Понять и принять

 - Понять-то можно, - ласково говорил  дедушка, укутывая ее большой бабушкиной шерстяной шалью в крупную клетку, - принять сложно.
        - Дед, зря ты меня успокаиваешь, сама разберусь, не маленькая. – Полина закрыла глаза, спать не хотелось, но была надежда, что старик оставит ее одну. Дед Данила постоял молча возле дивана, незаметно вздохнул и вышел, старательно прикрыв дверь  комнаты. Стало немного стыдно, что оттолкнула  дедушкино  участие.
        Полине надо было принять нелегкое решение. Учительской зарплаты хватало ровно на столько, чтобы дотянуть от аванса до получки. На осуществление задуманного плана была необходима определенная сумма, поэтому она подрабатывала репетиторством. Десятиклассник Ефим, с которым она занималась на дому, сегодня отказался переводить с английского языка на русский текст, предложенный ею, потому что попросил  проверить текст, составленный им самим на английском языке.
     - Все верно, - сказала она ему, прочитав текст.
     - Значит, я могу рассчитывать на взаимность? – нерешительно как-то произнес Ефим.
     - Рассчитывать или нет, решать тебе, - продолжила говорить Полина, одновременно листая учебник, чтобы дать  ему новое  задание.
       То, что мальчишка приблизился к ней, совсем ее не насторожило. Много раз приходилось «нависать» над ним, чтобы втолковать тонкости какого-либо упражнения. Произошедшее в следующую минуту не обескуражило ее и не напугало: Ефим, пытаясь приблизить ее к себе, обнял за талию и не очень уверенно потянул к себе. Но то, что произошло в следующую минуту, заставило Полину не только насторожиться, а по-настоящему запаниковать. В тот момент, когда она  пыталась отстранить от себя Ефима, держа в одной руке книгу, в дверном проеме возникла фигура Таисии Филипповны, матери Ефима. Рука, в которой Полина держала учебник, отреагировала  на появление матери неожиданным движением: книга рухнула с треском на голову Ефима. Полина сама от себя этого не ожидала. Она растерянно смотрела на движущиеся губы Таисии Филипповны, видела, что та метнулась к сыну, тот как-то боком уже лежал на полу, потом вошел Федор Федорович, муж Таисии Филипповны, он держал в руке лист бумаги, на котором был написан текст на английском языке рукою Ефима…
    Когда очнувшемуся Ефиму принесли стакан воды, Полина собралась уходить домой. Она не чувствовала себя виноватой в произошедшем случае, но реакция ее работодателей была однозначна на стороне Ефима.
- Вот, уже до противостояния додумалась, - пришло ей на ум. Отношения с Ефимом были самые заурядные. Она за шесть лет работы учителем английского языка в школе помнит самые разные эпизоды со старшеклассниками, особенно в первые год-два ее работы.  Но, имея младшего брата-одиннадцатиклассника, она с первых лет работы в школе умела ставить на место любого размечтавшегося мальчишку, потому что в каждом видела своего брата Женьку. 
    Домой Полине идти не хотелось, поэтому зашла к своим старикам. До вечера еще немного оставалось времени, полежит, успокоится. Успокоиться не получалось. Она опять и опять вспоминала лицо Федора, отца Ефима, в тот момент, когда он пытался понять, что написано было на листе бумаги английским текстом. Совершенно не по ситуации ей не давала покоя мысль: «Кого же  он напоминает? Ну, кого?»  Вспомнила и то, что Ефим взял со стола этот злосчастный текст, тогда она это расценила, как факт того, что мальчику надо было убедиться в правильности составленного текста. Вспомнила и то, что подумала тогда о себе с одобрением: вроде того, что так хорошо ее ученик стал в языке разбираться, что записку своей девушке написал на английском.  Хотя и мелькнула еще мысль о нестандартности объяснения, но желание быстрее начать урок не позволило углубиться в тонкости. Написал без ошибок. Молодец. Идем дальше.
     Что-то в этой истории много непонятного. Не слабого телосложения пятнадцатилетний мальчишка падает на пол, потому что получил что-то типа подзатыльника;  мама, оказавшаяся рядом в неподходящий момент;  папа, явно понимающий английский язык.
