Техникум 21. Группа 43-ЛХ в Армении

Вот и подошло время последнего года учёбы в ставшем совсем родным для каждого из нас технаре. Мы перешли на четвёртый курс, осталось только немного поучиться, сдать государственные экзамены и прощай альма-матер! Тут меня ожидали друзья-одногруппники и два сюрприза.

– Ребята! – встретила нас радостная Инна Николаевна, – а я вам сюрприз подготовила! Через неделю полетим на экскурсию в Ереван!

Да, это был сюрприз — закачаешься! Четвёртая экскурсия нашей группы за два с половиной года учёбы, когда другие группы, не знаю, но вероятно и на одну экскурсию не выезжали. Тем более полёт самолётом, а до этого у нас были только автобусные экскурсии и поездки в поезде к месту их проведения.

Закачался я от второго сюрприза. Моя подруга, которой отослал столько писем с рифмованными строчками, пригласила меня на семь часов вечера к себе в гости. Позволила, так сказать, посещение. А когда открыл дверь в её комнату в условленное время, то увидел, что её подруга сидит, а она сама стоит на кровати и кокетливо отбивается от притязаний какого-то маслопупа. Явно было, что он там постоянный гость, просто сегодня мог бы и потерпеть, воздержаться от «приятного общения».

Не стал нарушать их идиллию, молча закрыл дверь и на три дня потерял аппетит. Подруга недоумевала, передала ещё одно приглашение прийти, но на том всё и закончилось. Очевидно, что она, отбиваясь от своего ухажёра, меня не заметила, ничего из моего молчания не поняла, но считала, что я как говорится: «Должен и обязан». А она как захочет. Если бы отношения наши были бы искренние, то, вероятно, она не смогла бы молча ожидать прояснения ситуации, тем более, что всё лето заваливал её письмами. На том и закончилось моё первое увлечение.

Вскоре, в начале декабря мы отправились в очередную заграницу — в Армению. Шучу конечно, это был по-прежнему единый Советский Союз, но после пренебрежительного отношения к русским в Прибалтике, которое наблюдал лично, ожидать нечто подобное от Армении было для меня совсем не удивительно. Теперь, когда СССР уже давно нет, могу без всяких оговорок утверждать, что за границей не только бывал, но и проживал — в Казахстане, на Украине. Правда их заграничными государствами не очень ощущал, в отличие от Прибалтики.

Об Армении ребята говорили, что там может оказаться как в Грузии, где к русским относились неважно, за исключением москвичей, и где в те годы на железнодорожных вокзалах даже объявляли по радио, что «отправляется поезд Тбилиси – Россия».

Вылетали из Москвы при нулевой температуре, а Ереван нас встретил морозом в минус тридцать! Нам, в общем-то, привычно гулять по улицам при таком морозе, а вот местные, особенно женщины, к морозу оказались не готовы. Очень запомнилось, как по улицам шли женщины в босоножках и шерстяных носках. Но, давайте изложу всё по порядку или в той очерёдности, которая сложилась в памяти.

Жили в гостинице «Севани» на озере Севан. Не знаю как в тех краях летом, но в том декабре вокруг нас были небольшие горы в отдалении, молчаливые хачкары – отёсанные каменные плиты с армянскими надписями и немного снега. Деревья просматривались мало где и почти не запомнились. А вид пустынного берега озера с одиноко торчащей на его берегу стеклянным кафе до сих пор живёт в памяти. В этом кафе мы обедали.

Кафе обогревалось по оригинальной технологии. В пустой железной бочке горела солярка, которая самотёком подавалась туда из другой бочки. Нагреваясь, бочка отдавала тепло окружающему пространству, так что было довольно тепло и уютно. И это не смотря на то, что все стены кафе были стеклянные, а со стороны озера постоянно дул свежий ветер.

Кормили на те же стандартные полтора рубля, что и в Прибалтике, но там мы вполне наедались, а здесь только скудно завтракали и так же скромно обедали. Ужин за эти деньги нам не полагался.

