Бессмертие

                БЫЛЬ

 Зина остановилась у окна, за которым в тихом пасмурном воздухе кружились первые снежинки и, ложась на землю, тут же таяли. На душе было мрачно, тоскливо. Она так и не получила ни одного письма от Андрея. С первых дней войны вместе с другими ребятами, любимыми её подруг,  добровольно ушёл на фронт. А теперь и вовсе ждать от него какую-либо весточку – совершенно безнадёжно. 



     В Сталино  (Донецке) хозяйничали немцы. Из Дворца культуры металлургического завода и прилегающей к нему территории вместе с центральной областной больницей соорудили концлагерь для военнопленных и других узников. По радио то и дело звучали устрашающие указы, приказы о новом немецком порядке и смертной казнью за нарушение этого порядка. А также и - об успешном продвижении немецких войск на Восток. По улицам днём и ночью ходили патрули. Часто  слышались автоматные очереди или  одиночные выстрелы.  Растерянные, запуганные люди старались реже появляться на улице. А недавняя сводка, - взятия немцами Москвы, - стала для них сокрушением последней капельки надежды. Зина после этого выключила радио и больше его не включала. Иногда забегали подруги - вместе погоревать, а то и поплакать.
   

     Мать подошла сзади, положила ей руку на плечо и только хотела что-то сказать,как в дверь постучали и буквально в ту же секунду влетели разгорячённые, с сияющими, раскрасневшимися лицами Капиталина и Клава и возбужденно, взволнованно, чуть ли ни в захлеб, перебивая, друг дружку, затараторили:
- Ой, Зиночка, тетя Дуся...
  - Вы слышали? Ой, как здорово...
  - По радио передавали: немцы...
  - Немцы Москву не взяли...
  - Помолчи, Клава, дай я скажу! - с нетерпением перебила подругу  Капиталина.- В общем, в общем, в Москве на Красной площади прошел военный парад.
   - И Сталин из Москвы никуда не уезжал!- не удержалась Клава,
     Но Капиталина перебила и снова продолжила:
  - Он остался в Москве и теперь прямо с Красной площади провожал бойцов на фронт. И  сказал...
  - Он сказал, - опять не выдержала Клава:- "Смерть немецким оккупантам! Наше дело правое,враг будет разбит, победа будет за нами!"
  - Неужели, правда, девочки?! - Зина бросилась к ним и со слезами радости на глазах стала горячо,крепко обниммать их. - А мы радио выключили и ничего этого не слышали.
     Мать Зины стояла рядом и тоже сквозь слезы улыбалась. Спустя некоторое время прибежали Марта и Шура, и тоже возбужденные и радостные.
  - Ой, девочки, как вы меня обрадовали, как обрадовали! - взволнованно повторяла Зина, утирая слезы.


      Заведующего радиостанцией Степана Григорьевича в тот же день расстреляли.
    Однако этот день - 7 ноября 1941 года - стал для многих горожан  праздником вдвойне. Он развеял страх и вселил в них дух  надежды. В глазах многих появился живой блеск. Люди стали чаще появляться на улице и при встрече  радостно, горячо, но почти шёпотом приветствовали друг друга.А вскоре  начали создаваться подпольные группы, партизанские отряды.


     Пятеро  подруг, комсомолки тоже решили не сидеть  сложа руки и создали свой маленький девичий отряд.Зину Полищук избрали своим вожаком. Она была выпускница первого и последнего довоенного выпуска педагогического института. Стройная,  темно-русая. Серые глаза светились всегда необыкновенным внутренним обаянием и в то же время какой-то строгостью и решимостью. Очень жизнелюбивая. Пела и играла на гитаре. Страстно любила поэзию.
 

