Надежда 69 глава

     Поднявшись на второй этаж, Дуся постучала в кабинет главного врача клиники и услышав разрешение войти, ткрыла дверь.
     - Можно, Зафар Одилович? - спросила Дуся.
     - Да, заходите, Евдокия Семёновна, - ответил полноватый, в летах, с приятными чертами лица, с проседью в волосах и густыми, чёрными бровями мужчина.
     - Здравствуйте. Я пришла попросить Вас о предоставлении мне отпуска. Как Вы знаете, я уже шесть лет работаю в этой клинике и в отпуске ни разу не была, - сказала Дуся, садясь напротив главного врача.
     - Да, знаю. Значит решили в этом году отдохнуть? Что ж, не возражаю. Пишите заявление, я подпишу, - сказал Зафар Одилович, снимая очки.
     - Спасибо. Можно прямо здесь написать? - спросила Дуся.
     Зафар Одилович улыбнулся.
     - Ну, если хотите, напишите здесь. Хотя ко мне приходят с готовым заявлением. Вот Вам бумага и ручка, можете написать, - сказал он.
     Дуся быстро написала заявление на имя главного врача клиники и подала Зафару Одиловичу. Тот перечитал, наверху, с левой стороны написал "Не возражаю", поставил подпись и отдал заявление Дусе.
     - Пять дней Вы уже отдохнули, у Вас ровно девятнадцать дней. Жду Вас двадцать первого июня. Всего Вам доброго, - сказал мужчина.
     Дуся отдала заявление заведующей отделения, предупредив её, что уходит в отпуск, потом зашла в бухгалтерию, чтобы спросить, когда можно получить отпускные. Её попросили прийти через два дня и Дуся со спокойной совестью вышла из здания и пошла по тенистой аллее огромной территории ТашМИ.
     Когда она приехала домой, у дверей её ждал Алишер.
     - Ну наконец-то ты пришла. Жду тебя уже часа полтора, - сказал он.
     Дуся молча открыла входную дверь и они вошли в квартиру.
     - Почему ты не на работе? - спросила Дуся.
     - Вот я и пришёл тебе сказать, что вечером уезжаю в Фергану, получил задание от редактора. Хотел проститься с тобой, - ответил Алишер.
     - Ну и хорошо. Я тоже завтра билет покупаю, дня через два-три уеду в Ленинград, отпуск на работе взяла, - сказала Дуся.
     - Да? И надолго? Ведь я вернусь дня через три-четыре. Может быть подождёшь меня, вместе бы поехали, - предложил Алишер.
     - И как ты себе это представляешь, Алишер? Что я маме скажу? Вот, приехала с женатым мужчиной, своим любовником, у которого двое детей, прошу любить и жаловать? Так, что ли? - спросила Дуся.
     - Нет конечно. Я бы в гостинице поселился, ты бы мне город показала. Никогда в Ленинграде не был, говорят, величественный и очень красивый город. Эрмитаж вместе посетили бы, - сказал Алишер.
     - Я есть хочу. Вчерашняя картошка осталась? - спросила Дуся.
     - Нет, я же немного сделал. А давай в кафе сходим, там поедим, посидим немного. Потом погуляем по вечернему городу, - предложил Алишер.
     Дуся подумала, готовить долго, а очень хотелось есть.
     - Ладно, пошли. Давай в пельменную пойдём, пельмени хочу, - ответила Дуся.
     В центре города находилась знаменитая пельменная, где всегда было много клиентов. Там они поели и пошли к фонтану, прогуляться. Вечерняя прохлада окутывала город, лёгкий ветерок, после дневной жары, ласкал лица людей. Зажигались фонари, освещая улицы города. Вдалеке возвышался театр оперы и балета имени Навои, перед фонтаном гуляли горожане. Алишер держал Дусю за руку, она шла с ним рядом и ей было так спокойно.
     Домой приехали почти к девяти часам. Алишер ещё днём зашёл к себе домой и взял необходимые для поездки вещи, сложив их в небольшую кожаную дорожную сумку, с которой он постоянно ездил в командировки.
     - Поезд отходит в одиннадцать, мне пора ехать. Прошу тебя, дорогая, дождись меня. Хочу хоть на недельку поехать с тобой. Мне всё равно нельзя надолго уезжать, сама понимаешь, работа, - сказал Алишер, обняв Дусю и крепко прижимая к себе.
     - Ничего не обещаю, Алишер. Но мне всё равно надо ещё отпускные получить. А это будет только через два дня. Ты возвращайся, там посмотрим, как получится, - ответила Дуся, ничего не обещая ему.