На каждом столе была тарелка с маринованным острым зелёным перцем, есть который смог только один из нас, уроженец Крыма Александр по прозвищу Дед. Он слопал то, что было за его столом, а потом стал обращаться к остальным:

– Ребята, кто не будет есть перец, давайте сюда! – и с наслаждением весь острый перец съел.

Выдавали по одному кусочку хлеба, который пекли тут же, на больших противнях. Когда ребята попросили ещё по куску хлеба выдать, то повара «одарили» нас таким презрением, что есть расхотелось совсем.

В эти же дни, когда мы обедали в этом кафе, за одним из столиков обедал один из местных армян. Ему накрывали стол с двумя бутылками спиртного, подавая помимо всего прочего зелень и тонкий лаваш, который тут не пекли. Этот мужчина, среднего возраста, выпивал коньяк, потом рвал и бросал обрывки лаваша в первое, кушал, черпая всё это ложкой, затем заворачивал куски мяса в остатки лаваша и таким образом их поедал, закусывая свежей зеленью, которая стояла на его столе, запивая вином. Каждый раз после окончания трапезы он молча клал на стол двадцать пять рублей и уходил. Вот к нему относились с большим почтением, в отличие от нас, «нищебродов» с их точки зрения.

Самую первую экскурсию на автобусе проводил человек, работающий преподавателем в одном из институтов, если помню правильно, то даже профессор. Это мы выяснили к концу экскурсии и очень удивились. Что профессору приходится подрабатывать таким образом.

– А что вы хотите, ребята: жизнь в Армении требует много денег!

Из той экскурсии мало что запомнилось. Что-то было о христианстве в Армении и их Католикосе, рассказ о проплывающих за окном зданиях и сооружениях. А вот эту фразу я запомнил дословно:

– Перед вами «Русский театр». Там настолько бездарный коллектив, что из него вышел только один талантливый актёр и тот – Армен Джигарханян!

Расставаясь с нами, экскурсовод сказал:

– Хочу вам напомнить слова великого Юлиса Фучика: «Люди, я любил вас, будьте бдительны»! это я к тому вам говорю, что в Ереване как и в любом большом городе очень много карманников. Берегите свои кошельки!

И расстался с нами, выйдя из автобуса на мороз в драповом пальто и кепке.

Ещё поднимались на одну из гор по канатной дороге. Что мы там видели, уже не помню, но острота впечатлений осталась от самого подъёма по этой канатке.

Я сидел на деревянной скамье, рассчитанной на двоих и страхуемый от падения небольшой цепочкой, а под моими ногами проплывали острые макушки елей и снег между ними. На соседнем кресле ехал один из местных, сидя не в кресле, а именно на нём, на его спинке, без всякой страховки, успевая ещё шутить с проезжающими мимо девушками, которые на этой же канатке возвращались вниз.

Среди местных попадалось вообще много абсолютно «безбашенных». Едем, например, по серпантину, горной дороге, где с одной стороны склон горы, а с другой продолжается тот же склон, но уже в пропасть. Одна из наших девушек встала и потянулась к верхней полке. Водитель, увидев это в зеркало, стал раскачивать «Икарус» из стороны в сторону так, что временами появлялось ощущение, что мы едем то на левых, то только на правых колёсах. А он гогочет от своей, как он посчитал, шутки!

Нам было не до смеха. В ответ повизгивали счастливо только десять продавщиц из мехового салона, которыми Инна Николаевна доукомплектовала группу, так как требовалось тридцать человек, а нас к четвёртому курсу оставалось только два десятка. Да и заплатили продавщицы за эту возможность путешествовать полную стоимость, а не как мы, только по тридцать рублей. Все наши экскурсии были условно бесплатными, небольшие деньги с нас всё равно собирались. А продавщиц этих мы только вот на таких экскурсиях и увидели, да потом в самолёте на обратном пути их заметили, потому что в лицо запомнили. Обедали они и жили где-то не с нами.

