оберегающая людей

ОБЕРЕГАЮЩАЯ ЛЮДЕЙ

В Уфе,  на улице имени социал-демократа Георгия Валентиновича Плеханова,  живет вместе с внучкой Юлианой и правнуком Степаном почетный гражданин симпатичного города Бирска Александра Ивановна Конченкова. 27 октября 2016 года ей исполнилось 94 года.  Жизнь Александры Ивановны и ее семьи достойны увлекательного исторического романа.
Родилась она в Северной Манчжурии, в Хайларе (на КВЖД, Китайско-Восточная железная дорога). В начале 20-го века из Наровчатского  уезда Пензенской губернии прибыл сюда (сейчас бы сказали, по оргнабору) мастеровитый мужик Иван Петрович Конченков. Года через два к нему приехала молодая жена Прасковья Васильевна – великая труженица, женщина неграмотная и набожная, с врожденной деликатностью.
В Китае у Прасковьи и Ивана регулярно рождались дети, преимущественно девчонки, всего десять ртов. (Нетрудно догадаться, что православные Прасковья и Иван аборт почитали большим грехом). Последнюю дочь в большой дружной семье назвали Александрой, в переводе с древнегреческого – оберегающая, защитница людей.
В 1935 году Конченковы, как и множество других кэвэжэдинцев, перебрались в СССР: в Манчжурии хозяйничали японцы. Три старшие дочери, Надежда, Лина и Анна, вышедшие замуж в Китае, в 1938 году стали вдовами: их мужей, бухгалтера, телеграфиста и железнодорожника, расстреляли как врагов народа. 
Иван Петрович к тому времени умер. Прасковья Васильевна собрала всех  дочерей под свое крыло. Жила она в однокомнатной квартире в одном из корпусов знаменитого на всю Старую Уфу двора – Максима Горького,10. (В разные годы на площади в 33 кв. метра здесь проживали от шести до десяти человек).
Саня-Саша-Александра после семилетки в 1940 году закончила с отличием уфимское медицинское училище и ее направили в распоряжение здравотдела Кировского района Уфы. Райздрав поручил юной медсестре поддерживать и укреплять здоровье подрастающего поколения в четырех староуфимских школах. Слава богу, обошлось без эпидемий и отравлений.  Наверное, сыграли свою роль тотальная санитарно-гигиеническая пропаганда и просвещение.
В июне 1941-го началась война, и Сашу призвали на работу в 1740-й хирургический госпиталь. То была работа не  для слабонервных: стоны раненых бойцов, кровь, бинты, носилки,  и ты при любом исходе должна сохранять присутствие духа, не распускать нюни, видя агонию умирающего мальчика-защитника отечества.
В мае 1942-го года Саша Конченкова отправилась добровольцем на фронт в комсомольском эшелоне. Поезд привез в Сталинград. Медсестра (парадоксы военного времени!) в авральном порядке переквалифицировалась в прожекториста 43-го прожекторного полка 62-й армии генерала В.Чуйкова. Волею судеб, а точнее, волею командиров она оказалась среди тех, кто оборонял тракторный завод. То был кромешный ад. Она уцелела. Позднее на гимнастерке заблистала первая боевая награда – «За оборону Сталинграда».
В апреле 1945-го ее родной прожекторный полк был переброшен под Берлин. Было решено провести ночную атаку с прожекторами. По замыслу советских военачальников прожектористы должны были ослепить, ошеломить и тем самым деморализовать немецкую оборону.
За два часа до рассвета началась атака. Вот как описывал ее маршал Г.Жуков: "В воздух взвились тысячи разноцветных ракет. По этому сигналу вспыхнули 140 прожекторов, расположенные через каждые 200 метров. Более 100 миллиардов свечей освещали поле боя, ослепляя противника и выхватывая из темноты объекты атаки для наших танков и пехоты. Это была картина огромной впечатляющей силы, и, пожалуй, за всю свою жизнь я не помню подобного ощущения...".
Конченкова принимала участие в этом сражении как военный фельдшер.  Среди ее наград появилась еще одна – медаль «За взятие Берлина».
Удивительно, как биография медсестры из Уфы совпала с решающими событиями Великой Отечественной войны.  Начало ее боевого пути – Сталинградская битва, конец – падение Берлина.
…День Победы она встретила в Варшаве.
Это  было  удивительное  время.  Только  что  закончилась  война.  Жен­щины  снова  становились  невестами,  жёнами,  матерями.  Мужчины  сброси­ли  с  плеч,  натёртых  ремнями  и  скатками,  автоматы  и  взяли  в  руки  ло­паты.  Краснознамённый  ансамбль  пел: "Зашёл  я  в  чудный кабачок..." Повсюду  взгляд натыкался на  снимок  глав  трёх  великих  держав  -  побе­дительниц: Уинстона Черчилля, Франклина Рузвельта и Иосифа Сталина.
