35 глава. Ах, лето!..

                Фотография из интернета.

                Жизнь – не те дни, что прошли, а те, что запомнились.

                П.Павленко
               
     Если взять последние годы, то каждый из них Лина могла бы разделить на две очень неравные по длительности, но зато почти равные по наполненности части. Это: осень, зима, весна и – ЛЕТО.
     Вторая часть,  в три раза более короткая по времени, была так далека от забот и волнений другой её составляющей - как небо от земли. Но не менее важной: набираясь новых впечатлений, Лина менялась, чувствуя, как постепенно улетучивается романтика.

   Но лето всегда имело одно нехорошее свойство: оно не длилось, не плелось, не тащилось, оно - летело с неимоверной скоростью и, насытив тело новой энергией, а душу – новыми встречами, исчезало за окнами вагона  вместе с  полями, лесочками и лесами, ночными огнями, проносящимися мимо. Оставалась память.

    Какой же летом юг без жарких вечеров, пропахших йодистым запахом моря и солёным ветром? Без знакомств, танцплощадок, без музыки, волнующей кровь? Без провожаний?
     Если кто-нибудь скажет, что летом на юге этого не было, не верьте такому лицемеру, если только ему не исполнилось уже 80 лет.   
 
  Что было этим летом? Знакомство с новой компанией, весёлыми ростовскими студентами, с беспечным Витькой и серьёзным Лёшей, с их друзьями, походы на горные  водопады, морские заплывы, танцы…

     Да разве всё перечислить? Вспомнила любимую песню, её на  гитаре наигрывал Лёшка, а они пели вразнобой, мешая друг другу, и смеялись:

       Тот, кто рождён был у моря, тот полюбил навсегда
       Белые мачты на рейде, в дымке морской города,
       Свет маяка над водою, южных ночей забытьё,
       Самое синее в мире Чёрное море моё...
               
       Вспомнила  московского пижона Володю, с которым интересно было поболтать на самые разные темы, вплоть до секса. Хотя нет, секса в России в то время ещё не было. Но любовь, естественно, была.  Москвич  красив: у него серо-голубые глаза, короткая стрижка, тёмные длинные ресницы, походка под Юла Бриннера, особенно когда шёл по пляжу в широкополой ковбойской шляпе с тесёмками под подбородком.
 О нём осталась запись в дневнике:

      19 авг. 1964
  « Обсуждали с В. молодёжные фильмы: «Опасный возраст», «Когда разводят мосты», «Им было восемнадцать», «А если это любовь?»  Последний он даже не захотел смотреть, подумал, что покажут сусальную, сентиментальную позолоту для детей.

  Потом обсуждали молодёжную музыку и песни, потом - кому какая рыба нравится,  какую рыбу едят в Китае, какая в Китае политика. Обругали китайцев за то, что они подвели нас... 

  Самое лучшее время, по его мнению, – это время революции. А сейчас молодёжь стала пассивной и трусливой. Нет, чтобы самому подняться и увлечь других за собой, ждут, когда кто-нибудь сделает это за них. Его герои – Линкольн, Джек Лондон, Ленин.
 
  Кеннеди? – Нет, не герой, сами же промышленники его и убили за то, что Кубу отдал под коммунистическое влияние.

   Конечно, Володя умён, но в голове у него, по-моему, ещё много сумбура и романтики  особого рода, в подражание героям американских фильмов: жажда абсолютной свободы, ненависть к малейшему притеснению, насилию, запрету.

 Утверждает, например, что бондаревский фильм «Тишина» -  ерунда и фальшь.  Обожает Пушкина, считает его гением, которого в русской поэзии никто никогда не превзойдёт. Я защищала Лермонтова, но он не согласился, что Лермонтов тоже гений, сказал, что просто ученик.

  Ещё интересно сказал: «Любви нет, есть просто страсть. Идеальная любовь существует лишь на страницах книг». Не знаю, не знаю…

  Насчёт хрущёвского лозунга привёл такой парадокс:
- Вот в газетах  пишут: капитализм катится в пропасть, да? А с другой стороны,  ставится цель: догнать и перегнать Америку, то есть тот же капитализм.

  Спрашивается: а куда же тогда мы катимся? Хрущёв миллионы разбрасывает на «помощь слаборазвитым странам», а нам шиш оставляет, кормит народ  агитками и обещаниями, что в мифически  скором коммунизме будем жить в раю.

