Реквием по Югославии

Обычно реквием составляют об умершем человеке. Мою статью правильнее было бы назвать «Плачем», «Плачем по исчезнувшей стране Югославии». Должно быть, уже многие специалисты – историки, политики, социологи проанализировали причины распада этой цветущей страны и сделали свои заключения. Я же, не претендуя на глубину анализа и наличие специальных знаний, в качестве простого обывателя кратко изложу своё видение событий, весьма трагических, последствия которых будут ощущаться ещё в течение длительного времени. Для тех, кто не читал моих книг и не знает меня лично, придётся пояснить, почему судьба русского деревенского священника связана с достаточно далёкой балканской страной. Мой дед по матери Владимир Иванович Огнёв и бабушка Зоя Сергеевна (урожд. Невзорова) оказались среди 70000 эмигрантов, переселившихся после революции 1917 года и Гражданской войны в Югославию. В 1929 году у них родилась вторая дочь Ольга – моя мама. О своей семье я подробно написал в очерке «За кордоном». Если кому-то интересно, можно прочесть. Сам я появился на свет в боснийском городе Травник 8 марта 1955 года. Отцом моим был Пётр Михалевич – серб, скончавшийся вскоре после моего рождения. Во время разрыва между СССР и Югославией (1948 год) пострадали многие русские, принявшие советское гражданство в конце второй мировой войны. Так мой дед В.И. Огнёв получил шесть лет каторжных работ. Срок его заключения (1949-1955) закончился как раз в год моего рождения. Дедушка вышел на свободу совершенно больным человеком. УДБА – страшный аналог советского НКВД в Югославии не оставляла его в покое и вынудила в конце концов покинуть Югославию. Владимир Иванович вернулся на Родину, вынужденно оставленную им в 1920 году, вместе с младшей дочерью Ольгой и внуком, то есть мною. Такова предыстория. В годовалом возрасте меня привезли в СССР, и остальные шестьдесят и один год я прожил здесь (сначала в СССР, затем в РФ).
                Связи с бывшей страной пребывания в нашей семье не прерывались, так как в Югославии осталась мамина старшая сестра София Владимировна Огнёва ( по мужу-хорвату Микшич). С ней шла активная переписка. Что касается родственников со стороны моего отца, контакты сохранялись, и с ними какое-то время тоже переписывались, но потом всё замерло, видимо, все поумирали. Тётя Соня проживала в столице республики Босния и Герцеговина Сараево, где работала в краеведческом музее, возглавляя зоологическое отделение. Она была известным энтомологом, доктором биологических наук и профессором местного университета. Энтомологом с мировым именем был и её муж хорват дядя Рене. Тётя тяготилась разлукой с родственниками и часто писала письма и слала нам посылки, но до поры до времени контакты были ограничены и приехать из Югославии в СССР или наоборот не представлялось возможным. Только через девять лет, уже после смерти деда, в 1965 году тётя Соня впервые появилась у нас в Сергиевом Посаде (тогда ещё Загорске), а в следующем 1966-м году мы с мамой поехали к тёте в гости в Сараево. Мне было 11 лет и первые впечатления от этой дальней поезки я описал в рассказе «Прво путованье» («Первое путешествие). Повторяться не буду. Скажу лишь, что впечатлений хватило на всю оставшуюся жизнь и, хотя я впоследствии посетил свою первую родину не менее пятнадцати раз, эти ранние радужные картины увиденного перевешивают всё последующее. При этом, воспитанный русской мамой, я не только по паспорту, но и духом ощущаю себя русским, а сербом, если можно так выразиться, во вторую очередь, хотя судьба Сербии и сербского народа ни в коем случае не оставляет меня безразличным.
