Надежда 67 глава

     Искупавшись, Дуся прошла на кухню и приготовила завтрак. Алишер прошёл в душ и через пятнадцать минут вышел, обмотавшись большим полотенцем.
     - Ты бы оделся. За стол всё-таки садишься, - сердито сказала Дуся.
     - Нет же никого, только ты и я. Я очень счастлив с тобой, дорогая. Давно мне не было так хорошо, - ответил Алишер, садясь за стол.
     - Ты поешь и иди домой. Мне отдохнуть надо, завтра с утра на работу идти, - попросила Дуся.
     - Неа, не хочу никуда идти. С тобой хочу остаться, навсегда, - твёрдо сказал Алишер.
     - В смысле? Ты что, совсем домой не собираешься? - не поняла Дуся.
     - Ну да, совсем. Только за вещами схожу и вернусь, - намазывая на хлеб сливочное масло, сказал Алишер.
     Дуся поверить не могла. Она тяжело опустилась на стул и долго, с удивлением смотрела на него.
     - А меня ты забыл спросить? Хочу я, чтобы ты остался? Ты что, совсем не понимаешь? У тебя семья, жена и дети. Они в чём виноваты? - негодующе спросила Дуся.
     - Прошу тебя, не надо мне с утра портить настроение. Мне правда очень хорошо, спокойно с тобой. Вот так бы всю жизнь сидел и смотрел на тебя. Ты красива, даже когда сердишься. Я очень тебя люблю, - сказал Алишер.
     Дуся молча начала есть. В голове зрел план. Она поняла, что в Ташкенте ей покоя не будет и надо уезжать. Оторвать от сердца любимого человека и уехать.
     - Мне надо к аяжон съездить, давно у неё не была. В последний раз, когда я ездила к ней, она была больна. Волнуюсь я за неё. Уже полтора месяца не видела,  - сказала Дуся, в надежде, что Алишер уйдёт.
     - Хочешь, я с тобой пойду? - невозмутимо спросил он.
     - Нет! Она этого не поймёт, ведь знает, что ты женат. А ты знаешь, как она к этому относится! Я одна схожу, - ответила Дуся.
     - Ну тогда я тебя здесь подожду, отдохну, телевизор посмотрю, - сказал Алишер.
     - Прошу тебя, Алишер. Я может на ночь там останусь. Тебе бы семью проведать, поезжай домой. Я тебе завтра позвоню, - сказала Дуся.
     - Хорошо. Убедила. Тогда я оденусь и мы вместе выйдем из дома, - допивая чай, ответил Алишер.
     На улице они попрощались и сказав, что будет ждать звонка, Алишер ушёл в другую сторону. Дуся смотрела ему вслед, понимая, что быть может видит его в последний раз.
     - За что мне это? Сама во всём виновата... - прошептала она и побрела к остановке трамвая.
     Открыв знакомую калитку, Дуся вошла во двор, но на топчане, где она обычно сидела, Саломат хола не было. Во дворе показалась Мархамат.
     - Кеное. Здравствуйте. Как Вы? А где аяжон? - спросила Дуся.
     - Здравствуй, Дуся. Так долго тебя не было. Аяжон в первой городской больнице. Уже неделю лежит, - с грустью ответила Мархамат.
     - Ка... как в больнице? Что с ней? - испуганно спросила Дуся.
     - Я не знаю, мне ничего не говорят. Собиржон акя и Мехринисо опа сами ездят к ней. Бекмет уехал в Казахстан, говорят, женился там. Вот такие дела. Садитесь, я Вам чай приготовлю, - сказала Мархамат.
     - Нет, спасибо, я недавно ела. Я в больницу поеду. Может быть Вы знаете, какое отделение и номер палаты, где лежит аяжон? - с надеждой спросила Дуся.
     Мархамат покачала головой.
     - Нет, не знаю. Вы к Мехринисо сходите, она каждый день ездит к аяжон. Может ещё не уехала? - предложила Мархамат.
     - Да, конечно. Я пойду, - ответила Дуся, направляясь к двери.