В гулкие прохладные  аудитории институтов  пришли новые  студенты.  Из  окопов  и  госпиталей.  Своё  право  на учёбу  они  отстояли в  схватке с  фашизмом.  В  сырых  траншеях,  в  заснеженной  землянке,  в  тряской ма­шине  они мечтали  о  том  дне,  когда свежим осенним утром переступят порог института.
Она тоже мечтала  об  этом дне.
Мать и сестры ждали ее сразу же после капитуляции Германии. Но прошел май, июнь, июль. Александра не появлялась. Соседки рассказывали Прасковье Васильеве, что  хоть  война и  закончилась,  наших убивают  какие-то  националисты. Мать  припоминала:  этих  страшных  людей,  которые  могут  отнять  у неё  млад­шую дочь,  звали  не  то  бендеровцы,  не  то  бандеровцы -  одним  словом, банда.  По  ночам  ей  не  спалось.
И вот 25 августа 1945-го года по залитому летним солнцем темному барачному коридору прошла девушка в гимнастерке с боевыми медалями.  Мать зарылась носом в бронзовые кольца ее волос. Это была младшая дочь, пропитанная пылью и запахами Западной Европы.
 Она вернулась домой живой и невредимой, но война, как  осколок, навсегда застряла в ней. Ее любимый поэт –  фронтовик Юлия Друнина написала стихи, которые сразу же легли на душу Александры Конченковой.
Смотрю назад, в продымленные дали:
Нет, не заслугой в тот зловещий год,
А высшей честью школьницы считали
Возможность умереть за свой народ.   
…15 сентября 1945 года Александра Конченкова стала студенткой Башкирского медицинского института. Она не была затворницей, занималась в художественной самодеятельности, пела на студенческих вечерах. Однажды, она тогда училась на третьем курсе, к ней на вечере подошел знакомый студент, общительный, находчивый и остроумный Наиль Гатауллин (в будущем – именитый кардиохирург, академик РБ). Он познакомил ее со своим родственником, старшим лейтенантом в отставке, инвалидом войны Фаритом Юлкутлиным. Вскоре Александра и Фарит поженились. Семья состоялась. Ей повезло с мужем. «Живет как за каменной стеной»,- сказано было, будто про нее. Фарит, предупредительный и заботливый, взял на себя бремя хозяйственных и бытовых забот. Он все умел, не чурался никакой работы. Если бы его высадили на необитаемый остров, он бы и там не пропал.
...1950-й год. Окончен институт, Конченкова получила назначение в Бирск. Начинающему врачу-фтизиатру положили оклад в 60 рублей.
Была тогда в Бирске заросшая травой, яблочная улица — Чехова. Здесь и поселилась молодая «врачиха» с мужем.  Хозяйка дома  была глуховата и  потому молчалива - недостаток,  который  в  наше  время становится  достоинством.  Она не  слышала,  как шлёпаются в  саду  пере­зрелые  яблоки,  как  скрипит  калитка.  Ей  по  слуху  был разве  что  раз­бушевавшийся мотоцикл.
Ночь.  В  маленькой  кроватке  возится,  пыхтит  дочь.  За столом, заваленным  книгами и  справочниками,  -  молодой врач.  Пополняет  про­белы институтского  образования.
Краснеет  белая нить  вольфрама,  гаснет  свет:  пошёл двенадцатый час. Устроили  перекличку собаки  -  верные  стражи хозяйских  яб­лонь  и  вишен.  Тоскливо.  Хорошо  бы  сейчас  махнуть  в Уфу.
Скоро  выпадет  снег.  Зальют  каток.  В жёлтом  свете  плавающих  ог­ней  будут  без  устали  бегать на коньках девчонки,  "гордые,  довольные миром и  собой".  И каждая из них  отнесёт  слова,  пропетые  Георгием Виноградовым,  на свой  счёт:  "Ты  со  мною в  лёгком  танце мчишься, чуть дыша,  и  сама  еще  не  знаешь,  как  ты нынче хороша".
Полжизни  за один  конькобежный  час.  Наглотаться морозного  колю­чего  воздуха,  задохнуться от  ветра,  попить  обжигающий чай  в  буфете и,  спотыкаясь  от  усталости,  -  домой.
"Мой  совет-до  обрученья дверь  не  отворяй.  Ха-ха-ха..."  -  дья­вольский  смех  великого  скептика и циника Мефистофеля  -  Александра Пирогова  выводит  её  из  оцепенения.  На  подоконнике,  выкрашенном мерт­венным лунным светом,  чернеет  репродуктор.  Завтра рано  вставать.  На­до  спать.
Я могу ошибиться, но бирскую осень она, кажется, не любила.  В Уфе можно  сесть  на автобус,  выйти на  остановке  "Ботанический сад",  по­гулять  по  мокрому разноцветному лесу  -  и вернуться   в  заасфальтиро­ванный двор.  Помесил   для своего  удовольствия грязь, снял  сапоги, обул  туфли  -  снова  стал  городским цивилизованным человекам.  Бывая в командировках в Уфе (летала на «кукурузнике»), с удовольствием, почти с наслаждением ходила по городу: светло, чисто, легко. Ей было трудно возвращаться в Бирск. Снова влезать на два-три месяца в резиновые сапоги, снова вязнуть в непролазной грязи.
