отсутствия у нас органов патриотического направления, такое прекращение было бы нежелательным.
Однако, за последнее время в "Вече" стали появляться статьи с такими нападками на правительство вообще и с такими резкими выходками против всего объединённого министерства и синклита 'во власти сущих", что Комитет не может не принять мер, тем более, что от лиц, ведущих газету, можно ожидать всяких эксцессов; они, что называется, зарвались...» (23).
И далее в другом документе того же дела: «... Газета направления высокопатриотического, но самого черносотенного оттенка: особенность её - это юдофобство и евреи высмеиваются в карикатурах, всегда нарисованных бойко и талантливо, обличаются в статьях, заметках, сообщениях.
Революционеры и открытые, и прикровенные неизменно бранятся и вышучиваются в каждом выпуске "Веча".
Администраторы, мироволящие евреям и не имеющие, по мнению газеты, достаточного патриотизма, подвергаются упорным и едким нападкам, особенно достаётся одесскому градоначальнику Григорьеву (генерал-майор Аполлон Гаврилович Григорьев, в должности Одесского градоначальника с 27 октября 1905 г. по 2 декабря 1907 г. - А. К.), который выводится под именем «жидовского батьки». В этом отношении "Вече" проявляет большую осведомлённость и находчивость, постоянно оставаясь на почве юридической неуязвимости.
Вообще газета издаётся очень умело и бойко, обнаруживая весьма опытного руководителя. Он знает свою аудиторию и всякий номер представляет из себя что-либо забористое, а то и скандальное.
Впервые среди русской печати появился орган с грубою, откровенною речью, с руганью прямою и беззастенчивостью. С такою же довольно непристойною прямотою газета заявляет, что русскому народу для избавления от гнёта еврейского и 'красного террора' надо 'тряхнуть силушкой и не жалеть кулака'.
Успех газеты ... вскружил голову её руководителю. И он стал помещать статьи, несмотря на их патриотическое направление, недопустимые. Видимо, он не понимал отношения к нему Комитета. Комитет, в виду того, что печать наша в большинстве случаев революционна и допускает то прикровенно, то открыто нападки на всё то, что священно для русского наррда, не смог отутюживать выходки 'Веча', раз укусы ... их были высокопатриотичны.
Кроме того, и справедливость не позволяла привлекать его к судебной ответственности, так как это привлечение неминуемо повлекло бы за собой и осуждение и даже закрытие газеты по постановлению суда, который, надо правду сказать, в большинстве случаев меряет не равными весами проступки так наз. *правых и левых* ...
Ожидать того, чтобы газета эта обратилась в приличный орган нельзя, да вряд ли и желательно: она имеет свой круг читателей и действует в общем на него благотворно, охраняя от увлечения крамольными идеями, вселяя уважение к русской народности и высоко держа стяг Православия и Самодержавия (курсив всюду наш - А. К.)» (23).
Как говорится, комментарии излишни. По сути, в этом документе даётся очень высокая оценка не только газеты «Вече» как общественно- политического органа, но и самого В. В. Оловенникова как журналиста, редактора и организатора, а также объясняются мотивы, по которым отношение к «Вечу» было относительно терпимым: без этой газеты почти всё поле московской периодики оказалось бы в руках нигилистов и русофобов, противников не только всего негативного, но и всего возвышенного и светлого, что было в исторической России.
№18 «Веча» был арестован, против формального редактора А. Оловенниковой было возбуждено преследование по п. 1 ст. 281 Уложения о наказаниях за распространение заведомо ложных слухов о правительстве, а вот сам Владимир Оловенников по распоряжению московских властей был выслан в административном порядке (т. е. без суда) на основании п. 4 ст. 26 Положения об усиленной охране до конца срока действия этого Положения (ему было воспрещено жительство в Москве и Московской губернии); газета «Вече» приостановлена 26 марта 1907 г. на основании п. 8 ст. 26 того же Положения.
Краткое время своего изгнания В. В. Оловенников провёл на ст. Удельная Финляндской ж. д., постоянно ощущая поддержку единомышленников и соратников. К примеру, один из самых авторитетных лидеров правого монархизма, глава Русской Монархической партии В. А. Грингмут от себя и своей партии выразил Оловенникову сочувствие по поводу несправедливого наказания (24).
Тем не менее, на какое-то время Владимира Владимировича постигает уныние. 1 апреля 1907 г. он просит Московского генерал-губернатора Гершельмана разрешить ему приехать в Москву лишь на 10 дней, чтобы ликвидировать все свои дела, в том числе газету «Вече» и журнал «Кнут». В прошении он писал: «Я уверен, что Ваше Высокопревосходитеьство снизойдёт к моей просьбе, так как, кроме газеты «Вече», я никому ничем вреда не приносил» (25).
