Господа-товарищи

       Что было примечательного в Юр Алексеевиче…? Ну, кого не спроси, как он к нему относится, можно было услышать, ничего такой, симпатичный.  А дальше, сказать,  молодой человек, уже не совсем получалось, потому что это понятие сильно расплывчато, кому молодым кажется, 20-летний отрок, а кому и сорокалетний лось. Да и само обозначение  «симпатичный», сразу особого уважения к себе не вызывало.  Ибо могло оказаться  -   симпатичные снаружи, страшные  внутри, почти, как в песне про зайцев, только наоборот.

      Ну, а как ещё можно было бы обратиться не только к Юр Алексеевичу, которому на самом деле было уже хорошо так,  за тридцать, и, оставив некий диапазон, можно  сказать,  уже  почти  сорок ?

      С некоторых времён это стало некой  проблемой   для любого жителя российских просторов, потому что после дам и господ, вдруг все стали на  одно лицо, товарищами, и,  причём абсолютно бесполыми товарищами, потому что обращение «товарищ» подразумевало и Иванов - товарищ, и Иванова тоже была товарищем. А на самом деле, так и  оставался  тамбовский волк тебе лучшим товарищем, что  впрочем было всегда и при дамах с господами тоже.

       И потому, жители советской России, сами стали делать различия между  товарищами по половой принадлежности,  обращаясь с уточнением  женщина  или мужчина, ну, ладно, ещё могли и на возраст указать, тогда обращение   звучало как  – «эй,  девушка или эй, вы, юноша»,  причём девушкой или юношей мог оказаться совершенно пожилой человек. Отчего это зависело, мало понятно, то ли тот, кто называл тебя юношей и девушкой, желал  проявить к тебе симпатию, то ли ещё  что, но,  тем не менее,  звучало такое на порядок приятнее,  чем  грубое «женщина, не видите, я тут мужчина» или наоборот.  Так что 90-летняя бабушка или такой же дедушка могли только  радоваться такому обращению к их сединам.

      Но однажды и эти времена, как времена дам и господ, прошли на российской земле, как и имя нарицательное  -   Россия, которое поначалу писалось с одним  «с»  от слова  русичи, с подачи прозападного царя Петруши, стали употреблять в письменном виде  с двумя "с"  в середине,  и это прижилось прочно, что значит, время идёт, много воды течёт и много, чего  меняется в жизни людей.
 
      И вот снова, жители своей страны   с названием,    пишущимся  с двумя «с»,  вошли в новую эру своего существования, теперь поломали то, что было сооружено руками "красных",  как до того, те рушили  возведённое руками "белых"  - господ и не только  офицеров, а и  просто господ. И решили, что снова стали ими,  теми, белыми офицерами и дамами  с  господами. Просто многие, вдруг начали  страдать имперскими амбициями, царским величием, к  которому, на самом деле,  ну никак, ни боком и ни раком. Им показалось, что и они имеют отношение к царским голубым  кровям, к  почившей империи, ну или   составляют касту из  разряда  белой кости.  И потому, за неимением  лучшего или чего-то другого, вдруг снова стали именовать друг друга -  господин, госпожа  и просто уважаемые дамы  и господа, зная в душе, выучив это наизусть, что всегда, во все времена, кем бы ты  не являлся, в социуме людей - только   тамбовский волк тебе товарищ.

      А то, что это уже не дамы  и  не господа, потому что  те, в огромном количестве, пусть и не все абсолютно, давно покинули те территории, если ещё и  остались  живы, а  не вымерли,  как динозавры в ледниковый период,  или не были перебиты,  обагрив свои родные  земли   не просто красным цветом, а   самой кровью красного  цвета. И здесь их уже больше  почти не видать, что теперешние дамы и такие же господа,  это вообще-то,  наследники тех, у кого грязь под ногтями всегда  была видна, и они не пили под звук   гитары, шампанского, и не ели хрустящую французскую булку, они, как правило, вообще, ничего не ели, потому нечего было.

      Всё съедали те господа, которыми теперь в новые времена захотелось многим заделаться. Но они никогда не будут настоящими толстовскими Вронскими  и Пьерами Безуховыми, теми, кто праздно проводил свои дни, прожигая свою жизнь  в пьяном угаре,  за играми в карты, когда терялись  состояния, нажитые их папеньками с  маменьками, когда от безделья, устраивались  различного рода развлечения,  где выставлялись   на потеху те, кто сейчас решил вновь гордо назваться господами.
 
      Короче, это не  те белые, которых ни стало, это  те красные, наследие которых тянется до сих времен, вдруг решили  вновь стать белыми, и не важно, что сначала первые истребляли вторых, презирая  их грязные руки с ногтями, но не гнушались при этом пользоваться плодами их трудов,  как и те, что дохли как мухи от непосильного труда и отсутствующего здоровья, ненавидели тех, кем сами  решили теперь стать.