     С чего начать борьбу с оккупантами, девушки не имели никакого представления. Не знали - как применить свои силы и возможности в этой сложной и крайне опасной   борьбе.  Наконец, Капиталина ни то в шутку, ни то всерьез подала идею:
  - А что, если, девочки, попробовать очаровывать немецких офицеров, заманивать их куда-нибудь в темное место и там выносить им смертный  приговор?
  - А кто будет исполнять этот приговор? - засмеялась Марта - ведь ты не способна даже муху убить, а собираешься убить живого человека. Даже если он и фашист. А потом, для этого нужно какое-то оружие, или может быть столовый нож? Я представляю, как ты будешь вспарывать живот этому  мерзавцу.
      Подруги дружно рассмеялись.


      Капиталина Кострыкина тоже - учительница. Преподавала в начальных
  классах и заочно училась в пединституте. Нежное, красивое лицо обрамляли пышные, слегка вьющиеся темные волосы и мягко опускались на тонкие покатые плечи. В зеленоватых глазах никогда не угасал веселый с лукавинкой огонек. Тоже очень любила поэзию и классическую музыку.
 

    - Капиталина своей шуткой неплохо позабавила нас, - продолжая смеяться,
  сказала  Марта. - А вообще-то, юмор нам никогда не помешает. Он украшает жизнь, особенно в трудную минуту.
      Марта Косова тоже - преподаватель начальных классов. Высокая,
  стройная с яркими голубыми глазами, в глубине которых притаился твердый, непоколебимый характер. Любила русские  и украинские  народные песни. Сама пела.


  - Шутки шутками, - перестав смеяться, произнесла Шура, - а нам нужно придумать что-то такое, чтобы немцам было очень нехорошо и неуютно на нашей земле.
   - Ты права, Шурочка, - сказала  Марта.. - Конечно, придумаем.
   

    Шуре Васильковой недавно исполнилось девятнадцать. Студентка мединститута. Хрупкая, но всегда с высоко поднятой головой, плотно сжатыми яркими губами и острыми чуть раскосыми глазами, а когда улыбалась, вся светилась, точно солнышко.
  - Конечно, конечно, Шурочка, - сказала Зина, - мы должны придумать
  что-то такое, чтобы немцы поняли, что наш народ сломать и поработить невозможно.
  -А что... если... если на первое время, пока не придумаем что-нибудь более подходящее... Ну, например, листовки,- неуверенно промолвила Шура.
  - А правда,- подхватила Капиталина, - мне кажется, это самое лучшее, что мы можем на сегодня придумать, да и в наших силах. Крупным печатным шрифтом с кратким  и, конечно, устрошающим текстом. На первых порах научимся преодолевать страх и в то же время приобретать опыт. Зато людям   поднимем дух. Дадим надежду. Ведь победа будет за нами.  Правда, девочки?


    - А мы и не сомневаемся,- сказала Марта.
    -А что, Это - мысль!- подхватила Зина.               
     Девушки посовещались и пришли к единому согласию. Теперь надо было придумать текст. И тут начались муки творчества. Тексты получались выразительные, острые, но длинные, а нужно как можно короче, лаконичней, чтобы люди могли  на ходу прочитать и, чтобы немцев приводило в растерянность и даже в дрожь. 
   Тут Клава перебила обсуждение подруг и весело  промолвила:
  - Послушайте, девочки, а зачем придумывать. Давайте возьмем сталинские слова, которые он произнес на параде. Помните: - "Смерть немецким оккупантам! Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!" А в конце, добавить: « не падайте духом,  товарищи!»
   - Как просто!- воскликнула Зина.- Ну и молодец же ты Клавочка  Умница ты наша! Ну, что девочки… как вы думаете?
  Все дружно согласились.
  Но тут Зина добавила:
   - А знаете, мне кажется здесь чего-то не хватает. Давайте, в самом начале добавим. Ну, например:- " Москву фашисты не взяли. И Сталин - в Москве". Ну как, девочки?

Подруги единогласно  поддержали.
  - Значит, наша листовака будет выглядеть вот так:"Москву фашисты не взяли! И Сталин- в Москве. Смерть немецким оккупантам, враг будет разбит, Победа будет за нами! Держитесь, товарищи!"

