Сказ о том, как трусливый заяц женился

Глава 1
Жил когда-то в лесу на границе с болотом один заяц по имени Трофим. Был тот заяц, как водиться раскос да трусоват. Да и ленив был не в меру, а потому не было у него ни хозяйства, ни жены. Так и коротал он свой век.
Однажды весенним деньком сидел Трофим под молодой ёлочкой, да жевал свежую, сочную травку, а мимо пролетала старая ворона Лукерья – смоляные перья, которая сама себя называла Лукреция. А лесной народ над нею за глаза посмеивался: «Ишь чего придумала наша Лукерья – смоляные перья! На импортный манер себя называет – Лукреция. Смех, да и только!» - возмущались сороки-трещотки. Так вот, увидела Лукерья Трофима и захотелось ей посплетничать. Уселась она на еловую ветку поближе к зайцу и завела разговор:
- Здравствуй, Трофим! Как твоё житьё-бытьё?
- Нормально, – отвечает ей косой, а сам думает: «И чего это ко мне Лукерья – смоляные перья привязалась?»
А ворона ему в ответ:
- Э, врёшь, Трошка, по глазам вижу, что плохи твои дела! – каркнула ворона.
- Это почему же?! – удивился заяц.
- Как почему? – вопросом на вопрос ответила ворона и добавила: – жены у тебя нет, косой! Вид у тебя поэтому такой неухоженный, можно сказать даже жалкий. Смотрю я на тебя, а у меня самой сердце от горя так и сжимается! –сказала ворона и жеманно каркнула.
Задумался заяц. А может и права старая каркунья, ей-то с дерева всё же виднее. Видок-то у меня и, взаправду, не первой свежести…
От этих мыслей уши зайца поникли, он весь сжался в комок и, готов был того и гляди разрыдаться, да тут ворона снова вмешалась:
- Да ты не грусти, не грусти, Трошенька! А проси меня, Лукрецию Наимудрейшую, научить тебя уму-разуму: как жену достать.
- Да, ты уж научи меня, окажи милость, как мне жену сыскать, коли у меня нет ни кола, ни двора. - с лёгкой издёвкой попросил заяц.
Но ворона была в предвкушении от своей новой роли заячьей свахи и подвоха не заметила. На просьбу зайца она просияла и торжественно заявила:
- Ты, Трофим Никодимыч, не изволь беспокоиться! В скорости будешь женат. Это тебе я – Лукреция Наимудрейшая, говорю!
После этих слов ворона сорвалась с ветки и полетела.

Глава 2
С другой стороны, где лес граничил со ржаным полем, жила на опушке молодая, раскосая зайчиха. Зайчиха была трудолюбива, хорошо воспитана, но в силу юности своей была весьма доверчива. Звали ту зайчиху Аксинья. Вот ворона и прилетела к ней и стала её сватать.
- Ну, - говорит Аксинья Викентьевна, – нашла я Вам знатного жениха! Как говориться: «У Вас – товар, а у нас – купец!»
- Ой, а не рано ли мне замуж-то? – ойкнула зайчиха от удивления.
- В самый раз! – убедительно каркнула ворона и добавила: ну сама посуди, Голубушка, живёшь одна, защиты мужней не имеешь. Не ровен час, кто нагрянет – ограбит, а то и жизни лишит!
Испугалась зайчиха, поверила по наивности старой вороне и стала согласилась выйти замуж за кого ворона сватала, за косого Трошку.
Обрадовалась ворона и понесла весть зайцу, а тот уж о женитьбе и думать забыл. Спит под ёлкой. Увидела ворона, что заяц её не встречает, а под молодой елью почивает, да как с возмущения каркнет. Вскочил от испуга косой, да со всего маха ёлке в ствол башкой ударился. Упал навзничь, лежит – в глазах звёздочки считает. «Эка, –  думает – как меня эта старая карга Лукерья испугала, чуть не околел!»
Ворона посеялась вволю, да и говорит:
- Вот что, Трофим Никодимыч, собирайся, родимый, да наряжайся. К невесте в гости пойдём. Удивился заяц, вскочил на ноги, не ожидал он, что ворона ему жену сосватает, думал побрешет, да улетит. Любопытно стало зайцу, что за невеста.
Вот пошёл он к своему дядьке и стал у него костюм просить.
- На что тебе мой костюм? – спрашивает его дядька.
- Дык, к невесте на знакомство иду! – стал хвалиться Трошка.
- Да где ж ты такую несмышлёную выискал, что за тебя, оборванца да лентяя, замуж согласилась выйти? – удивился дядька.
- А это мне Лукерья – смоляные перья невесту сосватала.
- Вон оно что! – воскликнул дядька – ну ладно, племянничек, дарю тебе свой костюм. Совет вам с жёнушкой, как говориться, да любовь! Токмо, смотри у меня, приплод твой и твою молодую жену я кормить не стану. Сам себе и жене пропитанье добывай!