      Ну, в какой-то мере, может, они оказались и правы, ведь в условиях гос.  капитализма в этой стране, с двумя «с» в названии,   опять  переживающей какую-то перестройку, или больше переделку,   да и не важно, какого, но капитализма, вновь  появился класс эксплуататоров, тех  самых  господ, и класс угнетённых, и  обращение  к которым теперь тоже должно бы  происходить как и к господам. Но  мы по-прежнему  слышим в неофициальных условиях, то плебейское уточнение -   "Эй женщина или эй,  вы, а то и  эй, ты,  мужчина, чего делаешь-то там, куда прёшь, твоё крестьянское  благородие..? "  что значит, «сколь часто  господа, в  сани не свои вы  не садитесь, всё в господа вы не годитесь...»

       И потому расположившееся мягкое место на кожаном сидении дорогого автомобиля, отлично помнит  жёсткую подстилку из соломки, которой пользовались его предки, то есть генетическая память сбои не даёт, и  надетый фрак вместо крестьянского тулупа,  графа  из тебя не сделает, а те продвиженцы  из  простолюдин Ломоносовых в учёные, из лаптей в узконосые лаковые туфли, увы, всегда были и есть малым исключением из общего правила, когда генетика просто молчит в изумлении.

       А, если говорить о тех, кто из «никого» стал вдруг   "всем", когда из грязи попал неожиданно  прямо в "князи",  чтоб закрепить этот княжеский  статус «все», когда бывший денщик, которого била по зубам офицерская рука,  затянутая в  лайковую  перчатку, теперь с гордостью носит звание из высшего ком состава теперешней, не царской,   армии,  должно, ой как много лет и веков пройти сколько поколений  в этой шкуре «все» должно родиться и прожить,  чтобы не жала горло  бабочка и чтобы  надетый фрак  сидел  на тебе,   как родной, а   не как на корове лошадиное седло.


         И даже, если примерочка наряда пройдёт удачно,  и окружающие примут тебя за своего,  всё равно, генетическая память не  даст тебе возможности забыть, что ты  всё тот же товарищ Иванов или Иванова,  и потому-то   жители теперешней  России, спустя сначала  сто лет,   а потом чуть больше 25-ти,  всё никак не могут определиться с обращением, им всё же привычней  гаркнуть на улице,  или в транспорте, «эй, женщина с мужчиной, чего своим  господским задом вы закрыли мне проход к выходу и ко   входу в мой дворец  и к моему величественному  трону, на котором я по-прежнему плебей, зовущийся, теперь  зачем-то,   господином»

      И не зачем-то и  почему-то,   а  потому, что бывший красный, всегда хотел в душе быть белым. И вот час  его настал, что сути его  красной не изменило  ни  на йоту.  Ведь даже в математике, от перемены мест слагаемых, их сумма, суть этой суммы,    не меняется.

    

                *** 

           Так что же такого    примечательного  было в Юр Алексеевиче, с которого всё начиналось…?  Он был  симпатичным и    очаровательным  снаружи,   и плохим внутри,  а дальше,  молодым ли  человеком, лет от 30 так, и  до сорока,   но в любом случае «симпатичный», сразу особого уважения к себе не вызывало..?  Он был из той плеяды белой кости, или плебеем, по происхождению..?

Впрочем,  какая разница кем он  был, и кто он есть, человеком бы  по своей сути и содержанию  оставался бы  в любой ситуации и пусть   даже симпатичным и молодым, что подразумевало бы  тогда  под собой нечто иное, чем в песне про зайцев и не про них.


                ***
 
              И вообще, дамы и  господа,  и просто человеки!

     Кем бы вы  ни  были на самом деле, оставайтесь всегда   людьми, чтобы генетической  памяти не приходилось каждый раз напоминать, что только тамбовский волк самый лучший товарищ человеку, а  так все люди враги...  А это увы и ах, не способствует сближению, ни на каком уровне, не на высшем, и  не на низшем, ни тогда, и не сегодня, потому что во все времена человечность отсутствовала в этом мире,   она была утеряна ещё тогда, когда это человечество зарождалось, вместе с  какой-либо справедливостью  на этой земле.

      И, если с этим согласиться,  пусть и не принять, ибо такое невозможно для нормального человеческого индивидуума, то можно наплевать и на то, что господа никогда не станут теми, кого они веками презирали,  а плебей, сколько не будет стараться влезть ни  в свою шкуру, украшенную    кринолином и фраком, не станет дамой или  господином.

     Это ведь всего лишь название, обращение  к человеку, а кто-то как видно подумал, что и впрямь он теперь господин, способный вертеть судьбами тех людей, с которыми он поменялся местами, и судьбами рядом стоящих  заодно, он ведь теперь всесильный  господин, забыв о том, что справедливости нет и не было.  И, что всё же любое твоё  преступление, пусть даже называемое и подпадающее  под  статью -  преступил черту, аукнется тебе таким же наказанием.  Рано или поздно, но  оно случится,  пусть через поколение,  пусть через два. А вот это и есть та,  не существующая вроде, в природе    справедливость.  Не справедливо здесь  лишь  то, что жертва уже не узнает, что её обидчик оказался наказан.

 Но это уже другая история, не про дам и господ, а про то, что всё в этом мире меняется, не стоит на месте и возвращается на круги своя,  заканчиваясь очередным круговоротом очередного  исторического  витка на рубеже новых событий из жизни людей.