Светлана

Приближался её тридцать восьмой день рождения, а ей от жизни уже нечего было ждать. Какие могут быть сюрпризы в её-то годы? Все лучшее уже случилось и почти прошло. Она когда-то стала самой первой мамой из круга своих ровесниц и  одноклассниц. А теперь, может быть, станет уже и бабушкой. Тоже самой первой. И все. Жила-была поживала одинокая бабушка сорока лет в старом панельном доме на берегу маленькой речушки – протоки Бурхановки, которая уже всюду по городу была взята в плен и исчезла под бетонными плитами, а только в этом месте она еще текла открыто, смотрела в небо, отражала в своей воде облака и поэтому казалась голубой, шумела во время дождей, звенела во время ледохода и ледостава своими льдинками, шуршала стеблями камыша, который рос на её берегах, поскрипывала старыми стволами ивы, одна из которых почему-то в гордом одиночестве вдали от подруг росла на небольшой поляне у реки. Крона старой ивы была такой большой, что под ней могли спрятаться десятки прохожих.

С высоты своего пятого этажа женщина часто смотрела на дерево, которое сверху казалось ворохом узких и длинных листьев, небрежно брошенным кем-то в этом тихом и забытом людьми местечке. Не спешили горожане даже в зной под тень дерева, потому что речка была не очень чистой. В ней никто не купался. Жители из окрестных домов несли сюда строительный мусор, когда делали перепланировку своих квартир, и губили природную красоту мира, но это никого не волновало. Иногда студенты устраивали субботники под лозунгом «Сделаем Бурхановку самой чистой речкой, вернем ей природную красоту!» Они трудились несколько дней и очищали и саму реку, и её окрестности, но уже в первую ночь после субботника можно было видеть крадущихся в сумерках несунов, которым ближе было дойти до реки, чем до мусорного контейнера. И только в период августовских дождей речушка бунтовала, выходила из берегов, уносила своими бурными потоками все, что могла унести, потом успокаивалась и опять тихо журчала на перекатах.

Давно когда-то берега её во время наводнения были укреплены высокими дамбами. Весь город вышел тогда на строительство. Машины привозили землю к берегам  речушки, распорядители с красными повязками на рукаве выдавали мешки, которые женщины наполняли землей, а потом мужчины укладывали эти мешки в ряд вдоль берега протоки. Вода пенилась, неслась куда-то с большой скоростью, лизала своими волнами укрепления, но разрушить их не смогла. Люди оказались сильнее. А когда дожди прекратились, притихшая речная протока вернулась в свои берега, стала тихой и застенчивой, и уже не ревела и кричала, а что-то бормотала извиняющимся тоном.

- Ну, погорячилась немного. С кем не бывает? Так и не виновата совсем. Это с верховьев вода напирала и заставляла нестись и реветь на всю округу. 

Дамбы вдоль берега уцелели. Мешковина со временем истлела, а земляной вал остался, как оберег. Он еще не раз спасал дальние городские улочки от наводнений.  По вершине дамбы протоптали неширокую тропинку. Края тропинки заросли кустарником. Теперь вода видела границы, до каких ей можно было разливаться в августовский период дождей.

Вот так и человек. Живет в очерченных границах, за которые нельзя переступать. Люди их сотворили, или каждый их придумал сам для себя, но эти границы – нерушимы. Вот бы ей, Светлане, взять и взбунтоваться, наполниться новыми силами, сбросить все оковы и начать жизнь с чистого листа. Но она была человеком сдержанным. Она даже громко не разговаривала нигде, потому что считала это неприличным. Люди кругом. Зачем их зря беспокоить и привлекать внимание? 

Одевалась Светлана тоже неярко и не броско. А ходила по земле так, как будто в чем-то изначально была перед всеми виновата. Особенно она стала сторониться всех тогда, когда от неё ушел муж.

- От хороших жен мужья не уходят, - сказала начальница отдела Промышленности областного управления статистики, в котором Светлана работала много лет.

Вот как. Значит она – плохая жена. Ничего у неё в жизни толком не вышло. Ни семьи не получилось, ни работы любимой не было. Единственной радостью и надеждой был сын. Но он служил в Армии. Несколько раз Светлана побывала у него в части.  Убедилась своими глазами, что сын её накормлен, что он в тепле, что его никто не обижает.

Служил Артем в роте связи. Обеспечивал правительственную связь при штабе армии. Служба больше была похожа на работу клерка. Сидел сын за компьютером, и с его помощью, совершенно непонятным для матери образом, обеспечивал связь. Служить Артему оставалось чуть меньше года. Он звонил матери ежедневно и писал ей письма на адрес электронной почты.

