Сплетни - зависти. рассказ

Сплетни-зависти.
Шли  тревожные,  смутные  дни  конца  восьмидесятых  годов  двадцатого  столетия. 
Некогда  могучая,    сильная    держава    ломалась,   трескалась  под  руководством  Горбачёва,  отношение  к  которому   у   населения  страны  было  очень  неоднозначным.
  В  коллуарах  и  кухонных  лабиринтах,  бурно,  негативно,  обсуждалась,  не  понятная  большей  части  народа,  угодливая    Западу  и  Америке,  политика    лидера  страны,  в  которой      народ  ощущал  предательство  интересов  Родины. Вызывало  бурное  негодование  не  скрываемое  увлечение  роскошью  и  драгоценностями ,  жены  Горбач1ва,  Раисы  Максимовны.  На  бриллианты  жене,  заискивающее   угодничество    западным  странам  и  Америке,  разменивалась  Великая  Держава,  СССР.   Глумливо  попиралась,  практически  уничтожалась,    обороноспособность  страны,  экономика,  наука,  медицина,  образование.    Предательски,   гнусно  подтачивалась  основа  СССР,  на  фоне,  умышленно,  созданному  дефициту  продовольствия,  обнищания  народных  масс,  циничного  восхваления  капиталистического  образа  жизни.    Подтачивались,  расшатывались моральные  устои,  крепившие   Россию тысячелетиями.   Преданные  ком.  партии  руководящие  кадры,  подменялись  стяжателями,  откровенными,   алчными   хапугами,  мародёрами   расхищавшими, грабящими    страну,  используя  своё  руководящее  положение,  особенно,  в  партийных  органах.  Шла   скрытая  подготовка  к  смене  политического  строя.   
Недоумевающий  народ  метался  в  догадках,   некоторые,  в   симпатиях  к  капитализму,  но  народ,  ещё  надеялся  на  лучшие  перемены  и  справедливость,  рекламируемой  «перестройки».  Никто  не  предполагал,  внимая  лжи,   тех  последствий,  которые  обрушились  на  население  страны.   Именно,  в  этот  разброд  социальных  отношений,          
в  один  из  южных  районов  страны,  на  должность   главного  врача    районной  санэпидстанции,  приехала ,  внешне  очень  привлекательная,  женщина,  молодой  специалист,  санитарный  врач Приходова  Татьяна  Васильевна.   Учреждение  санэпидстанции  входило  в  состав  лечебных  объектов  района  и  подчинялось  главному  врачу  района.   Главный  врач  районной  больницы  Долгих  Василий  Фаддеевич,  славился  не  только  хорошей,  организационной  способностью,   доскональным  знанием  финансовой  системы,   но  и    крайне     плохим    отношением  к  деятельности    санитарной  службы.  Уникальная  приспособляемость  к  текущим  обстоятельствам,  циничная,  двуличная  натура,   основательно  подкованная к  финансовым  делам,  сделали  Долгих  незаменимой  фигурой     в  меж.  служебных  отношениях.   Полная  радужных  надежд  на  организацию  работы,    
    Татьяна  Васильевна  ешё  не  знала,  что  до  её  приезда  на  должность,   Долгих  сумел  уволить  с  поста  главного  врача  санэпидстанции,  уже  несколько  приехавших  назначенцев.     Чувствуя  полную  власть,   Долгих  их     всех  обвинял  в  крайне  неприглядных  действиях,  не  совместимых  с  работой  санэпидстанции.  Молодому  специалисту,  не  опытному  в  производственных  отношениях,  в  голову  не  приходило,  что  должностное  лицо  высокого  ранга,  отработал  личную  схему    тусования  и  устранения  подчинённых,  осмеливающихся  иметь  своё   профессиональное,  мнение,    отличное  от  его  указаний.       Здравоохранение  района,  кадры,    медоборудование,  специалисты,  в  общем,  всё  то,  что  относилось  к  медслужбе,  являлись  его  личной  собственностью,  которой  он  распоряжался,  как  хотел,  не  считаясь  с  профессиональной  этикой,   приказами,  инструкциями  установками   санслужбы   Минздрава  и  крайздрава.  Проверяющие  органы      не  акцентуировались  в  причинах  такого  поведения  главного  врача  района,   а  причина  была  банально  проста.   Высшее  медицинское  образование  Долгих  получил  уже  в  зрелом  возрасте,  раньше   он   работал  фельдшером  в  захолустной  деревеньке  Сибири,  где  на  практике  освоил   основы финансовых  расчётов.
    На   фельдшерской   работе,  Долгих   часто  подвергался    проверками  со  стороны  санитарной  службы,  конфликтовал  с  работниками  санэпидстанции,  подвергался  штрафным  санкциям,  что  выработало  у  него    глубокую  неприязнь  к  этой  службе.   Желание  возмездия,  затмило  разум.  В  южном  крае,  на  должности  главного  врача  района,    его  амбиции  жестокой  злопамятности  к  санитарной  службе,  никто  не  пресекал.  В  крае  быстро  оценили  опыт  его   финансовой  работы,  умение   выстраивать, устанавливать  нужные  связи   и денежные  отношения  с  подрядчиками  в   расходовании   статей  сметы,   выделяемой   на  строительство  лечебных  учреждений.   Прекрасно  финансово  подготовленный,   Долгих  стал  востребованным    человеком    в  крае,  которому  всё  позволялось  и  прощалось.  Твёрдо  освоившись  в  районе,   краевых  инстанциях,  Долгих     властно  и  снисходительно  начал   обращаться  с  подчинёнными,  не  церемонился  не  только  с  персоналом  больницы,  но  и  с  соседями  по    месту  жительства.  Василий  Фаддеевич  крупно  поссорился  с    военкомом  района.  Они   не  поделили  прилегающий  к  их  домам,   участок  земли.  Потайная, изощрённая  подлость,   вопиющим  фактом,  выплеснулась  на    безвинный,  спорный  земляной  клочок    между  двумя  влиятельными  соседями.   Получив  из  колхоза сильно  действующий  ядохимикат,  Долгих  залил  немыслимой  концентрацией   ядхимиката несчастную  землю,  лишив,  навсегда,   почву      плодородия  и  какой-либо  растительности.  Безжизненный,  мрачный  цвет  мёртвой  земли, на безграничное  время,  расплатился   жизненным плодородием   за   вседозволенность  именитых  людей.  Умершвлённая  земля,  как  чёрный   укор,  бросалась  в  глаза   каждому, проходившему  мимо   домов, высокопоставленных  лиц,  словно,  жаловалась,   безжалостно    выжженной   ядом,  черной  массой  поверхности,  на   беспредельную    жадность  и  жестокость  начальствующих  вельмож,  уверенных   в  своей безнаказанности. Подобным  образом    глав.врач  расправлялся  и  с  неугодными  сослуживцами. Торжествующим  криком  души, самодур  Долгих,  с  упоением  просеивал  судьбы    сотрудников,  через   личное  сито   изощрённого  эгоизма.   Знал,  его  не  привлекут  к  ответственности,  ибо  по-дружески,    лично,  знаком  в  крае  со   многими  влиятельными  чинами,  коим  он  оказывал  незаменимые  услуги. 
    Татьяна  Васильевна,  в  тот  момент,  многое  не  знала.    Уверенная  в  свою  непогрешимость,  она  решилась  приехать  в  станицу.  Василий  Фадеевич   установил  прочные  связи  с  вышестоящим  руководством  не  только  крайздрава,  но  и  сан  службы,  регулярно  снабжал  нужных  людей  дефицитными  продуктами  питания,   товарами,  отсутствующими  в обычной  продаже.  Щедрость  обслуживания  оплачивалась  не  из  собственного  кармана,  а  за  счёт  колхозов    совхозов  работников  торговли,  руководители  которых  состояли  в  дружественных  связях  с  Долгих.    Своеобразная   бесплатная  дань,    открывала  широкие  перспективы.      Долгих  искусно  использовал  своё  служебное  положение.   Прекрасно  ориентируясь  в  финансовых  вопросах,  он  занялся  строительством  больничных   и  жилых корпусов,    медицинского   городка  для  медработников  станицы, самостоятельно  распоряжаясь  финансами,  благодарственно,   щедро  льющимися    от  краевых  учреждений.  Родильный  дом   райцентра,   был  под  его  особым  бдением.  Медработники,  опасливо,  шептались  о  делах  своего  главного  врача,  но  открыто  никто  не  выступал,  боялись.    Долгих,  вызывающе,  кичился  на  собраниях,  личных  беседах  с  медперсоналом,  осмеливающимся высказать  недовольство  политикой  руководителя  или    пробовал  о  чём-либо  роптать,   жаловаться  в  краевые  органы:
_«Вы,  думаете,  ваши  жалобы    слушать  будут?  Мои  доводы  слушать  будут!   Вы  вылетите  с  работы    вместе  с  жалобами,  как  пушинки!»
 Не  стеснялся  районный  руководитель  пояснять  своё  отношение  к морально-этическим терминам:
«Совесть,   справедливость, мораль,  этика  и  подобная  словесная  шелуха,  выбросите  этот  сорный,  словесный  мусор  на  помойку,  чтобы  не  мешал  свободно  жить  и  воплотить  заветную  мечту!  С  таким  философским  мусором,  никогда,  ничего  не  добьётесь»»,
Откровенно  и  нагло  пояснял  он.
  Голубые  глаза   начальника   на  мясистом  лице,  цинично  щурились  в  искушении  наслаждения  полной  власти  над  подчинёнными.  Толстые  губы  кривились  в  насмешке.  Долгих  прикрывал  рот  ладонью,  не  в  силах  сдерживать   презрительные  эмоции.    Широкие  плечи  его  передёргивались  в  непроизвольной  судороге,  как  бы  стряхивали  с  себя  заползших  насекомых. Он  знал  в  себе  этот    недостаток,    но  не  устранял,  ибо  получал  кайф  внутреннего  состояния,  как  доза  наркоману.    В    то  же  время,  Долгих  понимал,   мимика кайфового  выражения  лица,  может  навредить  ему  в  самый  неподходящий  момент,  потому    прикрывался  ладонью,  не  в  силах  сдерживать  выпирающие  эмоции.   Укоренившаяся,     мстительная,      ненависть     за   обиды  фельдшерской  работы,  вынужденное  терпение  порицаний,   штрафных  санкций  со  стороны  проверяющей  санитарной   службы, ,  вылилась,  откровенными,  безграмотными    придирками,  не  скрываемым  унижением,    теперь,  ему  подвластную  в  районе,   санитарно-эпидемиологическую Службу,  сокращённо  называемую  СЭС.    Долгих  твёрдо  верил  в  прочность  своего  положения  и  безнаказанность  глумления  над  подчинёнными.   Окончив  мединститут  к  пятидесяти  годам,  Долгих  навёрстывал  упущенные   возможности  на  фельдшерской  работе.  Заводил,  укреплял   связи  с  нужными  людьми,  топтал,  растирал  в  порошок  неугодных.   Ему  всё  сходило  с  рук.  Хозяйственник  по  натуре,  Долгих  жаждал   руководящей   власти  все  годы  фельдшерской  работы,  остро  завидовал  врачам,  которым  вынужден  был  подчиняться  и  выполнять  их  указания.  По  окончанию  института,  назначенный  сразу  главным  врачом  района,  Долгих  упивался  властью,  однако,  низко  кланялся  и  «ломал   шапку»  перед  вышестоящим  начальством  любого  уровня.   Звериная  энергетики  пряталась  за  ширму  благосклонной  порядочности.     Деловые  качества,  угодливость  ценились  в  крае  высоко,   ему  позволялся  деспотизм  к  подчинённым. Самодурство,  грубую  вольность   натиска  домогательства  главного  врача,    многие  медработники    не  выдерживали,  увольнялись.  Жалобы  на  Долгих  писать  было  бесполезно,  его  всегда  оправдывало  краевое  руководство. 
Однажды,  в  кабинет  Татьяны  Васильевны,  подписать  обходной  лист  при  увольнении,  вошла    уходящая,  «по  собственному  желанию»  с  работы,  заведующая  роддомом,  врач,  Тамерлана  Юсуповна.  Молодая,  перспективная  женщина,  была  изумительно    красива.  Стройная,  грациозная, пластичная, небольшого  роста,  она  поражала    миндалевидными,   глянцево-чёрными  глазами,  окаймлёнными  пушистыми,  длинными,   загнутыми  вверх  ресницами,  отчего     ресничная  граница век,    вокруг  глаз,  чуть  роскосых  к  вискам,  казались  наведённой  чёрной  краской.  Густые,  тонкие  брови,  буквально,    парили,  разлетаясь  по  надбровным  дугам.    Тонкий  нос,  полные  губы,  персиковый  цвет  лица,  подчёркивали  завораживающую,  редкую  красоту уроженки  средней  Азии,  при  виде  которой  столбенели  даже  женщины.
«Какая  же  Вы  красивая,  невозможно  отвести  глаз!-
Восхитилась  Татьяна  Васильевна,- 
-Представляю  теперь,  каких  женщин  брали  в  гарем  восточные  властители.!»    
«Спасибо.  Порой  красота  становится  не  лучше  проклятья.   Долгих,  наш  главный  врач,  давно  считает  женщин  подведомственной  больницы,  своим  гаремом.  Неуступчивые  быстро  увольняются.  Мне  жаль  Вас.  Вы  тоже  очень  хороши  собой,  не  минуете  и  Вы  этой  участи!»
«Мне    жутко  слышать  подобное.   Причина  увольнения  только  в  домогательстве?»
«Если  бы  только  в  этом!  Муж  бы  меня  защитил.  Я  не  хочу  прикрывать    делишки  Василия  Фадеевича,  связанные  с  новорожденными  детьми,   получением стволовых    клеток  и  другими,  многочисленными  тёмными  делами в  роддоме,   на  грани  уголовных статей.  У  него  необузданная  жадность  к  деньгам  и  манипуляциям,  приносящим  любой,  даже  мизерный,  доход. На  кухнях    медицинского    посёлка,  Вы,  возможно,  услышите  потаённое,  если,  конечно,  у  Вас  сложатся  доверительные  отношения  с  персоналом!»
«Вы  меня  пугаете,»,  -искренне  насторожилась  молодая  руководительница.
«Ничуть.    Предостерегаю.  Вы  очаровательная  женщина,  таким  не  легко  работать,  особенно,   там, где  преобладает  женский  персонал.   Зависть    ядовитый  механизм  воздействия,  но  он  распространён  широко. Женщины,  особая   чувствительная  ветвь  человечества,  безмерно  уязвимая    впечатлением  своей  внешности.  Каждая  женщина  претендует  на  свою  исключительность,  болезненно  воспринимает  отзывы  о  ней  мужского  пола. Боль  уязвлённого  самолюбия  страшней   атомного  взрыва.  Если  появляется  особа,  притягивающая внимание  мужчин,    остальные  женщины,  коих  не  заметил  мужской  взгляд,  объявляют  негласную  войну  той,  что  ярко  от  них  выделяется.  Применяются  все  дозволенные  и  не  дозволенные  методы,  что  бы  изжить,  убрать,  красивую  соперницу  из  коллектива,  а  тем  более,  не  заводить  с  ней  дружественных  отношений,  оберегая    себя  от  развала  семьи  или  измены  мужа. Привлекательная  женщина  всегда  будет  без  вины  виноватая,  к  ней  прохладное,  отчуждённое  отношение    женского  коллектива.»
«Вы  поэтому  уходите  с  работы?»
  «Моё  увольнение  шаг  отчаяния  от  без изходности.   Лучше  потерять  работу,  чем  честь  и  достоинство.  Если  останусь  в  этой  районной  больнице,  потеряю  и  то  и  другое.» 
Татьяна  Васильевна  приподняла  бровь, Тамерлана  Юсуповна  перехватила  задумчиво-недоверчивый  взгляд  гл.  врача  СЭС.
«Вас  удивила  моя  откровенность?
Я  обладаю  некоторым  даром  предчувствия.  Вижу,  Вы,  порядочный  человек,  таких  часто  топчут  завистники,  растирают  в  порошок,  ни  за  что  распинает  сластолюбивое    руководство,  если  вы отказываетесь  от  их  постели.  Отсюда  уволилось  большое  количество  прекрасных  специалистов,  но  краевых   инстанций   не  беспокоит хамство  и  беспредел,  упивающегося  в  своей  значимости,  главного  врача  района.    В  южные  края  стремится  много  специалистов,  потому  вакансии  быстро  заполняют!    Центральное  ядро  управления  края  незыблемо,  свои  люди  расставлены  в  нужных  местах»
«Я  с  таким  не  сталкивалась»- растерянно  ответила  Татьяна  Васильевна,  на  её  выразительном  лице  отображалось  явное  замешательство. Молодая  руководительница  не  предполагала  ничего  подобного,  приехав  на  работу  в  станицу.  Наивная,  откровенная,  доверчивая,  она  была  полна    решимости   организовать  работу  СЭС,  как  одну  из  лучших  в  крае.  Долгих  встретил  её  вполне  благосклонно,  даже  дружелюбно.  Сразу  выделил  квартиру  семье,  обещал  помощь  во  всех  вопросах.  Правда,    масляные,  голубые  глазки,  часто  и  настойчиво  въедались  в  лицо  Татьяны  Васильевны,  но  врач  не  придавала  этому  большого  значения.  Она  привыкла,  что    взгляды  мужчин  часто  сопровождают  её,  потому,  женщина  не  позволяла  себе  кокетливого  отношения  с  мужчинами,  всегда  держала  их  на  расстоянии.   Однако,  откровение  Тамерланы  Юсуповны  оставило  неприятный  осадок  в  душе.    «Наговаривает  или  сказала  правду  о  том,  чего  я  не  знала!»
  Мучительный  вопрос  остался  без  ответа.   
Дверь  кабинета,    без  стука,   раскрылась,   в  проёме,  боком,  появилось,     остановившаяся  фигура  плотной,  чёрноволосой,  смуглой  женщины.  Вместе  с  ней,  в  помещение,   вползла  невидимая  тяжесть  и  зависла  в  воздухе.
 Угольно  чёрные  глаза  с  интересом  уставились  на  собеседниц.
