Фрейдин Хилтон

Дому было лет сто, то есть по американским понятиям он считался очень старым. Снаружи краснокирпичный монстр разлапившийся громадной буквой «П» напоминал питерские «кресты». Внутри же он больше походил на старинный отель с широкими коридорами и просторными комнатами. 
Квартира, которую сняли Гудкины, тоже впечатляла своими размерами: две большие спальни, огромная гостиная и просто буржуйского размера кухня. Это было их первое жилье в Америке и вообще первая в жизни собственная жилплощадь. В своей прошлой советской жизни они ютились в приживалках то у одних, то у других родителей.
Несмотря на внушительный размер, едва ли их квартиру можно было назвать роскошной. Темно-коричневые шкафчики на кухне видели не одно поколение квартиросъемщиков, деревянный пол скрипел всеми половицами, проржавевшие металлические рамы, совершенно не по-американски открывающиеся наружу, давно нуждались в ремонте, а единственный совмещенный санузел предотвращал от излишнего привыкания к удобствам. К тому же очень скоро выяснилось, что кроме супругов Гудкиных в квартире были и другие жильцы. Этим жильцам не надо было платить ренту и они легко передвигались по всему дому через многочисленные щели под плинтусами в поисках пропитания. Некоторые тараканы были обычных размеров, вполне соответствующих величине своих собратьев русского происхождения. Однако, нередко появлялись и совершенно незнакомые жирные американские чудища длинной сантиметров в десять. Впервые Саша Гудкин увидел такого мутанта в ванне на двери, возле висящего полотенца, которое побоялся трогать и мокрым побежал, в чем мать родила, через гостиную в клозет, где хранил всякую всячину. Схватил аэрозоль с каким то лаком и помчался, скользя мокрыми пятками на поворотах, обратно в ванную. Чудище все еще сидело на том же месте, и Саша с отвращением направил на него струю смертоносной жидкости. Таракан рванул вниз по двери с такой скоростью, что Саша едва догнал его струей из аэрозоля. Он продолжал с остервенением распылять лак, но мерзкое насекомое казалось плевать хотело на химикаты способные вероятно умертвить собаку или козу. Таракан заметался по полу ища выхода, но щель не находилась, и Саша успел вылить на него почти весь баллон. Движения чудовища стали замедляться и через пару минут оно перевернулось на спину и задергалось в конвульсиях. Одевшись, Саша взял пинцет и осторожно положив свою залакированную жертву в почтовый конверт, отнес в офис менеджеру.
Прищурив и без того узкие корейские глаза, менеджер взглянул на содержимое конверта и не проявив никаких эмоций уставился на Гудкина.
В его взгляде Саша прочитал: «Вы что, тараканов не видели?» —Видел, подумал Саша, —но не таких огромных. В слух же он заметил, что не плохо бы вызвать «Orkin» и сделать инсектицидовую обработку в доме.
—Мы уже не раз весь дом обрабатывали,— махнул рукой менеджер и потянулся в удобном рабочем кресле, —проблема в том, что некоторые жильцы не позволяют делать у них в квартирах обработку. То у них канарейки могут помереть, то они химикатов боятся, а у этих людей, между прочим, чаще всего тараканы как раз и разводятся. Но, по закону, мы не имеем права их принуждать. Кстати, Вы разве не слышали, что наш дом называют «Фрейдин Хилтон»?
Саша отрицательно мотнул головой.
—Дело в том, что в нашем доме, как Вы вероятно уже заметили, располагаются не только жилые квартиры, но и офисы, и большинство этих офисов занимают психологи и психиатры. Их пациенты нередко селятся поближе к своим врачам. Думаете легко договориться с жильцами, которые едва ли видят разницу между тараканами и домашними животными?
—Так что же, так и жить с этой гадостью?—спросил Саша.
—Могу дать вам совет,— лучшее средство от насекомых вы можете купить в китайском или корейском магазине, называется оно Insecticide Chalk, это такой мелок которым можно помазать вдоль плинтусов и всем тварям придет конец. Только на полке в магазине вы этого мелка не найдете, надо спросить у продавца, в Америке они не совсем легальные.