Закивал головой согласно Трофим, взял костюм, а сам думает: «Жена пусть сама себе пропитанье добывает. Буду я ещё себя утруждать! А дядька-то хоть и грозиться, всё равно если случись что, не откажет. Поди-ка я у него один племянник остался. И сам-то он бобылем живёт».
Глава 3
Вот нарядился заяц и пошёл к невесте знакомиться, а ворона впереди летит дорогу кажет. Заяц-то два-три шага сделает да всё спрашивает:
- Далеко ли ещё, Лукерьюшка, уморился весь идти! А ворона ему отвечает:
- Далеко, милый, не близко. Но невеста уж больна хороша, ради такой и ноги стоптать не жалко! Потом вороне надоело его нытье, и она сердито сказала:
- Вот что, Троша, более о том, сколь ещё идти осталось, ты меня не спрашивай! Иди за мной, да помалкивай! А ныть будешь – так я тебя своим клювом по башке твоей пустой так и тюкну!
Испугался Трофим, понурился, волочится за вороной, а сам и женитьбе-то уже не рад. Шли, шли, вечереть уж стало. Показалась долгожданная поляна, а за ней ржаное поле колоситься. Красота! Полетела ворона на поле, нарвала васильков да ромашек и несёт зайцу.
- На, - говорит – к невесте, чать, идёшь! Цветы вручить надобно. Взял будет заяц, уши вскинул и пошёл к зайчихиной избушке. Постучал.
Зайчиха ему открыла. Стоит, взор потупивши. Засмущалась вся. А заяц глядит и, впрямь, хороша невеста! Ну, постаралась Лукерья – смоляные перья на славу. А ворона и говорит:
- Что же ты, Аксинья Викентьевна, гостей на пороге-то держишь? Очнулась зайчиха, засуетилась, зовёт жениха со свахой в горницу. Зашёл заяц, а ворона и говорит:
- Некогда мне тут с вами рассиживаться! Поди, сами о свадьбе столкуетесь!
Прокаркала так, сорвалась с ветки да полетела. А заяц зашёл в горницу да стал зайчихино жильё осматривать. Изба-то хоть и старенькая, но чистая. Сразу видно, что хозяйка живёт старательная. На столе угощенья собрано: капустка, морковка, свеколка, яблочки-кислички да дульки. Сел Трофим за стол да давай угощаться. А Аксинья смотрит на него и думает: «Ох, до чего хорош! Статен да ладен!» А заяц всё почти угощение съел, да начал зайчиху расспрашивать про житьё-бытьё.
- Так и так, - отвечает ему зайчиха, – живу я уже много лет сиротою, с тех пор, как нагрянула стая волков. Белка меня в дупле схоронила, а матушку и батюшку, да братьев моих старших волки заели… Не осталось у меня родных. Соседи мои – мыши полевые да белка, да ещё ёж с ежихою, они мне вместо родных стали.
- Эка, какая у тебя судьбинушка горькая, – говорит заяц – а моих родителей охотник отстрелял, отец-то у меня хром был, не успел от погони собачьей уйти. А мать его оставить не захотела… Но я им отомстил, – стал хвастаться заяц – я их в самую топь заманил, собак-то. А хозяин за ними не полез, так и потопли его охотничьи собаки.
- Какой Вы смелый, Трофим Никодимыч! – восхитилась зайчиха. И подумала: «А хорошо, что меня ворона за этого смелого зайца сосватала!»
Заяц аж, просиял. А ведь он, бесстыжий, наврал зайчихе! Никому он не мстил за смерть родителей. Это он от преследования уходил, когда собаки за ним неслись. Заяц-то болото, как свои пять пальцев знал, вот и скакал по кочкам, а собаки за ним было подались, да в болото и провалились и утопли, выплыть не смогли.
Потом зашёл у них разговор о будущей жизни. Спрашивает зайчиха зайца:
- Где жить будем, Трофим Никодимыч, у Вас али у меня?
Заяц ей и отвечает:
- Давай будем у тебя жить, Аксиньюшка. Всё же тебе тут привычней в отчем доме-то. Да и вид со двора красив. А у меня что со двора видно? Болото топкое. Правда на том болоте клюква хороша, но собирать-то её надо умеючи. Не туда ступишь. Так и поглотит топь навеки вечные.
Услышала это зайчиха и обрадовалась. Говорит:
- Я и сама Вас просить хотела, Трофим Никодимыч, чтобы нам тут жить остаться.
А зайцу и хорошо. У него на болоте ни кола, ни двора.

Глава 4
Вот собрала зайчиха на стол и позвала белку, ежей да мышей полевых. Удивились звери, что за праздник такой у зайчихи? Но пришли. А там в горнице незнакомый заяц сидит.
- Вот, – говорит зайчиха – это муж мой, Трофим Никодимыч. Прошу вас его любить и жаловать!
Стали их звери поздравлять:
- Совет да любовь! – желают ежи.