Прошение было удовлетворено. Дома, в Москве, В. Оловенников поднялся духом для сопротивления. И собственная совесть, и друзья, соратники, родные, товарищи по Союзу Русского Народа помогли обрести силы и продолжить борьбу. Помогли многие, прежде всего, мать. Александра Арсеньевна получает свидетельства на право издания сразу пяти (!) новых правых газет: «Маленькие русские ведомости», «Московское вече», «Наше вече», «Русское вече» и «Новое вече» на случай ликвидации «Веча» старого (26).
Не остались в стороне и правые организации. 2 апреля 1907 г. межпартийный орган правомонархистов Объединённое собрание советов и комитетов патриотических организаций принял решение о направлении телеграммы Московскому генерал-губернатору с жёстким требованием снять запрет с газеты «Вече», в противном же случае запретить и либеральные газеты Москвы «Русские ведомости» и «Русское слово», допускающие, по мнению правых, те же нарушения, что и «Вече», но, так сказать, с левой стороны (37).
Вообще, март 1907 г. выдался для семьи Оловенниковых очень тяжёлым. Умирает отец, коммерции советник Владимир Иванович Оловенников; помимо проблем с газетой возникает ещё одно серьёзное дело: В. В. Оловенников подозревается в соучастии организации убийства известного либерального журналиста и редактора Г. Б. Иоллоса и всё в том же злополучном марте на его рабочий стол попадает такая бумага:
«Р. С - Д. Р. П.
Русская Социал-демократическая Рабочая партия в заседании своём 3 марта 1907 г. приговорила редактора человеконенавистнической газеты «Вече» Владимира Оловенникова в случае непрекращения им в трёхдневный срок преступной деятельности к смерти. Приговор предписывается привести в исполнение всем членам партии.
Комитет» (27).
Скреплён сей документ печатью РСДРП - пятиконечная звезда, внутри которой помещён ещё один совсем маленький символ, доставшийся ещё от пресловутого «Бунда», шестиконечная звезда Давида.
Этот «Приговор РСДРП» Оловенников потом будет показывать в суде (так он и попал в материалы дела и дожил в архиве до наших дней), мотивируя свою просьбу заменить грозящее ему двухмесячное заключение в крепости домашним арестом, так как в тюрьмах полно революционеров - ведь тогда же продолжается процесс по поводу стародавнего №3 за 1905 г.!
Но ни многочисленные тяжбы с властями (монархического государства!), ни личные трагедии (болезнь жены, смерть отца), ни риск быть застигнутым пулей революционера не сломили В. В. Оловенникова и он до конца своих дней остался борцом правого дела.
16 апреля 1907 г. Оловенников просит у Московского генерал- губернатора разрешение возобновить издание своей газеты: «Газета 'Вече* представляла собою единственный во всей России орган патриотической монархической партии, который без всякой субсидии, а лишь благодаря беззаветной горячей защите Русских Православных заветов, благодаря правдивым изобличениям лжи левой печати и губительных действий противуправительственных сообществ и отдельных лиц, расходился в количестве 26 тыс. экз. До сих пор в России не существует ни одной несубсидируемой газеты, которая имела бы такой успех» (28). К этому прошению было приложено ещё одно о разрешении жить в Москве. Оба они были удовлетворены. Очередное противостояние с властью разрешилось, жизнь и борьба продолжались.
Оловенников и «Вече», как известно, оказались причастными к громкому политическому убийству бывшего члена Государственной Думы, редактора либеральной газеты «Русские ведомости» Г. Б. Иоллоса. Накануне убийства в журнале «Кнут», а потом и в «Вече» без подписи появилось такое двустишие:
«Ах, Иоллос, Иоллос!
Вот бы довелось ...» (29).
Это политическое убийство уже описано в исторической литературе. Организовано оно было Московским отделом Союза Русского Народа, а именно секретарём Басманного отдела Союза частным поверенным Александровым, отвечавшим за деятельность боевых дружин правых партий в Москве. В качестве исполнителя был выбран некто Лебедев, а когда он отказался, даже предупредив об этом будущую жертву о готовящемся покушении, замысел привёл в исполнение В. Д. Фёдоров. Оба — перевербованные агенты левых партий.
Убийство произошло возле дома председателя областной управы Союза Русского Народа Торопова, друга Оловенникова, дома, в котором помещалась редакция и «Веча», и «Кнута». По версии следствия, за Иоллосом велось наблюдение, в том числе и из дома Торопова, а после удачного покушения убийца мог скрыться с помощью Торопова и Оловенникова, которые были в курсе событий.
Из материалов уголовного дела:
«Секретно. Московскому генерал-губернатору.