Муж ушел. Подумаешь, трагедия. Да сейчас таких, как она, великое множество.  Браки такие хрупкие. У них на работе каждая вторая или в разводе, или замужем второй раз. Коллектив был в основном женский. Мужчины – наперечет. Начальник да заместитель, да несколько начальников отделов. Муж ушел к другой женщине несколько лет назад. Сын был тогда подростком.

Странно было, что молодая женщина испытала вначале неведомую тоску, когда ей захотелось превратиться в какое–нибудь насекомое, заползти под плинтус и там остаться надолго. Чтобы не видеть никого и не слышать ни о ком больше. Хватит. Натерпелась она. Но сын был рядом. Не могла она позволить сыну испытать чувство заброшенности и ненужности.

А месяца через два наступило какое-то облегчение. Муж у неё был очень неряшливым человеком. Носки за диваном. Недочитанная книжка на паласе, да еще и раскрытая, ключи и отвертки – по всему дому, банный халат всегда небрежно брошен в кресло, туфли никогда не вычищены. Свободный человек. Любитель хаоса.

- Меня порядок в доме тяготит, - заявлял он.

За все годы совместной жизни Витенька ни разу не взял веник в руки, ни разу не помыл за собой посуду. А уж о приготовлении пищи и речи быть не могло. Сына он любил, но почетное право воспитания ребенка доверил своей жене. Не мужское это дело - ходить в детский сад. Вот и не ходил. И когда Артем пошел в школу, то как-то само-собой оказалось, что не мужское это дело – следить за учебой сына. А мама зачем тогда?

Семья перестала быть семьей задолго до того, как она распалась. Да и была ли она? Светлана долго жила с бабушкой, а когда бабушки не стало, она устроилась подрабатывать уборщицей в школу. Там её и присмотрел Витя. Одинокая молодая девушка в двухкомнатной квартире была подходящим вариантом для него. К тому времени он разошелся со своей первой женой и в свои тридцать лет не имел ни кола ни двора. Разница в возрасте его не смущала. Он даже и не старался очень сильно. Несколько ласковых слов, скромных подарков, прогулок по парку хватило, чтобы Светлана поверила в искренность его чувств. Сожительство. Брак не был зарегистрирован. Жили под одной крышей в одной квартире мама с сыном и Витенька – как государство в государстве. 

Ушел он благородно. Оставил квартиру жене и сыну. Хотя был в ней прописан и имел право на жилплощадь. Даже не потребовал своей доли. Одно только условие поставил – никаких алиментов сыну он платить не будет. Иначе поднимет скандал и будет оспаривать свое право на жилье.

- Проживем, - сказала Светлана твердо.

И прожили, и устояли в самые тяжелые времена.

А теперь дом опустел. Без сына. Но не на всю же жизнь он ушел в Армию. Скоро вернется.

Светлана каждое утро на рассвете выходила на балкон и там пила чай и смотрела на мир внизу. Ветер раздувал листья ивы, поворачивал их, и казалось, что серебристая волна качается в его кроне. Иногда между веток можно было рассмотреть маленьких пушистых бурундуков, которые жили под кроной этого дерева. От бабушки – учительницы биологии - Светлана с детских лет знала, что бурундуки - родня белочкам. Что летом они могут жить в дуплах деревьев, но на зиму уходят в свои норки под землей. Там они делают запасы на зиму. За семенами и орехами они могут ходить очень далеко. Иногда проходят расстояние больше километра. Запасы еды носят в мешочках за щеками.  Зверьки очень осторожные и необщительные. Они не живут в паре. Даже если приручить бурундуков и посадить пару зверьков в одну клетку, они будут враждовать. Имеют бурундуки пять продольных полосок. Передние лапки у них – короткие, а задние – длинные. Бегают они достаточно быстро. Бабушка говорила, что бурундуки общаются друг с другом с помощью звуковых сигналов. Предупреждают об опасности. А имя своё они получили за то, что перед дождем они пронзительно кричат: «Бурун-бу-ру-бурун!» И всякий, кто слышит этот звук в лесу, знает, что приближается непогода. Может быть и слово «буран» подарили людям эти зверьки.

Бабушка говорила, что бурундуков воспитывает и растит только самка. Самцы в воспитании подрастающего поколения участия никакого не принимают.

Теперь она почему-то вспомнила слова бабушки и улыбнулась. Если и была у неё семья, то уж очень она была похожа на семью бурундуков. Очень. А её судьба
похожа на судьбу бурундучихи. Знай, носи в сумках еду домой, да корми и пои сыночка. И нет плеча, за которое можно было бы спрятаться хотя бы на часок.

Как былинка на ветру, так и Светлана была в жизни одинокой. Гнулась, гнулась, а не сломалась.