- Пусть дом ваш будет полной чашей! – благословляет белка.
- Горько! – пищат полевые мыши.
Вот отпраздновали свадебку, проводили молодых в опочивальню, а сами стали по домам расходиться. Вышли из дома, а ёж такую речь повёл:
- И откуда взялся этот Трофим? В глаза его раньше никогда не видел!
- И то правда, – поддакивает ему ежиха – не здешний он!
- Да где ж наша Аксинья его выискала? – удивляются мыши.
- И со свадьбой что-то зайчиха наша поторопилась, – говорит белка – надо бы разузнать, что за тип этот Трофим Никодимыч. Не иначе с того конца леса к нам прибыл!
На том и порешили. Вот с утра рассвело, а белка на ту сторону леса пустилась. В это время Аксинья поднялась и будит Трофима:
- Вставай, Трошенька, пора в поле работать. Сам знаешь, летний день – он год кормит!
Продрал заяц глаза и думает: «Не успел ожениться, как на тебе! Работай иди!» А сам отвечает молодой жене:
- Ты иди, иди, моя Голубушка, а я в лес пойду, грибы да ягоды запасать.
Обрадовалась Аксинья.
- Ито верно, Трошенька, я-то в лес ходить страх как боюсь! А там столько грибов да ягод. Было бы неплохо на зиму запасов набрать. Да ещё пеньки набери. Будем потом лапоточки для зайчат плести.
Кивает головой заяц, а сам думает: «Ой, тут себя да тебя кормить надо, а она уж о зайчатах разговор ведёт. Лапти зайчатам плести надумала… Ишь чего захотела!»

Глава 5
Зайчиха радостная ушла в поле, а заяц глаза закрыл и опять спать. Хорошо ему на зайчихиной кровати, уютно. Раньше-то на траве да на сырой земле спать приходилось. Проспал заяц до обеда. Встал, поел и думает: «Надо бы в лес сходить, припасов набрать, а то молодая жена обидится». Вздохнул косой, собрался, взял корзину и пошёл в лес. По дороге встретил заяц ежа с ежихой.
- Здравствуйте, Трофим! – говорит ёж – куда собрались?
- Да вот, – деловито говорит заяц – осмотреть надо окрестности. Не местный я.
- Мы уж поняли, – говорит ему ежиха.
И предлагает:
- А идёмте, любезный, с нами. Мы Вам грибные места покажем. Согласился заяц, чтоб жёнушкиных друзей не обижать.
А ёж его и спрашивает:
- Вы, Трофим, откуда и чьих будете?
«Экие, любопытные!» - думает заяц, а сам отвечает:
- Я, Гаврило Петрович, с той стороны леса буду. Отца моего звали Никодимом, а мать Прасковьей. Она как раз с этой стороны леса родом была.
- Вот оно что! – удивился ёж. Стало быть, ты нашей Аксиньюшке дальний родственник. Ну и хорошо. Давно она сироткой живёт. Ей защитник и кормилец нужен. Она работница хорошая, по характеру золото. Смотри у меня только, обижать не вздумай!
- Да, да! – поддакивает ежиха – Аксинью в обиду не дадим!
«Ох, свалились на мою голову!» - сетует про себя заяц, а сам согласно головой кивает.
Привели его ежи на грибную поляну. А заяц удивляется: «А, где же грибы?» Смотрит, а ежиха бугорок расковыряла, а там груздь показался. Свернулась ежиха клубком и накатилась на груздок, он у неё на спине и остался. Заяц тоже давай бугорки ковырять. Раскопает груздь, выкрутит его из земли да в корзинку. Ежи все спины обвешали грибами и говорят зайцу:
- Мы, Троша, домой собираемся. Пойдёшь с нами?
А заяц им отвечает:
- Я всё же по лесу побродить хочу, освоиться.
- Хорошо, говорит ёж, только сильно в глубь не заходи! Мало ли, не ровен час лиса али волк появятся.
- Да я сроду ни лис, ни волков не боялся! – стал храбриться заяц.
Но ёж-то старый и мудрый был. Видит, что заяц хвастает, а у самого уши дрожат, и отвечает:
- Ну, ладно, Трофим Никодимыч, мы тебя предупредили. А дальше как знаешь!

Глава 6
Разошлись ежи с зайцем в разные стороны. А тем временем зайчиха с поля пришла. Смотрит – нет зайца и корзинки нет. Вышла из дому, глядит: из лесу ежиное семейство возвращается. Аксинья поздоровалась и спрашивает, не видали, мол, те её мужа? А ежи отвечают, что видали. Что он де с ними грибы на поляне собирал, а потом они домой отправились, а он изъявил желание лес осмотреть. Забеспокоилась зайчиха: «Как бы беды не вышло! Мало ли какие в лесу опасности!»
А заяц тем временем нашёл молодую ёлочку и лежит под ней, размышляет: «И на что думает я женился? Ну, оно, конечно неплохо, что я в тепле сплю и досыта ем. Да вот только работать теперь надо, да молодой жене угождать. А не уйти ли мне назад на болото? Ушёл бы, да жену молодую оставить жаль».
