Мелодия Свободы. Джазовая поэма. 03 - В путь

*   *   *

      Это был холодный ноябрьский питерский вечер 1982 года. Иринка с маленьким Игорьком уехала к своей маме за город, и я остался один. Всегда немного не по себе, когда остаешься один в квартире и не слышишь обычного шума, детского смеха, нежно журчащего голоса любимой жены. Довольно скоро начинаешь хандрить, плохо спать, и вообще все начинает напрягать. Вроде бы, ты только и мечтал о том, чтобы прекратился беспрерывный гвалт, беспорядок, но когда это на какое-то время исчезает, в организме начинает ощущаться нехватка этого всего. Ты одиноко бродишь по квартире, не спеша идешь на кухню, завариваешь чай, открываешь опустевший холодильник, наливаешь чай, пьешь его с остатками унылого позапозавчерашнего хлеба и думаешь: когда они, наконец, вернутся? И так каждый раз…
      С чего же тогда все началось?  Раньше я хвастал, что помню многое по датам: и когда мы познакомились с Ириной, и когда я впервые услышал Джими… Так… Надо вспоминать. Ну да… Точно… У нас должен был состояться концерт, точнее сказать, не у нас, а у Джими с его «Аэропортом». Он меня частенько привлекал в качестве звукорежиссера, когда у нашего нового «Аякса» не было собственных мероприятий. И я вовсе этому не противился. Мне всегда были интересны попытки из ничего выжать приличный звук, заставить звучать практически «мертвый» аппарат. В те времена хороший пульт был на вес золота. Навыки звукорежиссуры, кстати, мне потом пригодились, когда мы стали работать на больших студиях. Я приходил на запись уже с готовой звуковой картинкой в голове, и нам оставалось только реализовать ее, а как это сделать, я уже представлял во всех мелочах. Но вернемся в Ленинград начала восьмидесятых…

      Я стоял на кухне нашей коммуналки на Караванной, жарил яичницу и насвистывал композицию нежнейшего Чета Бейкера. И все бы ничего, но внутри было такое чувство, словно что-то важное должно произойти в ближайшее время. Странно, но мы частенько не хотим прислушиваться к себе, к своим ощущениям. Мы боимся и бежим от будущего, точнее, не от него самого, а от того, что оно будет не таким, каким мы его себе нарисовали в воображении. Мы убегаем от него, а будущее настигает нас и объявляет, что все равно все будет так, как оно должно быть и никак иначе. Я стоял возле плиты, размышляя на эту тему, как вдруг в памяти стали всплывать картинки из прошлого, и мне вспомнился один интересный случай.

      Летом 1980 года мы с Кириллом прибыли ночным поездом из Москвы. Вышли на перрон и случайно повстречали Пашку, нашего старого знакомого, прямо на Московском вокзале. Он быстро шел — веселый, уверенный в себе человек. Увидев его со спины, я сразу понял, что это он, ведь просто невозможно было не узнать его широкие мощные плечи. Вдруг в это мгновение ко мне откуда-то из глубины сознания пришла в голову мысль, что я вижу его в последний раз. Как? Откуда? Что это было за предчувствие? Я окликнул Пашку, и он, увидев нас, обрадовался и подошел. Мы обнялись и наперебой начали рассказывать друг другу новости. Я коротко поведал Пашке о своих приключениях: о ребятах, о тюрьме, и о том, что теперь переезжаю в Питер. Пашка что-то рассказал о себе. Он был очень рад нам, постоянно улыбался и хохмил, потом спросил про группу. Я ответил, что «Аякс» скоро оживет.

      — Тогда я — первый зритель на вашем первом питерском концерте, — сказал он.

      — Само собой, Пашка. Ты, как всегда, номер один, — ответил я ему.

      Пашке всегда нравилось то, что мы играли в нашем старом «Аяксе», хотя это была музыка, как говорится, «не для всех». В ней переплетались и рок, и джаз, и блюз, и свинг, и много еще чего. Такое сочетание осложняло восприятие наших пьес для обычного человека, но «Эта Музыка» была нашим сознательным выбором, и нам самим очень нравилось то, что мы играли. Мы обменялись с Пашкой парочкой подколок, и он сказал, что ему пора бежать. Когда он удалялся, я смотрел ему вслед и видел, что его больше здесь нет. Он был уже где-то там, в другом измерении, а здесь пока что оставалось его бренное тело. Я обернулся к Кире и сказал:

      — Мы его больше не увидим.

      Кира удивился моим словам и, немного помедлив, ответил:

      — Гони такие мысли прочь. Похоже, ты опять перегрелся, Серега.

      Пашку я потом видел еще один раз, из окна трамвая. Он куда-то спешил по противоположной стороне улицы, был очень сосредоточен, и со стороны казалось, что у него какие-то большие проблемы. Он шел, ссутуленный, и постоянно нервно оборачивался, как бы осматриваясь, нет ли за ним слежки. Через месяц он погиб в автокатастрофе. Кирилл, узнав об этом, примчался ко мне и сказал:

      — Прошу тебя, больше никогда не говори мне о своих предчувствиях, особенно о нехороших.