В тот же день Саша помчался в китайский магазин и спросил есть ли у них такие мелки. Продавец подозрительно посмотрел на человека похожего на белого американца, но говорящего со странным акцентом и, несколько поразмыслив, вытащил из под прилавка желто-оранжевую картонную коробочку с изображением мерзкого усатого насекомого, правда немного поменьше того, которого ухлопал Саша. На коробке рядом с непонятными китайскими иероглифами гордо красовалась крупная надпись по английски  Insecticide Chalk,  Made in China.
Вернувшись домой, Саша промазал мелком по всем плинтусам, в шкафчике под раковиной, за плитой и под входной дверью. Средство подействовало магически и на следующее утро они с женой поскорее подмели многочисленные тушки мертвых тараканов, валяющихся по всему полу, пока дети не увидели. Детей у Гудкиных было двое, две девочки, старшей недавно исполнилось четыре, а младшей не было и года.
Квартира быстро заполнялась вполне приличной мебелью, пожертвованной еврейской общиной. Кто-то даже притащил громадный телевизор, встроенный в деревянную тумбу на колесиках. А зубной врач, любезно предложивший свои, на первых порах, бесплатные услуги по лечению плохих российских зубов, пожертвовал Гудкиным огромную трехспальную кровать, на которой, как он сообщил, провел не мало приятных минут.


Зима наступила внезапно, рванул резкий холодный ветер и температура упала с +15С до нуля, а через пару дней снизилась еще градусов на пять, и пошел снег. Привыкшие к питерским морозам Гудкины расценили это как легкий холодок и даже порадовались свежевыпавшему первому снегу. Следуя своим русским понятиям о закаливании детей на свежем воздухе, они завернули младшую дочку Нину в толстое одеяло, сверху обмотали пуховым платком и положили спать в коляске на балконе. Дневной сон на морозце явно хорошо подействовал на девочку, ее щечки покрылись здоровым румянцем, она стала меньше капризничать и лучше спать ночью.
Дня через три кто-то постучал в дверь и Саша пошел открывать. К великому своему удивлению он увидел на пороге женщину в деловом костюме и двух полицейских.
— Hallo! — сказала женщина, —меня зовут Сузан Лендон, я из Агенства по защите детей. Мы бы хотели с вами поговорить, позвольте войти?
— Hi! —оторопело произнес Саша, —конечно, конечно, проходите пожалуйста.
Женщина уселась на диван в гостинной, а полицейские остались стоять по бокам, как будто они были ее телохранителями.
—К нам поступил звонок о том, что вы в сильный мороз выставляли коляску с ребенком на балкон,—продолжала Сузан,— это правда?
В комнату вошла Сашина жена Лариса и робко поздоровалась. Ее глаза
выражали страх и растерянность.
—Понимаете, —начал Саша после долгой паузы,—в России все так делают.
—То есть вы хотите сказать, что в России все хотят заморозить своих детей до смерти?—спросила Сузан.
—No, no!—запротестовал Саша, а Лариса вопросительно посмотрела на него, она плохо понимала по английски.
—В России люди верят, что холодный воздух закаляет детей, да и не мороз это никакой для нас, так…— прохладно чуть-чуть, —постарался объяснить Саша.
Сузан переглянулась с полицейскими и один из них помотал головой в знак полнейшего непонимания. Саша почувствовал, что натыкается на стену.
—Я полагаю,—это небезопасно,—Сузан строго посмотрела сначала на Ларису, а потом перевела взгляд на Сашу,—так же считают и многие жильцы вашего дома, которые сочли своим долгом сообщить о таком, согласитесь, странном поведении. Я не хочу ничего утверждать, но мы не можем исключить и возможность намеренной попытки нанести вред ребенку.
Лариса посмотрела на Сашу, —О чем она говорит? По моему она обвиняет нас в чем то?—
—Она думает что мы специально хотим заморозить нашего ребенка!— скороговоркой буркнул Саша по русски.
Лариса закрыла глаза руками и тихо заплакала.