Имею честь донести Вашему Высокопревосходительству, что 14 сего марта, во 2-м часу дня, в Гранатном переулке, близ дома Торопова, был убит четырьмя выстрелами из револьвера бывший член Государственной Думы, редактор газеты «Русские ведомости» Григорий Борисов (Гирш Борухов) Иоллос.
Убийца стрелял, по-видимому, стоя в калитке дома Торопова и затем скрылся проходным двором по владению Торопова на Малую Никитскую ул. Никто из очевидцев преступления убийцы не видал, почему приметы его не известны даже приблизительно...
Ввиду того, что убийство было совершено вблизи дома Торопова, фамилия коего фигурировала в деле об убийстве Герценштейна, и ввиду того, что в доме Торопова, где проживает и сам Торопов, помещается редакция газеты "Вече", в каковой газете 13 сего марта, т. е. накануне убийства Иоллоса, была помещена резкая статья, направленная против покойного, распоряжением Охранного отделения немедленно были обысканы квартиры: господина Торопова и помещение редакции "Веча". Оба обыска оказались безрезультатными, причём Торопов во время обыска оказался отсутствующим. На время обыска весь дом с обеих улиц был оцеплен полицией...» (30).
Хотя и организатор убийства, и его исполнитель были установлены, доказать причастность к убийству Торопова либо Оловенникова следствию не удалось.
Тем временем «Вече» продолжало идти своей боевой печатной поступью. Вехи её хорошо видны по многочисленным претензиям суда и цензуры. Ещё до временной приостановки газеты неприятие Комитета по делам печати вызвала статья в №26 от 6 марта «Охотнорядские мясники, что же вы спите?» В ней утверждалось, что в рядах «революционных грабителей и убийц» первое место принадлежит «учащимся студентам, а всё переживаемое страной безобразие происходит от интеллигенции (выделено в статье - А. К.)... Тревожное время прекратится лишь тогда, - утверждает автор, подписавшийся Москвич (один из псевдонимов Оловенникова), - когда правительство перестанет нянчиться со студентами..., но оно чего-то боится... Немудрено, что произойдёт погром..., сам народ восстанет против интеллигенции, а против студентов в особенности... Со всбесившимися людьми церемониться нечего, как не церемонятся с бешеными собаками, которых ... убивают...; надо всех этих "сознательных негодяев" истреблять... Мы переживаем "освободительное " движение, поднятое нашими недоучками-интеллигентами, задумавшими на потоках человеческой крови и на их костях поставить алтарь свободе, братству и равенству... Гуманное (человеческо-христианское) отношение к разбойникам, мерзавцам и негодяям применимо быть не должно. Лучше простить сотню уголовных преступников, чем одного политического. Уголовным преступником может сделаться иногда человек по необходимости, а политические преступники являются таковыми сознательно... Надо всех "сознательных" негодяев истреблять, иначе они заразят собой и других "не сознательных"» (31).
В этих строках Московский Комитет по делам печати усмотрел признаки преступления по п. 6 ст. 129 Уголовного Уложения (призыв к погрому, возбуждение ненависти одной социальной группы к другой) и просил Московского генерал-губернатора возбудить против формального редактора Оловенниковой судебное преследование (32). В итоге «Вече» было приостановлено с 26 марта 1907 г., но с 1 мая газета с разрешения Московского генерал-губернатора опять возобновлена. Кстати, среди московских правых изданий в 1907 г. приостанавливалось лишь «Вече» (33).
Но и после всех цензурных замечаний, преследований газеты и её редактора, штрафов, арестов, приостановок «Вече» осталось верным своей линии и нисколько не убавило резкости и боевитости. В №34 статья иеромонаха Илиодора «Моё оправдание перед высокими судьями», в которой автор отвечал на критику в свой адрес за предыдущие невыдержанные пассажи в «Вече», опять содержала крайне резкое осуждение высшей правительственной власти и призыв к борьбе с ней, крупным шрифтом помещён призыв 'ДОЛОЙ ДУМУ Г, её члены названы 'шайкой ужасных разбойников', левое движение именуется 'погромно- освободительным', следует сентенция Дальше полагаться на правительство преступно!' и т. д. В этом же номере цензор увидел оскорбительное для обожаемого правыми монарха стихотворение 'Веруйте!':
«Чуть ослабли вожжи
В Царственных руках,
Забродили вожжи
В буйных головах» (34).
За множество подобных печатных выходок вскоре после возобновления №36 был арестован, №37 почти полностью перепечатал №36 и был арестован в свою очередь, но благодаря чётко отлаженной системе распространения большая часть тиража успела дойти до читателей. Следует упомянуть, что при редакции «Веча» в доме Торопова с 1 января 1907 г. был открыт Всероссийский черносотенный оптово-розничный склад, где продавался большой ассортимент правомонархической литературы и периодики, в том числе, кроме «Веча» и «Кнута», ещё два детища Оловенникова, газеты «Деревня» и «Штык». Вообще, масштаб издательской деятельности нашего героя поражает воображение.