Думал, думал и не заметил, как на небе туча собралась. Гром как ударил. Испугался косой, вскочил и дал стрекоча. Аж корзинку с грибами на поляне забыл.
Прибежал домой, а Аксинья ему на шею так и кинулась:
- Ах, ты свет очей моих! Я за тебя так переживала. Ты вон у меня весь промок. Побежала хозяюшка, принесла одеяло да мужа молодого закутала. Заяц ей говорит:
- Ты, не серчай, жёнушка! Я грибов-то набрал. Ежи мне свидетели. Да налетела чёрная туча. Такая темень стала, что я на поляне не разглядел, куда корзинку спрятал. Домой побежал, за тебя испугался. Думал ты в поле под грозу попала.
- Что ты, Трошенька, я не серчаю. Что грибов набрал – знаю. Ёж с ежихой мне доложили. Тучу-то я давно заприметила и с поля вернулась. Узнала, что ты в лесу остался. Взволновалась я за тебя, Троша. Ты себя побереги, Голубь мой, в чащу не ходи, не оставляй меня вдовой раньше времени!
Радуется заяц, что зайчиха о нём так печётся. Обнимает её, да капустку жуёт.
Утром вскочила зайчиха ни свет, ни заря и побежала на грибную полянку. Смотрит под молодой ёлкой полнёхонька корзинка грибов стоит. Взяла она её да бегом домой. Принесла и давай грибочки промывать да в бочонок на засолку закладывать. А заяц знай себе спит – посапывает.
«Спи, спи, зайчик мой, ненаглядный!» - думает зайчиха.

Глава 7
Прошло сколько-то времени, стала зайчиха зайца просить сходить в лес да набрать ягод. Заяц ей и отвечает:
- Уж, не знаю, Аксинья, какие тут у вас ягоды в лесу, а у меня на болоте клюква – хороша! Большая, красная да вкусная. Пойду туда собирать.
Стала его зайчиха отговаривать, но заяц заупрямился. Взял туесок и пошёл на ту сторону леса. К вечеру только и добрался до болота. И решил по дороге к дяде в гости зайти.
Увидел его дядька, удивился и обрадовался:
- Э, Трошка, а я уж думал, что ты сгинул. Не видать тебя было и не слыхать!
Стал ему на это косой хвалиться и рассказывать, что удачно женился и живёт с молодой женой. А сейчас пришёл запасами на зиму запасаться.
Дядька и говорит:
- Молодец, Троша, лето сам знаешь, как единый день пролетит, а зимние дни, что старая кляча – еле тащатся. А что к нам на болото пришёл за клюквой – это ты правильно. На нашем болоте клюква – самая лучшая, отборная. Завтра и сам пойду с тобой по ягоды.
Ночь прошла. Дядька Трофима будит и за клюквой зовёт. А косому не охота, ему бы поспать ещё, да перед дядей в грязь лицом ударить тоже не хочется. Встал он нехотя. Поели они наскоро и отправились за клюквой. Скачет заяц по родному болоту с горки на горку, собирает отборные ягодки в туесок.
Вдруг слышит знакомые страшные звуки: пальба началась! Охотники идут. Заверещал косой и дал дёру. Дядька за ним побежал, прыгнул да промахнулся, мимо пригорка прямо в топь угодил. Одни пузыри и пошли. А Трошка скачет по пригоркам. Увидел на одном из пригорков пень трухлявый с дуплом и в него схоронился. Слышит близко охотники подошли, палят. Тут взметнулась с болота стая уток. Собаки залаяли за добычей поплыли. А заяц в дупле сидит ни жив ни мёртв.
Настреляли охотники уток, да ушли. Снова тихо стало вокруг, а заяц всё сидит, выйти боится. Долго так сидел. Потом вышел, стал по пригоркам скакать дядьку звать. Звал, звал – нет ответа. Лишь лягушки квакают. Подобрал он туесок да пошёл в дядькин дом. Пришёл, там дядьки тоже нет. Вдруг кто-то стучит в дверь. Задрожал заяц, как осиновый лист. А за дверью:
- Ква, ква, открывай, косой!
Открыл заяц, а там старая жаба стоит. Пустил он жабу в дом, а она ему и говорит:
- Ну, косой, совсем осиротел, - говорит ему жаба. Дядька-то твой в болоте нашем утоп, когда от охотников спасался. Со страху мимо кочки сиганул, да и в топь. Помянуть бы надо!
 Кинулся заяц в погреб, достал клюквенного настоя, налил в кружки и позвал жабу за стол. Сели. Трофим свечку зажёг, как положено, помянули старика. Жаба и спрашивает:
- Что, Трошенька, как жить-то теперь будешь? 
А заяц ей:
- Хозяйство дядькино в свои руки возьму, не пропадать же добру!