    Я не знала, как ему возразить. Хмыкала, а он продолжал:

- Задали мы преподу вопрос: «Вот вы твердите: через 20 лет будет коммунизм. Хорошо, предположим, прошло 20 лет. Ждём. И вдруг – ну, как в прошлом году, – неурожай. Как тогда? Опять карточная система?»

  Тут уж я не утерпела, возражаю: «Как ты рассуждаешь, Вова! Наслушался этих злопыхателей, голосов из-за границы!.. Я думаю, запасов будет накоплено больше. А сейчас карточки на некоторые продукты, потому что запасов не хватило.

- Ну да, не хватило! После Сталина много оставалось. Он был не такой дурак, как Хрущёв, всем не раздаривал то, что самим нужно. И вообще очень полезно слушать Америку, сразу видно, где и как наши фальшивят. Вот и спрашиваем. Но наш препод злится, до того доходит, что из класса выгоняет.

- Другим путём доказать не может?

- Не получается. Пока! Что у нас? Вот там – полная свобода! Поставь всё на карту – и заработаешь, сколько хочешь: доллары, золото. Думаешь, я один так считаю?

   Отвечаю вопросом на вопрос:
- Так значит, по-твоему, счастье – в долларах и золоте?

- А вот подумай. Если в доме вечная забота, где бы что достать, как бы сэкономить, постоянные мелочные расчёты – разве в этом счастье? А когда у человека всего в достатке, когда он может позволить любые удовольствия - тогда и о счастье поговорить можно...

- А пресыщение? Не почувствуешь ли ты его вскоре?
- Тогда можно попробовать ковбойские развлечения, чтобы пощекотать нервы.

- Д-да, роскошная жизнь намечается…
- По крайней мере, лучше, чем у нас сейчас!

- А не кажется ли тебе, что это не совсем честно – верить им, а не нам. Слова, слова… А возможно, они просто агитируют?
- И это есть, конечно. А всё равно видно, где правда!

- Я тебе тоже красивых сказок насочиняю.
- Или хотя бы вопрос о Кубе...

- А что с Кубой?
- Наши нахально экспортировали туда революцию, а утверждают обратное.

- Вот тут ты не прав, - не могла я удержаться, потому что Кубу любила. -  Причём тут мы? Фидель, между прочим, из богатой семьи и закончил юридический факультет, а революцию готовил в Мексике. Вот он герой, безусловно. И Че Гевара тоже герой.

     Володя согласился. Хоть с чем-то, и то ладно. И всё-таки не успокаивается:

- Ну, хорошо, а Польша? Вот там частная инициатива, предпринимательство, по сути НЭП. И если уж там сделали вещичку, это будет не наш ширпотреб. Почему у нас этого нет?

- По кочану и по капусте.- Я не знаю, что ответить, и злюсь: - Интересно, в кого ты такой ранний уродился?
- Сам вырос. Самостоятельно.
- Ну-ну.

-  А знаешь, в последнее время в Москве кое-кто выступил с лозунгами: «Долой стыд и позор!» Я, например, - за.
- Это вовсе не новый лозунг, но зачем?!
-  Девчонки такие наивные: ох! ах! Я против предрассудков. Правильно раньше делали: всё разрешено. А то воспитывают, воспитывают, а человек всё равно к одному стремится.

- К чему это?
- Ну, сама знаешь.

- Ты рассуждаешь, как Фрейд. Знаешь Зигмунда Фрейда?
- Нет.
- Он доказывал, что главное в человеке –  половой инстинкт.
- А что? Я с ним согласен.

   А ведь бравировал. В свободе морали есть что-то опасное, незнакомое,  увлекающее, а опасное всегда влечёт мальчишек».   
 
   21 АВГУСТА, пятница, пляж

  "Пишу прямо на пляже. Пришла очень рано, народу ни души, море спокойное, ласковое. Лазурное - точное определение.  Шуршат под волнами прибоя камешки, смешно называемые «галькой». Мне через несколько дней вновь уезжать на север, в глухую деревеньку, на работу. И я ду-умаю… Вспоминаю...
 
  Почти год проработала в деревенской школе. Честно: о-очень трудно было! Если бы не Римма и не Катя, не знаю, как бы и справилась. Особенно Римма, умная, рассудительная и в то же время талантливая!

