Удовольствия от военного лагеря

Валерий Венда

Мне повезло окончить вуз да горбачевской перестройки, поставившей всю страну вверх дном. Наряду с выпускниками других ведущих инженерных вузов СССР, мы, оканчивающие московский энергетический институт, освобождались от службы в вооруженных силах.

Взамен такой службы студенты изучали воинскую профессию на специальной кафедре и проходили стажировку по этой специальности в военном лагере. На моем факультете изучали самолет и двигатель.

Послали нас в лагерь при большом военном аэродроме недалеко от Новгорода Великого. Вначале нас целыми днями муштровали. Пыль из под наших кирзовых сапог заволакивала соседнюю деревню.

Маршировать полагалось под песню. Мы сами себе выбрали строевую песню. Были там такие слова: «Эх, зачем ты меня целовала, жар душевный в грудях затая, ненаглядным меня называла и клялась я твоя, я твоя» и дальше мы хором выкрикивали в такт маршу: «Эх –пауза-Эх-пауза» и так далее сто пятьдесят раз.

Слова мы пели перед деревней, а всю деревню проходили, только громко выдыхая «Эх». Люди дивились такой песне. В такой глуши подобное было за диво. А мы и людей веселили, и сами как-то забавлялись.

Полковник злился и требовал сменить песню. Мы упорно повторяли свою песню. За это он увеличивал время маршировки.

Вечером мы падали на нары почти замертво, но прежде, чем уснуть, кто-нибудь из наших произносил: «Такому-то дню лагерных сборов…», а все мы обязательно должны были хором выкрикнуть слово, похожее на «Амбец».

Когда две сотни молодых звонких глоток с энтузиазмом, хором орут такое поздним вечером, то и вся воинская часть, и прилегающая деревня вздрагивали и вскакивали, как при бомбежке.

Командир части тоже вздрогнул и приказал нашему полуштатскому, кафедральному полковнику прекратить это безобразие. Полковник пытался уговорить, не подействовало. Тогда он решил пересидеть нас, дождаться, когда уснем после особо долгой маршировки, и спокойно уйти.

Сидел он до часа ночи, уверился, что все спим и пошел на выход. Уже в дверях он услышал наше ненавистное оглушающее «Амбец». Вбежал обратно, но все мирно хором храпели.

Маршировки по пыльной жаре всем надоели до смерти. Я решил найти способ уволиться от них. Придумал я организовать художественную самодеятельность.

Сам я играл на трубе и на ударных. Нашлись гитаристы, певцы, чечеточники и пианист. Репетиции растянулись почти на все время лагерного сбора. К самодеятельности примыкали все новые дезертиры.

Полковник и командир части утвердили дату концерта и программу. Не хватало только обязательного по законам того времени конферансье. Пришлось взять на себя и эту роль.

Пока за занавесом катали рояль я забавлял публику: «Иду я как-то по улице. Вдруг в окне увидел красавицу. Загляделся на нее, а она стала мне призывно махать рукой и приглашать внутрь. Я обрадовался и размечтался. Она открыла дверь, приветливо улыбается, жестом завет в дом.

Сама идет через одну комнату, через вторую. Понятно, думаю, прямо в спальню. Вдруг вижу, за накрытым столом сидит маленький мальчик. Женщина обращается к нему и говорит: «Не будешь есть, отдам тебя этому страшилищу», - и показала на меня».

Рассказывал я со сцены еще что-то в таком же духе. Деревенская неизбалованная публика хохотала от души.

А после концерта командир части вызвал меня и хмуро сказал: «Ты мне тут Тарапуньку и Штепселя из себя не корчь. За такую вольность и похабщину даю тебе три наряда вне очереди!» и послал меня на кухню чистить картошку на все оставшиеся три дня.

Чтобы у нас осталось в памяти что нибудь, напоминающее о военном лагере по специальности самолет и двигатель, ночью нас подняли громкой тревожной сиреной. Мы быстро по команде оделись, нас посадили в грузовики и повезли на аэродром.

По тревоге была поднята вся авиационная часть. Проводились ночные полеты. Часть была укомплектована легкими бомбардировщиками Ил-28. Рядом с летным полем стояло множество таких самолетов.

Чтобы они могли побыстрее взлететь, не тратя времени на долгую медленную рулежку, мы должны были заносить хвосты самолетов. Весь остаток ночи мы бегали по полю и таскали хвосты Ил-28. Вроде как понюхали пороху в военном лагере.

А по возвращении в Москву нам торжественно вручили военные билеты инженеров-лейтенантов запаса по самолету и двигателю.

К счастью, защищать родину не пришлось, а то бы мы показали свою квалификацию.