Пытались ходить по магазинам. Ребятам хотелось попробовать местные вина, но то, что продавалось свободно, пить было нельзя. Например, вино из лепестков роз. На вкус это был живой одеколон. А ничего из их знаменитых спиртных напитков в свободной продаже не было. Зато на наших глазах то, что нас интересовало, появлялось из-под прилавков и отпускалось с доброжелательными улыбками ящиками тем, кто говорил не по-русски. От наших просьб хмуро отмалчивались. Сейчас сталкиваюсь тут, в России с армянами, которых уже наверное местами больше чем русских и никак не могу избавиться от тех неприязненных воспоминаний. Так и хочется иногда отплатить той же монетой,. Хотя не эти конкретные армяне там так отвратительна встречали.

Девушек у нас было больше, чем парней, потому к ним со стороны местных было повышенное внимание. Вели они себя часто нагло и бесцеремонно, так что приходилось иногда становиться между девушками и ними. А по Еревану, где нам дали возможность немного прогуляться и посетить крытый рынок, пришлось ходить, сопровождая наших барышень спереди и сзади, успевая ещё отгонять тех, кто пробовал лезть с боков. Какая на хрен древняя цивилизация! Так, дикие животные, честное слово!

Вечером, в гостинице, меня подозвали два армянина, видя как я свободно хожу из одной комнаты в другую, где жили наши.

– Эй, бэры двух,пайдэм бара! Я плачу!

Посоветовал им попробовать самим взять, если получится, и направился предупреждать остальных что и тут, в гостинице, придётся охранять наших девчонок от посягательств.

Через много лет у меня состоялся интересный разговор обо всём этом с одним из духоборов, выросших в грузинских горах.

– Алексей, объясни мне, что они так наших девчонок любят, так к ним и лезут? А если к ихним девчонкам так же мы полезем, что будет?
– Валера, да они сами к тебе полезут, только кто же с ними будет? Они же страшные!

Нужно отдать должное, но женщины тех национальностей своих мужчин обожают. Впрочем, их мужчин и наши некоторые девушки обожают, если они с деньгами. Грустно всё это!

Крытый ереванский рынок, на котором мы побывали, мне не понравился. Заинтересовали нас сладкие «колбаски» с орехами, которые делались из сгущенного виноградного сока. Но каждая такая штучка стоила десять рублей, треть месячной стипендий. Отрезать же на пробу за рубль хозяева этого лакомства не соглашались. В наше время я их ел — так себе удовольствие, тех денег оно явно не стоило.

На рынке сновали хохлушки, торгуя семечками и ещё чем-то. Не украинки, а именно хохлушки, непрезентабельного вида и, не смотря на мороз, в калошах на босу ногу. Как только они не обмораживались, я так и не понял.

Улетали мы из суперсовременного в те времена аэропорта «Звартноц». Устроен он был очень грамотно, а эксплуатировался по …, как бы это выразиться, не грамотно в общем.

Залы ожидания были расположены на двух этажах кольцом, а внутри кольца торчала башня с административными помещениями. Часть залов в этих кольцах не работала, так что для того, чтобы перейти из одного зала в другой, приходилось обходить всё это сооружение по кругу. Было видно, что архитектор предусмотрел выходы из аэропорта прямо в салон самолёта, но через них посадки на самолёты не было. Нужно было вовремя узнать, в какую дверь кольцевого здания начнут выпускать для посадки на рейс. Оповещение звучало тихо и невнятно, потому приходилось всем пассажирам то и дело переспрашивать, на какой рейс объявлена посадка и куда нужно выйти, чтобы сесть в автобус, который подвезёт к самолёту. Мы, если не путаю, до самолёта вообще пешком дошли. Осталось ощущение, что у нас в районных автовокзалах порядка больше. А сам аэропорт снаружи очень красив!

На этом закончились три дня, проведённые в Армении.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/07/01/1969

Начало воспоминаний о техникуме:
http://www.proza.ru/2016/04/20/1622