—Не надо так волноваться,—сменила свой тон Сузан, —мы же только поговорить пришли, просто мы обязаны отреагировать на поступивший сигнал, убедиться, что все в порядке и детей никто не обижает. Кстати, где они?—
—Спят!— Саша  тихонько приоткрыл дверь в детскую,—Вот,
  посмотрите, только потише, а то разбудите.
Сузан заглянула в комнату. Обе девочки спокойно спали в своих кроватках.
Старшая Алиса прижимала к себе любимого плюшевого мишку —верного спутника ее долгого пути из Питера через Австрию и Италию в Америку.
Похоже Сузан осталась довольной увиденным и заговорила мягким голосом:
—Пока мы не станем возбуждать дела, но должна вас предупредить, что в другой раз вынуждены будем определить ваших детей к приемным родителям, а дело передать в суд, где будет решаться вопрос о лишении вас родительских прав.—
—Okay!—сказал Саша,—Мы все поняли! Коляску на балкон больше выставлять не будем. Вот, только у меня вопрос: —А гулять в холод с коляской мы можем?
—Гулять, это другое дело, хотя в сильный мороз я бы и от этого воздержалась,—ответила Сузан.
Саша прикинул в уме, что под сильным морозом она вероятно подразумевает градусов 28 по фаренгейту, то есть около -2 по цельсию, но в слух выяснять ничего не стал—пусть лучше уйдет поскорее.
После этого случая Гудкины старались особенно хорошо укутывать своих детей и с ужасом смотрели на американских малышей с голыми ножками на боках у своих мамаш. Конечно, скоро стало несколько теплее, но, все равно Саше с Ларисой трудно было понять как  люди не обращают никакого внимания на босоногих младенцев, но звонят в Лигу защиты детей увидев детскую коляску на балконе.
Дочки быстро подрастали, младшая вскоре начала ходить, а потом и бегать по квартире, часто гоняясь за своей сестрой. Топ, топ, топ — в одну сторону, топ, топ, топ, — в другую , а потом быстрее — тра…та…та,—и шлеп на диван, а с дивана на пол. Несколько раз кто-то сильно стучал в потолок нижней квартиры. Гудкины старались усмирить девчонок,— да куда там!— разве возможно заставить маленьких детей сидеть неподвижно! К тому же бегали они днем, а не ночью, и официально никто не мог обвинить их в нарушении порядка.
Однажды высокая, сильно напоминающая сушеную воблу дама как привидение среди бела дня появилась на пороге квартиры. Лариса только что привезла коляску с постиранным бельем из ландромата на нижнем этаже и не успела закрыть за собой дверь, как привидение материализовалось в проеме входной двери. Лариса даже вздрогнула от неожиданности.
—Hi! —прокуренным голосом проскрипело привидение.
—Hi!—тихо ответила Лариса и с надеждой поискала глазами Сашу. К счастью он тут же вышел из спальни и удивленно уставился на гостью.
—Меня зовут Джилл, я ваша соседка снизу, —представилась она и протянула жилистую руку для пожатия. Гудкины пожали твердые сухожилия предчувствуя, что цель ее визита не обещает ничего хорошего.
—Я живу с мамой, она больная, старая женщина и не может выносить шума, а ваши дети постоянно бегают по квартире и не дают ей покоя.
—Простите! —сказал Саша, —мы все время стараемся их усмирить, но ведь они дети, им же не прикажешь сидеть на одном месте. К тому же, ночью они спят, а бегают только днем.
—И тем ни менее, я вас настоятельно прошу…—продолжала Джилл.
—Хорошо, хорошо, мы постараемся их утихомирить по мере возможности, —постарался закончить разговор на позитивной ноте Саша.
Еще немного побрюзжав, дама, и впрямь как привидение, беззвучно испарилась в дверном проеме.

После этого случая Гудкины старались жить особенно тихо, им совершенно не хотелось снова увидеть привидение со второго этажа. В пол, правда, по прежнему злобно стучали, вероятно клюкой— непременным атрибутом ведьмы. В другом образе маму Джилл Гудкиным представить себе было трудно.
