Николай Гоголь

                (Повествование второе)


       Так как у вас - не забыли? - всего лишь одна нога, то взбираться вам на верх Эйфелевой башни очень и очень трудно; вам приходится использовать руки, которые от костылей стали значительно сильнее, нежели у двуногих. Вы подтягиваетесь, при подтягивании делаете глубокий вдох, ставите левую ногу на большую заклепку, немного отдыхаете, а потом уже можете, не подтягиваясь, просто поджать левую ногу как можно выше к подбородку и поставить ее на следующую заклепку, не используя мышц рук; теперь же, перенеся всю тяжесть с рук на левую ногу, вы выпрямляетесь, перехватывая постепенно обеими руками секции. Перебрали. Теперь можно отдохнуть, отдышаться... Ввод в действие не рук, а одной ноги дается, безусловно, труднее, несмотря на большую тренированность мышц вашей левой ноги, но об этом вы уже не помните, потому что всё ближе и ближе к вашему носу подбирается верхушка Эйфелевой башни. Пока вас ничто не удивляет; вы видите перед собой только лишь секции, секции, секции, а проще говоря, толстющие балки из стали, которые снизу (двуногими) смотрятся как замечательные кружева. Но все дело в том, что вы ведь знали об этом; ведь вы не раз уже лазали вот таким образом на Эйфелеву башню. Правда, может быть, это было пока только во сне, но это не меняет вашего трезвого понятия об изменяющейся перспективе, когда она оказывается - опять же -перед вашим носом. И вот именно потому вас уже на середине Эйфелевой башни мало волнует исчезновение ее недавней ажурности. Вы, дрожа и задыхаясь от счастья, предчувствуете то, настоящее, ради чего вы с таким трудом лезете, карабкаетесь, извиваетесь, рвете кожу рук и единственного колена. Вы делаете это ради возможности увидеть как можно больше и дальше; ради возможности увидеть необозримое снизу... Вертолет, говорит кто-то? А вертолет вы отвергнете, потому как хватит с вас древнего чуда техники - ваших неотъемлемых костылей.


       Наконец вы взобрались на самый верх Эйфелевой башни; что-то очень волнительное вбирается внутрь вас, и вы забываете об усталости и разодранном вашем колене. И пусть над вами смеются те, которые остались внизу; и пусть вы будете с одной ногой, никому там, внизу, никогда не пришло бы в голову предположить такое: одноногий взобрался САМ на макушку Эйфелевой башни...


       Итак, вы наверху, как раз там, где смело можно расположить кресло или коляску, усевшись в которой вы спокойно сидите и рассматриваете квадраты, ромбы, круги, треугольники, многоугольники домов, стадионов, парков, музеев, бассейнов и Елисейских Полей...


       Это здорово, скажете вы. И пусть у вас будет эта самая одна нога, которая сделала сейчас вас счастливым неимоверно, потому что при ДВУХ вам вряд ли бы пришло в голову взбираться ночью по громадным секциям железной башни, тогда как все двуногие или мирно спят, или же ходят с автоматами по топким болотам и твердым асфальтам.


       А теперь представьте себе, что под Эйфелевой башней, как раз там, в центре ее четырех громадных лап, как раз на пересечении диагоналей, проведенных из точек-лап, лежит много атомных бомб.


       Но вы о них пока не знаете, потому что они молчат; вы продолжаете любоваться сверху замечательным миром и вспоминать все лучшее, что этот мир подарил вам; вы бубните себе под нос строчки из Бодлера, Сэндберга, Пушкина; вы мурлычете себе под нос Шуберта и Бетховена... А то и Свиридова... Таким образом, что-то неизмеримо большое разрастается и разрастается внутри вас. И вот вы уже забыли о том, где вы и какой дьявол заставил вас попасть на самый верх Эйфелевой башни, тогда как все остальные либо мирно спят, либо ходят с автоматами по топким болотам и твердым асфальтам.