     Деньги ей были необходимы для того, чтобы отправить в санаторий свою маму. Женькин отец, отчим Полины, умер внезапно.  Работал   много, строительный бизнес, которым он занялся, требовал, впрочем, как и любой другой бизнес, полной отдачи физических, душевных, материальных и временных затрат. Отчим любил ее маму так, что Полина с детских лет знала, как можно сиять от счастья. Почему мама не ужилась с ее отцом, так ни разу и не стало потребностью поисков, любви отчима вполне хватало на всех: маму, Женьку и Полину. Тот факт, что отец Женьки – ее отчим тоже не скрывали.  После смерти отчима обнаружилась полная мамина неприспособленность к жизни. Она потеряла квалификацию юриста, практиковать перестала давно: семью стабильно обеспечивал отец. ( Для Полины и Женьки он был хорошим отцом).  Мама в своем горе замкнулась. Полина к тому времени уже второй год работала школьным учителем. Женька заканчивал школу. В институт он и не собирался поступать, стразу после школы стал работать.
        Они  с братом решили заработать денег, чтобы отправить маму под присмотр родственников мужа, которые несколько раз приглашали ее к себе. Маме надо было менять не только обстановку и климат, ей была необходима новая  атмосфера. Четыре года прошло со дня смерти мужа. Создавалось впечатление, что чем больше времени проходит, тем сильнее и сильнее переживания мамы, как будто  она жила этим страданием. Кардинальные перемены были необходимы. Они  с братом созвонились с родственниками отца, жили те в небольшом городе на Дальнем Востоке и договорились  о переезде их мамы к ним с одним условием: определить ее на санаторное лечение. Родственники обещали помочь и с жильем, и с лечением, еще и несложную практику юриста обещали. На авиабилет и проживание нужны были деньги. Часть суммы была уже отложена.  Мама на временный  переезд согласилась.
     Что теперь делать? Следующий урок состоится через день. Она занималась с Ефимом три раза в неделю. Была еще подработка: шестилетняя девочка Лада. Решила, что потребует от родителей Ефима расчет и будет искать новую подработку.
- Ну, вставай, вставай, - прервала ее раздумье  бабушка, - долежишься, что и маршрутку не поймаешь. Знаешь сама, в каком состоянии мать, поторопись домой.
      Маршрутку она поймала, городок хоть и небольшой, но топать в темноте южного вечера  из одного конца города в другой не очень-то и привлекательно. По дороге домой почему-то впервые за годы после смерти отчима поняла: как ей трудно. Сверстницы уже обзавелись мужьями и детьми, а у нее вопрос личной жизни даже не стал объектом размышлений. Женьку хотелось отправить учиться, но он увлекся автосервисом и о приобретении высшего образования не помышляет.
- А смысл? – Поставил он ее в тупик при последней попытке подействовать на него, чтобы на заочное обучение хотя бы  определился. – Деньги я зарабатываю, к делу присматриваюсь, чтобы открыть свое, мне не документ о высшем образовании потребуется, а верный человек с юридическим образованием. Лучше мамы мне юриста не найти. Она скоро поймет, что надо жить дальше. Мне еще Родине служить. Там потом все и образуется.
   Мудрость Женьки не удивила Полину, а обрадовала. Он был улучшенной копией своего отца. На жизнь смотрел трезво, деловые качества в наличии, быть порядочным во всех жизненных ситуациях научил его отец.
   Подошла к подъезду своего дома. К ней направлялся мужчина.
-Полина, не пугайтесь. Это – я. – Перед нею стоял Федор Федорович.  – Не удивляйтесь, пожалуйста, тому, что мне известен адрес вашего проживания.
- Легко сказать: «Не удивляйтесь». – Подняла Полина на него свое удивленное и растерянное лицо. Хотела еще добавить несколько слов, но осеклась, потому что такой неуверенности и страдания было исполнено выражение лица Федора. Всякие слова померкли.
- Может быть,  вас еще и в дом пригласить? – Это было первое, что пришло на ум.
    Стала подниматься по лестнице, слышала звук его шагов у себя за спиной. «Однако, ситуация», - подумала Полина, открывая своим ключом замок двери.
- Мам, Полина пришла! – услышала она из глубины квартиры голос  Женьки.  Мама уже стояла в прихожей, но смотрела она не на дочь.
- Ты? Ты зачем? Ты как нас нашел? – Шепот мамы услышал Женька. Он тоже вышел в прихожую.
- Неужели у нашей Полины появился «прынц»? – дурашливо изумился младший брат.
- Я – отец Полины. – Сказал Федор.
- Санта-Барбара какая-то, - продолжал от волнения, что было  несвойственно для него, паясничать Женька.
 -    Позвольте мне все объяснить, - решительно сказал гость.