После историй с №№ 34, 36 и 37 по распоряжению Московского генерал-губернатора Гершельмана «Вечу» было запрещено печатать статьи крамольного иеромонаха Илиодора. Своеобразный компромисс: Оловенников отказывается от услуг одиозного автора, а власть продолжает пытаться закрывать глаза на выходки газеты. Кстати сказать, в том же №36 были и три (!) статьи за прозрачной подписью «В. Владимирович». Они содержали призыв к русскому народу открыто выступить против евреев и «продавшегося им» правительства, а также «недостойные печатного слова выходки против представителей власти в Москве» (35). Члены правительства, по мысли автора, суть «клятвопреступные слуги, холуи ужасного жидовского заговора», а задачи русских людей таковы: «Объединяйтесь, собирайтесь в кружки, партии, союзы ..., готовьтесь к грозному могучему походу на врагов...» (36). Комитет по делам печати, уже достаточно намучившись с Оловенниковым, благоразумно счёл нужным не возбуждать против него уголовного преследования до гласного судебного разбирательства во избежание «новых глумлений над властями». Воистину, Оловенников был непотопляем! Возобновлённое «Вече» остаётся столь же несгибаемым, как и ранее, столпом правомонархизма. Не прекращаются и конфликты с властями. Против №45 от 22 мая возбуждено преследование по обычным для таких случаев статьям за материал «Всеподданнейшая телеграмма Владимира Оловенникова по поводу высылки из Одессы Георгия Оловенникова» (39), в которой редактор (формально - секретарь редакции) «Веча» жалуется самому Николаю II на Московского генерал-губернатора Гершельмана, который 26 марта закрыл «Вече», его самого выслал из города и отменил все эти решения только теперь по ходатайству «русских людей». Далее в телеграмме содержится жалоба на Одесского градоначальника Григорьева, по приказу которого арестован и подлежит высылке по этапу брат Владимира Георгий Владимирович Оловеников, активнейший черносотенец, как и сам Владимир. Георгия Оловенникова постигли репрессии за распространение в Одессе газеты «Вече» и других правых изданий. В. В. Оловенников приводит также факты, которые якобы говорят о том, что и Гершельман, и Григорьев проявляли непочтение к гимну «Боже, Царя храни!» и обвиняет названных лиц в том, что их действия направлены «не к уничтожению смуты, а к её усилению», а неуважение к гимну «усиливает энергию обнаглевших крамольников и в особенности евреев, их главных руководителей» (38). На этом примере мы видим ещё один тактический приём правых, а именно воздействие на неугодных представителей власти путём жалоб самому Императору.
В этом же номере помещена карикатура (Вообще, карикатуры неизменно помещались почти в каждом номере «Веча». И, надо сказать, в газете сотрудничали талантливые художники-карикатуристы.): председатель Государственной Думы с явными признаками еврея висит на висилице с подписью «Вот настоящее высокое положение председателя высокого учреждения».
Генерал-лейтенант С. К. Гершельман предпочёл остаться над схваткой, а вот генерал-майор А. Г. Григорьев был настолько оскорблён постоянными нападками «Веча», что попытался защитить свои честь и достоинство, тем более, что следующий №46 содержал ещё большие выходки против него. Григорьев обратился в суд:
«Прокурору Московского Окружного суда.
В прилагаемом при сем №46 газеты «Вече» от 24 мая 1907 г., издаваемой в Москве А. Оловенниковой, помещена статья под заглавием «Ещё о жидовском батьке», содержащая в себе заведомо ложные сведения о деятельности моей, как Одесского градоначальника, и имеющая целью вызвать враждебное отношение христианской части населения ко мне, как к представителю высшей административной власти в Одессе. Кроме того, в той же статье заключаются прямые оскорбления меня, как должностного лица.
Уведомляя об изложенном, прошу Ваше Превосходительство, на основании п. ст. 5 отд. VIII Временных правил о печати от 24 ноября 1905 г. и ст. 1213 п. 5 Устава Уголовного Судопроизводства, привлечь редактора- издателя газеты 'Вече' к законной ответственности за напечатание означенной статьи и за содержащиеся в ней оскорбления меня, как должностного лица» (40). Дело Оловенниковых продолжало расти как снежный ком.