- Это правильно, Троша. Дядя твой, покойный, хорошее хозяйство имел, крепкое. Только вот всё один да один. Ни жены, ни детей. Ладно хоть ты у него был. Хоть будет кому его добрым словом помянуть. Только ты, Троша, не живи как дядюшка – бобылем! Женись, детей заведи.
- Да на что мне жена и дети? – отвечает ей косой, я и сам по себе хорошо жить буду.
- Ну, Трофим, дело твоё, - обиделась старая жаба и добавила – домой я пойду, болтать мне с тобой недосуг!
Сказала так и поскакала в своё болото.
А заяц лежит и думает: «Что дядька утоп, плохо. Хороший он был, хоть и строгий. Вона мне сколько добра досталось. С другой стороны, на что мне теперь жена нужна, когда у меня и самого теперь хозяйство имеется? Живёшь там у неё, а на тебя соседи, как на приживалу смотрят. Да ещё и работать надо, угождать. А теперь я заживу по-прежнему: хочу сплю до обеда, хочу ем. Никто работать не гонит. Красота!»
Глава 8
А тем временем зайчиха в своей избушке слёзы льёт. С болота мимо опушки утки летели, кричали, что охота там шла, многих постреляли. Собрались вокруг зайчихи все соседи: и мыши полевые, и ёж с ежихой, и белка. Все как могут зайчиху утешают. А белка говорит:
- Может оно и к лучшему, Аксинья…
Вскинулась на неё зайчиха:
- Что это ты такое говоришь?!
А белка ей отвечает:
- Да была я на той стороне леса. У болота. Как ты замуж вышла, так я и побежала разузнать, что за зверь этот Трофим Никодимыч. А там, на болоте, про него слова доброго никто не сказал. Говорят, что трус был, да лентяй страшный…
- Врёшь! – накинулась на белку зайчиха – это ты всё от зависти выдумала! Трошенька мой храбрый да старательный был. А ты нам позавидовала, а теперь горю моему радуешься!
- Ну, знаешь, - обиделась белка – ты говори, да не заговаривайся!
Тут ёж белку стыдить начал:
- Что ты соседка, об умерших либо хорошо, либо никак! У Аксиньи и так горе, уж ты не добавляй своими россказнями!
От этих слов зайчиха чувств лишилась. Побежала белка к старому филину за снадобьем, а ежи зайчиху на кровать уложили. Мыши возле лица стоят – хвостиками машут. Скорёхонько белка вернулась со снадобьем. Сунули под нос зайчихе, она в себя и пришла. Только кручиниться – не ест, ни пьёт ничего, всё о муже горюет.
А Трошка-то живёт в дядюшкином доме привольно, да о молодой жене думать забыл.

Глава 9
А тут в лес из города прилетела старая ворона Лукерья – смоляные перья. Решила она молодожёнов навестить. Полетела на поляну, где лес с ржаным полем сходиться. Прилетает и видит печальную картину. Сидит зайчиха Аксинья, худая, бледная да слёзы льёт.
- Что случилось, Аксиньюшка? – каркнула ворона – Али муж молодой обидел?
- А нету у меня мужа теперь, Лукерьюшка, вдовая я! И зайчатки мои сиротинками родятся, - ответила зайчиха и слезами залилась.
А ворона от этих слов чуть с ветки не бухнулась. Слетела и давай расспрашивать зайчиху, что да как. А та ревёт как белуга, ничего сказать не может. Спустилась на тот плачь белка и объясняет вороне.
- Так мол и так. Решил молодой муж жене приятное сделать, со своего болота отборной клюквы принесть. Уж, Аксиньюшка его отговаривала, но он наперекор пошёл. Сказал, что у него на болоте самая лучшая клюква в лесу…
- Что правда, то правда! – заметила ворона, а белка продолжила:
- Только с тех пор Трофима Никодимыча и след простыл. Утки с той стороны летели, кричали, что охота была, многих постреляли. Видать сгинул Трофим.
- Вон оно что, - прокаркала ворона и запричитала – Охти, бедная Аксиньюшка, сиротинушка! Как же ты одна теперь жить будешь?
- Как одна? – возмутилась белка – а мы то на что? Ни за что Аксинью одну не оставим!
- Пустое! – возразила ворона. Дети родятся им защита да опека нужна. На болоте у Трошки дядька остался. Пусть Аксинья к нему идёт – мужа помянет, да на житьё попроситься. Всё же он ей не чужой теперь, будет у неё заместо отца, а детям – дедом. Он ведь бобылем живёт, да стар стал, помощник ему по хозяйству нужен!
Услышала её слова Аксинья и думает: «А ведь верно ворона говорит! Не гоже мне тут сидеть да слёзы лить, надо думать, как детей поднять, да и память мужа почтить надо!»
И говорит она вороне:
- Правильно сказываешь, бабушка Лукреция, пойду я Трошиному дяде на житьё проситься.
