главная идея Идеи Михайловны

Главная идея Идеи Михайловны

Вы когда-нибудь слышали такое имя - Идея?
Вряд ли... Между тем женщина с таким невероятным именем много лет жила в нашем дворе. Полностью ее звали Идея Михайловна, фамилия за давностью лет забыта или утрачена. Сейчас мне кажется, что фамилия была  Октябрьская, Ноябрьская или что-то в этом роде. Ну да бог с ней, с фамилией...
Идей Михайловна жила совершенно одна, у нее не было мужа, не было детей и, соответственно, не было внуков. Много лет женщина добросовестно трудилась в местном отделении общества "Знание", читала лекции о международном положении школьникам, рабочим и служащим. Несколько раз я присутствовал на этих лекциях - все одно и то же: американский империализм, борьба стран Африки и Латинской Америки за независимость, миролюбивая политика СССР, кризис капитализма и рассвет социализма.
Говорили, что Идеей ее назвал отец чуть ли не сразу после революции, потому что сам был идейным борцом за счастье пролетариата. Также говори ли, что еще до войны Идея закончила с отличием институт "Правды" в Москве и как одна из лучших выпускниц была брошена на просвещение провинции. В те времена никто из выпускников не стремился зацепиться за работу в столице, напротив, все кипели желанием нести разумное, доброе и вечное в массы, чем дальше, тем лучше и почетней. Так Идея оказалась во Владимире, да здесь же и осталась.
Видимо, желание просвещать и приобщать пересилило плотские инстинкты, ей просто было не до семьи и не до детей, глобальная идея мировой революции полностью заменила ей счастье материнства. Не сказать, что детей Идея Михайловна не любила или не замечала, просто они занимали в ее жизни очень мало места и общалась она с ними тоже мало. На 1 Мая или 7 Ноября Идея Михайловна покапала в ближайшем магазине большой кулек карамели и угощала всю дворовую ребятню. В эти дни на ее вечном сером пальто обязательно появлялся красный бант - символ революции, а седые волосы оказывались слегка подкрашенными, что смотрелось довольно нелепо. Еще нелепей было появление красного банта в день светлого Христова воскресенья.
Идея Михайловна истово отмечала, как умела, все революционные и советские праздники и столь же истово ненавидели праздники церковные. Особенно Пасху.
Пасха в советские времена была праздником особым, почти запрещенным и тем не менее отмечаемым всем народом. Никаких указаний о светлом празднике в СМИ тогда не было, даже предварительно узнать дату Пасхи было непросто, не говоря уж о более существенных моментах. Тем не менее, дату как-то узнавали, к празднику готовились заранее. Дома у нас на Пасху стараниями мамы всегда были крашеные яйца, ветки вербочки в вазе и кулич. Реже - пасха. Куличи официально именовались "Весенними" и продавались в обычных магазинах в предпасхальные дни. Как тут не узнать точную дату праздника!
На следующий день после Пасхи мы, дети, несли не съеденные яйца с собой в школу "на обед" и подарки друзьям. В действительности всем ученикам не терпелось узнать, чья скорлупа окажется крепче. Мы устраивали настоящие турниры, ударяя яйцо о яйцо. Есть яйца не очень-то и хотелось, но еду тогда никто не выбрасывал, так что ели через не хочу.
Однажды я от кого-то услышал, что на Пасху люди приветствуют друг друга словами: "Христос воскресе!". В ответ нужно было отвечать: "Воистину воскресе!" и троекратно поцеловаться. Это показалось мне странным, на улицах города никто в то время не "христосывался", т.е. не целовался, да и слово какое-то старорусское "воскресе".
Несколько позже в одном из советских фильмов про царские времена я, действительно, увидел людей, которые троекратно целовались и приветствовали друг друга словами "Христос воскресе". В этом же фильме показали и вовсе странный обычай катания яиц. Яйца катали с какого-либо бугорочка или делали специальные лоточки. Если скатившееся яйцо ударялось в какое-либо из лежащих на земле, играющий брал это яйцо себе. Если нет яйцо оставалось лежать на том месте, где остановилось.
 Пасха не приветствовалась властями, но и не запрещалась тотально.
 В этот день даже возник обычай навещать могилы родственников на кладбищах, для чего выделялись специальные автобусы. Уже в старших классах нас предупреждали, чтобы ни в коем случае не ходили на крестный ход. Мол, специальные люди будут внимательно отслеживать всех ротозеев, кто будет замечен из учеников - жди неприятностей вплоть до исключения из школы. Чтобы удержать народ дома по ТВ чуть ли не до утра крутили "Мелодии и ритмы зарубежной эстрады", но на крестный ход мы все равно бегали. Все же интересно, как церковники с хоругвями и песнями пойдут вокруг Успенского собора, как будут бить колокола, сколько нищих соберется к полуночи вокруг собора - да все необычно и интересно. В последние годы маразм советской атеистической пропаганды достиг апогея, в ночь на Пасху стали устраивать массовые молодежные дискотеки, что-то уникальное для тех лет, когда молодежные мероприятия заканчивались всегда рано.