№49 привлекался по п. 1 ст. 281 Уложения о наказаниях с приостановлением по п. V ст. 9 отд. VII Временных правил о повременной печати от 24 ноября 1905 г. за напечатание статьи Н. Кривского «Правительство бастует - в отставку» (41). Поводом к судебному преследованию стали такие строки: «К правительству повсюду открыто предъявляется не просьба, но грозное требование прекратить глупую конституционную игру, прогнать с законодательных кресел татей и крамольников, изменить Верховною Властью Императора подлейшим образом составленный избирательный закон и обратить Государственную Думу в законосовещательное учреждение». Существующая же Дума есть «шайка цареубийц, явившаяся законодательствовать»; П. А. Столыпин «причина бедствий России», в нём «сквозит маньяк, не умеющий уже различить факта от мечты и потерявший рассудок. Весь поток речей главы правительства так и дышит бредом сумасшедшего» (42).
Та же участь (приостановка, мера, как видим, неэффективная) постигла газету и за следующий №50 за статью «Сознаёт ли русское правительство своё тяжкое преступление перед Родиной?», подписанную псевдонимом «Русский человек» (43). Это большой, разгромный, особенно в отношении П. А. Столыпина, материал. Вот самые резкие строки: «Наши подлые революционеры ... благословляются ... нашим Правительством, упрятавшим ум и совесть, потерявшим Веру в Бога, Веру в жизнь будущего века ...»; «Главный и единственный виновник терзаний Родины - ... бездействующее и не желающее действовать Русское Правительство». Витте - «кровопийца, златолюбивый предатель, ... устроивший позорную японскую войну (sic! - А. К.), обливший Русскую землю пламенем революционного огня, ... сын ада, отец революции, сокрушитель законов и творец всякого беззакония». Досталось и духовенству: «Четвёртый год Русский Православный народ, отданный изменником Витте на съедение жидам, т. е. на физическое, нравственное и умственное растление, большинством нашего ' сознательного' духовенства, начитавшегося еврейских и жидовствующих газет и книг, и ставшего "вне политики', оставлен на произвол судьбы» (44). Автор вспомнил даже князя Святополк-Мирского - «бесталанного старичишку». В газете, вышедшей, кстати, в день роспуска II Государственной Думы, досталось и ей, «смертоносной Таврической клоаке»!
Через две недели опять цензурное преследование за напечатание в №56 материала автора, которому ранее было запрещено печататься в «Вече» впредь. Речь идёт о статье иеромонаха Илиодора «Остепенитесь, бесстыдники!» (45). Неугомонный правый революционер в рясе (впоследствии предавший и идею, и веру) дерзнул наставлять самого Монарха: «Самодержавие не право Твоё, а обязанность!»; «Невеста возлюбленного нашего Наследника Цесаревича, будущая Мать - Царица Великой Русской Земли должна расти в России» (46).
И этот 56-й номер был арестован в соответствии си. V ст. 9 отд. VII закона 24.11.1905 г. с возбуждением судебного преследования по ст. 128 и п. 6 ст. 129 Уголовного Уложения и п. 1 ч. 1 ст. 281 Уложения о наказаниях (стандартный для «Веча» набор обвинений: возбуждение вражды одной части населения к другой, оскорбление в печати и напечатание недозволенных t суждений о действиях и постановлениях высшей правительственной власти). Между прочим, уже в этом июньском номере проглядывают ростки раскола в правомонархическом лагере между крайне и умеренно правыми. Иеромонах Илиодор активно поддерживал идею посылки правой народной депутации к Царю (что-то вроде 9 января 1905 г. наоборот). На недавно состоявшемся IV Съезде русских людей эта затея была отвергнута. Илиодор в гневе: «Главари» (sic! - А. К.) IV Всероссийского съезда русских людей обманули русский православный народ, отказавшись от «святого» желания послать депутацию к Царю. Передаётся также беседа Илиодора с неким крестьянином, который говорит о «нерешительности и слабости» Царя и здесь же содержится грозное предупреждение, что народ крестьянский сам пойдёт к трону Царя узнать Божью правду, причём трон этот может разбить в «щепы», а помещичьи усадьбы «беспощадно истребить» (декларация почти в духе эсеровской партии, крайности сходятся). В итоге Илиодор призывает русский народ собраться в Почаеве (самый крепкий центр радикального крыла правомонархизма) на V (альтернативный) Съезд русских людей с той же целью направить депутацию к Царю.
В другом месте Илиодор сетует: «Правительство преследует верных сынов Царя», а Председатель Совета министров уподоблен Пилату: «Нельзя терпеть того, чтобы человек, который отдал русский народ на убиение, остался без самого строгого наказания» (47).
5 июля 1907 г. последовала кара: номинальный редактор-издатель «Веча» А. Оловенникова была оштрафована на 1000 руб. Денег у газеты не нашлось, поскольку отделы Союза Русского Народа очень плохо отчисляли взносы, так что долг газеты и без того составил 6000 руб. Оловенникова попросила денег у читателей через газету и они, вероятно, были получены.