С высоты своего пятого этажа ранними утрами женщина часто видела мужчину, который приходил в этот тихий уголок для утренней пробежки. Он интенсивно разминался на поляне, под кроной дерева, а потом пробегал по тропинке на вершине дамбы и скрывался за поворотом.

Светлана так привыкла к тому, что видит мужчину каждый день, что однажды, когда он не вышел на пробежку несколько дней подряд, она сильно встревожилась. Она осторожно спросила женщин во дворе, а не знают ли они спортивного мужчину, который совершает утренние пробежки по берегу Бурхановки.
 
И получила информацию в полном объеме. Знают. Живет он в соседнем доме. И странно, что Светлана с ним не знакома. Его вся округа знает. Он – преподаватель физкультуры в колледже. Живет он совершенно один. Вдовец. Прошло уже пять лет после ухода из жизни его жены, а он никак не женится. Дамочки сами к нему идут. А он их сторонится. Одну даже при всех назвал бессовестной, когда она предложила ему сойтись, когда не прошло еще и года после смерти его жены. Зовут его Евгением. У него двое детей взрослых. И ему сорок пять лет.

Женщины указали дом, в котором в двадцать седьмой квартире этот Евгений проживает.

Светлана запомнила. Ровно через две недели отсутствия мужчины на утренних пробежках, Светлана решилась навестить незнакомца.

Она долго собиралась, наконец, напекла пирогов и отправилась с визитом к
Евгению.

- Не заперто! Заходите! – услышала она из-за неплотно прикрытой двери в
квартиру, когда робко нажала на кнопку звонка.

Она вошла. Мужчина сидел в кресле с загипсованной ногой. Так вот в чем дело!

Какие же тут тренировки? Не до них.

- Извините, я Вас потеряла! Я все время смотрела на Вас по утрам со своего балкона. А тут Вы пропали куда-то. Здравствуйте, Евгений! Мне соседки подсказали, где Вас найти.

- Проходите, Светлана, не робейте. Мне тоже соседки многое про Вас рассказали. Я интересовался. Любопытно мне было, а кто же это каждое утро так внимательно смотрит на меня с балкона пятого этажа. Спасибо за поддержку! Я – человек организованный. Я тренируюсь ежедневно уже много лет. Но согласитесь, гораздо приятнее делать разминку и совершать пробежку под пристальным взглядом молодой и красивой женщины. А сейчас вот выбыл из строя на некоторое время!

Светлана от таких слов стала испытывать чувство неловкости.

- Вы не подумайте чего плохого про меня. Я просто так зашла. Встревожилась. Я за Вами уже второй год наблюдаю, и не помню случая, чтобы Вы пропустили тренировку. Завидую Вашей самодисциплине. Я пирожков принесла домашних. Как чувствовала. Ну, я пойду. Дольше у Вас задерживаться просто неприлично. Люди могут Бог знает что подумать.

- Не смею задерживать. Не стремлюсь порочить Вашу репутацию… Тем более, что от соседок знаю, что она у Вас безупречная. Пригласите к себе в гости. Поправлюсь – навещу. Номер квартиры скажите.

Светлана назвала.

- Давайте, телефонами обменяемся. Вот Вам мой телефон. Запишите мне Ваш прямо в телефон. Надеюсь, мои телефонные звонки Вам не помешают?

- Звоните. Что уж там! Не помешают.

Светлана обреченно махнула рукой.

- Поправляйтесь!

- Заходите, буду рад!

Светлана спускалась по лестнице по-девчоночьи – вприпрыжку.

«Буду рад. Буду рад. Буду рад».  Слова музыкой звучали внутри. ОН будет рад.

Дома Светлана вспомнила убранство квартиры Евгения. У них были квартиры одинаковой планировки. Совершенно одинаковой. И смотрели окнами на оду и ту же сторону света – на юг. У них стояли шкафы – наполненные книгами. Светлана хранила библиотеку, собранную бабушкой. Интересно, а чью библиотеку берег он?

На стенах в рамках висели фотографии жены и детей. В отдельном серванте хранились спортивные награды и многочисленные фотографии спортсменов – воспитанников Евгения. На полках стояли спортивные кубки.

Она хотела сказать Евгению, что очень любит играть в шахматы, что эту игру любила её бабушка, и передала свою привязанность внучке по наследству, когда увидела прекрасные шахматные фигуры, расставленные на доске для игры.

Неудобно. Подумает еще, что она на него виды имеет. Да и задерживаться у одинокого мужчины более чем на десять минут было неприлично.

Было начало августа. Еще целый месяц лета был впереди. До осеннего листопада было еще время.

Светлана почему-то никак не могла найти себе места. Она протерла пыль, хотя вокруг была идеальная чистота, пропылесосила коврики в прихожей, на всякий случай. Она ждала.

