Гигиена дуос

               
     Я тащил ее за руку прямо к вершине, насвистывая февральскую песенку всякой тупой овцы, когда - то совсем недавно привлекавшей мое внимание, одариваемой щедрыми разгулами стихийной моей фантазии, поганой твари, не вызывающей с первого февраля ничего, кроме раздражения и злобного омерзения, выворачивавшего желудок наизнанку, а уж когда идиотические земляки подлизнули грязную жопу потаскухи, лыбясь в опухшую рожу фюрера, невероятно гордящегося любым сбежавшим из его райка двуногим, чаша терпения переполнилась и я начал считать оставшиеся дни, когда, наконец, начнет функционировать соцсеть опасных хохлов, в целях гигиены недопустивших Дельфина на свою землю, что не хорошо и не плохо, а просто никак, такая же байда с песнями и плясками Галкина, Киркорова, их баушки, кому в здравом уме придет в голову интересоваться кипением говна в помойной яме попсы, только не мне, куда я перелечу пташкой малой радовать остающихся в сфере моих интересов сказочками и недостоверными, словно борода шайтана Кадырова, историями, спалив на хер оставшиеся мосты в вотчине Сергея Брина, оставив на долгую счастливую память картину какого - то татарского художника, говорящую понимающим многое, хотя, к ней это никак не относилось : тупость бизнесвумен из экс - физкультурниц превосходила все мыслимые и немыслимые пределы и рамки, положенные ржавой сеткой - рабицей на полустаявший грязный снег, заводя ту то в аудиодебри стрижки баранов, то в кошерно распахнутые объятия шершавого пидора с " Первого " канала, что меня убило, вот просто уничтожило, развеяв морок навсегда.
     - Не хочу, - ныла она, пугаясь разреженного воздуха и королевы Датской марки, уже сидящей в ожидании нас возле пика Коммунизма, суровой скалой взметнувшегося в центр Земли. - Если ты дурак, это не значит, что я тоже идивотка.
     Смешно она это сказала : " Идивотка ". Зачем - то втиснула букву " в ", рассмешив меня. Я захохотал, оплывая к ее ногам, стек, как воск, зеркально блестящей в лучах заходящего солнца лужицей запачкал ее кроссовки, немного подумал и устремился в обратную сторону. Вверх, мы же шли к вершине.
     - Сволочь, - кричала мне маленькая блондинка, топая ножкой. - Я не Алиса. Я Элина.
     Это она врет, понтуется. Хрена, не Алиса. Два раза топнула и уже сбежала на несколько ступенек рейтинга, все, как у Кэрролла, глядишь, побегает чутарик на одном месте и станет нумеро уно и в футболе, и в теннисе без моей помощи, посрамив мои таланты на радость зайцеобразным сепаратистам, вновь доказующим самим себе свою консистенцию из говна, что, вообще - то, известно уже всем, разве, Ксюша Собчак до сих пор заблуждается и искренне считает Гиркина - Несмияна одним из жезлов Сатаны, хотя их чупачупсность настолько явно бросается даже в закрытые глаза, что, думаю, прохожие киргизы облизываются, лишь заслышав скрип тазобедренных суставов милых друзей, шагающих под ручку и с карамелькой за щекою в гости к Фунтику, цирковому поросенку, ставшему медведем Машки Захаровой.
     На обратной стороне вершины сидела носастая блондинка, вся перемазанная с ног до головы жидким стулом, этим лучшим тестом на гуманность, высокомерно раскидывая покрытые густой татуировкой пальцы она что - то втюхивала небритому пидорюге, посмеиваясь и явно гордясь своими достижениями, основанными лишь на употреблении наркотиков, видимо, девка начиталась книжек Хантера Томпсона и решила приспособить инновации хипсистемы конца шестидесятых в донельзя унылое безвременье наших лет и зим. Что ж, Бог ведьмы Надьки ей в помощь, а моя помощь была, когда была, сейчас же все мои потуги развеселить и приутешить натыкались на железобетонную стену троллизма и тупости, по сравнению с которыми экзерсисы сестрички казались невинными мастурбаками летчика - поэта Коккинаки, улетевшего в манду революции со свистом паровоза, утянув за собой эшелон Овечкин, также слившийся в нечто неописуемое одним прикосновением к поганцу - Анти - Мидасу, чухонской рожей жулика и ничтожества замазывающего все окружающее пространство спорами чумы, мне иногда казалось, что долбанная проказа, исходящая от этого персонажа руссиянской политицкой сцены, поразила уже весь мир и теперь он лежал, тихо скуля, ожидая милосердной пули в затылок, что закончит историю человеческой цивилизации, поставив все на свои места : землю - бактериям и вирусам, небо - кораблям пришельцев, ну а моря, естественно, редкоземельным морским свиньям.
     Оглядевшись, я заметил небольшую ложбинку, поросшую каким - то волосом, словно бурые водоросли вышли на сушу и положили начало новой жизни новых организмов, питающих кровью и гноем вместо материнского молока, прогорклого полынным вкусом под лучами остывшего солнца, наконец - то завершившего свой цикл и превратившегося в простой камень, летящий сквозь тьму и вакуум. Я тупо смотрел на бурые водоросли, вяло размышляя о человеческой глупости и алчности, приведших некогда единственную туда, где ей самое место. В нужник Кости Эрнста. Едем дас сейне, сучка ты не моя, едем дас сейне.