По уже не раз указанным выше статьям законов о печати также, как и многие, был арестован и подвергся судебному преследованию №64 «Веча» за помещение на своих страницах статьи «Тюрьма - награда черносотенцу» (48). Газета осуществляла активную поддержку всем борцам за неограниченное Самодержавие, в какой бы точке Империи они ни действовали. Данной статьёй «Вече» заступалось за члена Русского патриотического общества в Тифлисе некоего г. Первушина, арестованного за то, что он ответил выстрелом на несколько выстрелов в него «мирного» туземца-революционера. В этой же статье содержится призыв к убийству гр. Витте как «виновника всех бедствий России»: «Русский человек решится убить тебя как гадину» (49). Во второй половине 1907 г. «Вече» продолжало борьбу в своём духе. Например, в №73, приуроченном к двухлетней годовщине подписания Высочайшего Манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка», в передовой статье «Манифест 17 октября» он назван «исполнением желаний революционного "Бунда' и содержится весьма резкая характеристика тех, союз правых с кем, по не раз высказывавшимся историками мнению, гипотетически мог бы дать России безреволюционную альтернативу: «Помните, что октябристы - самые подлые предатели!» (50). В №74 к правительству отнесён эпитет «г. г. кадюкствующие власти» (51). Подобного рода примеры можно было бы приводить и дальше, но, как нам видится, уже дана исчерпывающая характеристика газеты «Вече».
В рассматриваемое время против «Веча» и супругов Оловенниковых тяготел ряд дел по обвинению в печати. Но когда власти спохватились, было уже поздно. Следствию пришлось иметь дело уже с совершенно больными, немощными людьми.
В материалах предварительного следствия Московского Окружного суда 4-го участка г. Москвы об Оловенниковых отложился ряд интересных документов. Среди них - Протокол судебномедицинского осмотра и освидетельствования «находящейся на излечении в центральном Полицейском Приёмном Покое для душевнобольных в Москве потомственной дворянки Орловской губ. Амильды Луизы Вильгельмовны Оловенниковой, 40 лет, в состоянии её умственных способностей. По освидетельствованию оказалось: больная хорошо упитана, сложена правильно, крайне недоверчива, на формальные вопросы отвечает правильно, но на вопросы, касающиеся её душевного состояния, не отвечает. Как во время пребывания в центральном Приёмном Покое в 1902 г., так и в настоящее время, Оловенникова больной себя не признаёт. Бредовые идеи, начиная с 1902 г., до настоящего времени, существуют почти непрерывно, как видно по скорбному листу ... На основании освидетельствования Оловенниковой и предварительных сведений её здоровья, а также данных скорбного листа центрального Приёмного Покоя о ходе её болезни следует заключить, что она страдает расстройством умственных способностей в форме преждевременного слабоумия (dementia praematura); означенным болезненным состоянием Оловенникова страдает, по-видимому, с 1902 г., из чего возможно заключить, что она находилась в таком же состоянии и в течение всего 1906 г.
Врач Тверской части Пронин» (52).
В этом же деле находятся материалы, проливающие свет на роль Оловенниковой в издании газеты «Вече». Из протокола допроса свидетеля Александра Герасимовича Юзбашева, 42 лет, поручика в отставке, армяно- григорианского вероисповедания, служившего с августа 1906 г. по конец февраля 1907 г. корректором в редакции газеты «Вече»: «Положительно утверждаю, что Амильда Луиза Вильгельмовна Оловенникова является только подставным редактором, рукописей она никогда не читала, не читала даже набранный номер газеты, подписей её на газете не было, вообще, номер газеты никто не подписывал. Всё дело редактирования и издания газеты вёл муж Амильды Оловенниковой Владимир Владимирович Оловенников в качестве секретаря редакции; одно всем нам хорошо было известно, что фактически редактором и издателем является Владимир Владимирович Оловенников, который заведовал решительно всеми делами, касающимися газеты «Вече». Амильда Вильгельмовна не может редактировать, т. к. она плохо понимает по-русски» (53). То же подтвердил и хозяин дома, в котором помещалась редакция «Веча», друг и соратник В. В. Оловеннникова, 31- летний член Союза Русского Народа, потомственный дворянин Иван Васильевич Торопов.
К концу 1907 г., когда дело Оловенниковых наконец-то стало набирать обороты, сам Владимир Владимирович уже не смог являться на допросы, поскольку его болезнь осложнилась до такой степени, что он не смог уже вставать с постели. Вызванный для медицинского освидетельствования 72-х летний врач Тверской части, уже упомянутый Николай Иванович Пронин показал: «Состояние больного Оловенникова таково, что он не может выходить из дома ... Больной страдает хроническим воспалением лёгких (туберкулёз), температура повышена; в верхушках обоих лёгких хрип; больной очень исхудалый ... жалуется на одышку, биение сердца, ослабление всего организма и ночные поты» (54).