«Извините,  я  не  знала,  что  Вы  заняты!»
С  ноткой  иронии  произнесла  женщина  и  удалилась.
Тамерлана  Юсуповна  слегка  усмехнулась:
«Одна  из  доносчиц  главного  руководителя.  Подслушивала,  видимо.  Как  я  рада,  что  ухожу  из  этого  ада».
«Заглянувшая,  Анна  Семёновна,  врач-бактериолог  санэпидстанции».
«И  по   совместительству,  информатор  гл.  врача  и  его  заместителя  Николая  Петровича,  паскудного  кляузника  и  автора  анонимных  писем.    До  прихода  Долгих,  был  здесь  главным  врачом.  Особо,  ничем   не  выделялся,  руководил  слабо,  но  женщин  не  трогал.  Многие  медработники  удивляются,  как  он  в  такого   покладистого   раба  превратился,  даже письма  анонимки  писать  стал»
«Какие  письма?»
«Ну  и  наивные  же  Вы,  Татьяна  Васильевна!  По  указу  Долгих,  его  заместитель  пишет  анонимки,  но  так,  чтобы  авторство,  яко  бы  написавшего  письмо  в  проверяющие  инстанции»,  падало  на  неугодного  Долгих  человека,  что,  как  следствие,  вызывает  в  коллективе  негативное  отношение  к  тому,  кто,  вроде  бы,  написал  кляузу.     Это  один  из  излюбленных  методов  борьбы  с  инакомыслящими  людьми,  неугодными  главному  врачу   района.  Одним  выстрелом,  убивает  несколько  зайцев.  Николай  Петрович,   в  таких  делах,  не  заменим.  Подставы  сочинять  он  мастер!»
«Кого  ещё  мне  бы  следовало  опасаться?»
     Тамерлана  Юсуповна  вздохнула,  в  прекрасных  глазах  красавицы  отразилось  явное  соболезнование  молодому  специалисту.  Она  искренно  предупреждала,    подобную  себе,  женщину,   о  последствиях  работы  с  Долгих  и,  как  показали  дальнейшие  события,  оказалась  права.
«Я  чувствую  себя  неловко,  что  раскрываю  секреты  воздействия  районного  руководства!  Вы  мне  очень  симпатичны,  но,  как  кажется,  Вы   слишком  откровенны  и  наивны  в  морально-этических  вопросах!  Такие  люди,  лёгкая  добыча  для  шельмецов,  разного  рода  хищников,  стнрвятников.  Ваша  Анна  Семёновна,  бактериолог,   в  паре  с  Лысой,  вашим  санитарным  врачом  и   ещё    несколькими,  такими  же  неказистыми  особами  женского  пола,  они  мстят  доносами   тем,  кто  их  умнее  и  красивее,  словно    компенсируют  свою  никчёмность.   Ко  всему,  обе  прекрасно  ориентируются  в  магии,  призывая  на  помощь  потусторонние  силы! В  борьбе  с  ненавистными,  все  средства  хороши!  Людей  такой  категории  к  себе  приближать  не  стоит,  обязательно,  станут  жалить,  даже  если  Вы  их  попытаетесь  привлечь  добром  и  поощрениями».
«Для  меня  главное,  что  бы  они  честно,  профессионально  работали». 
«Что  ж,  буду  рада,  если  мои  советы    пригодятся.  Увольняюсь!  Однако,  не  уверена,  что  на  этом  мои  беды  закончатся,  мне  дадут  возможность    спокойно  работать  на  новом  месте.  Месть    ущемлённых,  не  достигших  своей  цели,  изощрённа,  изворотлива.

  Думаю,  на  меня  затевается  очередной  анонимный  донос.  Спасибо,  что  подписали  обходной  лист  без    придирок!  Желаю  Вам    железной  выдержки  в  этом    змеином    гадюшнике!»
Врач  родильного   дома    поднялась.  Взгляд  её  изумительно  красивых  глаз,  был  полон   твёрдости, непоколебимой  решительности,  не  сгибаемой  воли.  Она  вышла  из  кабинета  независимой,  гордой  походкой,  оставив  прибывшего  гл.  врача  СЭС  в  тревожном  состоянии.
Татьяна  Васильевна  глубоко  задумалась,  правильно  ли  она  поступила,  согласившись  на  такую  должность,  возможно,  врач  род. дома  в  чём-то  права,  хватит  ли  у  неё  сил  противостоять   деспотичной   тирании  Долгих.  Прозвучал  резкий  телефонный  звонок.    В  трубку  говорил    Долгих.  Тон  руководителя    больницы  был,  предельно,  вежлив, благосклонный, однако,  с  нотками    властного  указания.
«Мягко  стелет,  жоско  спать!»,
Пронеслось  в  голове   Татьяны  мысль,  под  впечатлением  разговора  с  увольняющейся  Тамерланой  Юсуповной.
  В  станице  закончилось строительство  яичного  цеха  республиканского  значения,  но  принятие  его  в  эксплуатацию  тормозилось  из-за       не  готовности,  при  комплексе,   очистных,  канализационных  сооружений.     Объект  был  на  контроле  Центрального  Комитета   ком. партии   страны   и  должен  был  принят  к  установленному  сроку.  По  своей  неопытности,  Татьяна  Васильевна  решила  использовать  данное  обстоятельство,  что  бы    в  станице  были    построены  очистные  сооружения,  к  канализационным  сетям  которых,  в  дальнейшем,  можно  было   бы   подключать   канализационную  сеть   будущего строительства  промышленных  и  жилых  объектов,  согласно,   генерального   плана  развития  райцентра.  Строительство  очистных  сооружений   станицы требовало   больших,  дополнительных  финансовых  затрат,  а  денег  для  этого   в  бюджете   недоставало.  Единственной  возможностью   построить  канализационную  систему,  было  подключить  строительство  канализации  станицы,  к    очистным   сооружениям   яичного  цеха.  Её  идею  поддерживала    краевая  служба.  Приходова  почувствовала    в   душе тревогу.  В  голосе  главного  врача  проскальзывала   двуличнаяя,  скрываемая  фальшь.     полушутливо,  полусерьёзно,  в  телефонную  трубку,  мягким  баском,    Долгих   набросился,  на  подчинённую,    словами       
«Ты  что  это  тормозишь  государственное  дело?    Яичный  цех,  практически,  готов,  канализация  может  работать  и  на  выгребной  яме.  Если  бы  всё  строилось    на  селе  с  очистными  сооружениями,  то  и  половину   уже  построенных объектов  не  было  бы   введено  в  эксплуатацию.  Ты  хоть  понимаешь,  сколько  надо  вложить  дополнительных  средств,  что  бы  построить  очистные  сооружения  для  станицы?  Подписывай    акт  принятия  объекта  в  эксплуатацию  или  горько  поплатишься  за  своё  упрямство!»
«Без  очистных  сооружений  объекты  принимать  нельзя!  Краевая  СЭС   это запретила   строго»,-
Вежливо  возразила    Татьяна  Васильевна.
«Пеняй  на  себя!,-
Прозвучал  ответ,
-Краевая  сэс  всё  подпишет.  Они  только  вам  мозги  компосируют,  а   краевому  начальству  во  всём  уступают!   Объект  республиканского  значения!  Ты  это  понимаешь?  Тебя,  как  муху  раздавят!  Потом  меня  вспомнишь!»
Долгих,  в  сердцах,  бросил    трубку.  Приходова  понимала,  ответственность  падёт  на  неё.    
Очистные  совсем  не  готовы  принять  и    переработать    стоки  от  яичного  цеха.
  Неприятный  осадок  от  разговора  вызвал    боль  в  голове.  Татьяна  решила  доказать  свою  правоту  актами  обследования  строительства  цеха.   Она  знала,  что  приехала  приёмная  комиссия,  но  отказалась  идти  на  приёмку  объекта.  Перебирая  в  памяти  душевную  беседу  с  врачом  родильного  отделения,  молодая  руководительница  обдумывала  своё  отношение  в  подведомственном  коллективе,  свои  взаимоотношения  с  сотрудниками.  В  СЭС  было  только  два  врача-  Шмакова  и  Лысая,  но  они  с  первых  дней  не  шли    с  ней  на  должный,  производственный  контакт,  старались  руководить  ею.  Татьяна  Васильевна  попросила  зайти  к  ней  санитарного  врача  Лысую  Надежду    Сергеевну,  с  актами  проверок    строительства  яичного  цеха,  хотя  очень  не  хотелось  разговаривать  с  этим  сан.врачом,  тем  более,  в  сложившейся,  сейчас,  ситуации.  Однако,  была  производственная  необходимость  общения.  Лысая  вошла  деловито,   нагловатая  и   уверенная  в  себе.   Её  внешний  вид,  как  бы  подчёркивал  неприглядность  женщины.  Высокая,  худая,   отёсанная  со  всех  сторон,   плоская  фигура,  довершалась  некрасивым,  вытянутым  лицом,  с  большим  носом  и  водянистыми,  на  выкате,  глазами.  Вытянутая  форма  головы  напоминала    лошадиное  очертание.   Лысая  знала  о  таком  сходстве,  закрывала  нижнюю  часть  лица  рукой  при  всяком  общении  и  разговоре.    Сотрудники  шутливо  донесли  ей,  что  мужчины  едко    смеются,  сравнивая  её  с  обаятельным,    новым  главным  врачом,  что  пробудило  ярую  ненависть  и  зависть  к  Татьяне  Васильевне.
«Главная  мне  за  всё  заплатит  дорогую  цену!», 
Ядовито  прошипела  она  Шмаковой,  проскрипев  зубами.  Довольная   Анна  Семёновна  приобрела  себе  надёжную  сообщницу.
 Больше  всего  Лысая  страшилась  реакции  мужа  на  сравнение  её  с  Приходовой.  Женщина  задалась  целью  вредить  главному  врачу  СЭС  при  каждой  возможности,  хотя  бы  этим  жалить   ненавистную  начальницу,  словно  зависть  и  вредительство  могло  прибавить  ей  привлекательности.  Однако,  эта  неприглядная  особа,  имела  довольно  симпатичного,  статного  мужа,  чем  вызывала  недоумение  у  окружающих.  Завистливая  и  злая,  Лысая    не  выносила  нового  главного  врача.  Волей-неволей,  её  внешность  сравнивали  с      красивым  лицом  начальницы,  на  фоне  которого,  Лысая  смотрелась    ещё  непригляднее.  Уязвлённое  женское  самолюбие  избрало  свой  метод  мести.  Лысая  старалась  игнорировать  указания  гл.  врача  С.Э.С.,  намеренно,  искажала  факты  санитарных  обследований,  выполняла  работу  крайне  небрежно,   афишируя  себя, провоцировала  конфликты.    Действуя  сообща  с  врачом-бактериологом,  обе  вступили  в  сговор  выжить    новую  начальницу.  В  результате,  Татьяна  Васильевна,  взяла  на  себя  оформление  официальной,  организационной  документации. Лысая  была  единственным  сан.врачом  и  потому  её  байкот  работы  сказывался  на  всей  организации  сан.надзора  в  районе.  Стараясь  избегать  неприятностей,  Приходова   пыталась  найти  подход  к   обоим саботажницам,  но  всё  было  тщетно. Чрезмерные  нагрузки  дали  дополнительные  боли  в  голове.  Лысая  искусно  пользовалась  слабостью  и  доверчивостью  характера    своей  начальницы,  формировала  вокруг  неё  не  приязненные  отношения  в  коллективе.
Лысая  входила  в  кабинет  боком,  останавливалась  перед  столом   руководителя  в  таком  же   боковом положении,  отводила  в  сторону  водянистые  глаза.  Неказистая,  худая,  плоская,  она  производила  неприятное  впечатление,  но  Татьяна  Васильевна  была  с  ней  всегда  приветлива  и  любезна.  Гл.  врач  не  подозревала,  что  именно  этим,  она  раздражала  свою  сотрудницу,  ибо  та  искала  случая  предъявить  претензии  начальнице  и  выложить  в  коллективе    свой  вымысел  о  плохом  к  ней  отношении..   Однако,  Татьяна  Васильевна  сдерживалась,  хотя  профнепригодность  Лысой  была  налицо.  В  то  время  молодой  руководитель  не  фиксировала  факты  безграмотного  отношения    сотрудницы  к  своим  обязанностям,  что    стало  её  непростительной  ошибкой  в  дальнейшем. 
В  дверях  кабинета  вновь  показалась  полкорпуса  Шмаковой,  врача-бактериолога  санэпидстанции,  полностью,  всей  фигурой,  женщина  заходить  не  стала.  Врач  шмыгнула  носом,  подняв  узкий  подбородок  к  верху:
«Карпова  снова  в  нетрезвом  состоянии,  выпила  спирт  из  спиртовки,  хотя   я   его   слегка   подкрасила  раствором  Люголя.  Надо  с  ней  решать  вопрос,  переведите  её  в  отдел,  где  нет  спирта.  Отравится,  мы  обе  с  Вами  будем  отвечать!»
«Хорошо,  я  зайду   в  лабораторию,  как  освобожусь.    Сейчас  меня  вызывает  Долгих,  приехала  краевая    комиссия.»
Татьяна  Васильевна  поднялась.  Надежда  Сергеевна  полоснула  ледяным  взглядом  водянистых,  завистливых    глаз  по  стройной  фигуре  начальницы .  Шмакова  хмыкнула  в  дверях,  шмыгнув  носом  и  вновь  подняла  острый  подбородок  к  верху,  словно  что-то  вынюхивая.  Опередив  начальницу,  Лысая  пошла  вперёд,  подхватила  под  руку  Анну  Семёновну,  потянула  за  собой.  Проводив  обеих  сотрудниц  взглядом,  Татьяна  Васильевна  пошла  в  кабинет  гл.  врача  района,  приглушив    в  себе  неприязнь  к  демонстративным  выходкам  своих  подчинённых.   Она  уже  знала  о  дружбе  этих  женщин,  увлекающихся  чёрной  магией.  Женский  коллектив  считал,  что  только  колдовством  эти  некрасивые,  внешне  отталкивающие,  женщины,  могли  удерживать  около  себя   мужей,   довольно  приятных  и  статных  мужчин.  Муж  же  Татьяны  Васильевны  был  полная  ей  противоположность.  Не  высокого  роста,  худощавый,  с  большим,  чуть  сбитым  набок,  носом,  ко  всему,    муж  не  отличался    интеллектом.  Многим   знакомым    он казался  не  только  туповатым,  но  и  глуповатым  мужчиной. Однако,  в  нём  была    отличительная  особенность-   располагать  к  себе  окружающих  непринуждённым,  доверительным  общением.  Работая  в  органах  милиции,  Приходов  расположил
к  себе  начальство  услужливостью  и  безоговорочным  выполнением  любого  поручения,  не  вникая  в  мораль  нравственности.  Знакомые  семьи,  в  открытую,  спрашивали:
« Как  Вы  могли  выйти  замуж  за  Приходова,   вы  совсем  не  пара! Между  вами  такая  разница!»
 «Он  меня,  самозабвенно,  любил, очень  любит!  я  думала,  так  лучше  сложится  семья.  Плохо,  когда  женщина  любит  сильнее!  Народная  мудрость  гласит:  «стерпится,  слюбится!»,  оправдывала  себя  неустроенная  в  чувствах  женщина.  Татьяну  Васильевну  тяготило    поведение  мужа.   Она  сама  не  понимала,  что  заставило  её  выйти  замуж  за  Приходова.  Отчего  она  не  прореагировала  на  первые  звоночки  в  их  отношениях.  Наперекор  просьбе  жены,  муж   пригласил  на  свадьбу  лиц,  с  которыми  жена  не  находила  общего  языка,  избегала  с  ними  общения.  Особую  боль  муж  нанёс  Татьяне  Васильевне,  когда  один  пошёл   регистрировать  родившуюся  дочь.  В  бытность  детства,    имя  Ира,  принесло  маленькой  Тане,  незабываемую  рану.
«Назови  дочь  любым  именем,  только  не  Ирой!»,  напутствовала  она  мужа,  оставшись  с  дочерью  дома.  Приходов  вернулся домой, помялся,  виновато  сообщил:
«Я  назвал  дочь  Ириной!»,
Тонкие  губы  его  торжествующе  дёргались,  он  избегал  смотреть  в  глаза  жене.
«Значит,  назвал  Ирой?»
«Полное  имя  Ирина!»
Татьяна  Васильевна  опустила  руки.  Связывающее  её  чувство к  Василию, после  такой,  очередной  пакости,  вмиг,  стёрлось,  начало  сменяться  отвращением. Ей  бы  ещё  тогда    дать  оценочное  суждение  вероломному  поведению  мужа,  отреагировать  на  вызовы  Приходова.  Она  ведь  поняла,  он, специально,  изменил  имя  дочери,  что  бы  унизить  её,  причинить  пожизненную  боль,  заставить  всю  жизнь  называла  дочь  неприятным  для  себя именем,  таков  был  совет  его  родственников, а  она  смирилась,  не  хотела  ребёнка  оставлять  без  отца.
  Легкомыслие
  молодости,  вылилось  в    тяжесть    терпения  супружеской несовместимости,  абсолютно,  чуждых  друг  другу  людей,  жизнь  которых  связывали  дети. Одиночество,  тоска  заволокли  душу  молодой  женщины,   остро   точили  изнутри,  посыпая  соль  на  кровоточащую  рану.   В   семье  не  стало  взаимопонимания  с  первых  месяцев  супружества.
          Мать  и  сестра  мужа  активно  учили  Приходова,  как  себя  вести  с  женой  имевшей  высшее  образование.  Василий  воспитывался   в  примитивных,  грубых  понятиях  мужа-собственника,   в   полном  подчинении  диктату  матери ,  которая  безраздельно  управляла  семьями  своих  детей.  Муж  не  должен  был  ни  в  чём  уступать  жене,  помогать  ей  в  домашних  делах. Родственники  мужа,  выходцы  патриархального  сословия,  ломали    доверчивую  натуру  невестки  под  свои  устои,  унижением  и  деспотизмом,  приспособляли  к  своим   деревенским законам  супружеской  жизни.    