       Первой о внешнем сходстве учительницы английского языка и сына Ефима заговорила Таисия Филипповна. Она с подозрением еще отнеслась и к тому, что, выйдя в отставку, Федор мог выбрать любой другой город, но он выбрал город своего детства.  Ее подозрения усилились, когда она впервые увидела Полину: ее внешнее сходство с Федором было сильнее, чем у Федора с его сыном. Необходимо было все тщательно исследовать.  Дальше все  несложно: узнать адрес проживания Полины, увидеть издалека ее мать, предмет первой любви Федора, все взвесить, высчитать, сделать правильный вывод. Федор узнал обстоятельства жизни Полины. Оставалось лишь поговорить с ее матерью. Если его дочь, а в этом сомнения быть не могло, подрабатывает, значит,  необходима его помощь. Оставался невыясненным вопрос: почему  они вернулись в родной город из своей блистательной заграницы?  С женой он договорился даже легче, чем сам предполагал, потому что робкую привязанность сына к Полине, мать заметила тоже  первой. Иметь Полину в качестве внебрачной дочери Федора, нежели в роли девушки сына, старше его по возрасту, показалось Таисии Филипповне  лучшим вариантом.
    Теперь внимание мамы, Женьки и Федора переключилось на Полину. Во время его рассказа, по-военному четко, точно, кратко и убедительно изложенному, смятение Полины переросло в полную уверенность, что перед нею и в самом деле ее родной отец. Много раз во время посещения их семьи, она думала: «Кого? Ну, кого же он ей напоминает?». Теперь, глядя на его отражение в зеркале, висящем на стене в прихожей, она видела, что они похожи, очень похожи.  Она теперь только поняла, что он ей напоминал себя саму. Полина повернулась, наконец-то, к нему лицом, во все время его рассказа она пыталась справиться со слезами, которые еще по дороге домой в маршрутке собрались над ее головой грозовой тучей.
- Полина, - тихо сказала мама, - прости меня, если сможешь, - Федор – твой родной отец. Я все собиралась тебе об этом рассказать, но не решалась.
    Полина плакала. Она переводила взгляд с мамы на Федора, видела по их лицам, что ей еще многое предстоит узнать.  Обиды не было: ведь это – ее родные люди, подарившие ей жизнь. Потом все и как-то сразу стали ее утешать. Получился большой объем дружеского объятия: было непонятно кто и кого обнимает, но это было уже неважно, потому что важным стало другое. Теперь, наконец-то мама поняла, что загнала в угол детей своим страданием. Полине было радостно и спокойно: она обрела родного отца, ей не надо теперь будет тянуть груз забот, от которых она превращалась в старушку. Радовался и Женька: он получал долгожданную свободу для развертывания предпринимательства. Закончилось время, когда они с Полиной договаривались о том, кому и во сколько надо быть дома, чтобы не оставлять маму  одну.
- Ты, дочка, - с придыханием сказал Федор, - приходи к нам.  Таисия Филипповна о тебе первая догадалась, с Ефимом поговорю сам. Тебе теперь не надо будет подрабатывать, это он получил травму после падения на мотоцикле, мы и подтягивали его по всем предметам. Теперь справится сам. Тебе самой нужна помощь. Можешь смело рассчитывать на меня. Я – твой отец.
           Полина сделала навстречу Федору шаг, еще шаг, потом бросилась ему на шею и совсем громко расплакалась, всхлипывая и часто шмыгая носом. Федор обнял доверчиво прильнувшую к нему дочь. Молча гладил ее, как маленькую,  по голове.
     Звонок у входной двери заставил всех повернуться, на пороге стояли дедушка и бабушка, мамины родители. Мало того, что с дочерью беда приключилась, так еще и внучка чем-то была огорчена. Вот старики и не стали ждать до утра, приехали выяснить, утешить.
- Что ни говори, а ехать к вам, на ночь глядя, пришлось, - проворчал дед Данила и смолк, почти на полуслове.
- Федор? Живой? – он негнущимися ногами подошел к Федору, крепко обнял его.- Давно ты в городе? Что же не пришел до сих пор, мы со старухой тебе всегда рады!
- Санта-Барбара! – вклинился в разговор Женька. – Колись, дед! Мне не терпится все узнать!
- Погоди, успеешь, - дед  Данила  посуровел, перевел взгляд на дочку: «Правду сказала?». Довольно  крякнул, повернулся почему-то с сердитым лицом к Полине и повторил фразу, сказанную несколько часов назад: «Понять-то можно, принять трудно».