       Всё! Раздается взрыв! ОНИ заговорили...


       Но не волнуйтесь, вы уцелели, отделались парой царапин и потерей сознания. Последнее, ясное дело, даже к лучшему: вы не видели ужасного взрыва и его нелепых разрушений. Вы привстали, отряхнулись; у вас кружится голова, вам пока еще трудно сообразить, что к чему. Вы начинаете тереть виски и заставлять себя не верить тому, что вы пытаетесь увидеть. Да-да, ведь вы ушли в создавшееся положение с именем Бодлера, Сэндберга и Пушкина на устах. А это ведь очень дико и неприемлемо - видеть, что осталось от мира, в котором...


       Впрочем, опять представьте и станьте живым. Вернее, вначале станьте живым, а потом уже и представьте:


       По ненужной, обугленной Земле чудом уцелевшие ветры носят стопку скрюченной бумаги. Ветры чувствуют себя виноватыми... В самом углу стопки торчит черная, с лохмотьями отскочившего железа Канцелярская Скрепка. Листки похожи на черные тонкие стекла, через которые, если посмотреть на бледное и ненужное солнце, можно увидеть Буквы...


       А что такое Буквы?


       А что такое Рукопись?


       Рукопись так и не признанного НИКЕМ автора... Может быть, даже эпохального.


       А что такое Эпоха?..


       Вы уже почти что пришли в себя, и вам, естественно, хочется что-то сделать или же хотя бы что-то увидеть. Но вам нечего делать, и вам нечего увидеть. Вам даже не хочется есть. Тогда вы начинаете ползти по земле, повторяя те телодвижения, которые были необходимы вам при подъеме на Эйфелеву башню. Поползли. Продвинулись. Вам стало легче. И вот, преодолев таким образом километра три, вы устаете, переворачиваетесь на спину и предполагаете, что не худо бы вам приобрести пару костылей, а на крайний случай даже какую-нибудь палку. И в поисках чего-то подобного вы озираетесь осмысленно, но - о ужас! - опять ничего не видите. Первый раз, сразу по возвращении в сознание, вы это приняли за последствие жуткого удара по голове, но сейчас вам становится ясным, что произошло что-то не то.


       НЕ ТО.


       Уж слишком пусто вокруг; ничего торчащего из Земли: ни железины, ни камня, ни фанеры, ни асфальта - сплошная серая ровность. Кажется, вы начинаете все понимать, а через две недели, истощенный и бледный, соглашаетесь с тем, что произошел взрыв и вы больше НИЧЕГО, кроме себя, не увидите, если, конечно, сами не возьметесь сеять по новой Земле новые железины, камни, фанеру, асфальт.


       Вы — человек, и вы решили взяться. Но вам нужно восстановить утерянные силы. А голова кружится, кружится; подняв ее к небу, а потом опустив (так легче перенести головокружение), вы обнаруживаете вдруг перед самым своим носом ту самую стопку черной бумаги со Скрепкой в углу. Это вас удивляет, настораживает и волнует побольше, чем когда-то открывшийся перед вами мир сверху.


       Верхний лист стопки тем временем приподнялся от ветра; солнце, опустившееся до линии горизонта, пронзило этот лист лучом, и вы УВИДЕЛИ! Увидели! увидели! увидели! Вам не верится, что вы увидели. Вы щиплете себя, кричите, хлопаете себя по ляжкам, по физиономии и... хохочете. Почему? Да поймите же, вы увидели! Увидели! увидели! увидели!..


       Вы даже начинаете произносить членораздельные звуки и плюете в голубые туманные физиономии тех, кто говорил, что потом (это значит - сейчас) будут обезьяны... Ха-ха-ха! Вы - не обезьяна; вы - человек. Почему? Да поймите же, вы увидели Буквы!..


       Очень осторожно, так, что можно было бы и не дышать, Человек ползет кошкой к последнему листку бумаги; солнце уже совсем ушло куда-то, и Букв не видно; но это уже не играет никакой роли: Человек ВИДЕЛ их, а значит, они есть. Есть - хоть разорвись еще тысяча бомб!


