Как это будет?

Олег Сенатов

Как это будет?

Чем больше мне досаждают проблемы, решением которых заниматься совсем не хочется, тем ближе я размещаю в своем воображении собственную смерть, которая мыслится предельно абстрактно: жизнь будет идти, как обычно, и вдруг само собой ничего не станет. Такой подход к будущему противоречит нашим привычкам: обычно мы пытаемся вообразить грядущие события, желательные или нежелательные, в конкретных формах, чтобы заранее выстроить линию собственного поведения; и хотя совершенно понятно, что предвидеть будущее невозможно, - все равно мы пытаемся его себе представить по возможности наглядно.
Что же касается нашей смерти, то мы ее воображаем чисто внешним образом, то есть так, как ее смог бы увидеть внешний наблюдатель, и совершенно неспособны представить себе внутреннее переживание момента смерти, так как «если мы есть, то смерти нет, а если есть смерть, то нас нет» , и всякое восприятие отсутствует. Тем не менее, столь серьезную проблему обойти вниманием невозможно, тем более, что ее окончательное решение уже не за горами, и, опираясь на свой скромный жизненный опыт, я все же попытался прояснить картину прекращения жизни, рассмотрев несколько возможных вариантов моей кончины.

Инсульт (судя по некоторым признакам, наиболее вероятный вариант).
Как-то я ехал домой в переполненной электричке Горьковской железной дороги, и у одного из пассажиров, сидевшего у окна, вдруг изо рта ударила струя жидкой рвоты, после чего он, согнувшись в поясе, повалился на пол. Соседи по купе, в первый момент от него инстинктивно отпрянувшие, подошли и склонились над упавшим, и один из них промолвил: «Отдал концы. Инсульт», и направился к головному вагону поезда, чтобы сообщить о происшествии машинисту.
Этот случай мне вспомнился после того, как однажды, когда я находился у себя дома, у меня в глазах вдруг резко потемнело. На фоне залившей все поле зрения черноты с багровым отливом виделись лишь прямоугольник и несколько бесформенных пятен тусклого света. Это зрелище так сильно отличалось от привычной картины моей комнаты, которую я знал в течение тридцати лет жизни, что я с ужасом подумал: «Где я?», но этот кошмарный момент вскоре миновал, чернота начала постепенно таять, прямоугольник превратился в окно, пятна света - в блики на знакомых предметах, и примерно через минуту моя комната вернула себе свой прежний облик.
Процессу умирания, по-видимому, была дана команда «Отбой», и он остановился на полпути. Если бы он пошел дальше, пятна, изображавшие окно и блики света, постепенно бы совсем угасли, сменившись полной чернотой, которая тоже пропала бы вместе с ощущением ужаса всего происходившего, и это была бы смерть.
Удушье.
В юности я занимался парусным спортом. В мой самый первый выход на акваторию Клязьминского водохранилища яхта, на которую меня взяли матросом, попала в грозовой шквал, который ее положил на бок. При этом меня выбросило в холодную воду (была середина мая), и накрыло парусом. Это произошло так быстро, что я не успел понять, что со мной происходит. Пейзаж водохранилища вдруг сменился окружавшей меня со всех сторон серо-зеленой мутью, и стало совершенно невозможно вздохнуть. Чисто рефлекторно я судорожно двигал руками и ногами, но изменить своего положения не мог. Наконец, мне под руку попался какой-то предмет, похожий на веревку; находясь уже за гранью сознания, я за него ухватился и потянул на себя, после чего моя голова высунулась из воды, и я, откашливаясь, стал хватать воздух ртом: счастливо подвернувшиеся мне веревки оказались грото-шкотами, при помощи которых я вытянул себя из-под паруса, и спасся от утопления в последний момент перед полной потерей сознания.
Еще немножко, и окружавшая меня муть пропала бы, и наступила бы смерть. Так, я думаю, будет ощущаться удушье, вызванное либо утоплением (во время наводнения, или при аварии судна, или при падении с моста, или в прорубь, или в наполненной ванне), либо отравлением дымом при пожаре, либо сдавливанием горла руками убийцы или удавкой.
Наезд транспортного средства.
Моя мать погибла, попав по неосторожности под электричку. Скорость поезда составляла 90 км/час; ее тело отбросило на 15 метров. По словам врачей, ее смерть была мгновенной.
Можно себе представить, что она вдруг испытала мгновение чудовищной боли, сразу за которым последовало небытие. Думаю, что так же происходит смерть вблизи от эпицентра взрыва (теракт, ядерная война).
Падение с большой высоты.
За кратковременным состоянием невесомости (оно испытывается в начальный момент спуска на лыжах с крутой горки), следует стабилизация скорости из-за сопротивления воздуха. Быстрое приближение земли сопровождается ужасом (люди кричат), затем происходит то же, что при «наезде транспортного средства».
Потеря крови (транспортная авария, теракт, вскрытые в ванне вены). Ты просто заснешь, чтобы уже никогда не проснуться. При этом боль в ране, постепенно ослабляясь, пропадет.
Отрыв тромба и попадание его в сердце. Люди падают замертво, даже не вскрикнув. Поистине, смерть счастливчиков, предел мечтаний!
Все вышеперечисленные виды смерти – самые безболезненные и эстетичные. Человек переходит в небытие из дееспособного состояния. Я не боюсь закончить свои дни ни одним из рассмотренных выше способов. Гораздо хуже, когда смерти предшествует длительное состояние телесной и умственной немощи. Но и в этом случае страшна только болезнь – смерть же будет избавлением от вызываемых болезнью мучений.
Мой отец умирал от сочетания нескольких болезней: у него одновременно были инсульт, инфаркт, и пневмония. Он лежал в больнице, куда каждый день мы с сестрой приходили за ним ухаживать: сестра - утром, я – вечером. Отец был абсолютно беспомощен, поэтому, ворочая его тяжелое тело, приходилось постоянно менять простыни, обмывать тело, и кормить его с ложки. Сначала он нас узнавал, и мог с нами с трудом разговаривать, причем все разговоры относились только к его телесным отправлениям. Но однажды по приходе я обнаружил, что отец бредит, реагируя на мои действия лишь вскриками боли и тихим скулением. На следующий вечер он впал в кому, а утром сестра мне позвонила, чтобы сообщить о его смерти.
Итак, наиболее вероятное завершение сценария длительной болезни  - это бред, то есть я буду видеть вереницу снов – скорее всего – кошмаров, так как приятных снов я и в жизни своей не видывал, и эти сны перейдут в кому, которая уже и есть смерть, так как человеческую жизнь невозможно представить без сознания; коматозное же состояние – это жизнь овоща, а я – не овощ, поэтому такая «жизнь» уже меня не касается.
Рак. Это самый мучительный вид смерти, так как он сопровождается сильными болями. Остается только надеяться на медиков, что они не откажут мне в анестезии, в остальном же – см. вариант предыдущий.
Есть еще один вид смерти, которую человек встречает в полном сознании, и перед самым концом произносит какую-нибудь многозначительную фразу, – наставление для остающихся в живых, но я с ним встречался лишь в художественной литературе, в него не верю , и поэтому последних слов не подготовил. Если я, находясь в ясном сознании, вдруг получу какой-то знак, недвусмысленно мне говорящий: тебе дана одна минута на произнесение последнего слова, то что-нибудь придумаю, - за мной дело не станет!

Вообще же я пришел к такому выводу: чем скорее придет за мною безносая с косой, тем меньше останется времени на старческие болезни, так что жду тебя, моя костлявая, с нетерпением – только не опаздывай!

                Октябрь 2015 года