В некотором смысле это был "атеизм с человеческим лицом", но все равно маразм.
Главное, люди в этот день становились добрее и, на самом деле, светлее. Действующие храмы были заполнены бабушками с внуками, солнце светило по особому, везде яичная скорлупа, немало выпивших мужичков, женщины нарядные, в красивых платочках и никто не работает, потому что грех. И только Идея Михайловна с утраченной фамилией отмечала Пасху по-своему, по-революционному. Она как раз "пахала" на Пасху по полной программе, демонстративно, не взирая на косые взгляды соседей а то и выражение откровенной неприязни.
С утра светлого воскресенья у Идеи Михайловны дома начиналась генеральная уборка. Сначала упрямая женщина выносила все ковры и половики во двор и истово колотила их  выбивалкой. Ковры с половиками были чистые, почти без пыли, но старая женщина "выбивала" их целый час, до последней соринки, до последнего волоска. При этом всегда происходило одно и то же. Женщины постарше и уже принявшие на грудь мужики располагались на скамейках и сначала робко, потом все смелее ругали проклятую революционерку. Доходило до прямых стычек:
- Да что ж ты творишь, Идея Михайловна? - не выдерживала самая отважная соседка. - У людей праздник, все отмечают, а ты устраиваешь балаган? Креста на тебе нет, постыдилась бы хоть в такой день-то. Что, завтра нельзя было выбить твои половики или загодя? Тьфу на тебя!
- Да я с вами и разговаривать не хочу, - парировала интеллигентная Идея Михайловна. - Расселись тут, как клуши со своими яйцами. Вы еще в церковь сбегайте,  поп вам водичкой их сбрызнет. Темнота! Дурачили вас тысячу лет, а сейчас сами себя дурачите.
Вообщем, задушевный разговор не получался. Одними половиками уборка не заканчивалась. Идея Михайловна жила на первом этаже и в хорошую погоду начиналось мытье окон. На подоконник выставлялись все горшки с геранью, а идейный борец с церковными предрассудками начинала протирать листья и драить стекла. Да так сильно, что казалось, еще чуть-суть и стекла треснут или сотрутся в порошок. Для пущего эффекта Идея Михайловна на полную мощность врубала радиолу. Пластинки у нее были сплошь революционные или с русскими народными песнями. Окна на кухне и в комнате были открыты настежь, и весь двор несколько часов "наслаждался" враждебными вихрями, смелыми товарищами, которые "в ногу", песнями про несчастную женскую и мужскую долю при кровопийцах царях и военными песнями времен гражданской или отечественной войн.
Особенно мне почему-то запомнилась грустная песня про Ванюшу-пулеметчика. Я ее никогда больше не слышал, но с тех давних пор навсегда запомнил несколько куплетов:
- Вдали защелкал пулемет
Раскатисто и резко:
Ванюша песнь свою ведет
В лесу у перелеска...
В этой песне было два Ванюши: Ванюша пулемет "Максим" и Ванюша молодой пулеметчик, совсем еще мальчишка. Ванюша-пулеметчик и Ванюша- пулемет крепко дружили и "понимали" друг друга с полуслова. Они вдвоем сдержали напор белогвардейцев, но, как всегда, кончились патроны и Ванюшу-пулеметчика беляки захватили в плен. Его пытали, а потом повесили. В заключительных строках так и пелось:
- Повис Ванюша на суку
В лесу у перелеска...
Песня была очень жалостная и все мальчишки нашего двора едва не плакали, когда ее слушали. Мы даже готовы были простить Идее Михайловне ее не слишком понятный нам протест, лишь бы в десятый, двадцатый раз услышать песню про Ванюшу-пулеметчика и Ванюшу-пулемет. Женщина это понимала и раз за разом заводила старую пластинку. В Пасху она принципиально не угощала нас конфетами, все-таки не советский праздник, песня про пулеметчика и пулемет была ее своеобразным подарком.
Под вечер становилось холодно, Идея Михайловна выключала радиолу и закрывала окна. Пасха заканчивалась, заканчивался и приступ ее чистоплотности. До следующего светлого воскресенья.
Наша семья вскоре получила новую квартиру, мы переехали совсем в другой район. Самое удивительное, что, как мне потом рассказывали, Идея Михайловна умерла почти что в Пасху. Как обычно выбивала половики с коврами, как обычно ругалась с дворовыми старухами, заводила радиолу с песней про несчастного Ванюшу - все как обычно. К вечеру, видимо, почувствовала себя плохо, вызвала скорую. Женщину увезли в БСП, где она той же ночью тихо скончалась.
Детей и внуков, как я уже говорил, у Идеи Михайловны не было. Не оказалось также ни близких, ни дальних родственников. За гробом на Байгушах шли два древних начальника из общества "Знание" да три старухи со двора, которые перед таинством смерти простили своей вечной противнице все ее прегрешения...
Сергей Муравкин