Там, где стоит старый желтый дом

    Это произошло в Барселоне. Или в Риме. Или в Лиссабоне. А может быть даже в каком-нибудь российском городе, где стоит старый желтый дом, очень похожий на дом где-нибудь в Барселоне, Риме или Лиссабоне.

   Утренний зной обнимал «тихие» ( честнее сказать  «бедные», но мы все-таки скажем «тихие») части города.  Дремота еще висела над крышами. В старом четырехэтажном доме на улице, названной в честь выдающегося дирижера, в окне второго этажа, увитом виноградом, девушка читала книгу, покачивая ногой.

      В воздухе порхали бабочки,  выделывая невидимые спирали,  они,  то взлетали, то опускались, подхватываемые  потоками слабенького ветерка. Одна из бабочек коснулась края книги и полетела вниз, найдя приют на носу у измазанного краской парня. Его широкая белая рубашка даже не пыталась скрыть худобу тела – угловатые линии она облизывала с тщательностью присущей изношенной слабой материи.

   Художник (а именно им и является хозяин носа, на который приземлилась «крылатая таракашка»)  улыбнулся, едва сдерживая смех, чтобы не спугнуть бабочку и щурясь от жесткого летнего солнца поднял взгляд к читающей девушке:

- Это ты мне послала бабочку?

- Я. Она должна была передать тебе, что скоро звон колоколов возвестит об обедне. Ты же говорил, что  хочешь пойти? – не отрываясь от чтения, сказала девушка;

- Она передала. Да, хочу пойти.  Я почему-то совсем не помню ни церковь, ни дорогу к ней, - художник, не замечая бабочку, все еще сидящую на носу, пожал плечами и снова коснулся кистью холста;

- Наверное, мы давно там были.

- Да, наверное. Ты тоже не помнишь?

- Нет, не помню.

         Желтый дом тяжело дышал летним утром, которое уже готово было превратиться в невыносимо жаркий летний день. Бабочки все также выписывали замысловатые фигуры в воздухе, когда вдалеке раздался колокольный звон.

        Молодой художник встал, одернул рукава, которые подтянул повыше, чтобы не испачкать за работой  (хотя в этом  не было совершенно никакого смысла, ведь на той самой рубашке было больше краски, чем на картине, которую он писал).

- Ну, я пошел. Схожу в церковь, сделаю перерыв. Когда вернусь, как раз перейду к другим цветам , -  сказал художник, отойдя на несколько шагов от картины, чтобы оценить  проделанную работу. На его лице промелькнула полуулыбка довольства, после чего он бессмысленным движением отряхнул рубашку и  направился в строну церкви. Вдруг он резко остановился, повернулся на каблуках, разведя руками обратился к читающей девушке:

- Я же кисти в раствор не поставил! Как же я по возвращении начну работать с другими цветами, если у меня кисти грязные! Жаль, но в церковь придется завтра пойти. Я должен закончить картину. У меня такое чувство, будто я пишу ее уже целую вечность.

- Хорошо, - ответила девушка,- завтра вместе сходим.

    Все занимались своими делами:  художник  мазок за мазком «выстраивал»   картину, девушка, слегка сдвинув брови,  продолжала читать книгу, пожилая женщина в окне цветочного магазина на первом этаже расставляла горшки с гортензиями в рядки по цветам.

- Знаешь,  я сейчас  дочитаю эту книгу и пойду  в библиотеку. Не помню, бывала ли я  в ней раньше? Если да, то совершенно не помню как она выглядит и где находится, - в этот момент ей показалось, что все это уже было: сосед-художник ( А может брат? Или друг?)  писал угол дома с крыльцом цветочного магазина, бабочки летали,  как в какой-нибудь сказочной стране, а она читала книгу, словно на той же странице. Таким сильным было ощущение d;j; vu!

- Потом расскажешь мне о ней? Я никогда раньше не был в библиотеке.

- Конечно.
    Но страница все никак не заканчивалась. Она теряла мысль и возвращалась к началу абзаца. Жара душила.

-  А может завтра сходим? – спросила она соседа ( А может брата? Или друга?)
-  Куда?

-  В церковь на обедню и в библиотеку?

-  Да, так будет лучше. Я как раз закончу писать эту часть картины (которую, как ему казалось, он пишет целую вечность). И, знаешь, мы так давно не ходили куда-нибудь вместе! И ходили ли вообще?

-  Правда, я совсем не помню ходили ли мы куда-нибудь вместе…? - девушка с книгой подняла глаза к небу и прижала нижнюю губу пальцем, пытаясь вспомнить ходили ли они куда-нибудь с художником. Но в голове стоял странный туман, за которым невозможно было разглядеть ни одно событие  даже пятиминутной давности, - это от этой невыносимой жары,  подумала она, - всё от неё.

            Раннее летнее утро всё еще плавно переходило в день. Девушка читала книгу в окне второго этажа старого желтого дома, молодой художник писал картину, бабочки порхали как в какой-нибудь сказочной стране.

                ***

       Экскурсия шла уже четвертый час, а музей даже не начинал заканчиваться –  я все еще могла видеть эти сонные перегибы зала, уходящие  в бесконечность. «Тебе, как математику, должно быть известно, что невозможно в природе встретить пример бесконечности» - прозвучал в голове голос однокурсника.  «Как ты ошибался. Жаль только, что столько времени прошло и я не могу сейчас выдвинуть опровергающий аргумент», -  я криво усмехнулась своим мыслям и вздохнув посмотрела в унылую даль музейных коридоров.

    Экскурсовод, нисколько не растратив энергии за три часа, продолжала рассказывать о картинах и их замысловатых сюжетах. Я более не в силах воспринимать бесконечный поток информации отбилась от группы и  прошла дальше по залу.  Из череды загруженных деталями картин выбивалась одна, на которую хотелось смотреть, в которой хотелось жить – на ней был изображен старый четырехэтажный желтый дом, в окне которого девушка читала книгу, а на траве у дома художник писал картину.

    Пока я, забыв о реальности, смотрела на картину, группа уже обогнала меня,  но гид не сказала о ней и пары слов.

- Простите, а есть информация об этой картине? – обратилась я к экскурсоводу,  показывая на картину с желтым домом.

- Есть, но немного. Посмотрите на сайте музея. В галерее очень много экспонатов,  которые больше заслуживают  внимания, так что мы не будем на ней останавливаться, - ответила женщина  и уже собралась идти к следующей картине.

-  Но вы можете хотя бы сказать, где она написана? Что за город изображен на ней?
Женщина-экскурсовод   утомленно вздохнула,  явно не понимая моего интереса:

- Точно неизвестно, где была написана эта картина. Возможно где-то в Барселоне или  Риме. Или Лиссабоне.  Или где-нибудь в России.