А ням-ням?

«Ах, Париж, мой Париж» – поет Ив Монтан во французской песенке, а за ним эти слова повторяет весь мир. Каждый мечтает хотя бы раз в жизни пройтись по узким улочкам города, а потом, уставший, но довольный, посидеть в открытых кафе на Монмартре. Отдохнув, хочется примерить красивые и супермодные наряды на Елисейских полях и вдохнуть невероятный воздух, пропитанный ароматами элитной парфюмерии. А еще есть Лувр, Версаль, Собор Парижской Богоматери…и Диснейленд.
 О нем и пойдет речь в этом рассказе.
Какой же русский турист, приехавший с детьми в Париж, не посетит Диснейленд? Взрослый, может, и проигнорирует это развлечение, но не ребенок. А мы привезли тридцать школьников разного возраста из российской глубинки. Каждое утро начиналось с одной и той же песни:
– Когда поедем в Диснейленд?
Как мы взрослые ни сопротивлялись, пришлось покупать билеты. Чтобы немного сэкономить, учителя решили, что с детьми можно отправить только двух сопровождающих. Наш выбор оказался правильным: билеты продавались на весь день пребывания в парке, территория закрытая, дети никуда уйдут.
 Командировали меня и мою подругу Наташу, так как у нас с ней была самая представительная группа школьников, да и путешественницы мы бывалые, пол-Европы объехали уж точно, не растеряемся, если что…
Сказано-сделано.
  Добрались на электричке без приключений. Возле украшенной шарами, игрушками и гирляндами елки (дело было в конце ноября, когда уже зажглась рождественская иллюминация) договорились с учениками о времени встречи и разбрелись по своим делам.
Дети, естественно, побежали кататься на аттракционах, а мы с Наташей пошли гулять по парку. Описывать его красоту я не буду, не об этом хочу рассказать. Мы посмотрели на шествие, которое проходит в Диснейленде два раза в день. Потом прокатились на самой страшной карусели и на выходе полюбовались на еще более страшные свои лица, искаженные гримасами ужаса, прошлись по магазинам. Больше делать было нечего.
Время приближалось к обеду.
– Давай, где-нибудь посидим, – предложила Наташа.
– Здорово, да и есть уже хочется.
Мы пошли по парку в поисках места для отдыха. Вокруг было огромное количество маленьких ресторанчиков и кафе, но все они предлагали фаст-фуд. Все правильно, это парк для детей, поэтому и развлечения, и еда были ориентированы на их вкус. Но обедать гамбургерами нам совсем не хотелось.
Мы осмотрелись и увидели, что в один ресторан змеей извивается  большая очередь. Мы подошли ближе, но совершенно не поняли, что нужно делать, чтобы получить еду. Постояли в очереди. Ушли.
Через час вернулись. Есть-то хочется! Снова встали в очередь и решили немного понаблюдать за посетителями. Спросить никого не могли, так как не знали французского, а школьный английский ну о-о-очень примитивный. Люди подходили к администратору, что-то у него брали, потом куда-то шли. Дальше ничего не было видно.
– Что будем делать? – спрашивает Наташа.
– Не знаю. Давай, еще постоим, может, разберемся, что к чему.
Наконец и мы подошли к администратору, улыбчивая дама протянула нам два талона и показала рукой на кассу.
– Вот видишь, – шепнула я Наташе, – все просто.
– Ага, просто. А сколько это стоит, ты знаешь?
Но ответить я не успела: мы были уже у кассы. Веселый чернокожий работник белозубо нам улыбнулся и спросил по-английски:
– Drink?
– Drink, – ответили мы хором, почему бы и не «Drink», слово знакомое.
Далее он быстро начал перечислять все виды напитков, и мы опять услышали знакомое слово «капучино» и тут же на него отреагировали:
– Drink capuchino.
Молодой человек быстро постучал по клавишам, через секунду из своего места выполз чек. Довольные, что так легко справились со сложной ситуацией, мы во весь рот улыбались кассиру. Юноша повернул к нам монитор компьютера, и наша улыбка  прямиком отправилась на небеса. На экране была сумма 64 евро. Мозг мгновенно сделал пересчет на наши деньги. Как, за две чашки кофе 3500 рублей?! Мы переглянулись, отказываясь верить своим глазам. Я соединила пальцы так, будто в них была ложка, а из потрясенного горла вырвался сиплый вопль:
– Drink good! А ням-ням?
Кассир  посмотрел на мою кисть, которая двигалась без остановки, изображая, будто я ем, а потом засмеялся и сказал:
– Yes, yes, ням-ням.
Он сделал широкий жест куда-то за нашу спину. Мы повернулись и замерли: там был роскошный ресторан с просто невероятным количеством блюд французской кухни. Смущенные, мы кивнули юноше и пошли разглядывать ассортимент.
Оказывается, 60 евро на двоих стоил этот богатый шведский стол, кстати, кофе можно было не заказывать, так как каждому посетителю предлагалась бутылка минеральной воды.
Мы ели, ели и ели, и никак не могли оторваться от вкусной еды. Наташа налегала на пармскую ветчину и нежнейшие сыры. А мне по вкусу пришлись виноградные улитки. Мы пробовали одно блюдо, а потом шли к другому. Когда нам  принесли кофе, мы уже наелись, как тузики на помойке, и не могли шевелиться.
Ушли мы из ресторана нескоро, обессиленные от обилия еды. На выходе стояла огромная ваза с крохотными конфетками, которые все, проходя мимо, клали в карман. Взяли по горсти леденцов и мы. Когда вышли на улицу, уже стемнело, можно было собирать детей, которые к тому времени уже насладились аттракционами и фаст-фудом, и возвращаться в Париж.

У лингвистов есть несколько теорий возникновения языка. Одна из них – междометная. Считается, что древние люди издавали звуки, сопровождая их жестами. Так и появились впоследствии слова.
Мы с Наташей на практике доказали: эта теория правильная.