    Клава Бараникова окончила медицинское училище и работала по направлению в центральной областной больнице медсестрой. Эту больницу немцы потом сделали своим госпиталем. Там же было выделено отделение для раненых военнопленных красноармейцев. Клаву оставили в госпитале и даже выдали пропуск для свободного входа в концлагерь. Невысокого роста, пышногрудая, с круглым улыбчивым лицом и карими завораживающими глазами. Всегда веселая, жизнерадостная, находчивая.
 

     Зина встала со стула, прошла по комнате, остановилась, обвела всех глазами и сказала:
  - Итак, девочки, мы вступаем в борьбу с самым коварнейшим и жестоким врагом на Земле не на жизнь, а на смерть. Каждый день мы будем ходить по краю пропасти и всегда должны помнить, что каждая из нас отвечает за всех. В случае провала, с достоинством пройти сквозь все испытания, но не сдавать товарищей.  В общем, мы должны быть готовы ко всему. После каждая из них  дала клятву - держаться до последнего дыхания в случае провала.
 

   Так начались их первые шаги в этой жестокой и неравной борьбе. Много времени ушло на заготовку листовок. Затем ночами, прячась от патрулей, задворками, расклеивали листовки в самых людных местах. Немцы объявили по радио - кто выдаст злоумышленников, получит хорошее вознаграждение. Но таких не находилось, и листовки продолжали вновь и вновь появляться, но уже с другими текстами и не менее острыми и выразительными. Для многих горожан они стали лучом в окне, отдушиной, целебными каплями, поднимающий дух и воскрешающий надежду.

     Со временем наладили связь с другими подпольными группами, а затем на них вышли партизаны и стали поручать им свои  задания, с которыми они успешно справлялись. Но однажды Клава поведала подругам, что в госпитале есть котельная, вход из которой ведёт в помещение госпиталя.  Немцы или не знают о нём, или не придают этому значения.  И охраны нет. И предложила тайно выводить из госпиталя пленных красноармейцев, которые могли уже после ранения мало-мальски держаться на ногах, и переправлять их в надежные места. Девушки сообщили партизанам, те одобрили их замысел.


   Разработав  план, и с помощью  других  групп, начали собирать гражданскую одежду и сносить в котельную. Там работали старичок Волков Алексей Иванович и худенькая, сорока лет Анна Леденева. Они принимали у них эту одежду и припрятывали до времени. Затем Клава готовила пленных красноармейцев и незаметно выводила в котельную, где их переодевали и под покровом ночи и налаженным связям переправляли в Макеевку, Волноваху,  Новомихайловку, где им были предоставлены надежные убежища. Там они долечивались и уходили через фронт к своим или к партизанам. До некоторого времени всё шло хорошо. Особенно их радовали  успехи  с выводом красноармейцев. И вдруг немцы  подняли тревогу  по поводу исчезновения  военнопленных. А потом обнаружили  выход в котельной и устроили  в госпитале тайную слежку. Однако теперь всё прекратилось.
   

      И вот, младшая сестрёнка Клавы поделилась секретом с лучшей подругой о тайных делах своей сестры. И в  ночь на 8 января 1942 года их всех арестовали. Алексея Ивановича и Анну Леденёву сразу расстреляли прямо в котельной, а девушек арестовали и всю неделю подвергали жестоким пыткам, допрашивая. Но они продолжали стойко, упорно стоять на своем. Не добившись  никаких результатов, немцы приговорили  их к  повешению,  и  объявили  по радио.

     Стояло мрачное, морозное  утро. Серое  небо неподвижно висело над концлагерем.   Из  помещения  дворца  культуры,  где  недавно  веселилась  молодежь, действовали  кружки художественной самодеятельности, вывели пятерых  девушек. Провели  через ворота зоны  и  направили в сторону, где    возвышалось   сооружение висилицы с подставками под нимии и двумя солдатами,которые, согреваясь,то боксировали между собой, то бегая от столба к столбу. Немного  недоходя  стояла кучка офицеров и чуть поодаль - несколько столпившихся горожан, угрюмо наблюдавших   это жестокое  действо.