     Мехринисо была дома, она готовила бульон для матери.
     - Опажон. Ассалому аляйкум. Как Вы, дорогая? - спросила Дуся.
     - Дуся... доченька! Ты пришла. Что ж ты так долго не приходила-то? - со слезами на глазах спросила женщина.
     - Я уезжала в Москву, по работе. А что случилось? Только не скрывайте от меня ничего. Я врач, может смогу помочь, - сказала Дуся.
     - Да что мне от тебя скрывать? Больна мама, врачи говорят, что надежды нет. Просят забрать её домой, но Собиржон уговаривает врачей полечить маму, - ответила Мехринисо.
     - А диагноз какой? - с замиранием сердца спросила Дуся.
     - Говорят, опухоль какая-то, она почти ничего не ест. Только вот бульон пару ложек съест и холодное кислое молоко пьёт. Говорит, горит у неё всё внутри, - расплакавшись, сказала Мехринисо.
     У Дуси замерло сердце и к горлу подкатил ком.
     - Поехали в больницу, я сама с врачами поговорю, - сказала Дуся.
     - Ты только маме не говори про её болезнь, она ведь не знает. Только всё просит домой её забрать. Не знаю, что и делать, Дусенька, - сказала Мехринисо.
     Положив продукты и банки с бульоном и с кислым молоком в сумку, наказав детям не выходить со двора, Мехринисо вместе с Дусей вышли на улицу. На трамвае
они доехали до больницы и с тяжёлым чувством, зашли в здание. Войдя в отделение хирургии, Дуся спросила заведующего. Ей показали кабинет врача, куда она и поспешила. Мехринисо прошла к матери в палату.
     - Здравствуйте. Я пришла спросить о состоянии больной Саломат Ибрагимовой. Как она и какой прогноз. Видите ли, я сама врач, работаю в ТашМИ, хирургом. Барышева Евдокия Семёновна, может слышали? - сев напротив врача, спросила Дуся.
     - Да, конечно, коллега. Слышала. У Ибрагимовой рак пищевода, четвёртая стадия. Сами понимаете, что это значит. От силы месяц, а то и меньше, - сказала немолодая, ухоженная, с красивой причёской и приятными чертами лица женщина.
     Дуся закрыла глаза, ей стало тяжело дышать.
     - Что ж, я поняла, спасибо, - сказала Дуся, поднимаясь со стула и направляясь к двери.
     Но в палату она зашла улыбаясь. Увидев Саломат хола, у Дуси сжалось сердце. Женщина сильно похудела и на вид, состарилась лет на десять.
     - Аяжон! Ассалому аляйкум, аяжон - садясь на край койки и целуя Саломат хола в морщинистые, худые щёки, улыбаясь, проговорила Дуся, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать.
     - Дусенька... доченька моя ненаглядная! Ты пришла наконец! А я ждала, ждала... тебя всё нет. Думала так и умру, не повидавшись с тобой, - тихо, с трудом сказала Саломат хола.
     - Простите меня, аяжон, я на месяц уезжала, по работе. Теперь я каждый день буду с Вами. Я останусь у Вас. Я очень люблю Вас, аяжон, - нагнувшись к умирающей женщине, тихо говорила Дуся.
     Сидя на стуле, Мехринисо тихо плакала. Потом стала уговаривать мать поесть, но та отказалась.
    - Не хочу я есть. Вот Дусенька приехала, мне и легче. Дуся, ты забери меня домой, доченька. Дома хочу умереть, возле своих детей, - умоляюще глядя на Дусю, пролепетала Саломат хола.
     - Конечно, аяжон, конечно. Я не оставлю Вас здесь. Опажон, соберите вещи аяжон, мы домой поедем, - заставляя себя улыбнуться, сказала Дуся, гладя Саломат хола по седым волосам.
     - Но как же, Дуся? Здесь всё-таки врачи... они помогут, - возразила Мехринисо.
     - Я тоже врач, сама буду смотреть за аяжон, - ответила Дуся, выходя из палаты, чтобы сообщить врачам, что забирает больную Ибрагимову Саломат.