«Чем  меньше  женщину  мы  любим,  тем  больше  нравимся  мы  ей..»,
На  полном  серьёзе,   цитировал  муж  строки  Пушкинских  стихов,  инфантильно  понимая  их  смысл,  не  вникая  в  глубину  мысли  великого  гения.  Внимая  родственникам,  супруг  старался  делать  наперекор  жене  всё,  о  чём  бы  она  не  просила  его.  Никогда,  ни  в  чём  её  не  поддерживал,  не  был  в  состоянии  дать  совет  или  дельное  предложение.  Не  понимал  слушать  её  доводы,  ибо  не  мог  их  осмысливать,  потому  прятался  за  один  и  тот  же  ответ:
«Сама  виновата».
Татьяна  Васильевна  понимала,  что  таким  отношением  к  жене,  муж    пытается  компенсировать  свою  несостоятельность  ограниченного   мыслеобразования,  стараясь  подавить  её  уровень  мышления,    инстинктом  собственника.   Он  не  осознавал  или  не  хотел  осознать,  что  женщине  необходимо  чувствовать  поддержку  сильного,  мужского  плеча,  что  бы  опереться  на  него.   Жена  замыкалась  в  себе.  Уступки  её  тоже,   к  согласию  не  приводили,  а  только  больше    подчёркивали  полную    полярность   понимания    семейного  бытия.    Несовместимость  характеров  отдаляло  супругов  всё  дальше  и  дальше  друг  от  друга.    Охлаждённые  чувства  в  семье  связывали  дети.  Однако,  нередко,  Татьяне  Васильевне  становилось  стыдно  за    поведение    мужа,  но  она  терпеливо  молчала  ради  детей.   Лишь  намного  позже,  женщина  поняла,  какую  цену  собственной,  несчастной,  безрадостной  жизни,  она  заплатила  за  своё  смирение  сложившимся  обстоятельствам!
Отчего,  своевременно  не  порвала  семейные  узы. Текущая  работа  главного  врача  отвлекала  от  тяжких  мыслей.
В  кабинете  Долгих  гл.  врача  СЭС  уже  ждали.    Как  только  женщина  появилась,  все  взгляды  мужчин  устремились  на  неё.  Врач  зябко  поёжилась,  мужчины,  члены  приёмной  комиссии,   бесцеремонно рассматривали  её.  Василий  Фадеевич  восседал  в  своей  привычной    позе, прикрыв   двигающиеся  челюсти,  зябко  подёргивал  плечами, изредка  подёргивая  плечами.  Глаза  опущены,  кисти  рук  сомкнуты  над  верхней  губой.  Прочесть  по  глазам, по   выражению  мимики  лица,    его   личное    мнение,  было  невозможно.  За   столом,    накрытым щедрым  изобилием,  в  мужской  компании,  царила  дружественная   обстановка.  Под  нишей,  в  маленькой  комнате,  за  ширмой,  заместитель  гл.  врача  Галина  Анисимовна,  хлопотала  у   кухонной  шашлышницы,  обжаривая  мясо  по  своему,  секретному  рецепту  угощения    краевых  гостей.  Запах  отменного  шашлыка  щекотал  ноздри,  возбуждая  аппетит.   Заместитель  главного  врача  района  по  лечебной  части,  знала  тонкости  кулинарного  мастерства.  Из  медработников,  Долгих  допускал  к  пиршеству  только  особо  доверенных    врачей.
Приехавшие  из  края  представители    комиссии  по  приёмке  яичного  цеха,    дружески  общались  меж  собой,  бросая  оценивающие   взгляды  на  Татьяну  Васильевну.  Женщина  поняла,  акт  приёмки  будет  подписан,  даже  если,  в  данный  момент,    не  поставит  свою  подпись  санитарная  служба.
Приехавшие  вежливо  кивали  головами  на  доводы  главного  врача  СЭС,  отказавшуюся  ставить  свою  подпись  в  акте  приёмки.    Долгих  шмыгал  носом,  дёргал  плечами,  прятал  усмешку  на толстых    губах.  Было  ясно,  цех  станет  функционировать,  а    доводы    врача  санэпидслужбы  обойдут  накатанным  путём,  но  каким,  Татьяна  Васильевна  узнала  позднее. 
Галина  Анисимовна  подошла  к  молодому  руководителю  СЭС,  крепко  взяла  за  локоть.
«Пойдём,  поговорим.  Пусть  пока  мужики  заправляются  горячительными  напитками!».
Она  властно  потянула    Татьяну  Васильевну  в  соседнюю  комнату.
«Ну  и  глупая   же  ты!  Из  пансиона  девиц  что  ли?  Не  понимаешь,  что  от  тебя  надо?  Такой  шанс  упускаешь!  Ты  им  всем  понравилась!  Не  уступишь,  многое  потеряешь!  Тебе  открывают  перспективу  шагать  вверх  по  служебной  лестнице!»
Татьяна  Васильевна  глянула  на  говорившую  широко  раскрытыми  глазами.  Откровенный  намёк  покоробил  её.
«Я  не  путаю  личное  достоинство  с возможностью   продвижения  по    работе!»
Галина  Анисимовна  рассмеялась  в  глаза    молодому  руководителю.
«Ты  и  впрямь  не  от  мира  сего!  Кому  нужна  твоя  работа?  Ты    поверила,  что  краевому    начальству?    Вас  зомбируют  на  совещании  о  необходимости  обязательного  строительства  очистных  сооружений  для   промышленных   предприятий.      На  самом  деле,  сама      посчитай  по  пальцам,  где  и  каким  образом  очистные  сооружения   построены?   Тебя  подставляют,  глупая.  Твоё  краевое  начальство  уже  дало    «добро»  на  приёмку  цеха  без  очистных  сооружений.  Если  бы  вышестоящее  начальство  всё  исполняло,  что  требуется  проектом  строительства,    в  стране  давно  бы  не  было  проблем  с  загрязнением  экологической  среды.  Мне  жаль  тебя.  С  твоими  внешними  данными  от  тебя  будут  требовать  не  только  работу.  Сломаешься,  как  и  многие,  или  тебя  сломают,  растопчут,  оговорят  и  выгонят  с  волчьим  билетом!»
Молодая  врач  побледнела.  Она  вспомнила,  как  на  курсах стажировки  главных  врачей    сан.службы,   за  одной  из  учащихся,  приезжали  мужчины,  её  начальство,  на  легковой  машине  и  увозили    красивую  женщину  в  неизвестном  направлении.  Вернулась,  уехавшая  стажировщица,  перед  началом   утренних  занятий,  еле  держалась  на  ногах.  С  опущенными веками,  стыдливо  пряча глаза,  женщина  тяжело  шагая,  ушла  в  свой  гостиничный  номер  и  не  появлялась  к  учёбе  два  дня.  Именно,  после  этого  случая,  Татьяна  Васильевна  дала  себе  слово  не    уступать  в  домогательствах  никому.  Лучше  лишиться  работы,  чем  своей  чести.  Галина  Анисимовна,  словно  прочла  её  мысли,  произнесла  с  лёгкой  иронией.
«Никуда  ты  не  денешься.  Не  тобой  такое  заведено,  не  тебе  и    изменять.  Хочешь  спасти  репутацию,  тебя  так  обгадят,  что  не  отмоешься  и  на  работу  не  устроишься,  когда  выгонят.  Колея    принуждения  отработана  на  все  случаи  сопротивления.    Спохватишься,  да  поздно  будет.  Здесь  высокий  краевой  гость.  Он  сказал,  тебя  ему  привести.    В  его  власти  повысить  тебя  по  службе  или  размазать  по  грязи.  Решай!  Мой  совет,  уступи,  не  порть  себе  жизнь!»
«А  что,    такое   случается?»
«Я  приведу  тебе  пример,  но  только  между  нами.  Откажусь,   не  говорила  мол,  если  на  меня  сошлёшься.!»
«Не  сошлюсь!»
«В  штате  Долгих,  имеется  человек,  который  пишет  анонимки  в  краевые  учреждения,  но  авторство  приписывают  другим   сотрудникам.  Ничего  не  подозревающие  люди,  невинно,  клеймятся  негласным  возмущением  коллектива!»
«Вы  говорите  о  заместителе  главного  врача?»
«Ты  уже  знаешь?   Долгих  и  должность  ему  придумал:  Главный  заместитель  главного  врача  района.  Как  говорят,  масло  масленое,  но  Николая  Петровича  это  вдохновляет.  До  Долгих,   он   главным  врачом  района  был.    Формулировка  поддерживает  статус  смещённого  с  поста  в  вертуальном  режиме,  тот  старается  во  всём  угодить  Долгих,  ради  этого    термина.  Моральные,  этические  нормы  не  в  счёт!»
«Я  уже  слышала  об  этом.»
«А  о  Игоре  Григорьевиче?»
«Нет,   кто  он,   что  с  ним  стало?»
«Это  был  талантливейший  и  опытнейший  хирург.  Не  сработался  на  прежней  работе,  приехал  к нам  со  старыми  родителями.  Как  Вы  знаете,  при  больнице,  дома  для  медиков,  строит  Долгих      под  статус  ведомственных,  он  же  лично  распоряжался  заселением  этих  домов. 
Игорь  Григорьевич  получил  хорошую  квартиру,  но  у  него   тоже  не  заладилось  с  Долгих,  не  стал  он  его  послушным  рабом ,  внезапно,  заболел,  попал  пациентом  в  своё  же  хирургическое  отделение,  которым  заведовал.  Операцию  ему  проводил  Николай  Петрович  и    Семён  Павлович.  Семён  Павлович   раньше   был,  до  приезда  Игоря  Григорьевича,    заведующим  этим   хирургическим  отделением,  специалист  неважный,  но    тщеславный.   Долгих  бесцеремонно,  его  заменил.  Семён  Павлович  затаился,  виду  не  подавал,  а  всячески  угождал  новому  хирургу.   Тот,  действительно,  был  хирург  от  Бога!  Персонал  нарушил   Игорю  Григорьевичу    послеоперационный   режим.  Додумались,  послеоперационного  больного,  как  ребёнка,  на  горшок    посадить,  в  результате  чего,  Игорь  Григорьевич  умер.  Скольким  людям  он  жизнь  спас,  а  его  спасти  было  некому.  Не  прошло  ещё  сорока  дней,  как  Долгих  выселяет  родителей  погибшего  хирурга  из  квартиры.    Куда  пойдут  старики,  неведомо,  может  быть,  надеемся,  в  дом    престарелых.    Семён  Павлович  снова  стал  заведующим  хирургического  отделения,  так  сказать,  до  нового  случая.»
«Какого?»
«Возомнил  себя  Семён  Павлович  универсальным  хирургом.  Взялся  оперировать  женщину  с  фибромиомой  матки  и  не  справился.  Умерла  женщина.  Что  бы  избежать  ответственности,  переписали  диагноз  на  «рак  матки».  Указал,  опухоль  была  с  детскую  головку.  Реабилитировали,  в  общем.»
«Это  же  преступление!»,  -
-чуть  не  задохнулась  возмущением  Татьяна  Васильевна.
«Преступление  и  что?  Если  по  каждому  такому  случаю  врача  сажать,  вскоре  работать  станет  некому!  Легче  историю  болезни  переделать!  У  всех  врачей  своё  кладбище  за  плечами». 
Растерянная  Татьяна  Васильевна  стояла  на  своём.
«Акт  приёмки  я  не  подпишу,  на  свидание  ни  к  кому  не  пойду!»
Галина  Анисимовна  пристально  сощурила  на  неё  карие   глаза,  веки  которых  вздрагивали  тиком.
«Твой  выбор.  Будь  как  все  или  станешь  изгоем ! Среди  медиков,  как  в  любом  другом  коллективе,  лизоблюдство   перед главенством,  высоко  ценится,  травить  станут  в  угоду  начальству!     Кончишь  плохо!»
«А  именно?»   
« Просто  уволиться,  по  собственному  желанию,  тебе  Долгих  не  даст.  В  лучшем  случае,  с  твоей  больной  головой,  попадёшь  в  псих.    больницу.     Главный  врач  псих. больницы     лучший  друг  Василия  Фадеевича.  Там  тебя  «вылечат»,   гипноз,  иглотерапия,   на  всю  жизнь  запомнишь!»
Не  знала  тогда  Приходова,  сколь  пророчески  были    эти  слова.   Галина  Анисимовна  поднялась  и  пошла   к  Долгих    доложить    о  разговоре  с  гл.  врачом  СЭС.
«Ну ,  нет!  Оболванивать  себя  я  не  позволю!»,-
  подумала    молодой  специалист.    Вскоре  Галина  Анисимовна  вернулась  и  коротко  бросила:
«Свободна!  Без  тебя  обойдутся!  Краевая  СЭС  акт  приёмки  яичного  цеха  подпишет!»
Дверь,   в  приёмную  главного  врача  района,  распахнулась, с  флиртующим  настроем,  вихляя  бёдрами,   вошла    Варогаева,   медсестра, исполняющая   обязанности  по  санитарно-просветительной     работе.  Не  имеющая    соответствующего  медицинского  образования,   у  главного  врача, Валентина  Ивановна  была  безотказной  и  услужливой  женщиной  по  всем  организационным  вопросам.   Высокая,  стройная  фигура  дополнялась  довольно  привлекательным  лицом  с    голубыми  глазами.    Округлое,  смугловатое  лицо,  портила  хищная  улыбка,  напоминавшая  оскал    зверька ,   водоплавающей    выдры,  за  что  и  была  прозвана  «выдрой».  Однако,  внешние  данные  компенсировали    недостаток   нижней  части  головы.  Валентина  Ивановна  обладала  уникальной  способностью  располагать  к  себе  человека,  вызывать  его  на  доверительную  откровенность,  как  говорят,  «легко  и  глубоко»  влезала  в  душу.  Доверившиеся  ей  люди  и  не  подозревали,  что  становятся     объектом    открытого  доступа  к  сплетням  и  обсуждениям,  наивно  считали    хитрую  женщину  лучшим  другом,  доверяли  сокровенное.    Валентина  Ивановна  набивалась  в  подруги    вновь  прибывшему,  молодому  руководителю,   за  глаза  азартно  сплетничала, с  захлёбом,  освещала    скрытые,  семейные  подробности,    прибывшей   в  станицу пары.  Вошедши  в  приёмную  Долгих,  Валентина  Ивановна  радостно  воскликнула,  задержавшись  около  Приходовой:
«И  Вы  тут?».
  Голубые  глазки  вспыхнули  вожделенными  огоньками  сексуального  наслаждения,  метнулись  в  сторону  мужских  голосов,  тон  которых   сексуально возбуждался  хмельными  напитками. 
Татьяна  Васильевна  обратила  внимание  на  расстёгнутые  пуговки  кофточки  вошедшей   и  попыталась    застегнуть  глубоко  распахнутый  ворот,  но  Валентина  Ивановна  отвела  её  руку  и  расстегнула  кофточку  ещё  больше.  Ничего  не  сказав,  Татьяна  Васильевна  вышла. Валентина  Ивановна  прыснула  вслед  хищной  улыбкой    зверька.  Уход  красивой  женщины  явно  её  удовлетворил.
«И  где  папочки?»,  обнажая  острые  зубы,  спросила  «выдра».  Ухмылка  точь-в точь совпадала  с  прозвищем.
 «Какие  они  тебе  папочки?  Ты  не  паспорта  пришла  проверять»,   -скрабезно,  оборвала  Ворогаеву  секретарша,  резко
   кивнула  на  дверь,  за  которой  собралось  застолье.   
 «Знаю,  знаю!  Мужчины  в  расцвете  сил  и  деловых  возможностей»
Валентина  Ивановна,  улыбаясь,   не  среагировав  на  выпад,    рванула  на  себя, широко   распахнув   дверь.  Её  встретил   восторженный  гул  членов  комиссии.   Татьяна  Васильевна  пришла  в    бактериологическую   лабораторию   обескураженная  и  расстроенная.  Медперсонал  лаборатории  собрался  в   отделении  приёма  анализов.    Сотрудники  ждали  её.
«Мы  думали  Вы  долго  станете  подписывать  акт  приёмки   яичного   цеха!  Знаем,  такой  важный  объект  на  контроле  в  Москве!,-
-С  нескрываемой  иронией  произнесла  Анна  Семёновна,-
Начали  заседание  местного  комитета  без  Вас!»
-«Ничего  страшного,  продолжайте!»
Председатель  местного  комитета  уступила   место  председателя       руководителю. 
«Не  нужно,-
-  остановила  её
Татьяна  Васильевна,  -
Я  сяду  рядом.  Продолжай1те,  Тамара  Петровна!»
Тамара  Петровна  уверенно  села  на  прежнее  место.  Татьяна  Васильевна  уважала  эту  деловую,  собранную  женщину.    Худощавая,  миловидная,  она  отличалась  от  многих    сотрудников  не  только  внешними  данными, но  и  радикальным  принятием  мер  по  всем  производственным  вопросам.   Члены  комитета,  почти  всегда,  соглашались  со  своим  председателем.  Полномочия  местного  комитета  учреждения  очень  ограничивали  самоуправство,  без  разрешения  Местного  Комитета  нельзя  было  уволить    сотрудника  или  выносить   ему  порицание.  Награждение  за  производственные  достижения,  распределение  льгот,  путёвок  профсоюза  и  многое  другое,  обязательно  проходило  через  обсуждение  в  местном  комитете.
  Не   справедливость  руководителя,  нередко,  пресекалась,  однако,  были  случаи  полного  повиновения  членов  местного  комитета,  но  не  в  этом  случае.    Комитет  решал  вопрос  поведения  Карповой  на  рабочем  месте.  Врач- бактериолог   Шмакова  Анна  Семёновна  требовала    дать  согласие  местного  комитета  санэпидстанции  на  увольнение  лаборанта  по  профнепригодности,  появлению  на  работе  в  не  трезвом  виде.  С  особыми  нападками  выступала  Лысая.  Её  голос  дрожал  от  ярости,  тремор  мышц   лица, передавался  и  на  пальцы  рук.  От  тонких  губ  отскакивали  мелкие  капельки  слюны,  водянистые  глаза    тускнели  рыбьим  цветом.   Казалось,  в  тон  дребезжало   и  дрожало   всё  высокое,  плоское  тело.   Гнев  ещё  больше  искажал  лошадиный  овал  лица.  Чувствовалось,  врач  вымещает  свою,  затаённую  месть. Улавливали  это  и  все  присутствующие.