             Что же такого замечательного было в исчезнувшей стране Югославии? Многое. Природа, например. Это сочетание плодородных равнин придунайской Сербии, живописнейших гор Боснии и Герцеговины с их буковыми рощами и бурными чистыми реками, это Адриатическое побережье Далмации и Черногории, это синие озёра Македонии и альпийские вершины Словении. Климат – средиземноморский с жарким летом, ранней дружной весной, щедрой на урожаи осенью и короткой мягкой зимой. Так как большая часть страны покрыта горами, достаточная высота над уровнем моря смягчает летнюю жару в комфортных пределах + 25-30 градусов. Большая часть территории Югославии плодородна и земля её щедра. Написав эту фразу, я вспомнил, что надо всё время писать «бывшая Югославия». Ведь страны уже нет, но это для меня мучительно и я не буду впредь постоянно делать такую оговорку. Чернозёмы давали богатый урожай пшеницы, ржи,  кукурузы и подсолнечника. Каменистая Босния и Герцеговина славилась горным животноводством и садоводством. Груши, яблоки, персики, абрикосы, сливы… По количеству слив на душу населения республика занимала первое место в мире(!). Повсюду в балканских горах вы могли видеть тучные стада крупного и мелкого рогатого скота, пасущегося на альпийской травке. Один зоотехник-словенец, с которым я однажды познакомился в поезде, рассказал, что несколько лет провёл в командировке в Монголии. «Там я соскучился по НАСТОЯЩЕМУ мясу». «Как это может быть, если всем известно, что Монголия скотоводческая страна?» - удивился я. «А вот приедем в Белград и пойдём в ресторан. Я вас приглашаю. Там вы почувствуете вкус жареного бычка, выросшего на альпийских лугах». Действительно, и говядина и баранина, особенно зажаренная на вертеле, была восхитительна. Кстати, мясо, овощи, фрукты, ягоды, орехи и всевозможные сласти продавались повсюду  и это изобилие поражало меня с первых дней. Всё  продавалось свободно, на каждом шагу, и в магазинах, и в многочисленных лавочках, и на рынках. Прилавки буквально были завалены товаром, что изумляло всех, привыкших к тогдашней советской скудости. Цены были доступными. То же самое можно сказать о лёгкой промышленности. Обувь и одежда  качественные, на уровне мировых стандартов, произведены с большим вкусом и изобретательностью. Помимо отечественных изделий всюду можно было без проблем приобрести импорт. А как красиво убирали витрины магазинов! Множество кофеен, по местному «кафан», кондитерских и ресторанчиков зазывали посетителей выставленными на витринах яствами. Неторопливые балканцы сидели за столиками в дружеских компаниях и часами пили крепчайший кофе в крошечных турецких стаканчиках-фильджанах, чередуя его с порциями местной водки ракии из сливы или выжимков винограда, затягиваясь ароматнейшим местным табаком. Пристрастие к курению – шикарный порок, доставшийся от турок. Благодаря широким знакомствам моей тётушки, которую, казалось, знало всё Сараево, я иногда попадал в такие компании местных завсегдатаев кафан и вёл с ними долгие беседы. Моими собеседниками бывали люди разных наций и вероисповеданий: православные сербы и черногорцы, католики – хорваты и словенцы, мусульмане (сербы-потурченцы и албанцы). Меня всегда поражал темп местной жизни. Здешний народ никуда не торопился. Иногда эта особенность балканцев нервирует. Например, вы рассчитываете доехать в пункт А из пункта Б через четыре часа, но ваш маршрут может растянуться на шесть и более часов, если ваш шофёр встретит приятеля, а тот пригласит его на чашечку кофе, а то и чего покрепче.
                Меня представляли в качестве русского гостя: «Это мой племянник из России…», что, вызывало, как правило, неподдельный интерес, а когда я со временем стал священнослужителем, в особенности. Меня расспрашивали о жизни в Союзе, чаще, доброжелательно, в особенности сербы и черногорцы. Последние проявляли совершенно искреннюю симпатию к русским, поэтому очень грустно видеть, что русские позиции в Черногории утрачены и немалая часть населения приветствует вступление Черногории в НАТО. За это особое спасибо Полонскому и подобным ему проходимцам!