Как-¬¬то поздним вечером Саша сидел в спальне и смотрел телевизор. Дети были давно уложены по кроватям и видели уже вероятно не первый сон, Лариса мылась в ванне. И тут Саша услышал стук в дверь. Кто бы это мог быть в такой поздний час?—подумал он и пошел посмотреть в дверной глазок. В коридоре никого не было видно. Вероятно ошиблись квартирой!—решил Саша и направился обратно в спальню. Однако, не успел он сделать и двух шагов, как в дверь опять постучали и уже более настойчиво. Саша снова приложил глаз к дверному глазку—Черт подери, там же никого нет!—сам себе сказал он и вдруг заметил что-то голубое сбоку от двери. Присмотревшись получше, он увидел нечто похожее и по другую сторону. В дверь опять постучали, и тут Сашу осенило—так это же полицейская форма! А стоят они по бокам поскольку опасаются, что кто-то может выстрелить в них через дверь. Он постарался сделать самую приветливую улыбку на какую только был способен и открыл дверь.  Полицейские—женщина негритянка и белый невысокий крепыш вежливо поздоровались и спросили разрешения войти. Саша их впустил.
—К нам поступил звонок, что у вас в квартире шум, а сейчас поздний час и это мешает вашим соседям спокойно спать,—начала без обиняков негритянка.
Саша оторопело уставился на нее—Да что вы, какой тут шум? У нас все спят, а я смотрю телевизор, даже звук почти убрал, читаю титры. Вот посмотрите если не верите—и жестом предложил им пройти в квартиру.
Полицейские робко заглянули в комнаты и удостоверившись что у Гудкиных все пристойно, начали извиняться— Sorry to bother you , но мы должны отреагировать на звонок, всякое может быть, так что зашли просто проверить.
—А кто позвонил то?—поинтересовался Саша.
—К сожалению, мы не можем вам этого сказать,—ответил полицейский. Но Саша и так уже сообразил кто мог позвонить, не стоило и спрашивать.
Несколько дней спустя на ручке входной двери появилась какая-то беловатая слизь, похожая на крем для рук. Лариса взялась за ручку и потом долго отмывала в горячей воде с мылом измазанную руку. Настроение у нее совсем испортилось и Саше пришлось долго ее успокаивать, уверяя в том, что все это ерунда и не стоит так волноваться. Ну подумаешь мазь! Вымыла руки и дело с концом!
Однако, на следующий день на недавно купленной Гудкиными подержанной машине появилась продольная, во всю длину вполне еще сверкающего глянцевой краской корпуса, жирная царапина. Этот инцидент вызвал у Ларисы истерику, а Сашу привел в нервно-агрессивное состояние.
  —Что за чертовщина!—кричал Саша на всю квартиру, заглушая своим голосом всхлипывания жены, — мы столько времени копили деньги чтобы наконец купить приличную машину, о которой в говняном совке даже и мечтать не могли, и какая-то сволочь одним росчерком железки все нам испоганила! Я знаю, я уверен кто эта сволочь и я буду с ней бороться до конца!
—Мож…ж…жет ннн…ам съехать на ддд…ру..ггг..ую квартиру?—сквозь слезы проговорила Лариса.
—Нет уж, фига с маслом мы отсюда переедем! Она сама у меня съедет! Ох, никто ей в суп не ссал в коммунальной квартире! Ну, погоди, погоди, я тебе еще доставлю такое удовольствие!

Как то раз, проходя по коридору Саша столкнулся с корейцем менеджером. После обычного — Hi, how are you?  —На которое никто не ждет подробного ответа, кроме дежурного —Fine! —менеджер заметил: —I feel sorry for you, guys! —
—В смысле?—удивился Саша.
—Да я про соседку вашу снизу, она же немного того…—
—Я заметил,—сказал, закатив глаза, Саша.
—К тому же она еще и алкоголичка,—продолжал кореец,—старуха мамаша дома ей пить не дает, так она ходит с бутылкой в мусоропроводную комнату и пьет там.
—Great! Thank you very much! — поблагодарил Саша менеджера за важную информацию.
После этого разговора он совершенно изменил свою тактику и не только перестал останавливать девчонок когда они носились по квартире, но и сам стал носиться с ними и топать как можно сильнее.
