Донские судьбы

   

                В былые  курсантские годы прошелся пешком
                почти весь Донской Край. Не по городам, а
                именно по сельским местностям - по хуторам
                да по станицам. В качестве нештатного
                корреспондента. Мой отец в Великую
                Отечественную воевал  в  этих местах,
                дважды  освобождал  столицу Дона. С войны 
                вернулся контуженным: глухим после
                минометной немецкой атаки и один глаз  не
                видит. Только в 1956 г. у него удалили
                минный осколок с левой щеки. Пулеметчиком
                был  в танке. Очень тепло  отзывался о
                жителях Дона. На мои запросы в Архив
                Министерство Обороны СССР, дать мне
                информацию о моем отце,  на все  три
                запроса я  получил три почтовые открытки:
                укажите номер воинской части. Откуда было
                мне  об этом знать? Не любил о войне
                рассказывать:  тебе  лучше об этом никогда
                не знать! Однажды случайно стал свидетелем 
                разговора отца с моим учителем по истории
                (мой отец тоже был педагогом по физике-
                математике): немцы утюжили наши окопы со
                своими танками по рукам и по ногам  наших
                бойцов, на губной гармошке играли,
                свистели,смеялись. После  их  ухода
                местные собирали наших бойцов,  хоронили, 
                плакали...