«Вы  только  послушайте,  что  она   говорила,  не  стесняясь    посторонних  лиц.  Видения  свои  рассказывала.   Она,  видите  ли,   наблюдала  в  видениях,  действия  избирательной  комиссии  в  Кремле.  Неизвестно,  мол,  был  ли  избран  Горбачёв  президентом  СССР ,  это  подтасовка,  подлог  голосов  избирателей,  как  и  ночной  подсчёт     голосов  при  избрании  его  первым  секретарём  Ком.  Партии   СССР.    Истинные   результаты   голосования подменены,  а  следовательно,  он  незаконно  избранный  и  все  подписанные  им  документы  не  имеют  законной  силы!  И  это  говорит  член  партии,  как  такое  возможно?»
Словесный  азарт  с  политическим  подтекстом  прервала  Светлана  Даниловна,  помощник  эпидемиолога.
«Вы  что  тут  хотите  устроить  1937год?   Идёт  заседание  Местного  Комитета,  а  не  партсобрание.   Мы  обсуждаем  совсем  другой  вопрос,  здесь  не  митинг  и  не  приёмная  доносов!»
Теперь  уже  Анна  Семёновна  дополняла выступление  Лысой:
«Я  тоже  лично  слышала,  как  Карпова  характеризовала  деятельность  Михаила  Сергеевича.  На  страну,  мол,  западная  саранча  ползёт,  саранча  ползёт,  всё  сожрёт!»
Тамара  Петровна  подняла  руку,  призывая  к  порядку  и  повторила:
«Мы  не  на    партийном   собрании.  Такую  тему  обсуждать  не  имеем  права.  Думаю,  -
-обратилась  она  к  Карповой,-
Жизнь  и  так  обошлась  с  тобой  несправедливо,  так  ведь  Людочка!    Давай   сходим   с  тобой   на  приём  к  психиатру. Не  сердись,  пусть  врач  даст  заключение,  что  ты  совершенно  здорова,-
Затем,  Тамара  Петровна  обратилась  к  членам  местного  комитета,-
 Нам  известно  тяжелое  положение  в  семье  Карповой,  будем  ходатайствовать  лечение  её  в   неврологическом  отделении  нашей  психиатрической    больницы,    выделим  бесплатную  путёвку  в  санаторий,  дом  отдыха,  профилакторий,  куда  врачи  посоветуют,  но  на  увольнение  по  профнепригодности,  местный  комитет  не  соглашается!»
«Правильно!»,-
Решительно  поддержала  Светлана  Даниловна,.  К  удовольствию  Татьяны  Васильевны,    эта    стройная  женщина,  с  открытым,  выразительным  лицом,    нравилась  руководителю,  как  и  Тамара  Петровна.    Прямые  во  взглядах,  честные  в  отношениях,  обе  они  составляли    опорное  ядро  в  коллективе.
«Мне  что  теперь?  От  Людмилы      постоянно  спирт  подкрашивать  в  спиртовках?»,-
Язвительно  спросила    Шмакова,  подняв,  привычно,  острый  подбородок  кверху,  прищурив  чёрные  глаза,  в  которых  колыхалась    рябь  бездонного  омута.
Невольно,  Татьяна  Васильевна,  внутренне,  содрогнулась.  Женщина,  точь-в-точь,  соответствовала  персонажу  колдуньи  из  детского  мультфильма.  Подняв  вверх  острый  подбородок,  врач  тиском  сжимала  тонкие  губы,  словно  сдерживала  вырывающиеся  проклятья.  Лысая  и  Шмакова  ярко  выделялись  из  общего  коллектива  и  близко  дружили  друг  с  другом.
«Вот  уж  поистине,  рыбак  рыбака,  видит  издалека!»,  неприятно  отметила  гл.  врач.
Татьяна  Васильевна  устало охватила  голову  руками.  Не  просто  работать  в  женском  коллективе,  хорошо,  что  там  есть  такие  как  Жукова , и  Светлана  Даниловна,  на  них  можно  положиться.
    Робкий  стук  в  дверь  кабинета,  заставил  молодого  руководителя  собраться  с  духом  и  мыслями.  Вошла  Карпова.  Худенькая  фигура    выглядела  побитой,  затравленной,  с  потухшими  карими  глазами  на  бледном  лице.  Мелкие  морщинки  разбегались  от  углов  глаз,  но  не  как  признак  старения,  а  горестного  блуждания  страданий  и  печали.  Её  можно  было  бы  назвать  красивой,  если  бы  не  постоянное,  мученическое     выражение  лица.  Лаборант  боязливо  оглянулась  на  дверь,  осторожно,  присела  на   краешек стула,   начала  быстро  высказываться,  словно  опасалась,  что  её  могут    не  выслушать,
«Подкрашенный  спирт  дело  рук  Шмаковой,  она  выживает  меня  с  работы.   Я,  случайно,  стала  свидетелем,  как  ей  заплатили  за  анализы.  Котлета  с  общепита,  вся   было в  плесени,  а    Анна  Семёновна  выдала  хороший  анализ.    Шмакова  действует  в  паре  с  Лысой,  выжимают  от  торговых  работников  всё,  что  им  надо.  Им  надо  меня  убрать,  как  свидетеля.  А  тут  ещё  муж  Лысой  мне  знаки  внимания  стал  оказывать!    Вот  они  обе  и  взъелись  на  меня. Вы  не  знаете,  что  Лысая  и  Шмакова  занимаются  магией,  колдовством,  они  изжили  предыдущих  главных  врачей   санэпидстанции.
      Они  не  могут  жить,  что   бы  кому-то  не  вредить.  Нагадят  в  работе,  подделают  анализы,    наврут,  подставят,   потом  смеются,  руки  потирают  от  удовольствия  и  сплетничают.   Перемывают  косточки   всем  подряд!   Завистливые,  злобные  особы.   В  нашем  коллективе  об  этом  знают,  потому    Местный  Комитет  за  меня  заступился.    Лысая  приревновала  меня  к  мужу.  Тот  пялится  на  каждую  смазливую  рожицу  в  юбке,  видно,    претит  лошадиная  физиономия  жены.  Шмакова,    Лысая  и  на  Вас    затеяли  порчу,  сама  слышала,  как    они  об  этом  шептались!»
«Людмила  Борисовна,  какое  у  Вас  ко  мне  дело?»
«Вы  тоже  член  партии,  знаете,  не  я  одна  выступаю  против  Горбачёва,  он    губит  страну,  это  же  ясно,  всем  видно,  по   его  действиям  и  поступкам,  но  почему-то  все  молчат.   Его  пресловутая  перестройка  ширма   для антинародных  мер.  Меня  будут  разбирать  на  парт.  бюро,  моя  же  вина  в том,  что  я  болею  за  страну,  за  её  будущее.    Поверьте, у    меня,   действительно, бывают  видения.  Вначале  появляются  светлые  полосы  пространства,  они  расширяются  и  в  этом   свете  возникают  картины  из  прошлого  и  будущего,  крутятся  картинами  кинофильма.    Аморальные  люди,  предав    присяги  и  клятвы  служения  народу,  жаждущие    богатства  и  власти,   нам  хотят  навязать  западную  модель  общества,  но  эти  мародёры   хуже  Горбачёвщины!  Просторы  Родины  растерзают  враги  внутренние  и  внешние,  разорят    промышленную  и  экономическую  мощь  России. Бурно  всплывают  наверх  властных  структур,  далеко  не  лучшие  люди».
«На  такую  тему  я  разговаривать  не  буду!»,-
Строго  остановила  пыл  Карповой  Татьяна  Васильевна
«Хорошо!   Я  о  своей  работе  скажу,
- не  унималась  лаборант,  стараясь  высказать  всё,  пока  её  слушают,  что  у  неё  бурлило  в  душе  -
 - Моя  мечта  окончить  институт,  работать  в  научной  лаборатории.   Я  считаю  микробов  и  вирусов  не  только    разумными ,  но  мыслящими  микро  сущностями,  управляющими  мозгом  человека  и  через  его  голосовой  аппарат,  высказываются,  формируют  желания  и  даже  поступки    человека.  Потому  и  совершают  люди  странные,  не  объяснимые  поступки! Люди  считают  подобное  бредом,  а  я  утверждаю:  психические  заболевания  людей,  слышимые  голоса,  галлюцинации,  всё  это  исходит  от    микро   организмов,  поселившихся  в  теле  и  голове  человека!  Учёные  мало  занимаются  изучением   этого   вопроса,  отчего    мышечная  память    человека  работает  быстрее  мозговой  памяти.  Навыки  пожизненны,  а  мозг  довольно  быстро  забывает  даже  яркие  ситуации  в  жизни.     Я,  думаю,    этим  заниматься,  если  примут  меня  в  институт.  Что  бы  приняли  меня  по  льготе,  мне  надо  иметь  стаж  работы  не  менее  двух  лет.  Шмакова    старается,    что  бы  меня  уволили  по  статье  или    определили  в  психбольницу.  Моя  независимость  и  выступления  против  её,  сделали  нас    врагами.»      
Татьяна  Васильевна,  с  лаской  в  голосе,  прервала  Карпову.
«Я  не  готова  сейчас  к  этому  разговору.  Думаю,  Вас  лучше  поймёт  психиатр!»
«Ну  вот,  и  Вы  тоже!»,-
   вырвались  у  лаборантки   эмоции  обиды.   Она     поднялась   и  вышла.   
«Как  понять,  кто  она?  Не  признанный  гений  или  больная  шизофренией?     Амбициозных   мечтателей,   местных  пророков  с пророческими   видениями,  предостаточно  во  всём  мире,  однако,  не  всем  им  можно  доверять. Так  или  иначе,  но  человеку  надо  помочь.  Нельзя  её  выталкивать  на  обочину!»,-
Решила  Татьяна  Васильевна,  заглушая  в  себе  жутковатое  впечатление  от  визита  сотрудницы.  Не  легко  держать  душевное  равновесие    в  женском  коллективе!  Головные  боли  почти  не  прекращались,  лишь  затухали  периодами  и  вновь  возобновлялись.  Приходова  всё  больше  уверялась,  с  её  эмоциональным  характером  не  стоит  быть  руководителем.
Дома  её  ждал  не  приятный  сюрприз.  Приехала  мать  мужа.  Она  заявлялась  без  приглашения  снохи,  но  по  зову  сына,  не  считавшего  нужным  обсуждать  с  женой  приезд  матери.    Привыкшая  к  подчинению  домашних,  свекровь  приехала  поставить  на  место  своенравную   невестку.     Это  на  работе  она  главный  врач,  а  в  семье  просто  Танька,  которая  должна  обеспечить  её  сыну  безбедную,  уютную  жизнь,  уважать  и  подчиняться  матери  мужа.  Сын  поддерживал  мать  беспрекословно.   Татьяна  Васильевна  пыталась  отстоять  своё  понимание  и  свои  принципы   семейной  жизни.    К  гнетущей   обстановке  на  работе,  накладывался  вынужденный  компромисс  со  свекровью,  который  отзывался   взрывами мучительной  головной  боли.   Почти  квадратная  в  полноте,  Агафья  Тихоновна,  отличалась  сугубо  властным,  упорным  характером.  Проводив  мужа  на  фронт,  она  осталась  с  пятью  детьми  на  руках,  пережила немецкую  оккупацию,  трудные  послевоенные  годы.  Подняла  пятерых  детей.  За всю жизнь  работала  лишь  два  дня  уборщицей  в  школе,  больше  не  вышла  на  смену.  Как  многодетную  мать  её  не  принуждали  работать.  Она  получала  пособие  на  детей  и   за погибшего  мужа,  занималась  огородничеством  и  торговлей.  Младший  сын  Василий  был  особым  любимчиком.   Управляя  семьями    всех  детей,  свекровь  особо    навязывала  свои  порядки  в  семье  младшего  сына,    всецело  подчинявшегося  матери.  Окончив  школу  милиции,  Василий  старался  быть   угодливым,  усердным  служакой,  за  что  начальство  ценило  его,  прощая  ограниченную   тупость  и не  всегда  адекватную  реакцию  в  профессиональной  деятельности.
   Василий  был  только  одним  ребёнком  из  семьи  Агафьи  Тихоновны,  получившим,  хотя  бы  среднее  образование.   Однако,  мать  считала  его  выдающимся    человеком  и  не  могла  смириться  с  тем,  что  он  имел  только  среднее  образование,  а  жена  высшее.  Создавшуюся  в  семье,  ущербную  для  сына,  ситуацию,  она  пыталась  компенсировать  принуждением  невестки  к  полному  подчинению  свекрови  и  мужу,  Оба демонстративно,  не  уважали,   старалась  унижать  невестку  во  всём,    обращалась  к  ней  не  иначе,  как  «Танька».  Используя  доверчивость,  уступчивость    и  покладистость  невестки,  свекровь   требовала  к  себе  особое,  доминирующее  отношение,  использовала  любые  возможности,  получить  для  себя  и   членов  семей  своих  детей,  любые  выгоды,  от  высокого  положения  Татьяны  Васильевны,    подарки,  только  дорогостоящие,  любила  золото, требовала    обязательную,  лично  для  себя,  ежемесячную  денежную  помощь. Свою  пенсию  откладывала  «для    нужных  времён». Татьяна  Васильевна  знала,  что  Василий,  в  тайне,  от  неё,  посылает  матери  дополнительную  сумму,  но  мирилась.  На  плечи  невестки  были  возложены  все  работы  не  только  по  дому,  но  и  ремонту  квартиры,  воспитание  и  уход  за  детьми.  Муж,  при  присутствии  чужих  людей,  полностью  менялся,   показно, всегда  был,    предельно,  трогательно   мил,   с  женой, доброжелателен  с  окружающими,   становился  похож   на  того  Василия,  каким  был  до  регистрации  брака.  Он  снискал  славу  «Хорошего  человека»,   ухаживал  за  женой  при  посторонних  людях,  резко  менялся,  как  только  оставался  наедине  с  Татьяной.   Приходрв   всё  время  пропадал  на  работе,  детьми  не  занимался,  на  родительские  собрания  в  школу  не  ходил,   в  доме  не  помогал,  постепенно,  становился  чужим  человеком.   Явная  психологическая  ущербность  мужа  не  поддавалась  изменению.  Татьяна  Васильевна  не  понимала,  как  она  могла  выйти  замуж  за  такого,  двуличного,  изворотливого,  как  хамелеон,  несовместимого  с  ней,  человека.  В  отличие  от  него,  она  не  могла  притворяться.  Выведенная  из  равновесия,  далеко  не  сразу  успокаивалась,  что,  со  стороны,  приводило  к  её  осуждению.  Татьяна  не  понимала,  что  за  приступы  нервозности,  не  сдерживания  эмоций,  происходят  с  ней,  почему  она  не  могла  остановить  себя.  Хорошо,  что  на  работе,  ей  удавалось  подавить  такие  наплывы,  но  дома,  она  выплёскивала  всё.  Измотанная,  усталая  женщина  вздрагивала  от  громкого  стука, звука,   даже  шороха.  Вскрикивала,  когда  кто-либо,  невзначай,  прикасался  к  ней. О  том,  что  её  довели  до  крайности,  Татьяна   поняла    слишком  поздно.  Знакомые,  осторожно,  намекали,  мол  явно,  на  неё  насылают  «порчу».  Только  спустя  время,  сопоставляя  факты,  поведение  мужа,  свекрови,  шмаковой  и  Лысой,  Приходова  убедилась  в  мистическом  воздействии  на  себя.  Насколько  глубоко  тёмная  энергетика  поразила  беззацитную  душу,  Татьяна  не  представляла.  Терзание  её  души  мало  кого  волновало.  Заговоры,  подмешивание  наговорённой  воды,  давали    нервные  срывы,  а  она  не  верила  в  подобные  магические  манипуляции.  Семья  Агафьи  Тихоновны  давно   обращалась  к  потусторонним  силам,  как  и  многие  в  деревне,  по  месту  жительства.  О  магическом  культе  воздействия,  мало  кто  осознаёт,  а  люди    прибегают  к  нему  не  так  уж  редко,  только    такие  действия  не  афишируются.      Осознание   этого  пагубного   для  неё  явления,  было  страшно  и  ужасно.  Рвались  отношения  по  самому  живому  и  дорогому,  детям.    Женщина  замуровала  себя  в  полное  одиночество,  желая  сохранить    детям  отца. Однако,  как  выяснились  жизненные   обстоятельства  дальше,  жертвы  её  были  напрасны.
Татьяна  Васильевна  всё  чаще  и  чаще  задумывалась  о  разводе  с  мужем,  но  её   сдерживали  дети.  Не  хотелось,  что  бы  детей  считали    «безотцовщиной».  Сама  Татьяна  Васильевна  познала    отношение  к  себе  в  детстве  отчима  и  мачехи,  с  горечью  вспоминала  безрадостное  детство  никому  не  нужных  детей.  Разведённые  отец  и  мать  не  желали  воспитывать  своих  детей,  пересылали  их  друг  к  другу  с  малых  лет,  бросали,  пытались  избавиться  и  сдать  в  детский  дом.    Забитые,  заброшенные,  запуганные,    создания,  дети  остро  переживали  свою  участь,  ненужных,  не  любимых,  лишних,  отчуждённых  детей,  не  знающих  родительской  ласки  и  заботы.  Татьяна  навсегда  запомнила  щемящую  боль  зависти   к   детям  из  полных  семей,  где  были  мать  и  отец. Мудрое  понимание  часто  приходит  поздно.   Надо  было  бояться  не  развода,  а необдуманной  силы  влечения.  Ей  надо  было  стать    хорошо    осведомлённой  о  будущем  муже  и его семье,   к  кому  и   каким,   названным родным,   приводит  тебя  замужество.  Пословица  гласит:  «шило  в  мешке  не  утаишь!».  Информация  всегда  есть.  Нет  причин,  безрассудно,  бросаться  в  мрачный,  бездонный омут,  связывать  себя  брачными  отношениями,  если  ты  не  знаешь,  не  в  курсе,  в  какую  бездну  ты  толкаешь  сама  себя. Последствия  могут  быть  смертельны.
