Майское

Май появляется вместе с пением соловьев. Он идет – красивый, чернобровый, что-то напевая и ежеминутно взбивая вьющиеся волосы. Зубы обнажены в теплой улыбке, и вообще вокруг него – поверите ли! – постоянно витает что-то очень теплое и родное. Он одет в советскую зеленую форму, шаг его тверд, руки сильны – солдат, одним словом. Каждый год я боюсь, что он не вернется домой, или, что тридцатого апреля найдут меня, рыдающую и воющую на его груди, что кудри его разметает суровый холодный ветер, и на нас прольется дождь, ледяной и тоскующий.

Май обещает мне, что никогда такого не произойдет: «Веришь? Шут с тобой, что хочешь думай – жди только, вернусь . Эх, будем жить!..»

Мы идем с ним вдвоем рука об руку вот уже пятнадцать лет, за это время Май стал мне старшим братом - вечно смеется, вечно затягивает «Смуглянку» этот брат, вся жизнь его – размах, военная песня. На вид ему лет двадцать, но говорит мне, что родился так давно, что я даже таких чисел не знаю. Врет, черт! И смеется, смеется громко, раскатисто.

Поет тоже громко – голос разливается рекой, и льется, льется… Как танцевать начнет – ладонями по коленям бьет, пол дробит – дай Боже! – а залихватски получается. Я как-то попыталась так же, он лишь засмеялся. «Дай, - говорит, - вальсу тебя научу». А вальс он танцует, как будто невесомый, и держит что-то хрупкое, и парит почти.

Все он громко делает, только гитару дербанит тихо. Сколько раз не подслушивала – так и не разобрала, что он играет. При мне струны никогда не щипал, а если и пел, то так, без сопровождения… Да я и не просила, захочет – сыграет, а мне и вальса хватило.

Клянется мне, что родился таким, да помрет таким же. Я только догадываться могу, каким. Хохочет вечно, байки травит. Вот только спросить мне хочется у него: «Скажи мне, Май, ты всегда таким был?». Он закивает головой – всегда, мол. Тогда я спрошу: «И в сорок первом? И в сорок втором? И в сорок третьем? И…» И не знаю, что он ответит. Боязно. Даже не знаю, что страшнее – спросить, или получить ответ.

Бог с ним, потом узнаю. У нас с ним ничтожно мало дней впереди, ничтожно, по сравнению с тем, сколько мне снова придется ждать. А пока он рядом. Идет и жует травинку, на ходу поправляет ремень. Рядом. Теплый. Брат.

Будем жить, Май?