   С деревенскими учителями был конфликт, а вот дети замечательные, добрые. Но… мы все жили будто на отшибе, вдали от политических и мирских  волнений.

   И Мишка… Ну зачем тебе этот упрямый деревенский  мальчик?"

   Задав этот вопрос, Лина отвлеклась от южных мыслей... Воспоминания вновь и вновь, помимо воли, возвращали её в далёкую деревеньку, где в тесном школьном коридоре ждал пристально дерзкий взгляд и от нечаянных прикосновений, казалось, таяло сердце. Нет, не забыть...

   Но не забыть и нотаций директора, и осуждающих взглядов деревенских учителей...  Сбросив наваждение, Лина вновь возвращается к дневнику.
 
  "...Семейный очаг... Ещё совсем недавно я презирала даже мысль об этом: муж, сопливые дети, кухня, инстинкты… Кухонный инстинкт – в этом ли удел женщины?

  Этой зимой умер отец, а я была далеко, в Сибири и не смогла даже на похороны приехать. Метельный январь перекрыл все дороги... Ужасно странно: жил – и нет человека. Он единственный верил в меня, говорил: «Ты умная, талантливая, добьёшься многого, учись, старайся!»

   Он родился в глухой удмуртской деревушке, окончил военное училище. Его отец (мой дедушка) - сельский учитель. А-а-а, вот откуда, наверное, учительские гены!..

    Отец был героем. До войны - пограничник. Потом - фронт. На польско-русской границе воевал с "лесными братьями". Несколько ранений. Затем - Забайкальский пограничный округ, река Аргунь, русско-китайская граница...

   Там прошло моё раннее детство. Помню, как, ласково улыбаясь, отец натягивал на мой лоб зелёную фуражку - как корону, а она сползала на нос! Наверное, мечтал о сыне, но родилась дочь...

    Начальник погранзаставы, он в звании подполковника демобилизовался и холодные края решил сменить на тёплый юг...

   На его могиле - под портретом две даты: 1913 - 1963. Прожил всего пятьдесят лет. Но сколько событий!
   
   А меня словно  засасывает тина. Ненавижу эту спокойную жизнь! Хочу делать глупости! Сбежать куда-нибудь, влюбиться без памяти, или... в крайнем случае, стать шпионкой! Смешно... Шпионка в сибирских дебрях...
 
    Иногда, чувствую,что мир становится огромным враждебным зверем, оскаливает зубы и стережёт у входа: попробуй, сделай ещё один неверный шаг… И ты боишься и отступаешь. Значит, ты просто труслива?!

   Может, если бы Артур-Овод смирился, не убежал, не стоило бы и книгу писать? Стал бы он обыкновенным мещанином. А он сделал поступок! Обожаю эту книгу. Этель Лилиан Войнич - мой кумир, она пишет страстно, ярко!

   В романе "Прерванная дружба" - рассказывает о странствиях Артура после бегства, о его страданиях... Читала и слёз не могла сдержать. Вот бы мне ТАК научиться писать!!

    Но ведь было это в другое время… К тому же, куда деться с моей профессией? Уж очень она домашняя, спокойная. Нужно каждый день заниматься благотворительностью. Творить благо. И не всегда и не все дети это понимают или ценят...

    А что ты хотела, милая? Чтобы сразу на руках носили? Уже и голову склоняешь перед трудностями?

   Да, было трудно, разве нет? Но ты ведь специально рвалась к этим трудностям! Вот и не ной. Не пищи! Вспомни Макаренко!
 
  Странно, что я так думаю? Работа учителя – каждодневная жертва. Или, в другом случае, просто халтура. А я не хочу ни того, ни другого!!

     Так что же хочу? Вот и запуталась.

    Мечтаю о счастье, а какое оно? Говорят, счастье – в ожидании. А семья? Вот опять пришла к мыслям о семье.

   О, мещанское счастье, такое привлекательное на вид! Как расставляешь ты свои сети!  Может, всё-таки прав Фрейд, утверждая, что человеком правят  физиологические потребности?

   Володя сказал: «Любви нет, есть – страсть, влечение». Прямо современный Базаров...

   Но… в самой глубине моей души плачет тоска по нежности, по чистому-чистому чувству... Или по огненной вспышке страсти..."