  Благодаря  своему  упорству,  бесплатному  образованию   в  стране,   постоянно  хмурая,  разучившаяся  улыбаться,  Татьяна,  слезами  выревела   у  отчима  и  матери учёбу  в  школе.  Мать,  по  знакомству,  приткнула  её  на  курсы  подготовки  работников  дошкольных  учреждений,  где  девушка  проучилась  год  и  бросила  занятия,  добившись  возвращения  в  школу.   Татьяна  всё-таки,   успешно, окончила  10  классов  и,  наперекор  матери  и  отчиму,  поступила  в  мединститут,  набрав  на  экзаменах  высший,  проходной  балл.  От  родителей  последовал  ультиматум: добивайся  общежития,   учись  на  стипендию,   помогать   деньгами   в  учёбе  не  будем.  Чтобы  получить  место  в  общежитии,  Татьяне  пришлось  согласиться  на  учёбу  на  сан.  Факультете.  И  она  закончила  институт.    С  детства  Татьяна  зареклась  не  оставлять  детей  без  отца.  Судьба,  словно,  испытывала  её,  толкнув  на  необдуманное  замужество.  Ей  казалось,    страстно  любящий  мужчина  принесёт  ей счастье  в  семейной  жизни.  Оказалось,  воспитание  мужчины  в  семье    имеет  гораздо  большее  значение,  чем  любовь.  Ради  детей,  женщина  покорилась  судьбе,  смирилась    с  полным  одиночеством  в  семье.  Поведение  мужа  отталкивало  её,  его  инфантильность,  раздражала.   Она  устала  от  его  тупости  и  примитивного  мышления.  К  тому  же,  Василий  пристрастился  к  спиртному,  порой,  до  запойного  отключения.   Смысл  её  жизни  заключался  в  детях.
Как  и  предчувствовала  Татьяна  Васильевна,  дома  ждали    горькие   неприятности.  Переступив  через  порог,  женщина  почувствовала  удар  тупой  боли  в  голову  ещё  до  встречи  с    непрошеной  свекровью.  Она  приостановилась.  Из  полуоткрытой  двери  донеслись  голоса.
 «  Не  может  она  с  людьми  ладить.    За  нарушение   санитарных  правил,  к  любому  прицепится,  хрен  отцепится.   Я  же  со  всеми  лажу,  начальство  уважает,  даже  дело  закрыли,  когда  я,  при  преследовании,    выстрелил  в бандюгана- мерзавца.   Она  стыдится  меня, просит  начальника  назначить  меня  следователем,  хотя  я  не  имею  высшего  образования.  При  её   статусе  главного  врача,  мужу    тоже,    желательно,  занимать  престижную  должность!»,-
Оповещал  Василий  мать,  явно  желая  исполнения  просьбы  супруги.
«Ты  не  хуже,  а  лучше  её,  достоин  повышения  по  службе.  Ей  я  не  верю,  твой  ли  младшенький?»
«Такое  мне  в  голову  не  приходило,  в  измене  я  её  не  замечал.  Все  говорят  Кирюшка  на  меня  очень  похож!»
«Ты  многое  чего  не  замечаешь.  Не  хочу,  что  бы  наша  фамилия  передалась  по  наследству  чужим  детям»
«Что  советуешь?»
«Зарази   Кирилла   свинкой.  Такая  детская  болезнь  делает  бесплодным  мальчишек!»
«У  нашего  участкового  дочь  больна  свинкой  тяжёлой  формы,  навещу  их  с  Кирюшкой,  но,  а  если  он  мой  сын?»
«Бог  милостив,  обойдётся!»
«Знаю,  эта  болезнь  сто  процентов  заразна!»
«Бог     милостив!»
Татьяна  Васильевна  чуть  не  задохнулась  от  возмущения.
« Сын  так  похож  на  отца! Без  генетической  экспертизы  ясно.  Если  надо,  сделаем  анализ  ДНК,  пусть  бабке  станет  стыдно!    Как  такое  могло  прийти  в  голову  обоим!.   Это  не  свекровь,  а  живая  ярость  ненависти!.  Я  столько  для  неё  и  её  детей  сделала! 
Они  же  на  моё  добро  отвечают  мне  злом!».
От  захватившего  душу  негодования,  сердце    женщины  начало   сбиваться  с  ритма.
«Не  скатывайся  в  истерику,-
-приказала  себе  Татьяна,
-  Не  становись  в  обиженную  позу. Не  раздувай  скандал. Ты  не  слышала  этой  гадости  свекрови!»
Однако,  незаслуженное  оскорбление  наносило  игольчатые  уколы  в  сердце,  разрывало  душу.   Татьяна  пошатнулась,  задела  чашку  на  подоконнике,  та  с  грохотом  упала,  разбилась  вдребезги.
«Как  моя   разбитая жизнь!», 
-чуть  не  заплакала  женщина,  глядя  на  осколки.    Разговор  затих,  в  прихожую  выглянул   муж.
«Танька  пришла!  У  нас  радость!  Мама  приехала  навестить  нас!   Проходи,  готовить  не  надо,  мама  борщ  сварила».
Он  делал  вид,  что  не  замечал    плохое  самочувствие  жены.  Татьяна  Васильевна  прошла  в  дом,  поздоровалась  с  Агафьей  Тихоновной,  чмокнула  её  в  дряблую  щёку. Едкий,  неприятный  запах  старого,    не  мытого   тела,   ударил  в  ноздри.   Свекровь  приветливо  улыбалась,  всем  своим  видом  изображая  благодушие.    Василий    тоже   довольно  улыбался.
Агафья  Тихоновна    достала  подарки.  Для  внука  маленький,  тугой  мячик,  доя   внучки  и  невестки  по  паре  простых,  копеечных,    бумажных   чулок.
«Чулки  купила  простые,  на  большее  денег  не  хватило,  возьми,  вам  с  дочерью  пригодятся!»
Невестка     молча  взяла  подарочные  чулки.  Вот  ей  и  ответ  на  золотые  серьги,  подаренные  свекрови!
«Дали  Анне  квартиру?», -
 спросила  Татьяна  Васильевна.  Она  помогла    Анне,  дочери  Агафьи  Тихоновны,  оформить  документы,  что  бы  той  выделили  трёхкомнатную  квартиру.
«Дали!»,-
Ответила  свекровь,  словно  так  и  должно  было  быть  ,  а  помощь  невестки  не  принимается  в  расчёт.  Бичуя  себя  за  очередное  содействие  семьям   детей   свекрови,  Татьяна  Васильевна    пошла  накрывать  на  стол.  Усталость  и  стресс  надломили  её,  кушать  уже  не  хотелось,  как  и  говорить  со  свекровью.   Василий  был  в  приподнятом  настроении.
«Правда,  борщ  бесподобный!   Ты  вот  не  научишься  так  его  готовить!» 
Агафья  Тихоновна  зарделась  от  удовольствия.
«Я  Таньке  не  один  раз  показывала,  как  готовится  борщ,  но  у  неё  не  клеется.  Поучу  ещё!»
«Вот  тебе  и  благодарность  за  помощь  в  получении  квартиры  для  её  Анны!»
-подумала  Татьяна  Васильевна.  Голову   кружило,  подташнивало,  женщина  поднялась  из-за  стола. 
«Куда  ты,  доедай!  Продукты  денег  стоят.  Не  нравится,  что  ли?  Сама  готовь!», 
тон  свекрови  был  угрожающим.
«Нравится,  но  я  очень  устала,  день  был  напряжённый!»
«Опять  с  кем-то  повздорила?  Не  можешь  ты  с  людьми  ладить.  Сама  виновата,  коли  тебя  не  понимают!»
Васили  явно  старался  угодить  матери,  пуская  в  ход  свои  привычные  булавочные  уколы  в  адрес    супруги.
«Брезгует   говорить  со  мной,  голубая  кровь  кипит!»,-
Обиделась  Агафья  Тихоновна.
«Не  обращай  внимания!  Перепыхтит!!»
«Дай  Бог,  что  бы  тебя  назначили  следователем,  не  ниже  её  станешь!»
«Боюсь,    знаний  и  подготовки  для  этого  у  меня  нет!»
«Не  бери  в  голову!  У  других,  что  ли  есть?  Были  бы  все  так  грамотны,  как  ты  говоришь,  не  так  бы  преступники  резвились!  Не  вздумай  отказываться,  если  предложат!»
«На  работе  косо  глядеть  будут,  мол,    под  жену  подстраивают!»
«Тебе  что,  с  ними  детей  крестить?  Пусть  говорят    от  зависти,   что  хотят!  Главное,  должность  такую  получить!  Всем  рассказывать  буду,  какой  у  меня  сын,  как  его  повысили  по  службе,  гордиться  стану!»
Василий  расцвёл.  Он  был  готов  на  всё,  лишь  бы  получить 
  должность  следователя.
Агафья  Тихоновна  откинулась  на  спинку  стула.  Её  одутловатое  лицо  передёрнула  мелкая  судорога,  круглые  рыбьи  глаза    прикрылись  дряблыми  веками.  Сухой  смешок,  словно  треск  горящих  мелких  сучьев,  приглушённо    прокатился  в  зависшей  тишине:
«Получишь  эту  должность,  не  сомневайся.  Я  заклинание  верное  ночью  читать  буду  и  тебя  подучу,   что  сделать  надо  будет».  Василий  уверовал  в  надежду,  ведь  мать  сумела  когда-то  приворожить  Татьяну,  которая    и  смотреть  в  его  сторону  не  хотела.  Правда,  колдовство  счастья  в  семью  не  принесло,  зато    многие  мужчины  завидовали  красоте  его  жены.
Татьяна  Васильевна  всё  больше  и  больше  ощущала  трудности  работы.  Глубинный  район  жил  по  своим  законам  глухомани,  не  полностью  соблюдая  требования  контролирующих  служб.  Дружеские,  родственные  связи,  знакомства,  телефонные  звонки  вышестоящих  чинов,  составляли    не    пробиваемый , заградительный  барьер.  По  не  опытности  и    дремучей    наивности,  молодая  главный  врач  санэпидстанции,  считала,  что  существующие  указы,  приказы,  инструкции,  должны  неукоснительно  соблюдаться,  особенно,  в  торговой  сети.    Она  применяла  штрафные  санкции  на  всех  лиц,  на  которых  составлялись   Лысой протоколы  о  санитарных  нарушениях,  санитарных  правил  ведения  торговли  сотрудниками  её  службы.   Сумма  штрафа  была  небольшая,  но  вычиталась  из  зарплаты  принудительно,  что  вызывало  недовольство  оштрафованных.    Главный  врач    не  подозревала,  что  Лысая  использовала  штрафные  санкции  в  своих  целях,   она,  якобы,  не  желает  составлять  протоколы,  но  её  заставляет  начальница.  Лысая   выставляла   руководителя    жёстким,  бездушным  человеком,  жаждущим  штрафных  санкций.    На  самом  деле,  именно,  санитарный  врач  Надежда  Сергеевна  Лысая,   она  лицемерно,   требовала  накладывать  штраф  на  все  протоколы  о  сан.  нарушениях,  составленные  ею.   Татьяна  Васильевна  уступала,  что  являлось  следствием  не  опытности   и  мягкости  характера  Приходовой.   Работники  торговли  могли  получить  дополнительные  премиальные   денежные   вознаграждения,  если  санитарная  служба  давала  свой  вердикт:    торговые  объекты  находились  в удовлетворительном,  санитарном  состоянии.    Такова  была  установка  на  тот  период  времени.   Приходова  не  выдала  справку  Райпотребсоюзу  района,    о  удовлетворительном  состоянии  торговых  объектов,   что  вызвало  взрыв  недовольства    работников  торговли.  Для  объяснения  ситуации,  её  вызвал  в  свой  кабинет  гл.  врач  Долгих.  На  лестнице,  Приходова  столкнулась  с  Галиной  Анисимовной,  та,  приостановившись ,   высоко  подняла  правую  бровь,  как  бы,  мимоходом,   бросила:
«Что  ты  за  упрямица  такая.  Не  знаешь,  как  мстят  торговые  работники?  Подожди,  узнаешь,  как   из  кармана  денежки  штрафом   у  торгашей забирать,  это  тебе  не  протокол  составлять  о  санитарном  нарушении!».   
 И  пошла  по  лестнице  вниз,  не  дожидаясь  ответа. 
Татьяна  Васильевна  вновь  ощутила  болевой  удар  в  голову.   Заместитель  главного  врача  района  по  лечебной  части,  занимала  определённый  уровень  в  окружении  главы   здравоохранения района,  решала  многие  щепетильные  вопросы,  к  её  словам  прислушивались  все  медработники.
«Почему  она  всё  время  читает  мне  нравоучения?  Что  это?  Желание  помочь  или  давить  на  психику?»,
 мысли  вызвали  тревогу,  скованность  личной  воли,  заставили   вновь   задуматься  об  уходе  с  должности.    Собравшись  с  духом,  Приходова  прямиком  пошла  к  кабинету  Долгих,  постучав,  тут  же  открыла  дверь.  Секретарь  главного  врача  подскочила  на  стуле, но  не  успела  остановить  вошедшую,  попыталась  что-то  сказать,  но  осеклась.  Задержать  Приходову  было  уже  поздно.   Татьяна  Васильевна  опешила.  На  столе  глав.  врача  ,  раздвинув  колени,  расположилась  Ворогаева   Валентина  Ивановна  с  оголённой  грудью,  которую  тискал  Василий  Фаддеевич.  Увидев  Приходову,  Долгих  не  смутился,  оправил  одежду,  ссадил  со  стола  женщину.
«Считай,  квартира  твоя.  Как  только  старики  уберутся,  заселяйся!»,  - 
слова  прозвучали  громко,  с  удовлетворением  интимной  близости,  так,  словно  не  было  в  кабинете  главного  врача  СЭС.
Валентина  Ивановна  чувственно  поцеловала  щёку  начальника,  не  спеша,  демонстративно,  прошла  мимо  главного  врача  СЭС,  обдав  Татьяну  Васильевну  запахом  спермы  соития.  Ни  одна  чёрточка  не  дрогнула  от  безстыдства  на  её  лице,  не  залились,  стыдливым  румянцем  щёки.
«Что  застыла  в  дверях?  Могу  и  с  тобой  повторить  такое  общение!   Хочешь?  Успех  гарантирую,-  передёрнув  плечами, Долгих   крикнул  секретарю  через  дверь,-
Ты  там  для  чего  сидишь?  У    руководителя  района  или  в  проходном  дворе  работаешь?  Уволю  с  волчьим  билетом!»
Из  приёмной  донеслись  всхлипывания.
«Секретарь  не  виновата,  не  успела  предупредить,  я,  сходу,  вошла!»
«Адвокаты-заступники  не  нужны!  Со  своими  подчинёнными  сам  разбираюсь!  Вошла,  так  садись.   Вот  если бы  уступила   начальствующим на  приёмке  яичного  цеха,      тебя  назначили   бы   главным  врачом   сэс  в  приморский,  крупный  город,  а  сейчас  киснуть  в  глуши  будешь.  Краевые   твои  начальники,   без  тебя  акт  приёмки  подписали,  а  ты  в  дураках  осталась.  Вот  тебе  и  цена  их  указаний!   Думаешь,    мне  не  приходилось  «шапку  ломать»  перед  вышестоящими  чиновниками?  Как  аукнется,  так  и  откликнется,  пословицу  народную  помнишь?  Директора  птицефабрики  председателем  райисполкома    к  нам  назначили.  Он  тебе  все  твои  штрафы  припомнит!»,  фамильярно  отчитал  Приходову  Долгих.
«По  какому  вопросу  Вы  меня  вызвали?»      
Татьяна  Васильевна  села  у  противоположного  края  стола,  явно  избегая  части    письменного  стола,  на  котором  сидела  Ворогаева. 
«Зина,-  крикнул  Долгих  в  приёмную,
Прибери  на  столе!»
Заплаканная  секретарша  быстро  и  усердно  исполнила  приказание.  Вальяжно  сев  в  кресло  за  письменным  столом,  Долгих  уставился  на  подчинённую    глубоко  посаженными  глазами,     бисером прыгающих  в  них,  как  чехарда, голубых огоньков,   сверлил  женщину  взглядом  поверх  головы,  в  точку,  выше  середины  лба.  Внутренний  холодок  пронзил  Приходову,  бешено  запульсировали  вены   висков.  Волна  сильнейшей  головной  боли  тисками  сжала  черепные  кости.
«Ты  что  это  творишь?,-
- броском  начал  Василий  Фаддеевич,-
-Моему  лучшему  другу,  моя  подчинённая,  козни  строит!   Почему  справку  о  хорошем  состоянии  объектов  райпотребсоюза,  торговым  работникам  не  даёшь?    Не  ты  их,  а  они  тебя  в  порошок  сотрут!  Лишаешь  премиальных  столько  людей!   Каждому  из  них  ты  теперь  враг  на  всю  жизнь!  Они  тебя  так  грязью  обмажут,  век  не  отмоешься!    Что  бы  к  вечеру  справка  была  на  моём  столе!»
Напрасно  Татьяна  Васильевна  пыталась  доказать  своему  начальнику  причину  своих  действий,  Долгих  и  слушать  её  не  стал:
«Загляни  за  горизонт  своего  упрямства!  Чего  ты  добилась,  какой  получила  расклад?  Премиальные  торгашам  дадут  без  твоей  справки,  краевая  сэс   нужную  справку  подпишет,  а  вот  какой  ты  ответ  от  торговцев  получишь,  подумай!»