                Однако, напомню, тётя была замужем за хорватом, поэтому я общался и сродственниками дяди Рене и друзьями семьи, среди которых были  верующие католики. Мы тактично избегали вероисповедных споров, стараясь беседовать на нейтральные темы. Тоже происходило при общении с мусульманами. С дядей в его лесном институте работала молодая лаборантка Фадила, у которой мы неоднократно бывали в гостях. Она со своим мужем Кемо (Кемалем) и двумя дочками проживала в мусульманском районе Сараево Башчаршия (Главный рынок). Встречали нас каждый раз с распростёртыми объятиями, угощали на славу. Бывало, беседовали с гостеприимными гостями до ночи. Лет тридцать вместе с тётушкой отработала её лаборантка хорватка Ружица. Вместе они прошли в экспедициях, исследуя балканскую энтомофауну, весь Динарский горный массив. Хорватка Ружица вышла замуж за серба. В Югославии было много таких смешанных браков. Проживали они также на Башчаршии, причём довольно высоко, на склоне горы, откуда открывался чудесный вид на город с его колокольнями и минаретами. В маленьком уютненьком домике Ружицы с небольшим примыкающим садиком я прожил однажды несколько дней, пока тётушка с дядей были в отъезде. К тому времени супруг лаборантки, бывший значительно старше Ружицы по возрасту, уже скончался. Я помню, какой заботой она окружила меня. Ружица превосходно готовила балканские пироги из тонкого теста, так называемые питы. И я просто объедался питами с начинкой то из вишни, то из мяса и творога. Вечером, лежа на благоухающем ложе с чистейшими накрахмаленными простынями и пододеяльником, я слушал отдалённое пение муэдзина и наблюдал за мигающими огоньками спящего Сараево. Свою любовь и преданность тёте Ружица переносила и на нашу семью: маму, меня и впоследствии на мою супругу. К своей вере, должен отметить, Ружица относилась довольно прохладно, недаром вышла замуж за серба. У неё на стене висел портрет Иосипа Броз Тито, как и у многих жителей страны до 1980 года (года смерти диктатора), но я никогда не беседовал с хозяйкой на политические темы. И тут мы подошли к описанию личности, которую никак нельзя проигнорировать, заводя речь о Югославии. Иосип Броз Тито личность во многом загадочная. Достаточно сказать, что он имел несколько десятков псевдонимов и партийных кличек. Иосип – это его имя в сербо-хорватском варианте, Броз –фамилия, а Тито, видимо, партийная кличка. Родился он на территории Австро-Венгрии в королевстве Хорватия и Славония. По официальной биографии его отец хорват, а мать словенка, но есть и другие версии, по которым Тито вообще не славянин. Он окончил всего лишь пять классов начальной школы, что не помешало ему впоследствии стать премьер-министром. После школы Тито работал простым слесарем, а в 1910 году вступил в Социал-демократическую партию Хорватии. Во время 1 мировой войны был призван в австро-венгерскую армию, где дослужился до звания унтер-офицера. Попал в русской плен в Буковине после ранения. 13 месяцев провёл в больнице. А затем был отправлен в лагерь для военнопленных на Урале. В феврале 1917 года освобождён и участвовал в демонстрациях в Петрограде. Затем арестован и три месяца провёл в Петропавловской крепости, после чего отправлен в Кунгур, но по пути бежал. Вступил в Красную гвардию и принял участие в Гражданской войне. В 1918 году женился на русской, но в 1920 вернулся на родину, то есть уже в Югославию. Там вступил в КП. Подвергался арестам и преследованию. До второй мировой войны несколько раз посещал СССР. В 1937 возглавил Коммунистическую партию Югославии. После нападения  гитлеровской Германии возглавил партизанскую Народно-освободительную армию Югославии, которая действовала против захватчиков довольно успешно, главным образом потому, что Тито одновременно помогал СССР и Британия с США. 5 апреля 1945 года Тито подписал соглашение со Сталиным о временном вводе советских войск на территорию Югославии. Именно в результате этого соглашения многие русские эмигранты (мой дед в их числе) приняли советское гражданство по предложению Советского правительства. До этого они не имели гражданства и пользовались нансеновскими паспортами. После войны образовалась Демократическая Федеративная Республика Югославия на территории прежнего Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, а Тито стал премьер-министром и министром иностранных дел. В 1949 году Тито отказался включить Югославию в Балканскую федерацию, чем вызвал гнев И.