 
     Три колонки для воды. Они оказались на моем пути. Одна - напротив, вторая - сзади, в начале улицы, а вот третья –   в самом конце станицы. У них у всех  отсутствовали ручки. Такие колонки я не раз встречал на Дону, в городах и селах, в большинстве из них воду набирали  с помощью рычага – качаешь ручкой вверх-вниз, и течет вода. А тут ручки  заменили обычными кранами. Дамы воду набирают со своими ключами. И это понятно. Детвора очень часто открывает и купается под колонкой, потом болеет.
  Августовское солнце в зените, печет так, что я вынужден был спуститься с дороги вниз к тропинке, зигзагообразно тянущейся в тени деревьев вдоль домов к выход из станицы. Это было своего рода цветочная аллея. Жители  напротив своих домов разбили цветники. Ухоженные. Каждая клумба на свой лад. Дома однотипные саманные с крышей из камыша,  одинаковые ограждения, а между участками - тропинки.
   Шел я в тени под деревьями, а вокруг никого, даже станичных собак не видать. В поисках «живой души» я, обежав взглядом всю улицу,  заметил старика – божьего одуванчика совсем рядом, который чинил в заборе из прутьев калитку-штакетник перед небольшим домом.
    Я с ним поздоровался и попросил у него стакан воды. На таком близком расстоянии наши взгляды встретились. Смотрел он на меня внимательно, изучающее, даже занятие своё приостановил. В его глазах я увидел  очень знакомое, близкое,  что-то до боли родное, а что именно – не мог понять. И недаром в народе говорят, что первая встреча с человеком с глазу на глаз говорит о многом даже без слов, и что глаза и есть у человека зеркало души!
     Старик заметил  мой  взгляд, молча, приподнял калитку-штакетник,  потянул на себя. Я  понял, что это знак такого рода приглашение войти в дом. Такой местный обычай у донских казаков – бессловесное гостеприимство.
     Так я оказался в курене местного жителя на Дону в начале семидесятых годов прошлого столетия.
   В это село я приехал вовсе не случайно. В одной из поездок на «Метеоре»  по Дону я познакомился с семейной парой, которая поведала мне историю одной пожилой дамы, что жила у них на пристани. Был я внештатным корреспондентом флотской газеты. История этой женщины меня заинтересовала, поскольку речь шла о человеке времен Великой Отечественной Войны. Как раз накануне газета отказалась опубликовать мой материал у себя на странице. Это было воспоминание бывшего фронтовика-офицера, с которым  лично был знаком, и у которого тоже интересной была судьба.
  Он, будучи шестнадцатилетним юношей, вместе со своими школьными одноклассниками попал на фронт и среди всех выживших остался в живых лишь только он один. После войны работал в береговом подразделении флота столяром. В те года по всей стране повсеместно бродили беспризорники, которых задерживали и приводили к нему в ученики. Он их принимал, обучал, давал им путевку в жизнь. Да, эти ребята не стали столярами.  Среди его учеников – чемпион Олимпийских игр по байдарке, капитан морского порта, капитан дальнего плавания, капитан портового надзора, даже мой бывший капитан.
     Когда к празднованию  дня Победы я подготовил о нем объективный очерк «Ветеран», как о ветеране войны, труда и флота, я пришел к нему домой, показал ему свой материал. Он прочёл его, затем снял очки, опустил свою искалеченную руку на исписанные листы, и  при детях… заплакал,  затем виноватым голосом мрачно сказал мне:
     - Не надо, сынок, ворошить моё прошлое!.. – Заметив моё удивление, добавил. – Я, ведь, был осужден и отбывал срок наказания...
     Потом, как оказалось, после войны он действительно был осужден по ложному доносу, сроком на 10 лет, отсидев половину, был оправдан и освобождён. Хотя перед ним извинились,  вернули ему воинское звание, все награды, клеймо на нем осталось на всю жизнь. Даже после его смерти мой очерк отказались опубликовать...   
    История женщины на пристани для меня была кстати.
    Интересна и богата  ее судьба: родилась она на плавучей пристани во время бомбежки в период Великой Отечественной войны, там и прошли её детство, юность, молодость. Там  вышла она замуж. Вот только детей не успела завести, так как муж её, еще, будучи молодым, погиб при пожаре в колхозе. А женщина осталась верной своей станичной плавучей пристани, там и продолжала жить и трудиться.
     В стране произошли большие перемены, в станице начали строиться новые дома, школы, детские сады, бывший колхоз стал богатым процветающим совхозом, своими виноградниками, фруктовыми садами, огородами и обильным урожаем на полях прославился в области. Продукция  винзавода стала  символом на Дону с названием самой станицы, а вместо былой плавучей пристани, на берегу появился новый, кирпичный, благоустроенный речной вокзал. А речные суда на подводных крыльях, такие, как «Восход», «Ракета», «Метеор», «Комета», соединили станицу с другими населенными пунктами на Дону и Азовочерноморьем.  Государство не забыло и о нашей героине – выделила ей рядом с речным вокзалом благоустроенное жильё, там же, на высоком берегу. 
     И вот материал  готов.  Фотографии на пленке. И тут новая, неожиданная встреча со стариком, в далекой от центра Донской столицы станице. Я сидел напротив него, непринужденно беседовал, а он в это время кончиком пальца собирал со стола хлебные крошки.  Его супруга, миловидная скромная дама, угостила меня холодным молоком и домашним свежеиспеченным ароматным хлебом – огромным донским калачом. И вот крошки от этого калача старик, не спеша, аккуратно собирал и молча, отправлял в рот. С хлебными крошками точно также поступал и мой отец – участник и инвалид войны.  Я знал: именно такое отношение к хлебу нашего народа.
     Поймет ли меня нынешняя молодежь? Так и хочется им напомнить: Хлеб – всему голова! И это вовсе не мои фантазии, а всенародная мудрость, уважение к непосильному труду людей, работающих на земле под открытым небом.
     Мы со стариком общались, как давние приятели, обо всем и на разные темы разговаривали и он, вдруг, задал мне с ног сшибающий  вопрос, которого я для себя не ожидал:   
   - Ты тоже из моряков, сынок? – заметив на моем лице удивление, представился: - Капитан-лейтенант военно-морской разведки… -  и  назвал свою фамилию.
  Я, двадцатилетний юноша,  удивился еще больше: не может быть! Такой маленький, щупленький, хрупкий, ничем не выделяющийся от окружающих людей старичок, такой божий одуванчик (!)  может быть морским офицером, тем более – разведчиком!
     - Я мало когда ошибаюсь, сынок… - прервал  затянувшееся молчание старик. И тут я понял (сообразил) -  он заметил мой взгляд, обращенный на мичманку с кокардой, лежавшую на полке, над входною дверью.
     Он встал, снял с зеркала на стене несколько черно-белых фотографий и поставил их передо мной.  С фотографий на меня смотрела группа вооруженных до зубов улыбающихся  людей в морских бушлатах, а один из них –  молодой мускулистый, с подвернутыми рукавами морячок-крепыш. В одной руке он держал банку с консервированной тушенкой, а в другой – боевой нож «Вишня» образца 1943 года.
     Я набрал в легкие воздуха, собрался задать ему наводящий вопрос: «А где же Вы тут?», но он меня опередил и ткнул пальцем на снимок с ножом: «Вот».
     Моему удивлению не было предела! Я не мог в своём воображении совместить сидящего передо мной человека и человека на снимке, что это могло оказаться одно и то же лицо. И не смотря на ушедшие годы, выражение его добрых глаз осталось прежним.
     Он меня так заинтриговал, что я решил с ним немного побеседовать на тему  ушедших  военных лет. Перед моим взором (с его сказанных слов) открылись послевоенные годы моей страны, события, о которых не все ветераны любят вспоминать и рассказывать, настолько были тяжелы эти воспоминания.