    После этих слов на тетрадном листке расплываются кляксы - это вмешалась Жизнь.

    Мокрый после купания голенастый малыш пробежал мимо девушки, обдав каскадом прохладных брызг. Они кляксами упали на тетрадь - и Лина рассмеялась. Но всё-таки упрямо дописала:

    "О чём это я? Солнце уже припекает! И людей всё больше. Пора заканчивать сумбурную  исповедь".

       23 августа.
   Вова дал почитать старинную книгу (17 век) –«Гусман де Альфараче». Вернее, книга не старинная, но автор - да! Сложный стиль и слог, однако есть несколько интересных и даже вполне современных замечаний.
 
   Вывод из прочитанного: Любовь правит миром, страсть диктует свои законы, которым все подчиняются, а инстинкт подсказывает путь. Как тут сопротивляться, если всё предначертано? Но ведь это лишь мнение одного человека!

  Совсем недавно и в моей душе горели строки:

               Любимая, сердце надеждой грей.
               Мы сказки свои придумаем сами.
               И я к тебе, как Гриновский Грей,
               Приду под алыми парусами.
 
   Дети всё-таки счастливее взрослых, во много раз счастливее. И счастье их в том, что они искренне верят в мечту. С возрастом эта вера пропадает, и жизнь становится будничной, неинтересной. 

   В детстве...
  По утрам над предгорьями Кавказа вставало солнце в нежном розово-лимонном дыме. Весной изумительно красиво расцветали  персики. Синее ласковое море манило в туманные дали. И в классе был  мальчишка, чьи глаза казались прекраснее всех глаз в мире.  Это был принц? И да, и нет.

   У него была своя принцесса... Однако думать о нём и мечтать было восхитительно.
 
    Нет, девочка была счастливой, потому что мир был полон ещё не разгаданных тайн. Теперь же? Тайны кончились?

   А Грей так далёк! Он ещё улыбается из тумана, ещё жив, но с каждым годом уходит всё дальше. Лишь машет рукой, прощаясь.
 
   Мечтала познать людей, мир, писать книги. Лентяйка!
   
  Год был не только для меня, но и для многих тяжёлым. Умер Маршак. Как изумительно перевёл он великие сонеты Шекспира!
 
  Умер Назым Хикмет, сказавший: 
               
                Если ты гореть не будешь,
                Если он гореть не будет,
                Если мы гореть не будем,
                Кто же тогда рассеет тьму?

  Мой мир горит в огне неосуществлённых замыслов. Прихожу к выводу: наше поколение чересчур инфантильно. Теперешние старшеклассники, те, что на 5-6 лет моложе нас, взрослеют быстрее.  Володька как-то заявил:

- Не знаю, зачем я узнал все эти вопросы, ввязался в споры. Мне кажется, дальше мне уже будет неинтересно жить.  Слишком рано появились сомнения. И узнавать больше нечего будет.
 
    А вот его сверстник Лёша (тоже умняга, любит рассуждать)  ответил по-другому:
- Не-ет, я ещё мало знаю. Мне ещё будет интересно.

   Мир создан для сильных. Разве не так? Нужно быть сильной!

    24 августа, понедельник, 9 утра, море.
 Завтра я уезжаю.  А море - чудо! Синее-синее под нежно-голубым высоким небом.

   Справа - Сочинский мыс в ультрамариновой холмистой шубе, словно изъеденной молью: это в синей зелени белеют постройки на склонах.

    Промчался глиссер, оставляя белый бурун за кормой. За ним – на водных лыжах летит грациозная фигурка, пригнувшись, едва касаясь поверхности воды. Кажется, она и родилась из этой белой пены.

    Далеко-далеко, почти на горизонте, – маленькие пупырышки на воде, как шляпки от гвоздей, которыми прибивали «небесную твердь», – наверное, рыбачья флотилия. Необычно и красиво.

   Как грустно шуршат волны, подползая к самым ногам - прощаются. Море бросает белую пену, качает корабли и куда-то зовёт.  Куда? В Турцию? Она как раз напротив, если плыть прямо-прямо.

   А мне не плыть - мне ехать на поезде, через полстраны - в другую часть света. Там меня ЖДУТ...
 
          Продолжение: http://www.proza.ru/2017/07/22/918