  В  довершение  всего,    предупредил,  если  она  не  выполнит  желание  краевого  начальства,  положившего  на  неё  глаз,  ей  придётся  искать  работу,  но  уже  не  в  юных  районах  страны.  Подчеркнул,  где  бы  она  не  работала,  её  ждёт  мрачный  прогноз.  Огласка  общественного  мнения    станет  следовать  за  ней  повсюду,  её  будут  травить  на  любой  работе  и  вынуждать,  умышленно,  на  увольнение.  Южное  население  живёт  по  своим  законам.  Того,  кого  уволили  по  непригодности,  тот  человек  и  в  другом  месте  не  нужен!.Долгих  смаковал  словесные  тирады,  акцентуировал,  пресовал  свои  доводы: 
«Не  устроишься,  не  отмоешься.  Поклёп,  травля,  как  тень  за  тобой  прилепится.  Сотрудники  отыгрываться  станут  на  тебе  за  то,  что  им  своё  начальство  делает. В  тлеющих  конфликтах  погрязнешь,  без  вины  виноватой! Оставь  свои  выкрутасы!  Не  изменишься,  ставь  крест  на  карьере!  Моли  Бога,  что  бы  до  пенсии  доработать  дали!      
Не  бойся  мужа, -
 с  ехидцей закончил  Долгих, -
 -  он  не  станет  тебя  защищать.  Ему  предложили  должность  следователя  и  квартиру  в  дальней  округе,  подальше  от  тебя.  Такой  шанс  тебе  в  руки  идёт!  Подумай!  Крепко  ты  зацепила  высшее  чиновничье   начальство!   Высокий уровень  должности  не  привык  к  отказам. Так  что  выбор  за  тобой.  Или  живи,  как  человек,  или  прозябай  на  задворках  простым  врачом.!  Тогда  поймёшь  от  чего  отказалась.  Даже  санитарка  станет   подгаживать  тебе,  не  говоря  о  других  работниках,  что  будут  отыгрываться  на  тебе  за  обиды,  причинённые  им  начальством!  А  это,  ох  как  больно,  после  того  внимания,  что  было  у  тебя  при  должности  главного  врача!»
Приходова  онемела,  Внутренним  чутьём  она  понимала,  что  Долгих  прав,  надо  уступать  силе,  однако,  своим  телом  она  станет  распоряжаться  сама.  Сдержав  кипящие  слёзы,  она,  почти  выбежала  из  кабинета.  Закрученная  спираль  сорвалась  болевым  шоком.  Татьяна  не  могла  поверить  тому,  что  сказал  Долгих  о  её  муже,  который,  получается, за  должность  и  квартиру, продал  её.  Нервная  дрожь  зябью  пробежала  по  коже.  Долгих  хорошо  знал,  о  чём    предупреждал:  «Упрямство  признак  глупости!»,-
-  вспомнилось  выражение,  но   Татьяна  не  подчинялась  обстоятельствам!  Её  гордыня  побеждала    смирение  приспособляемости.
События  понеслись,  как  природные  катаклизмы.  Любые  жалобы  на  Приходову,  разбирались  на  парт.  Бюро,  но  протоколы  оформлялись  с  ведома  Долгих  и  им  же  относились,  прямиком,  в  райком  партии.  Что  там  было  написано,  Татьяна  Васильевна  не  знала.   Шла,  согласованная  с   райкомом,  закулисная    подготовка    компроматов,     против    строптивого  главного  врача  санэпидстанции.   Не  легко  плыть  среди  порогов  и  ям    бурного  течения,  засосёт,  закружит,  разобьёт!                                Кружились,    калейдоскопом, неприятности  по  работе.   Тяжёлой  формой «свинки»,   заболел  маленький  сын. Вымышленные  поклёпы,  откровенные подставы,   оговоры, умышленно  организованные  и  поддерживаемые  Долгих,   конфликты  с  врачами 
Лысой  и  Шмаковой приобретали  наглый,  вопиющий,  характер.   Приходовой  приписывались  анонимки  в  вышестоящие  инстанции,  о  которых  она  не  имела  представления.  Сознательно,  последовательно,   формировался  неуживчивый,  скандальный  образ,    не  справляющегося  со  своей  должностью,  руководителя.  Ущемлённые  женщины,  уверенные  в  безнаказанности, с  большим  усердием    охаивали  Приходову,  не  гнушаясь  ничем.  Древний,  но  до  сих  пор  применяемый,  верный  способ  устранения  неугодных,   клеветой  и  подлогом,  легко  приводит  к  желанной    цели.
Страдая  головными  болями,  Приходова  не  анализировала  происходящее.  Её  наивность  всё  ещё  верила  в  справедливость.  Самочувствие  ухудшалось  не  по  дням,  а  по  часам.  Вскоре    Татьяна  осознала,  что  её  старания    по  улучшению  санитарного  состояния  объектов  в  районе  вызывают   против  неё   ярую  агрессию.  Долгих   властно  вмешивается  в  работу  санслужбы,  смазывает  достигнутые  результаты,    по  своему  усмотрению,  отсылает    в  вышестоящие  инстанции  негативный  отзыв   о  молодой  руководительнице.  Упорно,  настойчиво,  проводил  свою  линию,  вынуждал  подчиняться  обстоятельствам,  назидательно    подсказывал,  решить  проблемы  может    краевое  начальство,  от  услуг  которого  Приходова  отказывается.   Долгих   продолжал применять  карательные  меры,   истязал,  отравлял  душу, словно  пылесосом,  вытягивал  из  женщины  жизненные  силы,  глушил,  забивал  все  её  старания  по  организации  успешной  работы службы.     Долгих  лишил  организацию  транспорта,  перевёл  работоспособных  работников  СЭС   в  лечебные  отделения  больницы,  вместо  них  направил  непригодный  к  работе,  не  справляющийся  со  своими  обязанностями,  персонал  своей  больницы.  Сотрудники,  откровенно,  лодырничали,  не  выполняли  функциональных  обязанностей,  постоянно  ходили  жаловаться  Долгих,  когда    Приходова   к  ним    предъявляла  требования  по  работе.   Круг  натиска  быстро  сужался.   Кульминацией  прессования  молодого  руководителя  стало  оформление  на  неё  фальшивых  решений  партийного  бюро  больницы,  протоколов  партийного  собрания.
В  издёвку   и  нсмешку  над  подчинённой,   на  одном  из  партсобраний,   Долгих  предложил    выбрать Приходову  председателем  на  очередном  партийном  собрании  медработников  рай  больницы,  а  секретарём - своего  заместителя  Николая  Петровича.  Медперсонал  почти  единогласно,  выступал    на  собрании,  положительно  характеризуя  Татьяну  Васильевну.  Женщина  была  благодарна  коллективу  за  поддержку.  Каково  же  было  её  изумление,  когда  Николай  Петрович  заявил,  что  протокол  собрания  им  подписан  и  уже  сдан  в  райком  партии.   Поражённая,  потрясённая  Татьяна  Васильевна,  несколько  секунд  не  могла  вымолвить  ни  слова,  а  заместитель  Долгих,  ухмыляясь,  не  стал  с  ней  разговаривать.   Приходова  решила  получить  помощь  в  партийных  органах,   ибо  верила,  коммунисты  вышестоящих  организаций,  следуют  констанце  идеологии  --  истине. Обратилась  в    райком  партии. В  райкоме  партии,  заведующий  оргметодкабинетом,  не  принимал  её  несколько  дней,  заставлял  часами  сидеть  в  приёмной,  но  так  и  не  выслушал  суть  дела.
Несколько  дней  Приходова  металась,  как  в  бреду. Гонимая  организованной  травлей,  Татьяна  спросила  Николая  Петровича,  заместителя  Долгих,  как  он,  без  её  подписи,  как  председателя  партсобрания  медработников,  отправил  протокол  собрания,    в  райком  и  не   ознакомил  с  тем,  что  в  протоколе  написано.  Чернильные  глазки  заместителя  забегали,  уклоняясь  смотреть  на  Татьяну,  он  весь  ссутулился,  стал  жалким,  побитым,  безвольно,  ответил:
«Ну,  что  я  могу…  Это  всё  главный!..»
  Бессвязное  бормотание    подчинённого  раба,  вызвало  непреодолимое  отвращение.  Говорить  с  ним  было  бесполезно.   В    сознании   Татьяны  Васильевны   не  укладывалось,  как  мог  коммунист,  руководитель  района,  пойти  на  такой  подлог?!   Как  можно  в  райкоме  партии  принимать  подтасованные  фальшивки,  даже  не  выслушать  объяснение  человека,  обвиняемого  по  доносу?  Старания  женщины  ни  к  чему  не  привели,  неведомый  ей  материал,  состряпанный    главным  врачом  района  и  его  заместителем,  ушёл   в   архив  райкома.   Именно,  тогда,  Татьяна   решила  выйти  из  компартии,  хотя  понимала,  идеи партии  не  причём,  суть  коммунизма  чиста  и  вечна,  а   бесчестных,  тщеславных,  алчных   мерзавцев  в  партийных  кабинетах  и  на  рабочих  местах,  при  «перестройке» Горбачёва,  становится  всё  больше  и  больше. И  всё-таки,  успокаивала  себя  Татьяна,  Долгих,  с   его  попечителем,  не  принудили  её    сдаться,  лечь  в  постель  к  домагателю.   Приходова  подала  заявление  об  уходе  из  ком.партии.  Заявление  об  увольнении,  женщина  решила,  временно,  не  писать.  Надо  было подлечить  нервы,    найти  новое  место  работы.  Заступиться  за  неё  было  некому.  Татьяна  не  раз  вспоминала  Тамерлану  Юсуповну,  муж  которой,  взял  на  себя  защиту  красавицы  жены.  С  Приходовой  остались  только  маленькие  дети.
  На  фоне  постоянных  стрессовых  потрясений  , головные  боли  не  проходили  даже  по  ночам.  Дома  измывался  муж,  подготавливая  для  себя  благовидную  почву    расторжения  брака. 
   На  службе,  опереться  можно  был   только    на  двух  человек,  Жученко  и  Каталову.
Вдохновлённые  вседозволенностью,
  Врачи  Лысая   и  Шма5к4ова,   открыто  саботировали  указания  Приходовой,  скандалили  на  оперативных  совещаниях.  Поддержки,  молодому  руководителю,  ждать  было  неоткуда.  Женщину,  как  кокон,  опутывали  нитями  интриг  Долгих  и  его  сподручные.   В  краевых  инстанциях.  Партийных  органах,  слушали  только  главного  врача  района,  обвиняя    Приходову  в  неумении  работать  с  коллективом.   Информированные  о  всех  тонкостях  тяжких  мытарств  начальницы,  Лысая,  Шмакова  и,  примкнувшая  к  ним  Ворогаева,  с  присказками,  сообщали    медработникам  новости  о    Приходовой,  в  щенячьем  восторге,  заливисто,    торжествующе  смеясь,  разбирали  и  дополняли  несуществующие  детали.
 Головные  боли  Татьяны  Васильевны  не  проходили  ни  днём,  ни  ночью.   Сговорившись,  сан.врач  и  бактериолог,   не  скрывая, всё  больше  и  больше  травили  руководителя,  опираясь  на  подставы   обиженных торговых  работников,  заручаясь  поддержкой  Долгих.  Татьяна  Васильевна  верила,  подлость  и  гадость  получат  возмездие,  а  пока      лвкеи-лизоблюды,  в  изуверстве,  измывались,  сплетничая  и  осуждая  начальницу.     Однажды,  Татьяна  услышала  разговор  сотрудниц  за  дверями  своего  кабинета.
«Что  они  с  Приходовай  делают?   Защитить  её  некому.  У  нашей  главной  не  муж,  а  чмо,  то  есть  человек  мыслительно  ограниченный.   Мы  с  мужем  были  в  одной  компании,  так  её  Василий  весь  вечер  пил  и  пел  одну  и  ту  же  песенку  про  курочку  ряба.  Аж  противно  стало!»
«Не  могу  понять,  как  с  таким  некрасивым  в  постель  лечь  можно!»,- 
вторил  ей  поддерживающий  голос.      Приходова  вспыхнула  и  вышла  к  сплетницам.  Те  демонстративно  хмыкнули  и,  довольные  эффектом  своих  интриг,  развернувшись,  ушли. 
«Травят  специально!»,
-поняла  Татьяна  Васильевна,  одёрнула  себя  от  едкого  ответа,  вертевшегося  на  её  языке.  Поддаваться  на  провокации,  она  не  имела  права.     Татьяна  Васильевна  вернулась   в  кабинет.  Только  здесь  она  могла  немного  передохнуть.  Дома  обстановка  была  накалена  до  предела.  Дошло  до  того,  что  Василий  привёз    землю  с  могил  кладбища  и  Агафья  Тихоновна  кидала   могильную землю  под  ноги  возвращающейся  с  работы  невестке.  Из  шамкающих  слов  скороговорки,  Приходова  услышала:
«кладбищенская  земля,  с одноимённой  могилы  усопшей    Тамары…»,  дальше  следовали  призывы  к  скоропостижной  смерти  невестки.
   От  удушающего  возмущения, Татьяна  Васильевна   не  вошла  в  прихожую,  а  свернула  во  двор  своего  дома.   Свежий  ветерок  охлаждал  её  разгорячённое  лицо.  Женщина  села  на  скамейку  в  своей  маленькой,  дворовой  беседке,  спиной  к  входу  в  дом.  Она  не  заметила,  как    вышла  свекровь  с  ведром  в  руках,  открыла  колонку,  наливала  воду  в  велро,  и  начала,  по  кругу,  обходить  беседку,  обнося  водой  невестку.   Вначале,  Татьяна  Васильевна  не  придала  значения  действиям  свекрови,  решила,  та  поливает  цветник.  Но,   Агафья  Тихоновна    обходила  сидящую  невестку  странным  шагом,  выбрасывая  вперёд  ногу  в  коленном  суставе,  как  болотная   цапля,    периодически,  откидывала  голову  к  спине,    бормотала  невнятные  слова,  выливала  воду    не  на  цветы,  а  в  одно  и  то  же  место,  за  спиной  ничего  не  подозревающей  Татьяны.  Приходова  не  верила  в  колдовство,  но  действия  свекрови  вызывали  озноб,  тошноту  и   обострившуюся,   сильную  головную  боль.  Татьяна  Васильевна  решила,  что  пришёл  конец  её  терпению  и  лояльности.  Она  вошла  в  дом,  и  тут,  ужаснулась,  на  полу  играл,  на  сквозняке,    Кирюшка,  прямо  напротив  открытой  двери.  У  ребёнка,    опухоль  по  горлу  от  ушка  до  ушка,   спускалась   от  подбородка    вниз  по  горлышку.  Лоб  горячий,  покрыт  испариной.  Женщину  взорвало  изнутри.  Как  она  могла  положиться  на  свекровь  в  уходе  за  ребёнком!  Сына  специально  посадили  на  сквозняк,  что  ьы  он  умер  от   простуды  и болезни.  Агафья  Тихоновна  уже  имела  практику  избавления  от  незаконно  родившегося  внука.  Тогда  она  избежала  наказания.  Безвинный  младенец  умер  в  муках.  Теперь  она  подобное  повторяет  с  Кирюшей.  Муж спокойно   стоял  у  окна,  наблюдал  за  манипуляциями  своей  матери.    На  состояние  сына  он  не  обращал  внимания.  Уложив  больного  сына  в  постель,  женщина  подошла  к  Василию 
-«Всё,    больше  не  могу  этого  терпеть!  Я  развожусь  с  тобой!»
«Не  велика  потеря!», 
Раздался  за  спиной  скрипучий  голос  Агафьи  Тихоновны.    Приходова  обернулась.  Свекровь  смотрела  на  неё  жгучими  глазами,  словно  вытягивала  из  невестки  душу  калёными  клещами.
Её  затрясло  от  злости,  маневр  устранения  внука  не  удался.
«Возомнила,  что  нужна  тем  мужикам  из  края?,-
Едко  процедил  муж, Ворогаева  рассказывала  мне,  как  тебя  на  приёмку  яичного  цеха  приглашали.  Я  и  сам,  после  этого,  жить  с  тобой   не буду.  Меня  переводят  следователем  в  другой  район  и  дают  квартиру!  Позор  мне  не  нужен.  Валентина  Ивановна  всех  наших  знакомых  обошла  и  твоих  сотрудников  так  же,  подробности  твоего  общения  с  приёмной  комиссией  рассказывала!».
«Я  на  тебя  венец  безбрачия  наложила!    Больше  замуж  не  выйдешь!»
«Не  выйду!  Нажилась  на  сто  лет  вперёд!»
«Больших  должностей  тебе  больше  не  видать,  а  мой  Василий  в  богатстве  жить  будет,  скоро  женится!»
Татьяна  Васильевна   не    пререкалась,  стало  противно доказывать  свою  непричастность,  уличать  Ворогаеву  в  подставной,  целенаправленой  лжи. Она  ушла  к  сыну,  приласкала  мальчика.  Тот  доверчиво  прижался  к  ней  горячей  головкой.  Татьяна  Васильевна прилегла  к  нему  на  кровать.  Стало  полностью  безразличны  муж  ,  свекровь,  вымышленные  сплетни.  В  гостиной  послышалось  позвякивание  хрусталя,  вкрадчивый  шепот  свекрови.
«Вдруг,  Танька  зайдёт?»
-«Ну  и  что?  Я  имею  законное  право  на  половину  вещей.  Деревяшки   мебели оставляю  ей,  хрусталь  и  фарфор  беру  себе.  Давай  упаковывать посуду   так,  чтобы   хрусталь  и  фарфор    не  разбились!»
  Лёгкими  шагами  в  гостиную  вошла  дочь  Лена,  в  изумлении,  спросила:
«А  что  вы  делаете,  бабушка?»
Отец  строго  прервал:  «Пакует  мою  долю,  мы  с  мамой  расходимся.  Бабушка  ночью  уезжает!»
Ошеломленная  дочь  не  сразу  поняла  сказанное.
«Не  ослышалась,  внучка,  папа  сказал  правду.    Твоя  мать  объявила  ему  развод!»
«Мама  где?»
В  голосе  девочки  зазвенели  слёзы.  Отец  кивнул  на  детскую  комнату.    Взволнованная  дочь  бросилась  к  матери.
«Мама,  бабушка   себе забирает  самое  ценное,  говорит  вы  с  папой  разводитесь!»
«Это  правда,  Леночка.  Подрастёшь,  всё  поймёшь.  Пусть  бабушка  забирает  всё,  что  хочет,  только  бы  поскорей  уехала!»
«Может  вы  с  папой  ещё  помиритесь?!» 
Татьяна  Васильевна  поднялась,  прижала  к  себе  дочь.