     - Не хочу тебя отпускать. Вечно бы так и стоял, обнимая тебя, - прошептал Алишер, крепко целуя Дусю в губы.
     Дуся закрыв глаза, наслаждалась долгим поцелуем любимого человека, обняв его шею и такая тоска её охватывала, будто предчувствовала что-то нехорошее. Наконец Алишер разжал свои объятия и чмокнув Дусю в носик, попрощавшись, ушёл. Оставшись одна, Дуся села на диван и от охватившей её тоски, заплакала.
     Утром, проснувшись, она сварила себе обед, отбив мясо и пожарив котлеты, сварила рис для гарнира, немного поела, выпила горячий чай, хотя очень любила пить по утрам кофе.
     - Кофе мне нельзя, пиво и вино тоже... - шептала она сама себе.
     Потом оделась и вышла на улицу, спонтанно решив поехать в дом покойной аяжон. Мехринисо должна была безвыходно сидеть дома, хотя бы до двадцати дней, а то и все сорок дней. Женщина со слезами встретила свою любимицу. Дуся невольно посмотрела на топчан, где обычно сидела Саломат хола.
     - Ты пришла, Дусенька? Заходи, дочка. Молитву маме почитаем, - сказала Мехринисо, садясь на топчан.    
     - Да, опажон, пришла сказать, что уезжаю в Ленинград, по маме соскучилась. Мне наконец отпуск дали, столько лет не ездила домой, - ответила Дуся, садясь рядом с Мехринисо.
     Женщина почитала поминальную молитву, обвела ладонями лицо, что сделала и Дуся, потом позвала Мархамат. Девушка быстро вышла на зов и подошла к Дусе поздороваться.
     - Мархамат, готовь обед, дорогая. И сама садись с нами за стол, - сказал Мехринисо.
     Дуся посидела с ними до самого вечера и собралась уходить.
    - Ну что ты маешься, дочка? Что с тобой? Сидишь, молчишь всё время. Может расскажешь мне, легче станет, поверь. Я плохого тебе не посоветую, ты же знаешь, дорогая, - сказала Мехринисо, посмотрев в грустные глаза Дуси.
     - По аяжон скучаю. Плохо без неё, - ответила Дуся, пряча глаза.
     - Аллах Сам знает, что делать. Мы Его рабы и должны принимать Его волю. Что ж поделаешь, дочка. Видно у мамы судьба такая, - вытирая глаза от набежавшей слезы, ответила Мехринисо.
     - Она ведь была ещё совсем не старая. Могла бы ещё пожить, - сказала Дуся.
     - Но ведь на сердце у тебя что-то другое, верно? - испытующе заглядывая в глаза Дусе, сказала Мехринисо.
     - Даже не знаю, как и сказать Вам, опажон. У меня ребёнок будет. От Алишера. А у него семья, жена и двое детей. И что делать дальше, я не знаю, - ответила Дуся.
     От услышанного, Мехринисо застыла, не зная, что и ответить.
     - Алишер говорит, что любит меня, с женой совсем не живёт, без любви ведь женился. Хочет с ней развестись, жениться на мне. Что делать, опажон? - с тоской в голосе спросила Дуся.
     - Бедная ты моя! Наделала ты дел, теперь сама и страдаешь. Здесь я не советчик, это можешь решить только ты сама. А ребёнок всегда в радость. Плохо только, что может без отца расти. Только вот, что я тебе скажу, дочка... Алишер мужчина, он действует на эмоциях, но ты должна сто раз подумать, там дети, не говоря уже о жене. Но и жить без любви, тоже не сладко, а ты то любишь его? - спросила Мехринисо.
     - Очень! Очень люблю, опажон. От того и страдаю. Разве я смогла бы лечь в постель с нелюбимым, нет конечно! - ответила Дуся.
     - Ладно, не мучай себя, дорогая. Оставайся со мной, одной тебе тоскливо будет. Мархамат постелит нам на топчане, поболтаем с тобой, - сказала женщина, обнимая за плечи свою любимицу.
     Ночью Дуся прижалась к Мехринисо, как делала это в детстве и они до полуночи говорили. Вспоминали прошлое, Саломат хола, Кодиржон акя. Поплакали вместе и тут Дуся сказала:
     - Опажон, у нас в клинике есть хорошие окулисты. Я поговорю с одним из них, очень опытный врач, у самого Фёдорова стажировку проходил. Давайте Вам стеклянный глаз поставим. Ну что Вы всё с повязкой ходите?
     - Я не знаю даже... привыкла так ходить. А не больно это? - уже засыпая, спросила Мехринисо.
     Дуся улыбнулась и поцеловав свою опажон в щёку, закрыла глаза.