- Вот и умница, - говорит ей ворона. А я туда на перёд полечу и Митрича, дядьку Трошкина, упрежу, чтобы готовился вдову принимать.

Глава 10
Вышла ворона из зайчихиной избы, взмыла в небо и полетела на ту сторону леса. А белка услышала их разговор и поскакала звать на совет ежей да полевых мышей. Собрались они все и пришли к Аксинье, видят, а она собирается в дорогу. Стала белка её отговаривать:
- Одумайся, говорит, Аксиньюшка! Ну куда, говорит ты, собралась. У тебя, вишь, пузо на нос лезет, скоро зайчата родятся. Мы тут все рядом. Коли чего, старого знахаря Филина позовём. А коли роды в дороге приключаться, кто тебе поможет?
- И то верно, - говорит обеспокоенная ежиха. Ты бы, соседка, погодила! Вот родятся зайчатки, окрепнут немного и пойдёшь, навестишь Трошиного дяденьку.
Мыши тоже суетятся, пищат да упрашивают:
- Не уходи, не уходи, Аксинья!
Но Аксинья их не слушает – в путь-дорогу собирается. Видят друзья, на все их уговоры – толку нет. Погоревали, да и отступились. А Аксинья собрала узелок, дом заперла, взяла посох в руки, поклонилась на четыре стороны и отправилась в путь дорогу, на ту сторону леса – к болоту.
А Трошка косой, живёт в дядькином – печали не знает!
Вскорости прилетела на болото ворона и полетела к дому косого Митрича.
- Эй, - каркает – Митрич, покажись! Это я, Лукреция! Дело у меня к тебе важное. А Трошке-то не очень хочется, чтобы ворона прознала про него. Вот он и отвечает ей слабым голосом:
- Лукерья, я тут помираю, а ты мне о важном деле толкуешь! А я даже встать не могу, да тебе дверь открыть!
- Вот беда-то какая! А к тебе зайчиха Аксинья идёт, вдова твоего племянника Трофима. Тяжко ей одной, да страшно. А скоро и зайчата появятся. Кто же им опорой да защитой станет? Рано ты, Митрич, помирать собрался, ой рано!
Ёкнуло сердце у зайца, выскочил он из хаты. Увидела его ворона и от возмущения, аж слюной подавилась, прокаркалась и сердито спрашивает:
- Ты что, Трошка, аль умом после той охоты тронулся? Ты почто себя за Митрича выдаёшь и молодую жену покинул? Аксинья все слёзы выплакала, думавши, что тебя охотники застрелили. А сейчас она с животом на перевес сюда идёт на болото. Память твою почтить да к твоему дядьке на житьё проситься. Бесстыжий ты, косой! Кабы я знала, что ты таков, ни за что бы тебе Аксинью не сватала!
Стыдно зайцу стало. И страшно, вдруг с его женой в дороге, что случиться. Вот и стал он ворону слёзно молить:
- Бабушка Лукреция, ты не оставь меня своею милостью. Помоги на верную дорогу выбраться да жену мою спасти. Виноват я перед тобою, а перед Аксиньей в сто раз больше.
Сморит на него ворона и видит раскаивается заяц искренне. Пожалела она его и говорит:
- Ладно, Трошка, собирайся, да беги за мной, что есть мочи.  Я наперёд полечу навстречу Аксинье. Уж я найду ей что сказать, чтобы она тебя простила!

Глава 11
Полетела ворона. Летит и видит зайчиха идёт, сама тяжело дышит. Спустилась ворона, обняла зайчиху и говорит:
- Радость-то какая, Аксиньюшка! Жив муженёк твой, целёхонек!
Услышала это зайчиха и поверить не может. А ворона ей и говорит:
- Ты садись, милая, отдохни! А я тебе сейчас всё расскажу. Послушалась её зайчиха, села. А ворона ей и говорит:
- В тот день была страшная охота. Трошку-то подстрелили, да ранили. И решил один охотник его на забаву детям своим взять. А дядька Трошкин, старый Митрич, спасаясь от охотников в болоте утоп.
- А как же мой Трошенька спасся? – спрашивает её зайчиха.
А ворона ей и отвечает:
- Миленькая, Троша, твой удалец – хоть куда! Как зажила у него лапа, а он притворился, что хроменький. Дети охотника решили, что он теперь никуда не денется и пустили его на травку. А Трошка-то как дал стрекоча, и убежал от них! Добежал до дома и узнал, что старый Митрич утоп. Он погоревал, помянул родственничка, да к тебе собрался. А тут я лечу. Ему на хвосте весть несу, что ты идёшь. Он поди-ка за мной радостный бежит!
