Шерстяное письмо

Когда я был маленьким и жил один в своём бежевом доме, я получил шерстяное письмо.
Письмо было абсолютно шерстяным, и я не мог его прочесть. Я пытался читать по шерсти и против, но ничего не получалось.
Тогда я спросил у почтальона:
— Кто отправил мне это письмо? Что он хотел этим сказать?
Почтальон пожал плечами:
— Не знаю, — сказал он. — Я спал на бревне двадцать лет и совсем не думал, что когда-нибудь стану почтальоном, но однажды проснувшись, я обнаружил это письмо у себя за ухом. Теперь я почтальон и это письмо для тебя.
— Но как мне прочитать его? Оно всё в шерсти!
— Спроси у собак, — сказал почтальон. — Им виднее.
Я пошёл к собакам. Они лежали на пляже и вели себя отвратительно.
— Вы можете прочитать это письмо? — спросил я собак. — Кто-то прислал его мне, но я не умею читать по шерсти.
— Шерсть у тебя в штанах, — сказала одна из собак, и все они громко заржали, как кони.
— Где тут начало, а где конец? Я ничего не могу разобрать! — не унимался я. — Помогите мне найти хотя бы подпись!
— Подпись у тебя в штанах, - снова сказала собака, и все собаки захохотали.
Они находили шутку про штаны невероятно смешной.
— От вас мало толку, — разозлился я. — Вы ничего не делаете, только торчите на этом чёртовом пляже и пачкаете песок.
— Песок у тебя в штанах, — снова закричала та же рыжая собака, и я плюнул на них и ушёл.
На следующее утро из моего шерстяного письма выросли рога. Но рога не помогли мне прочитать письмо. Они просто торчали в разные стороны без всякого смысла.
Я ходил с шерстяным письмом по пустому дому и не находил себе места.
— Кто-то написал мне письмо, — думал я. — Кому-то я не безразличен. Кто-то хотел поведать мне свою историю или расспросить о моей, но я такой невежда, что даже прочитать ничего не могу.
Ночью заявился почтальон. Он был пьян и зол на меня за то, что из-за моего письма он пробудился от своего двадцатилетнего сна на бревне.
— У меня была такая сладкая жизнь, пока кто-то не подбросил мне это треклятое письмо, - проворчал он и икнул.
— Вам грех жаловаться, — сказал я ему. — Письмо-то адресовано мне. Вы всего лишь почтальон.
— Я не хочу быть почтальоном, — ответил он. — Час назад я был на пляже, пытался стать собакой, но ничего из этого не вышло. Собаки избили меня.
Я пригляделся и увидел, что лицо его превратилось в мятый пластиковый пакет. Внутри пакета была налита вода, в которой плавали глаза, нос и рот. Собаки и не такое умели. Можно было сказать, что почтальон ещё отделался лёгкой царапиной.
— На следующей неделе пойду к врачу, — сказал он.
— Куда? — не понял я.
Почтальон объяснил:
— Далеко на болотах лежит замшелый камень. Под ним зреет новое лицо для меня. Только тссс — не говори собакам!
С этими словами он ушёл, оставив после себя только одинокое "Тссс". Некоторое время я следил в форточку за тем, как почтальон пробирался сквозь туман, стараясь не расплескать воду из головы.
На следующий день я заметил, что моё рогатое шерстяное письмо увеличилось в размерах. Оно больше не помещалось в комнате и мне пришлось вытащить его на лужайку. Прочесть его мне по-прежнему не удавалось.
Весь вечер с пляжа доносился смех собак. Они рассказывали пошлые анекдоты и жгли ил. Почтальон куда-то исчез.
Другим утром шерстяное письмо выросло ещё на несколько футов. Оно перегнало по высоте дом и не сдвигалось с места. Теперь мне требовалась лестница, чтобы забраться на его вершину и дотянуться до рогов. Я ползал в шерсти, которая была мне по колено, но читать в ней по-прежнему было нечего. Я ждал почтальона, чтобы он оценил эту метаморфозу, но почтальон не приходил.
Собаки жгли ил всю ночь, а утром в лесу рокотали их ртутные мотоциклы. По пути за водой я проходил мимо пляжа - он был основательно загажен. К одному из деревьев было привязано бывшее лицо почтальона. Оно ещё хранило воспоминания своего старого хозяина, но уже начинало мыслить, как ель.
— Ты мне кого-то напоминаешь, — сказало оно, приметив меня издали. — Дай угадаю, семь лет назад в сентябре я нашёл под скамьёй странный гриб. Этим грибом был ты?
— Нет, — ответил я.
— Постой, не уходи. Я должен вспомнить. Это кажется важным. Прошлой зимой я видел над лесом свет. Он медленно плыл на север и как будто подмигивал мне. Это был ты?
— Нет, — ответил я.
— Однажды во сне я встретил филина. Он жил в палатке на берегу озера. Не помню, что было дальше...
— Да, это был я, — сказал я, только, чтобы скорее прекратить этот разговор.
— Я так и думал, — сказало бывшее лицо почтальона и потеряло ко мне всякий интерес.
На обратном пути я обнаружил, что моего бежевого дома не стало. Шерстяное письмо разрослось вширь и раздавило его. От дома остались лишь тоскливые бежевые щепки. Туман беспощадно лизал их в вечерней мгле. Начался дождь. Он колотил по моему лбу сотнями водяных молоточков.
Я прижался к письму. Косматая шерсть не успела намокнуть и пока неплохо защищала от дождя. Внезапно я почувствовал, как за моей спиной открылась дверь, и я провалился внутрь письма. Видимо, само письмо решило впустить меня под свою крышу. Мы жили бок о бок много дней подряд, и оно доверяло мне. Внутри письма было тепло и уютно. На стенах горели тусклые зелёные фонари. Всюду здесь тоже росла шерсть – её клочья торчали из пола, свисали с потолка. Всё выглядело красивым и мягким, и я решил остаться жить внутри письма.
Я бродил по зелёным шерстяным комнатам, все они были пусты — без мебели или окон. Тогда я стал пытаться прочесть письмо изнутри. Я прислонился к стене и сидел неподвижно, пока не заснул. А когда проснулся, то услышал снаружи какой-то шум. Это собаки окружили моё письмо и стали швырять в него бутылки. Загремел ртутный мотоцикл — наверно, одна из собак пробовала въехать на нём на письмо. Послышалось громкое ржание, а затем чирканье спичек. Собаки обожали всё поджигать. Я вспомнил, как прошлым летом они пытались поджечь озеро — то было самое гнусное лето. Теперь собаки хотели поджечь письмо. Они улюлюкали. Мне стало тошно, холодно, скучно и я загорелся, а потом лёг на шерстяной пол и свернулся на нём чахлым, дымящимся знаком вопроса.
День подходил к концу. Собаки были близко и одновременно очень далеко.