Она скучала по большому городу, городу своей юности — Уфе. Ей было тоскливо без сестер. Забраться бы к старушке-матери под шаль, прижаться к ее теплому мягкому боку…
Каждый  год,  начиная с 1951-го,  она собиралась уехать из Бирска.   Ей хотелось побывать  на уфимской  премьере "Дон  Карлоса",  а вместо  этого  раз  в  пять  лет  - Валентина Дворянинова,  окунуться  в  свет  неоновых реклам и  звон  вечерних   трамваев,  а вместо  этого  -  скрип  сырых ворот  да непроглядная тьма.
Она скучала по Уфе, но оставалась в Бирске. В 1967 году, к 50-летию Октябрьской Социалистической революции, ей, фтизиатру-рентгенологу противотуберкулезного диспансера, присваивают звание почетного гражданина. За что?.. Как им становятся? О, это совсем просто. Вот сидишь ты у рентгеновского аппарата, за экраном — больной, его грудная клетка. Берешь больного за локти, командуешь: «Вдохните глубже». Отмечаешь про себя: «Ага, пошло на поправку. Очаг зарубцевался». И вслух: «Ну что ж, вы — молодцом. Если дальше так дело пойдет, вас скоро можно будет поздравить с выздоровлением». Пока больной одевается, выписываешь ему справку. Отдохнуть бы, сделать перерыв. Но появляется еще один. Еще один человек, жаждущий исцеления. Еще одна грудная клетка. Какая по счету? Снова утешаешь, ободряешь, журишь.
Разные люди переступают порог рентгенкабинета. Одни, узнав о своей болезни, раскисают: хоронят себя заживо. Другие петушатся, распоясываются: пей, гуляй — однова живем. Для каждого нужно найти свое слово. А кто найдет слово для тебя? Поташнивает, кружится голова — с избытком «наглоталась» рентгеновских лучей. Хорошо бы домой, отлежаться. «Норма выработки», которая есть не только у слесарей, но и у врача, уже перекрыта. Но ты никуда не уйдешь, потому что у дверей рентгенкабинета сидит растерянная, убитая горем женщина с девочкой-подростком, и у тебя не повернется язык сказать ей: «Приходите завтра». Женщина из далекой деревни, и ей именно сегодня, сейчас надо знать, что с ее дочерью. А вслед за этой женщиной войдет инвалид Отечественной войны. Ты примешь и его, потому что ты сама прошла всю войну, а между солдатами войны существует молчаливый, никем не подписанный договор о помощи и взаимовыручке.
День еще не окончен. Она не скоро попадет домой. Сегодня — политзанятия. Выпускница университета марксизма-ленинизма, Александра Ивановна — пропагандист. А еще ей, редактору журнала «Здоровье»,  частенько приходится выступать по бирскому радио и на страницах районной газеты. Вместе со своими коллегами-врачами она просвещает бирян, предупреждает их о надвигающейся эпидемии.
И странствует по деревням и селам. В любое время года, при любой погоде профилактические осмотры, вызовы, консультации – в порядке вещей. Это норма.  Так же, как и лекции на предприятиях и выпуск санитарных бюллетеней.
Александра Ивановна Конченкова принадлежала городу, жила его проблемами и заботами.
Вынужденно общаясь с молодыми коллегами в наши дни, она укрепляется в своей вере: «Никакая новейшая аппаратура,  никакие обследования не смогут заменить живого общения врача с пациентом, его человеческого участия. Лечить надо не только тело человека, но и его душу».
С особой нежностью вспоминает Александра Ивановна Академический хор городского дома культуры Бирска (хормейстер – Л. Степанова).  Хор знакомил слушателей с произведениями композиторов-классиков, исполнял русские и башкирские народные песни, духовные концерты, песни советских композиторов. В его репертуаре были не только В.А. Моцарт, Ф. Шуберт и М. Глинка, но и великая, любимая Александрой Ивановной песня Я. Френкеля – Р. Гамзатова «Журавли».    Тринадцать лет существовал Академический хор, краса и гордость бирской культурной среды, тринадцать лет пела в нем Отличник здравоохранения, кавалер ордена Отечественной войны Александра Ивановна Конченкова.
В Бирске она прожила пятьдесят восемь лет.  Почетный гражданин не скупится на комплименты городу: «Он небольшой, но уютный, зеленый. Его украшают парки, цветущие клумбы, альпийские горки, ухоженные газоны. В Бирске ведется пропаганда здорового образа жизни, действуют экологические отряды. У нас много талантливой молодежи: музыкантов, спортсменов, художников.  Люди здесь открытые, душевные».
Теперь она живет в Уфе, но мыслями и в своих снах – в Бирске.