       Человек прополз миллиметр - листок вспорхнул и продвинулся тоже на миллиметр; ВОНА, -сказал Человек и продвинулся еще на миллиметр, листок - то же самое; ЭКА, - сказал вновь Человек и призадумался, как поймать ему листок с Буквами.


       Оставшееся еще ОТТУДА чувство (Человек никак не может вспомнить название этого чувства) подсказало ему, что нужно обойти листок сбоку и двигаться навстречу ему, то есть против ветра, сделав ветер своим союзником. Человек отвел левую ногу в сторону, уперся в землю и загреб правой рукой. След, ползущий за Человеком, резко свернул вправо; листок же пока лежит неподвижно; физиономия Человека осветилась, а головная боль пропала. Прижавшись как можно туже к земле, Человек пополз осторожно и тихо. Листок не движется. Он тоже как бы прижался к земле, и утихший ветер скользит по нему, лаская и засыпая понемногу серой пудрой. Миллиметр за миллиметром полз Человек: подтягивал к самому подбородку свою единственную ногу, выкапывал большим пальцем с желтым ногтем ямку и этим же пальцем, упершись в нее, отталкивался, скользил голым животом по серой пудре, пока весь не выпрямлялся до боли в мышцах; таким же образом Человек выскребал ногтями две воронки, цеплялся за них и страшным усилием как бы подтягивался на нарисованном сером турнике... Пот от Человека собрал вокруг изодранного тела много грязи, серой и зловонной...


       Прошла ночь, и прошло утро, и наступил день, пока Человеку удалось подползти с обратной стороны к листку с Буквами. Человек отдышался, скрипнул серой пудрой на зубах и очень-очень тихо засмеялся: он опять увидел Буквы; и больше того: как ему показалось, Первая Буква напоминала сооружение из трех прямых, соединенных внизу одной общей поперечиной... Хотя Человек и не мог вспомнить, что это была за буква, но он накрепко запомнил ее расположение по отношению ко всему листку, и это в дальнейшем очень помогло ему при определении верха и низа остальных букв.


       Пока Человек пытался разгадать тайну четырех прямых, неожиданно поднялся ветерок; и дул он со спины Человека. Поначалу Человек даже не поверил случившемуся; но нет, так оно и есть: ветер действительно задул со спины...


       Человек вцепился от ужаса руками в землю, и слезы застлали ему глаза. ВОТ ВЕДЬ, прошептал Человек и очень медленно, надеясь на чудо, продвинулся на миллиметр вперед, но... листок тоже продвинулся вперед. И так еще, и еще, и еще. Взвыл Человек от обиды и крикнул: ПОЧЕМУ? Крикнув так, Человек увидел перед собой сооружение из четырех прямых и вспомнил! ВСПОМНИЛ: то была буква Ш. Да-а! она! Она, она, она, она!..


       Человеку еще больше захотелось поймать листок и увидеть, и вспомнить остальные буквы...
Но он понимал безуспешность попытки ползти за листком по ветру, а обойти его не было уже никаких сил. Человек забылся и уснул; он не видел никаких снов и только через двое суток, перед пробуждением, он как бы нащупал руками букву Ш и услыхал очень далекий и нежный КРИК, но что это был за крик и откуда он шел, Человек не мог знать.


       Вместе с новым солнцем новый Человек воспрял духом и силами. Он встал на колено, потом выпрямил ногу, подтянув ближе к ней руки; Человек приготовился к прыжку; ветер торопил его, дуя в спину и отодвигая миллиметр за миллиметром листок с буквами...


       Человек прыгнул! И, как пух, вылетели из-под его рук и понеслись ветром черные прозрачные буквы... В левой руке осталась одна, сжатая и уже знакомая Ш. А остальные буквы летели себе в разные стороны весело и непринужденно. Человек изо всех сил пытался запомнить, где они приземлятся; и это удалось ему...