За этим немедленно последовали громовые удары снизу, на которые Саша не обращал никакого внимания и посоветовал озабоченной его поведением жене поступать также. Лариса была просто в ужасе, —Тебе что, мало было неприятностей, теперь ты войну с ней затеял!—пыталась она урезонить мужа.
Но Саша ее не слушал. Пару раз привидение постучалось к ним в квартиру, но увидев ее через глазок, Саша не открывая дверь, громко сказал по-русски: “Пошла на х.., старая сволочь!” В другой раз она крикнула через закрытую дверь: “Своим шумом вы доведете мою маму до могилы, и я засужу вас на миллион долларов за ее убийство!”
—Суди, суди!—крикнул в ответ Саша,—У нас все равно таких денег нет! Пошла в жопу!
Затем последовал вызов в Mediation Center , где под руководством профессионального медиатора был выработан и подписан официальный договор между враждующими сторонами — Гудкиными и Надаш о прекращении войны. В соглашении указывалось, что Александр и Лариса Гудкины обязуются не включать garbage disposal  после девяти часов вечера и сохранять максимальную тишину, а Мисс Джилл Надаш не будет больше беспокоить их своими визитами и бесконечными жалобами.
Хотя Саша с Ларисой не слишком то доверялись этому договору, в течении следующего месяца наступило перемирие и никто их не беспокоил, если не считать убийства, которое произошло этажом выше.
  В тот день Саша возвращался домой с прогулки держа дочерей за руки. Они подходили к дому сзади, со стороны парковки и тут наткнулись на блокирующие ее полицейские машины. Весь дом был оцеплен, и вооруженные люди бегали вокруг, явно пытаясь кого-то поймать.
Кругленький как колобок агент ФБР, в сером костюме с галстуком в мелкий горошек, подошел к Саше и спросил: “Do you live in this building? ”
—Yes!—
—Придется немного подождать, сейчас вам туда нельзя—
—А что произошло?—поинтересовался Саша.
—Пока я не могу вам ничего сказать, скоро сами все узнаете,—ответил агент и, держа наготове пистолет, направился к заднему входу.
К счастью, долго ждать не пришлось. Вероятно поступила новая информация, и, минут через десять, полицейские машины взревев сиренами рванули со своих мест и умчались оставив за собой внезапно нависшую тишину. Саша, подхватил младшую дочь на правую руку и зажав в левой, как в клещах, руку старшей дочери, стремглав помчался в свою квартиру.
Вечером по одному из местных каналов ТВ сообщили, что в доме  Гудкиных произошло убийство. Ревнивый муж застрелил свою жену в офисе психиатра, где она работала секретарем. После чего он спокойно вышел на улицу, сел в ожидавшее его такси и отправился в аэропорт, откуда пытался улететь в Южную Америку. Его арестовали уже в самолете, задержав вылет.
Всю неделю в доме только и говорили о случившемся. Выяснились леденящие кровь подробности убийства. Оказалось, что несчастная женщина пыталась убежать от преследовавшего ее мужа, который застрелил ее не в офисе, как ранее предполагалось, а в коридоре, где ее и обнаружил менеджер.



Приближался Кристмас, ни с еврейской, ни с русской стороны Гудкиных не касающийся. Однако, следуя своим русским привычкам они очень серьезно относились к празднованию Нового года и даже верили в примету, что как Новый год встретишь — так его и проведешь.
Решено было позвать две пары русских друзей с детьми и бабушками, поскольку старшему поколению тоже не пристало скучать в новогоднюю ночь, а младшему пора приобщаться к семейным традициям.
Вечер получился очень веселый, с громким звоном бокалов, отличной закуской, включающей необходимые в таких случаях: холодец, селедку под шубой и салат оливье. После сокрушительного —УРА!!!—в полночь, когда в экране телевизора сверкающий огнями шар опустился на крышу Empire State Building, и все дружно отсчитали последние десять секунд уходящего года, Саша улизнул в спальню и через пару минут вышел оттуда одетым в мантию Санта Клауса, но в  ушанке скорее подходящей деду морозу. За спиной у него был большой завязанный в узел мешок, размотав его, Саша начал раздавать всем подарки. Гости зашуршали яркой оберточной бумагой. Дети прыгали от восторга и разбрасывали обрывки бумаги и пластиковые упаковки от игрушек  по всей гостинной.