Впервые за много дней засмеялась зайчиха от радости. Смотрит, а по дороге во весь дух её муж, Трофим, несётся. Прибежал заяц, обнял жену, взял её на руки и домой понёс. Тяжело ему, но он идёт и виду не подаёт, только дышит тяжело. А сам думает: «Эка у меня жена, храбрая! Почти весь лес одна-одинёшенька прошла, ради меня!» А Аксинья его за шею обнимает, от счастья у неё сердце так и колотится. Принёс её заяц в дом, положил на кровать и стал за женой ухаживать. В доме чистоту навёл, еды наготовил, люльки для зайчат сколотил, лыка на лапоточки нарвал. Жена на него не нарадуется, а ворона глядит и диву даётся – каков заяц был, да каков стал. Видно семейная жизнь на пользу косому пошла.

Глава 12
Прошло ещё немного времени и народились у косого детишки. Шесть пушистых комочков в люлечке лежат, ушки у них дрожат. Косой над ними не надышится. Хлопочут они с зайчихой, чтоб детей вырастить. Вот уж и зима прошла. Пришла новая весна. Окрепли зайчишки, вывел их отец на прогулку на болото. Прыгает по кочкам и показывает, куда можно, а куда нельзя. И объясняет, что коли мимо промахнуться, то можно в самую топь угодить и навеки в ней сгинуть. Смотрят дети и крепко слова отцовы запоминают. Скоро и лето пришло. Жаркое. А вместе с ним и беда. Летит старая каркунья и кричит:
- Спасай, Трофим, своё семейство! Лес горит, скоро огонь на болото придёт, а тут торфяники. Сгорите заживо!
Услышал это заяц и побежал скорее за женой.
- Бежим, – кричит скорее. Огонь наступает! Всплеснула руками зайчиха. Посадили они с зайцем зайчат в короба, да и припустили со всех ног на ту сторону леса. Обернулся заяц последний раз на свой родной дом посмотреть, на своё родное болото и видит, а к болоту уже огонь подступает.
- Не мешкай, косой! – кричит ворона – огонь ждать не будет!
Пустились заяц с зайчихой, что есть мочи на ту сторону леса, а ворона впереди них летит. Долго ли коротко ли прибежали заяц с зайчихой к ней в дом. Увидели их соседи, из своих жилищ повыскакивали, глазам не верят – Трошка-то живой! Отперла зайчиха свой дом, занесли они с зайцем детей, а тут и соседи заходят. Стали обниматься да про житьё-бытьё рассказывать.
Рассказала им всё зайчиха, а Трошка сидит от стыда красный. «Эх, думает, как ворона складно про меня, негодяя, наврала. А жена-то моя, старой врунье и поверила. Коль узнает кто правду, как я своей зайчихе и зайчатам в глаза смотреть буду?»
А соседи смотрят на косого и думают: «Бедный заяц, мало того, что дядюшку потерял, в плену побывал, так ещё и хозяйство сгинуло…»
- Ну, - говорит ёж – нет худа без добра! Уж мы Аксинья о тебе горевали. Каждый день о тебе вспоминали. А теперь ты вернулась. И зайчатам лучше тут жить, чем на болоте. До нас то огонь никогда ещё не добирался, да и утопнуть негде.
- Что правда, то правда! – говорит зайчиха. Жаль только хозяйство наше на болоте хорошее было, ну да что уж теперь. И здесь у меня дом крепкий – проживём!
- Известно проживём, Голубушка! – радостно поддакивает ей Трофим.

Глава 13
Вот стали они снова жить в Аксиньином доме, да хозяйство налаживать. Ёж зайцу помогает то дом подлатать, то огород вскопать. Одно только плохо: из-за пожара много леса выгорело, звери дикие кабаны, лисицы, да куницы стали ближе к поляне на житьё перебираться. Даже ёж с ежихою стали за грибами с опаской ходить. И хотя у ежа на спине иголки, да только с лисой то шутки плохи, знает, рыжая, что, ежели ежа в ручей скатить, так он и развернётся. Тут и можно и хватать его за пузо. Многих ежей так погубили хитрые лисы.
Голодновато стало. Стали ёж и заяц думать, как лес за грибами и ягодами ходить, да дикому зверю в пасть не угодить.
- А что, - говорит заяц – не попросить ли нам мышей тайные ходы прорыть от дома до грибного места, до заброшенного сада и до земляничной поляны.
Одобрил ёж, позвал мышей и стал их спрашивать, могут ли они такие тоннели прорыть. А мыши отвечают:
- Мы не можем, а вот крот слепой может. Мы и сами его ходами пользуемся. Решили позвать крота на помощь. Пришёл крот, а заяц и ёж стали его просить помочь им тайные ходы прорыть. На что им крот говорит:
- Хм, любезные, один я не справлюсь! Надобно моих братьев позвать.
Вот позвал крот своих братьев на подмогу, и работа у них закипела. Прорыли они тоннели отличные. Один на земляничную поляну, один к дикой яблоне, а последний к грибному месту. Хороши тоннели: не узкие, ни широкие. Ёж с зайцем пройдёт, а лиса – нипочём!
После помощи крота дела у жителей поляны стали налаживаться. Начали они за запасами ходить без опаски.