   …Лечащий врач-подполковник во время очередного обхода  остановился у койки перебинтованного молодого человека. Он, явно, хотел что-то  сказать больному, оглянувшись вокруг себя. Помолчав немного, попросил его зайти к нему в кабинет. Молодой человек, несмотря на боли, тут же встал, направился в конец коридора и стал  ждать.
     Война уже кончилась, салюты дня Победы многие наши бойцы встречали на больничных койках в лазаретах, которые находились в республиках Средней Азии.
     И вот, наконец, наступил тот решающий  день выписки из госпиталя, когда  главврач достал из задвижного ящика стола и положил на стол перед капитан-лейтенантом документы о выписке с вопросом:
     - А куда вам выписать  билет, молодой человек?
     - Как это куда? Домой поеду, в Курск…
     - Тут такое дело, сынок… знаете,… как сказать… вашего села теперь больше не существует,… надеюсь, вы меня понимаете?… Курская дуга и всё такое прочее…
       Помолчав немного, главврач добавил:
       - О ваших близких нет никакой информации. Мы уже делали запросы... Мужайтесь, солдат!… Пойдите и подумайте.
     На железнодорожной станции суматоха. Весь разноязычный людской народ с ручным кладом толкается, спешит, кто-то кого-то окликает, ищет, всем некогда, на вопросы не отвечают, каждый занят  самим собой, и молодой человек не знает к кому обратиться, что сказать. И тут в  поле его зрения попала небольшая табличка с надписью «Почта». Осенило!
     - Девушка, Вы  не могли бы мне подать почтовый алфавитный справочник? – обратился он в окошко.
    - Да, конечно, вот, пожалуйста!
     Увесистый, огромный черный справочник в руках у девушки при передаче молодому человеку застрял в проеме окна.  Они оба замерли, их взгляды встретились.
     - Девушка, а как тебя зовут?
     - Аня.
     - Аня, выходи за меня замуж!
     - Как так?
     - Выходи! Не обману!
    Немного подумав, девушка пригнулась к окошку:
      - Через час у меня перерыв. Посиди, подожди меня вон там на той скамейке.   
      В обеденный перерыв двое перебежали улицу, где на той стороне располагалась комендатура. Оттуда они уже вышли мужем и женой. В ту пору Ане было 17 лет, а нашему офицеру – 33 года.
     На товарном поезде они добрались до Ростова, по пути успели рассказать друг другу немного о себе. Девушка рассказала, что ее родители живут на Дону. Из Ростова до станицы был долгий путь. Повсюду была разруха, от былых дорог ничего не осталось. Им пришлось добираться часть пути пешком, часть на  бричке и на попутном грузовике.
    От прямого попадания авиационной бомбы во дворе вместо дома была глубокая яма. Уцелел только недостроенный туалет. Собрав пожитки, они решили обустроить временное жилье. Соседка через забор-штакетник узнала Аню, заплакала, пригласила войти к себе в дом и остаться  у них пожить.
     Всей станицей кинулись на постройку нового дома из самана.
    Жизнь начала налаживаться. Со временем у них родились две замечательные девочки, которые выросли и к моменту нашего знакомства с их отцом они учились в ВУЗе в Москве.

     Сидел я тогда за столом и  слушал молча. Столько подобных судеб в жизни нашего народа, которые за душу берут. И меня охватила гордость за то, что мы живем среди таких простых людей, которые жизнь знают не по наслышке.
  Историю офицера, о котором я вам поведал,  рассказал одному известному донскому писателю, станичнику, такого же военного, на что тот очень удивился. Дома у них были  рядом по соседству.
  Я надеялся, что писатель составит объективный материал о человеке, который всю свою сознательную жизнь после войны жил и трудился рядом с ним, с писателем, в одной станице, который ничем от простых людей не отличался. Этот бывший разведчик заслужил не только военные, но  и гражданские трудовые награды.

     История наших людей, защитивших во время войны нашу Родину от врага, разнообразна и богата. Многие бывшие офицеры  после окончания войны подались на разные должности, получили привилегии, а наш герой, бывший разведчик, в это время крутил болты на колхозной технике, ремонтировал их в непогоду,   помогал соседям-станичникам по хозяйству и прожил свою нелегкую, но мирную жизнь. Он не стремился к славе, поскольку сам был из числа простого народа.   

01.. 07.. 2017