Новому году не исполнилось еще и часа, как кто-то настойчиво постучал в дверь. Гости на секунду застыли и переглянулись. Стук повторился, на этот раз сильнее.
Саша подошел к двери и взглянул в глазок. Вначале он никого не увидел, но, учитывая прошлый опыт, посмотрел по сторонам и понял, что их опять навестили cops . Пришлось открывать. Полицейские медленно ввалились в квартиру и покручивая в руках свои дубинки оглядели компанию оценивающим взглядом. Оба были накачанные, крепкие ребята, бицепсы так и перекатывались под рукавами их форменных рубашек. 
—We’ve got a call from your neighbours,  — начал один из них, —уже за полночь, а у вас тут шум.
— Но ведь Новый год! — робко возразил Саша.
— Мы все понимаем, но вы мешаете другим спать. Пожалуйста будьте потише.
— Окей, окей, все будет в порядке, — скороговоркой сказал Саша и приоткрыл входную дверь приглашая полицейских поскорее убраться из квартиры.
Они не заставили себя ждать и так же в развалочку удалились в коридор.
—Вот ведь стервоза!— в сердцах воскликнул Саша. Гости удивленно посмотрели на него.
—Соседка наша снизу, жизни не дает никакой, даже в праздник!—пояснил Саша.


Утром следующего, первого в новом году дня, в девять часов соседка снизу постучала в дверь. Увидев ее через глазок, недоспавший и с похмелья не расположенный к общению Саша выругался через закрытую дверь крепким русским матюгом. В ответ прозвучало заявление, что против Гудкиных возбуждается судебный процесс с иском в миллион долларов за убийство горячо любимой соседкиной мамы.
— Давай, давай! — хрипловатым голосом прокричал Саша, даже не удосужившись перейти на английский,—я тебе покажу суд, пьяная сволочь!
Вечером того же дня он узнал от менеджера, что старуха Надаш действительно умерла пару дней назад, а ее дочь, вероятно с горя, и освободившись от всякого внешнего контроля, вошла в запой.
В течении недели соседка приходила еще несколько раз, стучала в дверь и угрожала заплетающимся языком засудить Гудкиных то на десять миллионов, то на двадцать. А потом вдруг все внезапно стихло. Гудкины даже забыли о существовании соседки снизу, а когда вспомнили, задались вопросом — что с ней? Встретив как то в коридоре менеджера Саша поинтересовался не знает ли тот почему соседка вдруг затихла?
—Так она уехала, вы разве не слышали?—удивился менеджер.
—Куда уехала?—спросил Саша.
—Куда то в Европу, по-моему в Венгрию—
—Надолго?—
—Насовсем! По крайней мере, надеюсь мы ее больше не увидим,—махнул рукой менеджер.
Саша скорее побежал домой чтобы поделиться радостной новостью с женой.
—Слава богу!—воскликнула Лариса,— надеюсь ей там будет хорошо, в Венгрии.


Гудкины прожили в том доме еще три года. Никто их больше не беспокоил, если не считать эпизодических появлений тараканов различного размера, чья жизнь обычно быстро обрывалась под воздействием смертоносного китайского мелка.
Затем Гудкины купили свой первый в Америке собственный дом и переехали в сабурбию. С тех пор многое изменилось в их жизни, с одной стороны им нравилось быть хозяевами своего собственного жилья, иметь больше места и удобств, с другой,— они скучали по городу, по возможности передвигаться пешком, а не прыгать в машину всякий раз когда надо что-то купить, отправить посылку, или отвезти детей к друзьям. А тот дом, где они начинали свою новую жизнь, тот «Фрeйдин Хилтон», с его странными жильцами и многочисленными психиатрами, навсегда остался в их памяти. Как будто они оставили там частицу себя, а взамен получили незабываемый жизненный опыт, о котором часто рассказывали своим друзьям.


Рецензии