«Это  невозможно!  Потом  я   всё  тебе  объясню!»
«Вы  ещё  вчера  были  вместе!»,
Девочка  разразилась  слезами,  уткнувшись,  матери  в  плечо. Она  любила  обоих  родителей,  не  могла  выбрать    какую  либо  одну  сторону.  По  детской  наивности,  не  хотела  верить  случившемуся,  полагая,  отец  с  матерью  скоро  помирятся.
    Известие,  что  Ворогаева  получает  квартиру  умершего    Игоря  Григорьевича,  произвела  на  медработников  эффект  внезапного  выстрела.  Обсуждали,  куда  же  денутся  старики,  всю  жизнь  прожившие  с  сыном?    Только  Варогаеву  этот  вопрос  не  волновал.  Она  усиленно  вращалась  в  кругах  медработников,  комментировала  развод  Приходовой  с  мужем,  акцентируя  гнев  мужа  на  измену  жены,  мол  сама  видела  её  среди  членов  приёмной  комиссии.  Распространяя  ложную  сплетню,  Валентина  Ивановна      старалась  отвести  общественное  мнение  от    пристального  внимания  медиков,  каким  образом  и  за  какие  заслуги  Долгов  выделил  ей  квартиру  хирурга.  Охотно  поддержали  Варогаеву  Шмакова  и  Лысая.  Они  ходили  по  отделам  больницы,    учреждений  района,  собирая  вокруг  себя  сотрудников.  Сплетни  обростали,  как  снежный  ком  с  фантазиями  подробностей.
   Даже    не  приемлющие  сплетен,    справедливые,  порядочные   Жукова  и  Католова,    задумались,  получая  ложную  информацию.  О  Варогоаевой  уже  не  говорили,  переключившись  на    развод  молодой  пары,  занимавшей  определённый  статус  в  обществе.
После  отъезда  свекрови,  Татьяна  Васильевна  не  давала  себе  расслабляться,  почувствовала  некоторое  облегчение.  Муж  дома  почти  не  появлялся.  Кирюшка  пошёл  на  поправку.  Леночка  помогала  матери,  как  могла.  Однако,  на  работе  продолжалась  травля.  Обливать  желчью  руководителя  стало  вполне  приемлемым,  интересным  делом,  тем  более,  что  это  нравилось  главному  врачу  района.  Лысая  и  Шмакова  игнорировали    свою  начальницу,  бегали  постоянно  к  Долгих  с  жалобами  на    главного  врача  СЭС,  одновременно,  получали  дальнейшие  инструкции  к  своему  поведению.   Связанные  между  собой  не  только  профессией,  но  и  увлечением  магией,  эти  женщины    упивались  наслаждением  от  наносимых  моральных  травм  очаровательной  начальнице,  недосягаемой  для  них  по  красоте  и  интеллекту.  Они  ядовито  жалили   жертву  всеми  возможными    им  способами.   Слизкая  зависть  удовлетворялась  местью.    В  коллективе  сложилась  выжидательная  позиция.  Поддерживали  Приходову    только  Жукова  и  Каталова.
Приглушённая  головная  боль  снова  дала  о  себе  знать.  Татьяна  Васильевна  поняла,  её   всё  равно   изживут  с  ведома  и   помощи  Долгих.  Если  она  не  уйдёт  сама,  её  подгонят  под  статью   увольнения.  Травлю  можно  было  остановить  согласием  на  встречу  с  высокопоставленным  начальником,  который  преследовал  её,  как  загнанного  зверя.  Самочувствие  ухудшалось  катастрофически,  женщина  вынуждена  была  обратиться  к      невропатологу,  тот  пояснил,  головные  боли   от  нервных  расстройств, стрессовых  ситуаций на  работе,  нервными     срывами  домашней  обстановки,  полным угнетением  психики,  отправил  её  на  лечение  в    отделение   нервозов    местной  психиатрической  больницы,  имевшей  краевой  статус.       По  договорённости  с  лечащим  врачом,     Приходова,  что  бы  не  оставлять  без  присмотра  детей,  приезжала  в  лечебное  учреждение  только  на    дневные   процедуры,  ночевала  дома.   Помогать  больной,  присмотреть  за  детьми,  согласилась  соседка  Раиса  Михайловна.  Пожилая  женщина ,  добрая  и  отзывчивая,  помогала  многим.
 «Я  помогу  и  мне  в  старости    помогут!»,  говорила  верующая  женщина  и  в  семье  её,  действительно,  складывалось  всё  благополучно.   На  Раису  Михайловну  можно  было  полностью  положиться.  Дети  её  хорошо  приняли.
   Однако,   даже  в  клинике,  Приходова    не    избавилась  от  нападок. Скользкие  намёки  сотрудников  стационара  не  давали  обрести  точки  соприкосновения.  Лечащий  врач  Пётр  Иосифович,  моложавый,  приятной  наружности  гипнотизёр,  с  угольным  глянцем  выпуклых  глаз,  просил  рассказать  причины    заболевания,  когда  и  после  каких  стрессов,  возникли  в  голове  болевые  симптомы.    Татьяна  Васильевна  рассказала  о  конфликтах  с  главным  врачом  района. Правда  лилась  потоком,  женщина    старалась  выговориться.  Пётр  Иосифович  внимательно  выслушал,  акцентируясь  на  подробностях.   Лицо  его  не  выражало  никаких  эмоций,  напоминала  застывшую,  белокожую  маску,  на  которой  медленно,  внятно  двигались  тонкие  губы,  пропуская    одиночные,  чёткие,  отшлифованные, разборчивые  слова  в  одной  и  той  же  интонации.
«Вы   подорвали  себя  изнурительным    ритмом  жизни.  Сон,  еда,  работа,  дети,  стрессовые   домашние  и  служебные ситуации.   Эмоциональные  перенапряжения  на  службе,   хамские   требования  приёмки   не  готового  к  эксплуатации яичного  цеха,  привели  к  нервному  сбою.  Должность  главного    врача  не  для  женской  психики.   Вам  следует  принять  к  сведению.  Красивая  женщина  всегда  вызывает  к  себе  интимный  интерес.  Ей  необходимо  покровительство  и  крепкая  защита.  Если  муж  не  может  её  обеспечить,  женщина  обречена,  какую  бы  она  должность  не  занимала.   Если    положиться  не  на  кого,  надо   сделать  осознанный  выбор.  Выбор  один,  подчиниться    обстоятельствам  или  уволиться!  Наилучший  результат    в  разборках  и  ссорах,  это  примирение!»   
С  больной  Пётр  Иосифович  был  всегда  вежлив,  корректен,  предупредителен. Больше  к  такому  разговору  они  не  возвращались.  Татьяну  Васильевну  беспокоило    то,  что  было,  как  ей  казалось,  назначено  много  процедур  лечебного  гипноза,  на  котором  она  ощущала   световые вспышки,  боль  внутри  мозга,  забытьё,    быстро  засыпала,   а  после  гипноза,  медленно  приходила  в  себя. Какие  манипуляции  проводились  в  период  забытья,  ей  не  говорили.    Головные  боли  ослабли,  но  появились  странности  повеления,  мыслительная  заторможенность,  снижение  энергетической  активности. Исчезала  самостоятельная  индивидуальность. Ей  необходимо  было,  постоянно,  с  кем-то  советоваться,   прежде  чем  произвести  какое-либо  ответственное  действие.  Ей  нужна  была    подсказка  векторного  направления.  Она  лишилась  своей  защитной  энергетики,  с  смирялась,  соглашалась  со  всеми  обстоятельствами,    ничему  не  противодействовала.
Однажды,  отдыхая  после  сеанса,  она  увидела  Карпову.   Людмила  Борисовна,  крадучись,  подошла  к  Приходовой.
«Татьяна  Васильевна,  что  они  с  Вами  сделали!»
«Вы  о  чём?»
«Вас  не  лечат,  а  зомбируют.  Я,  случайно,  подслушала  разговор.  Долгих  просил  своего  друга,  главного  врача  психбольницы  Ерёмина,  обработать  Вас    «по  полной  программе».  Сама  слышала  лично,  Ерёмин  дал  указание  Вашему  лечащему  врачу   Петру  Иосифовичу, сделать  из  вас  покорную,  кроткую  овечку,  вести  две  истории  болезни.  Одну  настоящую,  вторую  для    краевого  начальства,  мол  лечитесь  Вы  от  алкоголизма,  который  приобрели  при  своей  должности!  Пётр  Иосифович  обладает  уникальной,  редкой    способностью  внедряться    в  подсознание  больного,  внедрять  в   сознание  больного  нужные   установки, указания,  навязывает  свою  волю. Ерёмин  очень  ценит  такого  специалиста.  Раз    Пётр  Иосифович  работает  с  Вами,  значит  Вы  здорово  кому-то  насолили.  Правда,  Петра  Иосифовича  забирают  в  Москву,  Вы    одна  из  его  больных  с  нервным  расстройством,  на  которых  он  проводит  свои  эксперименты.   Он  сделает  с  Вами  всё,  что  сказал  Ерёмин.»
«Что  Вы  такое  говорите?  Разве  подобное  возможно?»
«В  районе,  где  лечебными  учреждениями  руководит  Долгих,  всё  возможно. Долгих  меня  сюда  перевёл  без  Вашего  ведома.   Я  здесь   работаю  не  только  лаборанткой,  но   на  полставки   санитаркой.  Многое  что  слышу  и  знаю,  только  молчу.  Рада,  что  от  этих  ведьм,  Шмаковой  и  Лысой,  избавилась!  Уезжайте  из  этого  ада,  а  то  упрячут  Вас  в  псих.больницу  на  постоянное  лечение  и  никто  правды  знать  не  будет!   Сама  видела,  лежат  здесь  неугодные,  с  разными  диагнозами.   Спасайте  себя!»         
За  дверями  послышались  шаги  и    Карпова  ,  мигом,  исчезла  из  палаты.
Татьяна  Васильевна,  в  оцепенении  сидела  несколько  минут,  потом  решительно  встала.  Не  верить  Карповой  не  было  оснований.  Девушка    искренно  и  доброжелательно  к  ней 
относилась.  К  тому  же,  сама  Татьяна  Васильевна  стала  замечать  за  собой  странные  явления  в  изменении   своего  поведения,  мышления,  реакции  на  внешнее  воздействие,  которых  раньше  не  было.  Её,  неуёмная,  ранее,  деятельность,  значительно  ослабла.  Появившиеся  симптомы  Татьяна  Васильевна  связала  с  моральными  травмами  психики.  Подкашивала  постоянная  сонливость,  слабость  до  изнеможения.    Пугала  навязчивая  присказка.
 «Брат  смерти —сон.». 
Приходова  самовольно, прекратила  своё  лечение.
  Дома  её  встретила  плачущая  дочь  и  растерянная  Раиса  Михайловна. 
  «Что  случилось?»,-  -встревожилась  Татьяна  Васильевна.   Глотая  слёзы,  Лена  объяснила.
 «Раиса  Михайловна  ушла  в  магазин  за  продуктами    и  тут  пришла  Варогаева,  сказала,  папа  просил  её  зайти.  Я  пригласила  её  сесть  в  гостиную.    Валентина  Ивановна  подошла  к  книжному  шкафу  и  стала  рыскать  глазами  по  книгам,  выбрала  несколько  штук,  которые  ты  берегла.  Наложила  на  руку  большую  стопку  и  ушла,  сказала,  что  бы  я  передала  папе,  она  потом  зайдёт.  На  полке  шкафа  лежало  твоё  золотое  кольцо, я  его  просто  примеряла  и  на  полке  оставила, кольца    нет.  Мы  с  Раисой  Михайловной  всё  обыскали,  книги  на  той  полке  перебрали,  кольцо  не  нашли»
 Девочка  вновь  разразилась  рыданиями.
«Успокойся,  потеря  не  стоит  твоих  слёз,  а  с  Варогаевой  я  поговорю.  Ты  откуда  знаешь  Валентину  Ивановну?»
 «Со  мной  на  парте  девочка   Саша   сидит,  так  её  мама  с  Варогаевой  в  крайцентре  была,  купили  там  хорошие  книги,  оставили  в  камере  хранения,  сами    решили   в  магазин  пойти,  но  Варогаева  ушла  по  своим  делам,  ключ  от  камеры  хранения  у  её  был . Когда   мама  Саши вернулась,  книг  не  оказалось  в  ячейке    камеры  хранения,  украли.  Дежурный  сказал,  что  ячейку  открывала  Варогаева,  но  та  клялась,  что  ячейку  не  открывала.  Мама  девочки  не  стала  разбираться,  а,    вскоре,  Валентина  Ивановна  получила  большую  посылку  с  книгами,  так  на    почте  сказали  знакомые  Сашиной  мамы.» 
«Дорогое  кольцо  было?», 
-спросила  Раиса  Михайловна.
 «Дорогое,  с  ярким,  настоящим  рубином!»,-
-  ответила  Приходова,  заглушая  тревожную   боль  от    пропажи,    стала  успокаивать  дочь  и  расстроенную  соседку.   На  следующий  день  Татьяна  Васильевна  обратилась  к  Варогаевой  по   поводу  книг.  О  кольце  пока  не спросила.  Ответ  Валентины  Ивановны  поверг  её  в  шок.
 «Какие  книги?»,-  удивлённо  всплеснула  руками  Варогаева.  В  её  глазах  было  неподдельное  удивление.  Такой  откровенной,  бесстыдной  лжи  и  цинизма,  Приходова  не  ожидала.  Она  изумлённо  смотрела  на  сотрудницу  ,  так  мастерски  разыгравшую  сцену   полной   невиновности,  прикинувшейся  даже  оскорблённой  за  вопрос.  Татьяна  Васильевна  застыла  от  изумления.
«Что  это?  Подлость  характера,  полная,  постыдная    аморальность  или  одержимость    клептоманией?  Как  можно  так  искренно  врать  и  смотреть  в  глаза?»   
Настроились  агрессивно  выброситься  на  сослуживицу, обличающие  безстыдство, слова,  но  осели  от  шока. Поражённая ,   зашкаливающей    наглостью, бессовестностью  человека,  которому  она  сделала  столько  добра,  приняла  на  работу,  поддерживала  в  коллективе,  помогала  в  материальном  плане!   Приходова  сдержалась,  чтобы  не  разжечь  скандал.  Татьяна  Васильевна  поняла,  почему  мать  девочки  Саши  отступила  от  такой  притворщицы,  начисто  лишённой  стыда.  Ни  о  какой  порядочности  и  совести  с  этим  человеком  говорить  не  стоило,  в  Ворогаевой  не  было  и  зачатка    моральных  качеств.   Она  клялась  детьми,  что  ничего  не  брала.  Как  и  мать  девочки  Саши,    Приходова  отступила.  Выяснение  воровства    ни  к  чему  бы,  в  данной  ситуации,  не  привело.   Актёрское  мастерство   отречения    было  неподражаемо.    Варогаева   сыграла,  именно,  на  этом.   Очевидно,  невероятные  способности  в   практике  присвоения  чужого,  у  Валентины  Ивановны  были  мастерски  отработаны.  Приходова  получила  ещё  один  урок  познания  человеческой  души.
  Вокруг  молодого  специалиста  росла  стена  отчуждения,  сплетен,   на  почве   откровенной  травли.  Рассчитывать  на  спокойствие  не  приходилось.  Муж  ждал  приказа  о  переводе  на  другое  место  службы,  домой  приходил  редко  и  всегда  в  пьяном  состоянии.  Кирюшка  выздоровел,  но  требовал  дополнительного  ухода.  Леночка  присматривала  за  ним,  но  была  ещё  мала,  что  бы  взять  на  себя  взрослые  обязанности  по  хозяйству  дома.  Неоценимую  помощь  оказывала  соседка.
  «Бог  терпел  и  нам  велел,-
  говорила  Раиса  Михайловна,
-накопленный  опыт  человечества  говорит,   бумеранг  возмездия  настигает  все  злодеяния.  Зло  возвращается  к  тому,  кто  его навевает.  Вы  ещё  узнаете,  кто  и  как  расплатится  за  сплетни.    Сплетничают  и  поносят  от  зависти.  О  магических  заклинаниях  Шмаковой  и  Лысой,  многие  знают.  Порча  к  ним  вернётся  в  многократном  размере,  вот  увидите,  вспомните  ещё  меня!   Давно  замечено,   все  маги,  экстрасенсы,  колдуны,   ворожеи  и  прочие  прорицатели,   наказываются  за  свою  деятельность,  смертью  или  горем    близких,    кто-то  вешается,   кто-то   гибнет,   кто-то   страдает,  сходит  с  ума.  Расплата  неминуема.   Возмездие  незыблемо.»
Мудрые  слова  соседки,  в  последствии,  подтвердились.
      Старания  недоброжелателей  возымели  действия.    О  Приходовой  по  станице  поползла  дурная  слава,  как  бурный,  мутный,  клокочущий,   грязный   поток,  сметая    положительные,  опровергающие     доводы,  обстоятельства  логического  разума.  Татьяна  Васильевна  оказалась  одна  против  большинства.  Сплетенная  грязь  липла,  как  смола,  смаковалась  придумками,    выдаваемыми  за  действительность,  дополнялась  фантазией  вымысла,  порой  легендами  версий.   Без  вины  виноватая,   женщина  сама  не  знала  того,  в  чём  её  обвиняли.  Особо  отдичались  Шмакова  и  Лысая.  Последняя  надеялась  стать  главным  врачом  СЭС  и  потому  была  неутомима.   Она  не  ведала,  что  Долгих  категорически  отверг  нё  кандидатуру,  заявив   краевой  СЭС:
«Такой  физиономией,  она  мне  здесь  всех  перепугает!»
 Народная  поговорка, лицо  зеркало    души,    особенно  чётко  отразилась,  в  дальнейшем,  на  внешности  этих  женщин,  пользовавшихся  магией  для  своих  целей.  Довольно,  в  скором  времени,  они    неузнаваемо  изменились.