     Дуся договорилась с водителем скорой помощи, чтобы он отвёз их домой.
     - Здесь недалеко, на Кукче. Прошу Вас, я заплачу, - попросила она шофёра.
     Саломат хола положили на носилки и на грузовом лифте спустили вниз, оттуда положили на кушетку в машине скорой помощи, Дуся и Мехринисо сели рядом. Саломат хола довольно улыбалась.
     - Как хорошо, что ты приехала, дочка. Не то умерла бы я в этих стенах, одна, - ласково глядя на Дусю, тихо проговорила Саломат хола.
     Была поздняя весна, женщина попросила положить её на топчан. Мархамат постелила для неё постель и они, с помощью водителя скорой помощи, положили Саломат хола на топчан, под ветвистым тутовником. Дуся решила до конца быть рядом со своей аяжон. Ночью, она попросила постелить ей рядом с Саломат хола. Просыпаясь несколько раз, Дуся прислушивалась к прерывистому дыханию больной. Рано утром, Дуся поехала на работу и написала заявление, попросив отпуск за свой счёт по семейным обстоятельствам. Вечером, в дом Саломат хола заявился Алишер. Объяснив ему всю ситуацию, Дуся попросила его уйти.
     - Хорошо, я уйду, но ты позвони, если что. Прошу тебя, - сказал Алишер.
     - Конечно. Мог бы мне этого и не говорить, - ответила Дуся.
     За день до смерти, Саломат хола никого не узнавала, намочив ватку, Дуся только вытирала ей губы. Вдруг Саломат хола позвала Кодиржон акя.
     - Я здесь, Кодиржон акя. Не уходите без меня, - ясно произнесла Саломат хола.
     Этой же ночью женщина умерла, тихо, во сне. Дуся не спала, Мехринисо, видимо очень измотавшись за последние дни, крепко уснула в доме, где она спала вместе со своими детьми. Дуся подняла Саломат хола за плечи, прижала её голову к своей груди и раскачиваясь, тихо плакала.
     - Аяжон... Мамочка моя  родная. Что же ты оставила меня? - рыдая, говорила Дуся на узбекском языке.
     Светало, когда из дома вышла Мехринисо. Увидев Дусю, она всё поняла и подбежав к ним, запричитала.
     - Ой, мамочка! Да на кого же ты нас покинула? Что же ты ушла туда, откуда нет возврата? Как же нам без тебя жить-то теперь? За кем мне плакать... за тобой ли, за отцом ли... О, Аллах, помоги нам, дай сил и терпения вынести эту утрату, - громко плакала женщина.
     В доме, в середине большой комнаты, постелили курпачи, застелили их новой простыней, куда и перенесли тело усопшей. Собиржон надел тонкий чапан и перевязал его поясом, кийикчой, на голову надел тюбетейку. Тихо собирались люди, соседи, родственники, знакомые. Из Алма- Аты приехал Бекмет, Мехринисо рано утром послала ему телеграмму. Приехав, он тоже надел чапан и перевязал его на поясе кийикчой, на голову надел тюбетейку. Повзрослевших внуков тоже перевязали кийикчой и надели тюбетейки. Всё это, задолго до своей смерти, приготовила сама Саломат хола.
     Дуся, как и обещала, позвонила Алишеру, тот незамедлительно приехал. На улице стояли мужчины, во дворе громко плакали женщины. Дуся надела на голову платок. Усопшую омыли и к дневному намазу унесли на кладбище, где мулла прочёл молитву и Саломат хола была похоронена недалеко от своего мужа, Кодиржон акя, на кладбище Кукча.
     Три дня собирались люди в доме Саломат хола и читали молитвы. Потом общими усилиями сделали поминки, зарезав барана. Приготовили плов, все тихо поели, почитали поминальную молитву, сура из Корана и разошлись. Дуся ходила по дому, как неприкаянная или сидела на топчане, уставившись в одну точку. Она никак не могла принять, что её любимой аяжон больше нет.