Уже солнце клонилось к закату, когда в подъезде её дома послышались странные звуки. Кто-то с трудом поднимался по лестнице. Этот кто-то постучал в её дверь. Вот именно постучал, хотя звонок был исправным. Она распахнула её сразу же. На пороге её квартиры стоял Евгений. Как он поднялся на пятый этаж на костылях и с загипсованной ногой? Как одолел эти переходы и ступеньки. Но он выглядел отлично. Среднего роста, широкоплечий мужчина, блондин с голубыми глазами внимательно смотрел на Светланку.

- Примешь? – спросил он её. - Я сейчас не в лучшей форме, но не хочу откладывать свое счастье и жить в неопределенности. Нравишься ты мне. И давно. А гипс снимут через две недели. Примешь?

- Да.

- И сразу зарегистрируем наши отношения. Перейдешь на мою фамилию. Будешь  Синцовой. Согласна?

- Да.

- А отношения будем строить бережно. Шаг за шагом. Но то очарование, которое от тебя исходит, поможет нам найти дорогу друг к другу. А ты испытываешь ко мне симпатию?

- Да.

- Лаконичные у тебя ответы, но такие ясные.

Евгений протянул руку, чтобы погладить свою будущую жену по щеке, но она отшатнулась резко.

- Первое, что тебе нужно сделать, – научиться доверять мне. Я женщин не обижаю. А мы с тобой уже давно вышли из пионерского возраста. Будь смелее!

- Но я не готова пока!

- К чему?

- К близости.

Евгений посмотрел на Свету внимательно, без тени улыбки на лице.

- А ты считаешь, что я готов? С загипсованной выше колена ногой это трудно сделать. Я тебя не тороплю, застенчивая моя девочка.

Евгений отставил костыль, прислонился спиной к стене в прихожей, привлек Светланку к себе, обнял крепко двумя руками.

- Если суждено мне быть счастливым на свете еще раз, то только с тобой. Я это чувствую. И как хорошо, что ты ко мне пришла. А я ведь давно мечтал с тобой познакомиться. Я посматривал на тебя заинтересованно. Неужели не чувствовала?

- Нет.

Светлана  вначале просто прислонилась к нему робко, но руки её поднялись, и она сама обняла его за широкие плечи. Голова сладко закружилась. Было такое чувство, что она знает Евгения всю свою жизнь, что он – родной ей человек, и с таким она не пропадет. А в квартире было удивительно тихо. Даже холодильник сделал паузу и не журчал, не капала вода из крана, не было слышно, как тикали настенные часы. Только четкие звуки биения двух сердец заполнили окружающее пространство. Они бились в унисон.

Да что же это с ней такое? Как замороженная. Да. Нет. Да еще и про близость брякнула ни к селу ни к городу. Подумает, что она недотепа какая-то. Но видит Бог, она еще никому в жизни и никогда не хотела так понравится, как этому мужчине.

- Я бы на коленях просил твоей руки, но мне не встать. Веришь ли ты моим словам?

- Да.

Они долго стояли в прихожей молча и никак не могли расстаться. Они вышли из плена одиночества. Они были вдвоем.

Света приняла Евгения, как дорогого гостя, а потом проводила его домой и помогала ему преодолеть ступени и несла его костыли, совершенно не стесняясь никого вокруг. Она поднялась к нему в квартиру и там стала хозяйничать так спокойно, как будто годы прожила рядом с Евгением в его квартире. Ей не хотелось уходить. Но она все-таки попыталась это сделать. Ушла. А через полчаса вернулась, чтобы остаться навсегда.   

Когда Евгений освободился от гипса, они со Светой расписались. Она окончательно переехала жить к нему, а квартиру сдала в аренду до приезда сына. На работе она никому не говорила о том, что вышла замуж. Но нужно было после замены паспорта оформлять документы на новую фамилию. Так узнали обо всем в отделе кадров, а потом и во всем управлении.

- Подумаешь, нашла себе, наверное, какого-то залежалого мужчинку, - небрежно произнес кто-то из коллег. 

Дома она пожаловалась Жене. И он устроил представление для женского коллектива. В темно-синем костюме, в шикарной шляпе, в белой рубашке с золотыми запонками, стройный, легкий он встретил Светланку у входа в здание после работы. Галантно  подарил жене букет, подал руку и проводил к машине. Тяжкий вздох зависти коллег был похож на всхлип. Почему везет только некоторым, а не всем?

Ничто так не украшает женщину, как присутствие любимого мужчины в её жизни.

- Мама! Как ты похорошела! – первые слова, которые произнес Артем, когда вернулся после службы домой.

Она обняла сына.

- Согласна я! Женись, делай из меня бабушку. Мне теперь ничего не страшно! Я теперь вне возраста и времени, потому что люблю и любима.