В один из дней собрался заяц за припасами, а зайчиху с зайчатами дома оставил. Ёж с ним тоже пошёл. Вдвоём-то, известное дело, веселее. Сначала на ягодной поляне ягод запасли в туески, затем на грибной поляне – грибов в лукошки собрали, а потом отправились в заброшенный сад за дичками.
А в это время на лесную опушку нежданно-негаданно беда нагрянула…
Глава 14
Аксинья по обыкновению с детишками водилась возле дома, ежиха ягодное варенье варила, а белка грибы сушиться на ветках развешивала. Солнышко яркое то за облачком пряталось, то выглядывало, играя с зайчатами.
Вдруг, откуда ни возьмись, выскочил на опушку леса злой и голодный бирюк. Обычно волки на опушку нос свой не кажут, знают, что рядом поле и село, а в селе мужики с ружьями да собаками. Но этот волк был старый уже. От голода у него живот свело, вот он и рыскал везде в поисках пиши. И привёл его нюх на лесную опушку. Почуял волчище запах зайца, что аж слюни потекли. Правда ворона его вовремя заметила и заорала во всё горло: «Волк бежит! Волк бежит сюда!» И тут же солнышко от страха в облако спряталось, а на опушки началась суматоха. Белка стала зайчат в дупло к себе таскать. Еле успела. А волчище уже на полянку выскочил. Увидел Аксинью и завыл: «У-ух, пообедаю!» Прижалась зайчиха к дереву, где в дупле зайчатки попрятались и стоит ни жива, ни мертва. Только тут белка не растерялась, как давай в волка шишками сверху кидать, а ежиха клубком свернулась и волку под ноги катиться. А ворона подлетает, каркает, да в темя клюёт. Хочет волк подойти к Аксинье, да не может. А мышата тем временем побежали тайными ходами зайца с ежом искать. Одна мышь на грибную поляну, другая на ягодную, а третья к заброшенному саду. Вот прибежала она и видит, что ёж с зайцем набрали дичком полные торбы. Увидела их мышка, да как запищит: «Ой, горюшко-беда! На опушку лесную волк напал. Аксиньюшку нашу съесть хочет!» Ёж как услыхал, так все яблоки побросал, да побежал без оглядки на полянку. А Трошка-то затрясся весь от ушей до хвостика. Увидала мышка и стала его стыдить: «Ах, Трошка, ежели ты на помощь не придёшь. Сгинет жена твоя Аксинья, вместе с зайчатами! А коли ты её не спасёшь, так и сам от страха сгинешь!» Сказала так и побежала вслед за ежом. Стыдно стало зайцу. И кинулся он на выручку жене и детям. Бежит Трофим, что есть мочи. Прибежал на поляну и видит, что стоит жена его Аксинья у дерева, глаза лапками прикрыла, а к ней старый серый волк рвётся, да вот только подобраться к зайчихе звери не дают: белка сверху палки да шишки волку в морду кидает, ворона перед мордой волчьей пролетает и в темя клюет, ежи в клубки сворачиваются и под ноги серому кидаются, а мыши у волка меж ног снуют и колючки репейные подкладывают. Только волк хоть и медленно, но к его жене пробирается. Того гляди и съест! Выскочил тут заяц перед волком и кричит: «ну, серый, коли догонишь меня – будет тебе сытный обед!» и припустил в сторону болота, а волк за ним.


Глава 15
Бежит косой по знакомой дороге к болоту, по пепелищу, а волк за ним. Уже позади дыханье старого бирюка слышно. А вокруг место страшное. Что раньше зелено было – всё в уголь сожжено. Уж и болотной тиной повеяло, а заяц чует, что силы теряет, но понимает остановиться – верная смерть. Мало того, что бирюк тебя сожрёт, так ещё и на опушку лесную вернётся и Аксинью с зайчатами слопает. Вот и бежит косой Трошка изо всех заячьих сил. А волчище следом.
Скоро показалось болото. А болото – Трошкин дом родной. Жаль только избушка да хозяйство дядюшкино напрочь сгорели, зато кочки на болоте остались. Вот и давай заяц по кочкам петлять, а волк следом. А Трошенька не даром на болоте рос: знает где кочка – плавучая, а где простая. Вот доскакал косой до того рокового места, где в прошлый год дядюшка сгинул и скакнул на заветную кочку, а волк за ним следом. Только вот силы серый не рассчитал да прямиком в болото и угодил.
В общем утоп волчище в болоте, а Трофим вернулся к жене и детям и зажили они счастливо. Слава о храбром зайце, что старого волка одолел, пошла по всем лесам и перелескам. Дикие звери кабаны, волки, лисы да куницы с тех пор лесную опушку издали обходят, нос туда свой не кажут.
А старая Каркунья нет-нет, да похвалится: «А ведь это я зайца жениться надоумила! Женитьба – то дело хорошее. Вот и Трошка трус да лентяй – на все окрестности героем стал. Вот, что семейная жизнь с людьми делает!»