  Раскалённый морозный воздух  тысячью невидимых игл безжалостно вонзался в  едва прикрытые   лохмотьями  изувеченные  тела  девушек, обжигал  опухшие,   в кровоподтёках  лица и равнодушно похрустывал под их  оплывшими, синюшными ногами  в разбитых,тяжёлых,  мужских опорках. Ёжась и покачиваясь, как догорающие огоньки свечей, они жались друг к дружке, словно хотели согреть одна другую, а затем опуститься на  снег и превратиться в единый сплошной ледяной ком, чтобы, наконец, прервать эти мучительные, нечеловеческие испытания. Зина периодически  взбадривала подруг,с трудом выдавливая слова сквозь тяжёлые, припухшие, с запекшейся кровью губы:
-Держитесь, девочки, держитесь...- Затем добавляла:- Мы не должны сломаться перед этими извергами!
Но и без этих слов Зины  души девушек были пронизаны одной мыслью: превозмочь эту ледяную, сковывающую тяжесть бессилия и с достоинством дойти до конца -  не дать немцам получить удовольствие порадоваться  над их   сломленным духом.


    Конвоир, закутанный шарфом по самые глаза, тонувший в клубах пара от собственного дыхания и обросшего инеем, то и дело подталкивал их в спину   автоматом, - только бы поскорее освободиться и убежать в теплое, накуренное солдатское помещение.


     Офицеры, отстукивая сапогами и  потирая незащищенные уши под щегольскими форменными фуражками, о чем-то горячо и громко говорили, кивая  в сторону  измученных, едва  державшихся на ногах, девушек.  Они  не верили своим глазам и крайне были изумлены  такой   выносливостью, стойкостью  духа  этих нуязвимых,  молоденьких,  русских  существ. И в то же время  спешили - поскорее покончить с этой процедурой и вернуться к теплому столу с французским коньяком и вкусными закусками.
   
               
       Девушкам хватило сил дойти до конца - до конца своего последнего жизненного пути. Сбившись в кучку, словно вросли одна в другую, припудренные густым морозным инеем, едва  держались на ногах. И  тут, Зина напряглась, собрала последние силы,  выпрямилась и,  надрываясь, с трудом и хрипом  в голосе   произнесла:
     - Мы исполняли свой отечественный  долг, как могли, служили своей Родине, а поэтому умрем с достоинством! А вы, вы  умрете, как бандиты, со своим кровавым позором!  Да здравствует наша  Советская Родина!
             

     Комендант перебросился какими-то словами с офицерами, будто спрашивал совета, на который они, переглянувшись между собой, ответили положительно, очевидно, давая согласие на замену приговора. И тот сразу  дал команду  конвоиру. Тут же прогремела автоматная очередь. Морозный воздух,  словно треснул, раскололся и рассыпался на мельчайшие  частицы, накрыв своим эхом  измученные, измождённые  тела с  последним дыханием, но несломленным духом этих хрупких, мужественных, прекрасных человеческих созданий, заключительной судьбой которых  стало  непоколебимое  в веках   яркое, монолитное  бессмертие!!
               
                ПОСЛЕСЛОВИЕ

 Прототипы героинь этого рассказа, действия которых вполне заслуживают памяти, воплощенной в более твёрдом материале, нежели в городской "Книге  памяти". Очевидно, данная комиссия решила, что подвиг девушек   соответствует  уровню всего лишь  страниц этой книги. А ведь они  пошли на смерть, пройдя через все гестаповские пытки, истязания и не выдали других  подпольщиков, партизан - это  ведь уже является величайшим подвигом! Надеюсь, потомки вынесут этому подвигу заслуживающую оценку  и воздвигнут  девушкам памятник по достоинству.      
               
  Всеволод Заковенко
  Донецк 1998 - 2016.