В. Сталина. Произошёл разрыв отношений с печальными последствиями для многих русских эмигрантов и сербов-русофилов, которых в стране оказалось немало. Такова краткая официальная биография этого деятеля. Однако, многие сербы-патриоты, которых я впоследствии знал немало, считали такую биографию преукрашенной фальшивкой, а самого Тито безбожником, интриганом и совершенно беспринципным политиканом, без зазрения совести лебезящим перед сильными мира сего и ухитрившимся «от всех маток сосать». Явно завербованный НКВД, этот проходимец не чурался контактов с врагами тогдашнего СССР – Британией и США. Действительно, лишившись помощи от СССР, Тито получил её от США. Впоследствии, когда отношения с СССР поправились, он ловко лавировал между центрами силы, получая дивиденды от каждого. Был лидером движения «неприсоединения» и сумел соблюсти интересы свои и своей страны. При нём Югославия расцвела в 1960-70 е годы. Это надо признать. До смерти Тито всякий сепаратизм и национализм подавлялись и страна жила мирно, оправляясь после резни 2-й мировой, когда сербы-четники воевали с фашистами - усташами и одновременно с коммунистами-партизанами, а мусульмане  объединялись то  с немцами против сербов, то с партизанами – тоже против сербов. Однако именно Тито целенаправленно заселял исконный сербский край Косово выходцами из Албании, то есть продолжал политику Оттоманской Порты, что вызвало, в конце концов косовскую трагедию, не решённую по сей день. Тито называют «мягким тираном», потому, что он со временем отошёл от репрессий и создал режим, пожалуй, наиболее гуманный из всех коммунистических режимов. Культ его был подобен культу Сталина в СССР, но меньше всего почитателей Тито находилось среди сербов. Разумеется, югославские диссиденты на кухнях высмеивали вождя, как когда-то советские – Брежнева, но в открытую мало кто решался бросить ему вызов. У меня к диктатору отношение двойственное. С одной стороны, его репрессии катком прошли по моей семье и по другим семьям многих русских в Югославии. Я, например, знал одну русскую даму (Ольгу Александровну Иванову), участницу Сопротивления, помогавшую партизанам с риском для жизни и однажды попавшуюся в лапы гестапо, когда она чудом спаслась, которую без зазрения совести выставили из страны вместе с семьёй за то, что она отказалась отречься от советского гражданства. С другой стороны, та Югославия, о которой я вспоминаю, это во многом заслуга Тито. Но не только его. За короткий период своего существования между мировыми войнами это искусственное соединение - Югославия (сербы никогда не жили вместе с хорватами, словенцами, македонцами и албанцами в одном государстве) неожиданно поднялось, создав промышленность, наладив сельское хозяйство и заложив начатки науки и образования, чему много способствовала 70000-я русская эмиграция. Популярность короля Александра из сербской династии Карагеоргиевичей превосходила последующую славу Тито. Когда короля Александра убили в Марселе перед самой второй мировой, вся страна (может, за исключением хорватских усташей и албанских националистов) была в трауре. Народ толпами становился на колени, когда мимо провозили тело убиенного монарха. Во всяком случае, ясно: чтобы не допустить братоубийственной бойни, власть должна быть мудрой и сильной. Власть коммунистов по определению не может быть мудра, поскольку коммунизм есть химера, но эта власть в разных странах бывала сильной, так как не останавливалась перед пролитием крови. Однако факт, что развал Югославии произошёл после смерти Иосипа Броз Тито. Сопровождался он, как и всякий распад, жестокостями и кровопролитием, но этому распаду активно ПОМОГЛИ. Помогали те силы, которые способствовали развалу Советского Союза. Финансировалась и поощрялась всякая оппозиция законному правительству Милошевича. Любой сепаратизм получал дружную коллективную поддержку всего западного мира, в первую очередь США и Ватикана. А также бесноватых последователей обновлённого агрессивного ислама. Я помню, как на улицах Сараево появились молодые девицы в длинных платках и юбках до пят – последовательницы имама Хомейни, ученицы местного медресе. И что теперь? В Сараево, где сербы численно преобладали, они теперь в жалком меньшинстве, а власть у исламских радикалов. Не сладко живётся сербам и в католической Хорватии, где недавно предпринята попытка канонизации Алозия Степинаца – хорватского епископа-усташа, благословившего геноцид сербов во время второй мировой войны. Но хуже всего косовским сербам, которых в крае осталось совсем мало. Они изнывают под управлением албанских бандитов-правителей, почти в открытую торговавшими органами убиенных сербов во время последней войны в Косово и Метохии. В бывшей республике Босния и Герцеговина наблюдается черезполосица: в шахматном порядке анклавами живут мусульмане, сербы и хорваты. Вся эта трагедия создана искусственно и со знанием дела. Ныне территория бывшей Югославии превратилась в пороховую бочку, которая может рвануть в любой момент. Кому-то из реальных мировых воротил и жандармов выгодно это состояние нестабильности, тревоги, разрухи и страха. Эти тёмные, поистине диавольские силы планомерно создают очаги напряжённости в Азии, Африке, а теперь и в Европе. Если люди не опомнятся, не вспомнят, как веками сосуществовали рядом, уважая и терпя друг друга, новой бойни не избежать.
                Прот. Савва Михалевич.
                Июль 2017