       Три месяца лазал и прыгал на одной ноге Человек в поисках разлетевшихся букв; три месяца он грыз пыль и утолял жажду потом своего тела...


       Наступала ночь - Человек засыпал и строил во сне разные комбинации из пяти найденных букв: Ш, Е, Ь, Н, Л; но ничего у Человека членораздельного не получалось; он уже выучил наизусть эти буквы и странные сочетания из них: шельн, нешль, льнеш, льенш, ешьлн... Человек чувствовал (к этому времени он уже вспомнил название чувства, которое помогало ему; он даже произнес его вслух), что не хватает еще какой-то буквы или ему просто что-то очень мешает в поиске нужного сочетания заколдованных Ш, Е, Ь, Н, Л..


       Проходили еще недели, месяцы; Человек продолжал поиск букв и нужного сочетания; и только однажды, когда он проснулся рано поутру от скрежета собственных зубов и содрогнулся от этого, ему послышалось, а затем и увиделось правильное сочетание найденных букв: шнель. Человек недолго радовался своей находке, потому что очень скоро почувствовал от сложенных таким образом букв запах мокрой меди фанфар и услышал звук лающей речи...


       НЕТ, - сказал Человек вслух; НЕТ, - повторил он, а потом вспомнил про себя, что к этому слову должен быть обязательно прилеплен восклицательный знак. Это обрадовало Человека: ведь если восклицательный знак найдется, то разгадка, пусть и пахнущая мокрой медью фанфар, будет найдена. Человек прополз и пропрыгал еще много километров, но восклицательного знака не было. Тогда Человек решил, что, должно быть, восклицательный знак очень тяжел и горек и, вероятно, он ушел глубоко в землю; Человек решил искать его в земле...


       Уже без ногтей на руках он врезался глубоко в землю; здесь она была сырая, черная и тихая; здесь не было такого ветра, как наверху, и Человек с удовольствием раскладывал на ладони свои буквы и любовался ими, и щурил глаза, и морщил громадный лоб; но только всячески избегал он найденного после резкого пробуждения сочетания, пахнущего мокрой медью. Человек держал это слово в уме, поклявшись себе, что никогда не вспомнит его, если не отыщет восклицательного знака... И в глубине души Человек готов был отказаться от поисков восклицательного знака, но и оставить поиск вообще он был не в силах.


       Целые лабиринты были вырыты Человеком под землей, а знака все не было; уже в третий раз сменились ногти на руках Человека, а знака все не было...


       Тогда Человек понял: надо бросить эту пустые поиски; просто знака и не было здесь, это другое слово! Нужна определенно утерянная ветром еще одна буква. И Человек, вспомнив тот странный крик вдалеке, нашел у себя внутри эту букву. Он, вылезши из лабиринтов, так сказал себе: НЕТ, НЕТ И НЕТ. И когда Человек так сказал, то он увидел, услышал, ощутил эту желанную букву. И найдя ее, он вспомнил все до взрыва: найдя И, он увидел, услышал, ощутил все, вплоть до жуткой давки в троллейбусе во время ПИК, когда Человечество давит на шины и шины горят, воняя резиной. Вспомнившийся троллейбус сделал свое дело: Человек прыгал на одной ноге и кричал: НАШЕЛ! НАШЕЛ!.. И в свою очередь думал лихорадочно о том, что надо теперь искать что-то другое.


       Солнце, потеплевшее и розовое, медленно подходило к горизонту; Человек зевнул, потянулся, устраиваясь поудобней в одном из мягких лабиринтов; перед его глазами уже медленно раскачивалось только что найденное слово; а где-то далеко, но приближаясь, плыл крик Женщины; человек вскочил; кровь прилила в нему и отхлынула; он забыл ШИНЕЛЬ и бросился на трех ногах к приближающемуся крику...


       Нужное Солнце!


       Нужная Земля!

------