Экономика России на грани пропасти

Экономика России: на краю пропасти?

Оставим пока развитые страны. О них — позже. В нашей с вами стране под предлогом развития рынка расползается серая мгла: отсутствие сильных общегосударственных программ оборачивается засильем теневого государственного регулирования и "ручного управления", проповедь эффективности любого частного бизнеса — паразитированием оного на общегосударственных ресурсах (сырьевых, бюджетных) и стремлении извлекать административную и сырьевую ренту, проповедуя на практике философию "попила-отката".

Идеология "свободного рынка" оказывается идеальной дымовой завесой для такого "бизнеса".

И чтобы сделать и государственное, и частное производство (а не некий абстрактный "бизнес") другим, нацелив его на развитие человеческих качеств и новых технологий, нужна не формальная свобода конкуренции, а реальное стратегическое общественное регулирование экономики, в которой бизнес производителен, прозрачен, социально ответсвенен и развивается в отведенных для него коридорах, конкурируя в этих пространствах по правилам, принятым в условиях развитой рыночной экономики XXI, а не XIX века. Последние же, напомню, утверждают: "Собственность обязывает!" (Конституция ФРГ).

Современная экономика обязательно включает государственное регулирование. С этим ныне согласится подавляющее большинство и теоретиков, и практиков от экономики, в том числе и сторонники неолиберальной доктрины.

Более того, практически все экономисты, исследующие реальные проблемы развития, понимают разницу между селективным регулированием и программированием в смешанной рыночной экономике и централизованным бюрократическим планированием в экономике дефицита. Современные либерально ориентированные экономические системы (прежде всего — США), не говоря уже об обновленных социал-демократических проектах, успешно реализуемых не только в развитых странах, но и в Бразилии, Чили и т.п., — это отнюдь не внедрение ГУЛАГов и бюрократического централизма. Это де-факто применяемая повсеместно в большем или меньшем масштабе практика селективного регулирования и планирования в рыночной экономике. Так что спор не о том, что лучше: ГУЛАГ или капитализм XIX века с 12-часовым рабочим днем и массовой нищетой. Это спор о методах и механизмах снятия провалов рынка и государства.

А. В. Бузгалин

А теперь приведем рассуждения Коргамбаева Жарасбека.

Многие уже забыли, что приспособление к среде и выживание характеризуют только мир животных и что бессознательная борьба за существование –  характеристика природная, никак не применяемая к человеческой культуре. Но нами не воспринимается и тот факт, что у нас уже речь пошла даже о естественном дарвиновском отборе, где выживают только сильные. Что же, выходит, мы, сами того не сознавая, уже опускаемся в мир животных? С чего это человек вдруг восстал против своего общества и озлобился против всего мира? И в отместку ему в бессилии «угрожает» всем умереть с голоду или покончить самоубийством? 
В обществе, конечно, сразу заметили бы, если бы восстали целые массы, и на это сразу среагировали бы и немедленно предприняли бы соответствующие меры. Вспомните «бархатные» или «мыльные революции», или кратковременный грузино-российский конфликт, взбудоражившие все постсоветское пространство и немедленно озадачившие все общество и вызвавшие различные толки. Эти бунты заставили задуматься. Но эти бунты ничто по сравнению с тем, что происходит в обществе в процессе его внутреннего разложения. Бунты – всего лишь следствия произвола, а не причина.
На фоне полного отчуждения людей и их безразличия друг к другу названное недовольство может не восприниматься людьми, стремящимися только к своему собственному благу. Но когда на это не реагирует общество, не видя в этом реальной угрозы, то это безразличие к человеку, которое составляет содержания нашей жизни. И главное здесь состоит в том, что человек теряет не только свою активность и созидательные способности, но и приспособительные. Ведь тот факт, что активизируется преступная деятельность, свидетельствует лишь о том, что растет противодействие личности и ее агрессивность. А это значит, что пока просто растет разрушительная сила в индивидуальных проявлениях. И поскольку государство с этим еще справляется, то не видят причины  для беспокойства. Но вещи от единичных проявлений развиваются к общим, от индивидуальных – к социальным. И это есть путь развития необходимости, развертывающейся у нас.
Такое сегодня характеризует все постсоветское пространство. И здесь руководствоваться  принципом: «лишь бы был жив я» - значит, не видеть, что общество разлагается изнутри. Рас не все люди способны делать деньги, значит это массовое явление, в котором скрыто массовое недовольство. И деньги-то ведь падают не с потолка, они являются просто эквивалентом производства, имеющегося у нас, и люди между собой делят только это. А  в любом случае есть ограничение того объема потребительных стоимостей, который до этого был удовлетворительным. И Россия катится в пропасть. И никакая сила ее не остановит, кроме нового объединения людей.

Какая разница между этими двумя видениями? Жарасбек нам говорит о реальной жизни людей, которые оказались в пропасти. А приведенный автор из путого переливает в порожние.