      Больше мы с ним никогда не говорили о будущем. Вот и сейчас было такое же ощущение, как и тогда на Московском вокзале, что скоро произойдет нечто очень важное. «Эх, опять перемены, — подумал я. — Ну что же, ничего не поделаешь. Будем встречать их достойно». Раздался телефонный звонок. Дядя Коля, наш сосед по коммуналке, подошел к телефону.

      — Сережа, это вас, — сказал он мне.

      Взяв трубку, я услышал голос Киры. Он, не поздоровавшись, начал очень быстро и возбужденно говорить:

      — Что у вас с телефоном?! Я еле тебе дозвонился. Славка тоже весь день трезвонит тебе из Москвы.

      Он прямо-таки кричал на меня.

      — Да вот... только починили телефон, что-то с проводом было. А что случилось-то? — спросил я.

      — Что, что… Дубницкий Светку встретил в Москве. Она документы на ПМЖ в Америку оформила. Выходит замуж за американца. Приехала с ним сюда, чтобы Россию показать и со всеми своими попрощаться. Короче, у нее завтра утром рейс из Шереметьево, в 9:15, — отрапортовал Кира.

      Я оторопел. Моя Светка, которую я уже и не чаял увидеть, оказывается, в СССР. Как же все-таки интересна и загадочна жизнь… Я столько раз представлял себе эту нашу будущую встречу, но никак не ожидал, что она может произойти так скоро. Да… Мы не виделись с ней с того далекого 1 августа 1976 года.

      — Сережа, не молчи, — нажимая, говорил Кира. — Ехать надо! Ты пойми — это последний шанс…

      — Да… Да… – неуверенно, размышляя про себя, отвечал я. — Надо ехать… Только вот у нас с Джими сегодня концерт.

      — Какой на хрен концерт! Ты в своем уме? Светка уезжает, а он — про какой-то концерт! — не унимался Кира.

      — Ладно, — сказал я, собравшись с мыслями. — Сейчас поднимусь к Джими, скажу, что сегодня не смогу. Может, он придумает что-нибудь.

      — Ну, слава Богу, ожил! А то я думал: все, хана! — обрадовался Кира. — Бегу в гараж за машиной и через час буду у тебя. Если в семь выйдем, то к сроку, надеюсь, поспеем.

      — Жду, — сказал я, но Кира меня уже не слышал. Он выбежал из квартиры с ключами от машины и помчался на всех парах по вечернему Ленинграду за своей «Волгой», которая должна была повезти нас к моей, уже почти американской Светке.
 
      Кира всегда любил приключения! Он жил, как говорят в народе, «на полную катушку». Вот и сейчас, когда судьба сулила нам еще одно совместное путешествие, он радовался, как мальчишка. А мне, в свою очередь, было приятно, что у меня есть такой друг, который, не задавая никаких лишних вопросов, бросив все свои дела, готов мчаться со мной хоть в Москву, хоть на край света.

      — Так, собираемся с мыслями, — говорил я себе. — Первое — это к Джими, затем позвонить Иринке. Да, вот тебе, Сережа, и поворот событий! Опять ты не ошибся. Ладно, поесть не удастся. «Прощай!» — сказал я яичнице, снимая с плиты сковородку. На кухню вошел Николай Афанасьевич со своей почти белогвардейской выправкой.

      — Дядя, Коля, вот, съешьте, а то у меня уже нет времени. Надо срочно собираться в Москву, — сказал я ему.

      — Спасибо, Сережа. Вы как всегда очень любезны. Для одинокого пожилого человека это немаловажно. Поверьте мне.

      Я вбежал в комнату, оделся и поднялся на пятый этаж к Джими. Он выглядел великолепно, как настоящая рок-звезда. Складывалось впечатление, что этот человек шагнул в нашу обыденную жизнь с обложек иностранных музыкальных пластинок.

      — Привет, Джими, — начал я. — Слушай, такая штука… Мне в Москву надо… Срочно. Найдете мне замену?

      — Конечно, Сереж, о чем ты. Что-то важное? — спросил он.

      — Да, Светка в Москве. Есть возможность в последний раз повидаться с ней . Замуж выходит. Уезжает в Америку.

      — Да… Дела… Удачи! А как поедешь?

      — С Кирой на машине рванем. К утру будем там.

      — Ну, давайте, — подбодрил он меня, улыбаясь своей лукавой улыбкой. — Кстати, вот возьми пленки. Передайте Марику наш «Малибу», у него пока нет. Будем покорять Москву! А эту пленку Кире передай, пусть он в университете распространит.

      — О’кей, — с чистым лондонским прононсом ответил я ему. — Ну, я побежал.

      Вернувшись в свою квартиру, я пошел в ванную, чтобы умыться и побриться. "Нехорошо, если Светка увидит меня небритым," - подумал я. Вместе с водой на меня хлынули потоки воспоминаний с картинками - при каких обстоятельствах я впервые увидел Светку.