В силу этих обстоятельств один из допросов обвиняемого В. В. Оловенникова состоялся 7 декабря 1907 г. в 18 ч. у него дома. Как и ранее, Оловенников виновным себя не признал и с него была взята подписка о неотлучке.
В начале 1908 г. состояние здоровья Владимира Владимировича стало близким к критическому. Климат московской зимы был крайне неблагоприятен для больного туберкулёзом и Оловенников хотел выехать за границу для лечения. Поскольку он находился под следствием, требовалось особое разрешение. Ни прокурор, ни судебный следователь не встретили препятствий для выдачи заграничного паспорта, но, когда пришли необходимые бумаги, было уже поздно - Владимир Владимирович Оловенников скончался в Москве 16 февраля 1908 г. в возрасте 35 с половиною лет ... Quern dei amant, juvenis moritur (63) ...
Осенью - зимой 1907/1908 гг. московская правомонархическая печать понесла большие утраты. 28 сентября умер редактор «Московских ведомостей» В. А. Грингмут, спустя четыре с лишним месяца - редактор «Веча» В. В. Оловенников. Их преемники не были уже личностями такого масштаба, правая периодика несколько померкла. Давно подмечено, что великие потрясения порождают неординарных людей. Это в полной мере относится и к упомянутым деятелям русской истории.
Потрясения миновали, жизнь возвращалась в обыденное русло - до новых потрясений. Несмотря на поражение правомонархической альтернативы развития страны в исторической перспективе, нельзя не согласиться с мнением исследователя несоциалистической прессы России начала XX в. А. В. Шевцова, считающего, что в этом поражении не было вины партийной печати: «Они (несоциалистические газеты - А. К.) сделали всё, что смогли, организовали достаточно мощные и эффективные издательские агитационно-пропагандистские аппараты в эпоху великих социальных потрясений» (55).
Да, и В. В. Оловенников мог бы сказать о себе словами старой латинской мудрости, каких много он учил наизусть ещё в бытность учеником старой доброй русской классической гимназии: «Feci, quod potui, faciant meliora potentes» - «Я сделал всё, что смог, пусть те, кто может, сделают лучше!» И как бы ни относиться к идеологии и практике правого русского монархизма сейчас, сто лет спустя, нельзя отрицать того факта, что вдохновитель и редактор газеты «Вече» и ряда других московских монархических изданий Владимир Оловенников был одним из выдающихся людей своего времени и своего Отечества.
В заключении скажем несколько слов о дальнейшей судьбе газеты «Вече», осиротевшей после смерти своего создателя. После безвременной кончины Оловенникова газета прервалась, хотя 5 апреля 1908 г. данное дело против А. В. Оловенниковой было прекращено ввиду состояния её здоровья, а 8 апреля то же последовало и в отношении В. В. Оловенникова в связи со смертью обвиняемого (56). О дальнейшей судьбе газеты известно, что её возобновили последователи и соратники основателя. В конце 1908 - начале 1909 гг. при редакторе Добровольском на «Вече» был наложен штраф в 3000 руб. за статью «Колоссальный заговор жидов-масонов» (57). В январе 1909 г. газету опять возобновили, с марта она стала органом Московского отделения обновленческого Союза Русского Народа под председательством протоиерея Иоанна Восторгова. Причём газета находилась в тяжелейшем материальном положении: все средства были израсходованы ещё при Оловенникове и чтобы довести её до конца 1909 года требовалось 20 тыс. руб. (58). Тогда правое движение находилось уже в состоянии раскола и «Вече» было, как отмечено, в сфере влияния обновленческого Союза Русского Народа. Поэтому более правые дубровинцы были возмущены направлением газеты и составом редакции, «обезвредившей и обезличившей боевую черносотенную газету до неузнаваемости» (59). На их стороне была и финансировавшая часть правой печати и вообще правое дело Е. А. Полубояринова, так что подконтрольная ей Столичная артель правых газетчиков Санкт-Петербурга отказалась от продажи газеты. 1 октября 1909 г. один из правых деятелей Н. Е. Ерёменко запрашивал Полубояринову: «Сообщил ли Вам Катанский о возможности оттягать у Восторгова «Вече» судебным порядком? У меня есть документы» (60).
Из-за финансовых затруднений и дрязг в среде правых с января 1909 г. «Вече» прекращает своё существование. Последний издатель Ф. А. Слётов заявил, что газета была «прекращена ... вследствие неимения средств к её существованию» (61). В то время властная вертикаль в Петербурге проводила политику субсидирования лишь лояльной правой печати, а периодика ортодоксов доктора Дубровина к таковой не относилась. На взносы членов Дубровинского Союза газета тоже уже не могла издаваться, так как повсеместно число сторонников правых партий в то время сокращалось.