    Суть  их  человеческого  нутра   отпечаталась  на  лице.   Лысая  обрела  ещё  большую   схожесть  с  лошадиным  профилем,   что усиливалось  с  годами  всё  больше  и  больше. На лицо  Шмаковой   легла       печать  ведьмы.  Очерченный  обвисшими  щеками  рот,  запал  между  челюстями   глубоким  провалом.   Тёмные  глаза,   самопроизвольно, изливали  злобу  и   завистливую   ненависть  к  каждому,  кто  приближался  к  ней.  На  её  внешность  нельзя  было  смотреть  без  содрогания  и  мысли,  что  перед  тобой  колдунья,  с  которой  брался  прототип  бабы-Яги  на  кинофильмы  к    ужастикам. Изменение  личности  ярых  клеветников    на  Татьяну  Васильевну,   резко проявилось    уже  после  отъезда  Приходовой,  а  на  текущее  время,
 по  указу  Долгих,  его  заместитель  собирал  сплетни,   что  бы  очернённую  репутацию  Приходовой  читали  в  краевом  учреждении  и  выносили  свой  вердикт.  Единственный  сын  стал  полным  наркоманом. Наивная  Татьяна  продолжала  защищаться,  доказывала  фактами свою   невиновность,  надеялась  на  справедливость    рассмотрения  обвинений.         
 Приходова  поняла,   издевательское  коварство  Долгих,  безгранично,   она бессильна  что-либо  изменить.  Угроза  Долгих:
«Ты  ко  мне  на  коленях  приползёшь!», 
выполнялась  им  мерзким  способом.        Татьяна  Васильевна  не  приравнивала  всех  руководителей  здравоохранения  к  беспредельщине  Долгих,  кто  бесцеремонно  попирает  права  невинных  людей  и  организует  подложные  компроматы,    нахрапного  засилья  рвущихся  к  власти  и  богатству,  выходцев  «Из  грязи  в  князи»,  коим  и  был   деревенский  фельдшер - самодура Долгих  Василий  Фаддеевич,  помешенный  на  своей  значимости.
Татьяна  Васильевна  не  раз  вспоминала  разговор  с  Тамерланой  Юсуповной.
   Умная  женщина  ушла  вовремя,  при  поддержке  мужа,  сохранила    своё  моральное  лицо.    Приходова  была  одинока  в  противостоянии  под  несправедливостью  огромного,  давящего  пресса.  Её    бросили  в  трясину  клеветы  и  жестокости,    смешанной  с  магией  и    направленным  воздействием  гипноза.  Она  не  впала  в  слезливую  мелодраму,  действительно,  была  виновато  сама,  слишком  доверчива  и  наивна.  Сыграли  на  её  человеческих  слабостях.   Не  стоило  смотреть  на    окружающий  мир  сквозь  розовые  очки.  Она  не  просчитала  ситуацию  на  несколько  шагов  вперёд  после  разговора  с  Тамерланой  Юсуповной.  Нельзя  простодушно доверяться,  подпускать,  кого  бы  то  ни  было,  к  тайнам  своей  дуги!   Позднее  она  узнала  как  вернулся,  ударил  бумеранг    аморального  врача  Долгих.  А  пока  тот  наслаждался  кознями.
Вскоре,  Долгих    предпринял  ещё  одну  попытку  сломить  строптивую  подчинённую.  На  этот  раз  его  угроза  была   хамски, ультимативно,  кратка. 
«Не  примешь  мои  условия,  выгоню  с  волчьим  билетом.  Нигде  на  работу  не  устроишься  с  той  характеристикой,  что  я  дам.  На  коленях  ко  мне  приползёшь,  или  сгинешь  в  психбольнице!»
Прикусив  дрожащие  губы,  сдерживая  слёзный  комок,  Приходова  вышла  из  кабинета,  так  и  не  уступив  домогательству.  В  приёмной  она  столкнулась  с  Марией  Викторовной.  Огненно-рыжеволосая  педиатр  приехала  в  район  недавно.  Стройная,  умеренно  полная,  не  высокого  роста,  она  выделялась  весёлым,  озорным  нравом.    Круглое  лицо  украшали  мелкие  коричневатые  веснушки,  придававшие  розоватому  лицу  очаровательную,  исключительность,  привлекательность.  В  ней  светилась  особая  изюминка.   Густые,  волнистые,  рыжие    волосы  в  солнечных  лучах    отливали  огненным  блеском.  Она  постоянно  улыбалась,  говорила  тихим,  мягким  голосом,   лучилась  изнутри  тёплым  светом,  отчего  всегда  находила   взаимный контакт  с  детьми.  Татьяна  Васильевна  с  сожалением  проводила  её  взглядом.  Такая  редкая  индивидуальность    могла  затмить  любую    классическую,   женскую   красоту.  Спустившись  с  этажа,    Приходова  лоб  в  лоб  столкнулась  с  мужем     Марии  Викторовны,  заведующим  аптекой,   Олегом  Яковлевичем,  тот  нервно,  с  затяжкой,  курил,  устремив  глаза  в  землю.   «Сарафанное  радио»   станицы,   окружило  приехавшую  пару  ореолом  загадочности,  но,  уже  сообщило,  что  супруги  живут  не  дружно,  Олег  Яковлевич  очень  ревнив,    старается  быть  в  курсе,  с  кем  и  как  встречается  его  жена.  Прошёл  слух,    врача-педиатра  Долгих  взял  под  свою  опеку.    Ловеласы  района  притихли,  в  открытую,    не  ухаживали  за  Марией  Викторовной,  но  вызовы  врача-педиатра  на  дом  к  больным  детям  резко  возросли.  Мария  Викторовна  смеялась  и  озорно  отшучивалась,  однако,  её  часто   стали   видеть  в  обществе  Долгих. Похоже,  они  даже  не  скрывались.   Бытовало  мнение,  Василий  Фаддеевич  страстно,  впервые,  влюбился.   Заведующий  аптекой,    по  всей  вероятности,    был  в  курсе  слабости  главного  врача  района  к  женскому  полу.    Его  безумная,  трепетная  любовь  к  жене,  терпеливо  пережидала  буйную  страсть  супруги.   «Может  хоть  этот  муж  сумеет  урезонить    многолюбца.», 
-опасливо  шептались  сослуживцы.  На  вид,  Олег  Яковлевич не  обладал  физической  силой,  но   ему  были  доступны  сильнодействующие  лекарства.  Такой  аргумент  в  станичной  глубинке,  некоторыми   «всезнающими» фантазёрами,  расценивался,  как    тайное  оружие.  В  станице  сочинялись  развлекающие  догадками,  свои  детективные  предположения.
«Какая  геройская  выдержка  у  жены  Долгих,- перешептывались  любители  станичных  приключений –
 До  седых  волос  знать  о  изменах  мужа  и  сохранять  семью.   Только  у  Олега  Яковлевича  такой  выдержки  нет!».
 В  дальнейшем,   Долгих  присвоили  звание  народного  врача  России,  а  построенный  им  больничный  комплекс,  назвали  его  именем,  «Больница  Долгих!».  Только,  при  жизни  Долгих,  величавый  пьедестал  долго  не  продлился.    Приходова  вспоминала    въедливый  слушок,  о  служебной  любви,  когда,  неожиданно,    узнала  о  скоропостижной  смерти  Долгих  при  не  выясненных  обстоятельствах.    Говорили,  он  умер  на  руках    Марии  Викторовны.  Однако,  в  тот  период,  Приходовой  уже  не  было  в  станице,  а  в    нынешней  ситуации,   Василий  Фаддеевич  подготовил    почву  к  её   увольнению.
Стежок  за  стежком,  время  отстукивало  последние  дни   горемычного руководства   Тамаиры  Васильевны.  После последнего  разговора  с  Долгих,    разобрать,  на  месте,  жалобы  на  главного  врача  СЭС  и  решить  вопрос  о  её  увольнении  Приходовой,  с  края  приехала  комиссия.
Рисовался  новый  сюжет  в  судьбе  Приходовой.  Безнадёжный  ужас  подходил  к  концу.
С  комиссией  приехал  «сборщик  дани»,  как  за  глаза  называли    Фёдора  Кузьмича,  фельдшера  по  образованию,  работавшего  в  общем  отделе  краевого  руководства  медучреждениями.   Этот  невысокий,    упитанный  молодой  человек,  подобострасно  служил  краевому  начальству.  Внешний  вид  фельдшера  очень  походил  на  персонаж собирателя  дани,  из кинофильмов    о   нашествии  татаро-монгольской  «Золотой  орды»  на  древнюю  Русь.  Выпуклые  скулы  выделялись  на  одутловатом  лице,  маленькие,  тёмные  глазки  запали  в  глазницы,  на  тонких  губах  шельмовалась  улыбка,  застывающая  в  углах  большого  рта.   Все  подношения  краевому  начальству  проходили  через  его  руки.  Визит  Фёдора  Кузьмича  в  район  был  связан  с  передачей  в  личную  собственность  кому-то  из  руководства,  легковой  машины  УАЗ,  отнятой  Долгих  у  санэпидстанции.  Машина  списывалась,  как  непригодная  к  эксплуатации,  хотя  она  была  в  отличном,  техническом  состоянии.  Только  накануне  машину  грамотно,  профилактически  отремонтировали.  На  вопрос  Приходовой,  почему   отбирают  единственную  машину   подведомственного  учреждения  сэс,  Долгих  пренебрежительно  глянул,  язвительно,  ехидно,  коротко    бросил:
 «Машина    сломана,  восстановлению  не 
подлежит!»
 Фёдор  Кузмич   поддакивал  кивком  головы,   изредка  вставлял  едкие  комментарии, ощупывая  маленькими  глазками  непокорную  женщину.  Он  передёргивал  плечами  точно,  как    Василий  Фаддевич,  отчего  Татьяна  Васильевна  сделала  для  себя  вывод,  что  это  природная  примета  людей,  которых  надо  остерегаться.  Краевой  представитель,  станет   таким  же,  как  Долгих.  Даже  путь,    от  фельдшера   к  руководящей  должности,  у  них  был  схожий.   Весь  облик  Фёдора  Кузьмича    самовыражался  в  привычке  потребления  бесплатного  сбора  подношений.  Через  него  поступали  в  районы  новые  машины,  списывались  и  продавались  за  бесценок  нужным  людям.   Об  этом  многие  знали,  но  молчали,  остерегаясь гонения  и   увольнения.   
  Откровенная  ложь   Долгих  о  непригодности  машины,  привычно,  ошеломила  Татьчну.  Руководитель  района,  намеренно,  лишал  санитарную  службу  транспорта,  ходить  пешком  по  подконтрольным  объектам, сотрудники  СЭС  могли  лишь  в  райцентре.  Многокилометровые  расстояния  между  поселениями  района,  пройти  пешком  было  невозможно.  Сократив  штатный  персонал,  лишив  учреждение транспорта,  Долгих,  умышленно,  сделал  работу  службы    невозможной.  Уже  все  понимали,  главный  врач  района    создал  невыносимые  условия  для   работы  санслужбы.  Зная  обо  всем,  краевая  санэпидстанция  молчала.  Выход   для  Приходовой   был  только  один —уволиться.  Она  подала  заявление  об  уходе.  Вместе  с  комиссией,  приехал  представитель  краевой  санэпидстанции  и  с  ним  направленный  в  район,  новый  санитарный  врач-Дьяченко  Анатолий  Степанович.   По  самоуверенному  поведению  нового  сотрудника,  было  ясно,  он    приехал  занять  должность  главного  врача  санэпидстанции, которую  ему  уже  гарантировали.
   Среднего  роста,  крепкий  в  телосложении, обладавший  чертами  лица,  привлекающего  женщин,  глубокой  ямочкой  на  подбородке,  как  бы  раздваивающей  тяжёлую,  нижнюю  челюсть,  Анатолий  Степанович  держался  независимо,  был  немногословен,   но    жадно  ловил  каждое  слово  краевого  представителя –Кадымова,  при  этом  мимика  его  лица    подстраивалась  под  слова  говорившего  начальства.    Приходова  поняла,  прибыл  на  работу  не  просто  угодник  начальству,  а    карьерист,  у  которого    каждая  клеточка    тела  жаждала  власти.  Дальний  район  края  был  трамплин,  с  чего  начиналась   бы   его  карьера. Кадымов,  высокий,  темноволосый,  смуглый  мужчина,   по  лицу  которого  нельзя  было  предположить  о  его  прошлом,  настоящим  и  будущим,  говорил    певучим  наречием,  с  акцентом   горца южной  наниональности,  его  зеленоватые  глаза  изредка  приобретали  коричневатый  оттенок,  родинка   над  бровью  притягивала  внимание  своей  подвижностью.   Статная  фигура  излучала  успешность.    Представитель  краевой  санэпидстанции,  обладал  проникновенным   завораживающим, бархатистым  басом,  вёл  себя  осмотрительно,  старался  никого  не  обвинять,  умело  выведывал  обстановку  в  коллективе.   Кляузные  гадости  в  адрес    главного  врача  СЭС,  никто  не  говорил.    Лысая,  сжимала  челюсти,  пряча   душевную  злобу.  Её  надежда  на  главенство  не  оправдалась.   Она  чувствовала,  новый  главный  врач  не  будет  с  ней  столь  мягкотелым  и  терпеливым,  как  Приходова.   У  Шмаковой,  нервный,  электрический,  внутренний  заряд,  подёргивал  острый  подбородок.   Непроницаемое,   симпатичное  лицо  Кадымого,    постоянно,  улыбалось  каждому  выступающему.
Собрание  сотрудников  шло  буйно.  Вопреки  ожиданиям  Долгих  и  Кадымова,  сотрудники  защищали  Приходову,  высказывали  недовольства  в  адрес  главного  врача  района,  демонстративно  мешавшего  работе  санитарной  службы. Татьяна  Васильевна  была  признательно  благодарна  сотрудникам,  защищавшим  её.  Кроме  Шмаковой  и  Лысой,  отрицательно  никто  не  высказывался.  Увёртливая  Надежда  Сергеевна,   внимательно  вникала  в  настрой  человеческих  чувств  присутствующих,  силой  воли  сдерживала  подвижки  непропорционального  лица,   на  вопрос  Кадымова  о  её  взаимоотношении  с  Приходовой,  рубанула,  прикрывая  рот  ладонью:
   «Отношения  рабочие!»
Тамара  Васильевна  глянула  на  Дьяченко,  тот  был  весь  в  своих  мыслях,  на  челе  отпечатывался  не  столько  интеллект,  сколько    решимость  действий.
«Может  быть  ему  удастся  поставить  на   рабочее место   магическое  сообщество  Лысой  и 
Шмаковой.»   
Мягкосердечность,  доверчивость  и  женская  наивность  характера  Приходовой,    плохие  помощники  в  деятельности  руководителя.  Она  вновь  ощутила  вспышку  сильных  головных  болей,   острое  покалывание  кончиков  пальцев  от  нервного  напряжения.    Мысленно,  женщина  успокаивала  себя  на  том,  что  болевые  импульсы  исчезнут  вместе  с  прежним  местом  работы.
Долгих  сидел  молча,  в  обычной  позе,  прикрыв  рот  рукой,    выслушивал,   молча,  претензии  к  нему  работников  санэпидстанции.   
«Опять    совершит  подлог   протокола  собрания!»,-
подумала  Татьяна  Васильевна  и,  вдруг,  ощутила,  что  ей  совершенно  всё  равно,  что  будет  написано  в  протоколе.  Ясно  было  одно,  из  неё  не  сделали  игрушку  лёгкой  доступности    для   краевого   начальства  и  Долгих.  Не  сломал   её   и  не  подмял  под  себя  главный  врач  района.
    Безусловно,  лживый,  клеветнический  шлейф  будет  тянуться  за  ней  на  любое  новое  место  работы.  Она  не  ошиблась.  Сплетни,  как  ржавчина  в  железо,  въелась  намертво.  Долгих  уволил    Приходову  по  собственному  желанию,  но  кадровик  пыталась  подменить  статью  увольнения. Холуйское   желание  выслужиться  перед  начальством,  отметало  моральные  принципы.  А  ведь  прежде  она  была  очень  доброжелательна  к  молодому  руководителю.   Кто  бы  мог  подумать,  что  она  так  изменится.   Кадровичке  не  удалось  угодить  Василию  Фаддеевичу,  подменив  статью  увольнения  по  несоответствию  с  должностью.  Была  ли  это  новая  интрига  Долгих,  или  инициатива  кадровика,  сказать  было  трудно,  приказ  лежал  на  столе,  в  нём  значилось  увольнение  по  собственному  желанию.    Приходова  настояла  записать  в  трудовой  книжке  статью  увольнения,  согласно  приказу.   Получив  трудовую  книжку,  Татьяна  Васильевна  сразу  почувствовала  себя  хорошо,  свободно,  радостно.  В  сознание  впечаталась  мысль:
«Зло  вернётся  ко  всем, кто смаковал,  распространял  сплетни  о  ней, они  ответят  за  каждое слово,  от  первого и  до  последнего,  бумерангом вселенского  возмездия!  Большим  горем   и  страданием,  чем  причинили  мне!» 
Приходова  искренне  пожалела  женщину,  начальника  кадров  больницы:
 «До  чего  же  опускаются  люди,  в  желании  выслужиться  перед  начальством!», 
подумала  Татьяна  Васильевна,  глядя  в  бегающие  глаза  кадровички.  Она  невольно  вспоминала  слова  Раисы  Михайловны  о  возмездии  на  причинённое  зло.  На  этот  раз  попытка  не  доброжелательницы  не  удалась,  но  что  ждало  впереди  молодого  специалиста,  было  неизвестно.  Подспудно  всплывали  мысли:
«Прости,  Господи,    им  всё  зло,  отпусти  воспоминания  в   прошлое,   Дай  мне забыть  о  нём!». Закончилась  пресловутая  «перестройка»,   которая справоцировала    свержение  Советской  власти. Подточенная  предательством, распалась  Великая  Держава   СССР,   на  несколько  государств,  потеряв  мощь  и  влияние  в  мире.  Триумфально  пришла   демократия.    Вместо  руководителей, появились  работодатели.
     Не  ведомая  ранее    безработица,    обострила,  и  без  того  не  простые,  отношения  в  коллективах.  Неизменным  осталась  злобная  зависть,  подсиживание,  борьба  за    тёплое  место  под  солнцем.