Известно также, что с 5 августа 1911 г. по 22 февраля 1912 г. под редакцией И. Н. Емельянова и Ф. А. Слётова на средства княжны Н. JI. Оболенской выходила правая газета «Старое вече» (62).
Так завершилась история этой боевой московской черносотенной газеты, которая сыграла весомую роль с социально-политической истории России начала XX века, а её материалы и до нашего времени служат ценными источниками для исследователей российского правого монархизма.

ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века. Энциклопедия. М., 1996.
2. ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 314, л. 18.
3. См.: Там же, ф. 31, оп. 3, д. 448.
4. Там же, ф. 131, оп. 92, д. 61, л. 10.
5. См.: Там же, ф. 31, оп. 3, д. 448.
6. См.: Там же, ф. 131, оп. 92, д. 61.
7. Там же, лл. 75, 75 об., 76.
8. См.: Там же, ф. 16, оп. 95, д. 314.
9. См.: Там же, ф. 131, оп. 92, д. 62.
10. См.: Там же, д. 63.
11. См.: Там же, ф. 131, оп. 92, д. 311.
12. РГАЛИ, ф. 459, on. 1, д. 423, л. 45 об.
13. См.: Шевцов А. В. Издательская деятельность русских несоциалистических партий начала XX века. СПб., 1997, с. 159.
14. ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 300, лл. 16-17.
15. См.: «Вече», 1906 г., №54.
16. См.: ЦИАМ, ф. 131, оп. 71, д. 2296.
17. См.: Там же, д. 2297.
18. «Вече», 1907 г., №13, 1 февраля.
19. Там же, №18, 13 февраля.
20. Там же.
21. См.: «Русское знамя», 1907 г., 1 февраля.
22. ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 314, л. 12.
23. Там же, ф. 31, оп. 3,д. 732, ч. 1,лл. 11, 11 об., 12, 12 об., 12а.
24. См.: РГАЛИ, ф. 1393, on. 1, д. 116, л. 58.
25. ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 314, л. 26.
26. См.: Там же, ф. 212, оп. 2, д. 183, л. 37 об.
27. Там же, ф. 131, оп. 92, д. 63, л. 40.
28. Там же, ф. 16, оп. 95, д. 314, л. 17.
29. Там же, ф. 142, оп. 17, д. 722, л. 1.
30. Там же, ф. 16, оп. 97, д. 50, лл. 1, 1об. 31. «Вече», 1907 г., №26, 6 марта.
32. См.: ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 382.
33. См.: Там же, д. 452.
34. Там же, д. 314, л. 9.
35. Там же, л. 10.
36. См.: «Вече», 1907 г., №36.
37. См.: Кирьянов Ю. И. Русское собрание. 1990 - 1917. М., 2003. Сс, 186- 187.
38. «Вече», 1907 г., №45, 22 мая.
39. См.: ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 428.
40. Там же, ф. 131, оп. 71, д. 2487, л. 4.
41. См.: Там же, ф. 16, оп. 95, д. 428.
42. «Вече», 1907 г., №49, 31 мая.
43. См.: ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 428.
44. «Вече», 1907 г., №50, 3 июня.
45. См.: ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 428.
46. «Вече», 1907 г., №56, 17 июня.
47. Там же. См. тж. ЦИАМ, ф. 31, оп. 3, д. 732.
48. См.: ЦИАМ, ф. 31, оп. 3, д. 732.
49. «Вече», 1907 г., №64, 5 июля.
50. ЦИАМ, ф. 16, оп. 95, д. 314, л. 42.
51. «Вече», 1907 г., №74, 18 октября.
52. ЦИАМ, ф. 142, оп. 20, д. 190, лл. 14-14 об.
53. Там же, л. 16.
54. Там же, л. 17.
55. Шевцов А. В. Указ. соч. С. 269.
56. См.: ЦИАМ, ф. 142, оп. 20, д. 190, л. 39 об.
57. См.: Правые партии. Документы и материалы. Т. 1. 1905 - 1910 гг. М., 1998. С. 427.
58. См.: «Вече», 1909 г., 4 марта.
59. ГАРФ, ф. 102, 1905 г., оп. 233, отд. 2, д. 999, л. 39; т. 5, л. 201.
60. Там же, ф. 116, on. 1, д. 876, л. 28 об.
61. РГИА, ф. 776, оп. 16,ч. 1, д. 15, л. 111.
62. См.: Шевцов А. В. Указ. соч. С. 176.
63. Кого боги любят, тот умирает молодым - лат.